Уйти нельзя остаться. Роман. Часть 2. Параллели

Татьяна Лиотвейзен
Часть 2.  Параллели

Лучше тебе не знать тишины, говорить, не снижая тона,
Лишь бы не слышать в толпе повсеместного стона:
Чем я ему так нехороша?
Чем я ей столь не угоден?
Громкость – самая забористая анаша,
Лучшая из иллюзий, что ты свободен;
И ещё – научись беседовать о погоде,
Способ всегда прокатывает, хоть и не нов,
Чтоб любой разговор вести не спеша,
Лишь бы не знать из каких притонов – самых безрадостных снов –
По утрам вытаскивается душа.
(Алекс Микеров)

***
Это был обезбашенный Новый Год 2000. Ждали чего-то страшного, ждали конца света. Поэтому веселились на полную катушку, от всей русской души! Плясали так, что много видавший потолок (он же, пол второго этажа) Дворца Культуры буквально ходил ходуном. Со стен сыпалась штукатурка. Елочка боязливо вздрагивала, звонко роняя игрушки. Но этого никто не слышал. И кого это сейчас волнует?! Помирать – так с музыкой! А «Дискотека Авария»  рвала глотки, затаскивая всех, верующих, пьяных, философов и скептиков, в один безумный, разухабный танец.  «Новый год к нам мчится! Скоро всё случится…»

До трёх часов ночи доплясали не все.  Многие, махнув рукой на конец света, предпочли пойти домой и выспаться. Из многочисленного состава работников ДК осталось всего человек семь. Кому до дома не добраться, кому просто делать там нечего…

Ёлочку выключили, музычку тоже.

Но они же во Дворце Культуры! Это ж просто Клондайк!  У Тони в гримерке стоит репетиционный магнитофон, а там и «Авария» и «Happy New Year» неповторимой группы «ABBA», и ещё куча кассет с офигительной музыкой!

На вахте у любимой бабы Маши - сто раз поздравив её с Новым годом и пожелав всех благ, а, главное – здоровья! – взяли ключи от музыкального класса популярной в городе джазовой студии.
Там есть всё, что душа попросит: фортепиано, на стеллаже за шторкой – гитара, баян! Магнитофон отставили в сторонку после двух-трех песен. Танцевать устали. Накрытый, каким-то чудом столик, появившиеся на нём свечи, располагали к размышлениям и откровенным разговорам.
Итак. В Сибири уже четыре часа ночи, а конца света так и не случилось! А ведь все уже почти подготовились…

ДКовский  аккомпаниатор – Ольга, взяла в руки баян. Дружно затянули: «По диким степям Забайкалья…»  Пели хорошо, чувственно. А как же – у кого музыкальное образование, у кого, просто – слух, а в основном, конечно же - Душа!!! Тут же курили в импровизированную пепельницу – стакан с водой. Перекидывались многозначительными взглядами, иногда – фразами.
На смену баяну пришла гитара.
Тоня не стала себя долго уговаривать и запела: «Ты. Теперь я знаю, ты на свете есть…»
Все задумчиво смотрели на свечи, видя  в свете огня из темноты единственную ТУ, или ТОГО, по кому плакало сердце и к кому не довелось прийти в эту ночь…
Всем уже в районе тридцати, а на душе у каждого ведро помоев, недопонимания, боли и горечи.

В этот момент раздался громкий уверенный стук в, целях конспирации хорошо запертую, дверь.
В один миг всё стихло. Со стола под стул и ещё, куда подальше, перекочевала водка, пепельница, открылось окно, белым туманом впустившее в класс ледяной воздух первого января.
Юлька, несшая на себе обязанности администраторского клана, испуганно подкралась к двери:
- Кто там? – Робко спросила, показывая сотоварищам махать нотными тетрадями как можно более интенсивно, выгоняя прокуренный воздух в окно, из которого сыпало внутрь снежной крупой.
- Свои!
- Кто такие? Свои все – здесь! – Тянула, как могла паузу, видя, что дым встал и завис укоряющим привидением прямо посреди комнаты.
- Да, это я, Пашка! Открывайте!!!

Тоня работала в ДК всего полгода и понятия не имела – кто это такой – Пашка? И насколько он свой?
Но Юля, облегченно вздохнув, махнула рукой: «Свои, закрывайте окно!» - И отворила дверь.
На пороге стояли два высоких, красивых молодых парня, лет восемнадцати. Заговорщицки проникнув в приоткрытую лазейку, заполнили молодостью и пышущей энергией все интимное пространство вокруг.
Включился электрический свет. Из внутренних карманов их курток появились яблоки, мандарины и водка. Засыпающие – проснулись, поющие – поперхнулись. Новая свежая волна захлестнула всех поголовно. Снова зазвучало: «Новый год к нам мчится, Скоро всё случится, Сбудется, что снится…»
Начались танцы, анекдоты, заразительный, беспричинный смех.
Тоня смотрела на Пашку во все глаза. Как жаль, что такой молодой… Столько юмора, смеха, обаяния, энергии…  И, как-то это всё не вяжется с тем, что у него в глазах. Что-то очень знакомое, словно отражение в зеркале. Но это – не моё. Не моё…

Они расходились в семь часов утра. Шли пешком до Главного Вокзала, где кучковались все транспортные маршруты. Падали, кидались снежками, орали песни, поздравляли прохожих с наступлением новой эры. Постепенно тридцатилетние ушли далеко вперед, совсем позабыв про молодых. Что они могут понимать в их уже такой большой, сложной  прожитой жизни?
Вдруг, когда Тоне оставалось до ожидающей маршрутки всего два шага, раздался дикий крик: «То-ня-а-а, сто-о-ой!!!»