Жемчужинка для Константина. Полный текст

Ноябрь 2002 года.

Часы пробили семь утра. Пора было подниматься с постели и собираться на работу, но Ниночке, Нине Леонидовне Лазаревой, вставать было пока нельзя. Сначала необходимо было соблюсти маленькую семейную традицию - дождаться сигнала будильника, потом притвориться сладко спящей, дождаться прихода мамы, которая будила ее каждое утро, немного посопротивляться, покапризничать и только потом нехотя, ворча и чертыхаясь, встать и лениво отправиться в ванную комнату.
Весь этот спектакль давно стал ежедневным обязательным ритуалом, но сегодня разыграть его необходимо было еще и для того, чтобы хоть немного подержать родителей в блаженном неведении относительно того, что произошло с девушкой накануне. Она понимала, что рано или поздно папа, Леонид Николаевич, и мама, Инна Григорьевна, все узнают, но пока девушка была не готова к разговору с ними, и поэтому хотела, чтобы, по крайней мере, этим утром родители не догадались, как ей плохо, и не приставали с расспросами.
Рассказывать им о том, что с ней произошло вчера, Ниночка пока не хотела и не могла. Помочь ей они ничем не могли, а доставлять им лишние переживания было совестно. Конечно, она понимала, что, увидев ее заплаканные глаза, родители могут начать задавать вопросы, но надеялась, что они все "спишут" на то, что она все еще переживает из-за развода с мужем, и деликатно сделают вид, что ничего не замечают.
Нина не спала всю ночь. Шок от произошедшего накануне был настолько силен, что она подумывала о том, как бы не сойти с ума. За эту ночь она столько всего передумала, что удивлялась только тому, что у нее все еще  не лопнула голова.

Ниночка вернулась в родительский дом после развода, почти год назад. Вначале думала, что переживет первый шок от случившегося, успокоится и вернется опять в свою квартиру, но ошиблась. Время шло, а она никак не могла заставить себя вернуться в пустое жилище, хранившее воспоминания о поруганной любви. Нина видела, что родители откровенно  радуются тому, что их птенчик, вернувшись в родное гнездо, не торопится вновь вылететь из него во взрослую жизнь, и однажды пришел день, когда она смирилась с потерей и решила, словно стремясь вернуться в детство, остаться в отчем доме насовсем. 
Приблизительно в это же время она решила начать жизнь заново, с чистого листа, и уволилась из той небольшой фирмочки, в которой успешно трудилась уже два года. Узнав о том, что дочь по собственному желанию осталась без работы, родители неприятно удивились и стали расспрашивать о причинах, заставивших ее поступить именно так.
Отвечать на их вопросы Ниночке очень не хотелось, но родители настаивали, и ей пришлось ответить, что она больше не может работать в коллективе, настолько не уважающем свою начальницу.
Все было элементарно – едва узнав, что Нина Леонидовна Лазарева, так и не родив ребенка, развелась с мужем, сотрудницы, приходящиеся хозяину фирмы либо родственницами, либо друзьями семьи,  перевели ее в категорию "брошенок" и стали выживать ее с работы, относясь к девушке, как к человеку даже не второго, а неизвестно какого сорта.
Выяснять отношения кроткая Ниночка не хотела. Помощи от директора ей, пришедшей с улицы, ждать не приходилось. Выбор был невелик - либо немедленно уволиться, либо терпеть пока не закончится терпение...
Нина Леонидовна сделала ошибку - выбрала второй вариант. Некоторое время девушка надеялась на то, что ее подчиненным однажды надоест говорить гадости о ней за ее спиной и  делать весьма прозрачные оскорбительные намеки в ее присутствии. Она терпеливо ждала, когда сплетницы соизволят успокоиться, и даже делала вид, что ничего не знает об их разговорах, но довольно скоро поняла, что ее кротость привела к прямо противоположному результату. 
Увидев, что Нина Леонидовна не отвечает на все презрительные выпады и колкости в свой адрес, сотрудницы распоясались, и однажды настал тот день, когда они открыто проигнорировали приказ главного бухгалтера Нины Лазаревой, заявив, что подчиняться какой-то "брошенке" они, состоявшиеся семейные женщины, не собираются, поскольку уважают самих себя.  Надеяться больше было не на что, и Ниночка  уволилась.

Реакция родителей была вполне предсказуемой.
Услышав о том, что главной причиной увольнения дочери с работы явился психологический дискомфорт, почти всегда спокойная и невозмутимая Инна Григорьевна удивленно и чуть недовольно пожала плечами, но ничего не сказала.
Реакция отца Нины была гораздо более эмоциональной. Темпераментный Леонид Николаевич, как обычно, немного потряс кулаками в адрес обидчиц дочери, от души поматерился, пообещал разнести по кирпичику тот офис, в котором обижали его девочку, и повыдергивать ноги всем, кто попадется ему под руку, но девушка отнеслась к его воплям равнодушно. За тридцать лет своей жизни она успела усвоить нехитрую истину - у ее папы вся энергия, как обычно, уйдет в свисток.
Так оно и случилось - Леонид Николаевич, как всегда, выпустив пар, быстро успокоился, тем более, что рабочее место для Ниночки нашлось уже на следующий день. Узнав от своей супруги Юлии Николаевны о том, что ее племянница осталась без работы, Лазаревым  позвонил Анатолий Александрович, который предложил Нине давно вакантную и очень неплохо оплачиваемую должность своего заместителя в довольно крупной фирме.
Конечно, главный бухгалтер в заместители переходить не должен, но, в порядке исключения, можно. А это было то самое исключение.

Фирма по ремонту и обслуживанию холодильного оборудования, в которую ее пригласили, была не новичком на рынке подобных услуг,  перспективы имела немалые, денег заместителю главного бухгалтера предлагалось больше, чем главному бухгалтеру в малом бизнесе, к дому офис располагался значительно ближе, что для Нины, не имевшей автомобиля, было весьма существенно.
Но самое главное - работать ей вновь предстояло не с кем-то посторонним, а с самим Анатолием Александровичем Мартыновым,  отличным специалистом, очень хорошим человеком, добрым начальником и мужем ее тетки. У него они с Машкой, дочерью его родной сестры Ларисы, учились в институте, под его началом начинали свою трудовую деятельность в 1995 году...
Он всегда аттестовал Нину родителям, как свою самую любимую и самую способную  ученицу, но девушка никогда не заблуждалась на этот счет. Все отлично знали, что в действительности, самой любимой и способной его ученицей была некая Лиза Лялина. На работе он часто ставил ее в пример своим сотрудницам, но никогда не вспоминал о ней дома - опасался гнева своей грозной красавицы-жены, которая почему-то уже много лет отчаянно ревновала своего Толика именно к невзрачной Лизе.
И вот Анатолий Александрович вновь предложил Ниночке работу, как тогда, в далеком уже 1995 году, когда он, переходя на новое место, очень хотел взять с собой свою идеальную Лизу Лялину, но, вспомнив о наградном пистолете супруги, не решился, отдав предпочтение им с Машкой. Девушка отлично помнила, что трудиться под началом дядюшки было сплошным удовольствием, и не не захотела себя его лишать.
Конечно, Ниночке приходилось делать не только свою работу, но и выполнять львиную долю обязанностей Анатолия Александровича, но это обстоятельство ее нимало не смущало. Мартынову никогда не нравилось работать с документами, а теперь  уже и трудновато стало. Ничего не поделаешь – возраст и образ жизни брали свое...
Он давно уже норовил переложить работу с документами на заместителя и быть для своих сотрудников только консультантом, но делал это так мило и относился к людям так трогательно, по-отечески, что на него никто никогда не обижался. Да и консультантом он был блестящим. У Мартынова была прочная репутация гениального финансиста и большого мастера проходить разнообразные проверки почти без ущерба для фирм, в которых работал, поскольку Анатолий Александрович умел очаровать любого аудитора и убедить любого инспектора, что тот неправ.

Прошло минут двадцать. Инна Григорьевна "разбудила" девушку, невозмутимо выслушала ее ежеутреннее брюзжание, отобрала у дочери одеяло с подушкой и ушла готовить завтрак.
- Ну вот, - с облегчением подумала Ниночка, когда за матерью закрылась дверь, - наконец-то можно спокойно вставать. Все формальности выполнены, условности соблюдены, и родители будут еще некоторое время пребывать в блаженном неведении.
Она хорошо понимала, что рано или поздно придется им все рассказать, но предпочитала сделать это попозже.
- Не надо их пока волновать. - думала Нина. - У мамы - больное сердце в сочетание с редкостным занудством, у безвредного папы – бешеный темперамент в сочетании с манерой орать на весь дом по любому поводу, а у меня пока не хватит душевных сил ответить на все мамины вопросы и перенести неизбежные папины вопли.
Нина так тяжело поднялась с постели, словно ей было не 30 лет, а, как Анатолию Александровичу, все 65. С трудом она заставила себя все делать, как обычно, не привлекая лишнего внимания родителей. Для них самое обыкновенное ноябрьское утро должно было пройти своим самым обычным образом.
Наконец, одетая, надушенная, аккуратно причесанная и слегка подкрашенная, недовольная своим видом больше, чем обычно, Ниночка вышла на улицу, в промозглое московское утро.

Генеральную линию своего дальнейшего поведения Нина  придумать так и не смогла. Больше всего ей хотелось просто уволиться и  все забыть, но это было крайне нежелательно.  Конечно, Анатолий Александрович все понял бы и простил, но дело было не столько в нем, сколько в Ниночкиной дальнейшей карьере.
 Увольняться сейчас ей было нельзя. Это было бы равнозначно карьерному самоубийству. Нине Леонидовне и так было очень сложно самостоятельно, без помощи Мартынова, найти новую работу. Она долго удивлялась тому, как легко, без осложнений, переходили с одного места на другое ее коллеги, даже записные бездельницы, как свободно себя вели при этом, и ничего и никого не боялись. Наоборот, это работодатели боялись, что они уйдут и уговаривали остаться.
 Ниночке такие блага были не даны. При попытках устроиться на работу самостоятельно она чаще всего получала от потенциальных работодателей отказы и радовалась, если они оказывались вежливыми, а, когда она увольнялась с очередного места, начальство всегда старалось устроить ей крупные неприятности и уволить по "нехорошей" статье.
Она долго думала над тем, почему ей всегда так тяжко дается то, что у других происходит легко и незаметно. В конце концов Нина Леонидовна поняла, что такова ее доля. С тех пор она судьбу свою старалась не гневить, поэтому всегда терпела до последнего и остерегалась увольняться даже сейчас, когда в этом была острая необходимость, очень хорошо понимая, что, если у нее в трудовой книжке появится запись о том, что она проработала в этом бардаке менее двух месяцев, то поиск работы осложнится многократно, причем не один раз, а на много лет вперед.
 Такая запись стала бы ее личной "черной меткой". Потенциальные работодатели, и так норовившие отказать ей по причине несоответствия ее внешности каким-то непонятным европейским стандартам, сочли бы ее некомпетентной и не выдержавшей испытательный срок, о чем сообщали бы, не стесняясь в выражениях, поскольку она для них не человек. Ее можно унижать, ей можно хамить, делать непристойные предположения, причем совершенно безнаказанно.
Пришлось бы начинать все сначала, с копеечных зарплат, огромных нагрузок и работы сразу в двух-трех местах. Ниночка этого не хотела, а долго  жить за счет родителей не могла - ее зарплата в доме была совсем не лишней. Поэтому ей необходимо было продержаться на этом месте, как минимум, шесть-семь месяцев, а лучше - год.
Задача казалась ей невыполнимой, но выбора не было. Анатолий Александрович – не бюро трудоустройства. Конечно, он обязательно поможет, когда сможет, но оказия могла случиться совсем не скоро. К тому же, нельзя было не задумываться о том, что дядюшка - не вечный, особенно при том образе жизни, который он вел.
  Поскольку придумать что-нибудь дельное пока не удалось, необходимо было обдумать, как вести себя сегодня. Дальше будут выходные, и времени на размышление будет вполне достаточно. Конечно, Нина Леонидовна понимала, что все нюансы учесть будет невозможно, придется приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам и плыть по течению, но это ее не смущало. Наоборот, в душе девушки разгорался гнев, страшный гнев кроткого человека, столкнувшегося с вопиющим хамством. 

Накануне, приблизительно за час до окончания рабочего дня, они с Анатолием Александровичем пошли покурить на "черную" лестницу, приспособленную под курилку. Площадка их этажа была полна народа – в этом офисе курили многие. Поэтому они ушли выше по лестнице, почти на следующий этаж, и  удобно устроились на ступеньках.
Когда все разошлись, они не стали спускаться на свой этаж – ну зачем портить себе удовольствие беготней? Поэтому пришедшая следом группа сотрудников их не заметила. Это были IT-шники по профессии, а, по призванию, местные "ходоки" - наглые, бесцеремонные, циничные мальчики-мажоры, уверенные в том, что все женщины на свете мечтают принадлежать им.
Трое из них приходились сыновьями директору. Правда, офисные барышни действительно считали их красавчиками, альфа-самцами, сходили от них с ума, бегали за ними, жестко конкурировали друг с другом за их внимание и не замечали, глупые, что эти мужики их попросту презирали. Пустоголовые девицы и Ниночку воспринимали, как новую конкурентку. За тот месяц, что она проработала в фирме, она уже пронаблюдала за ними, сделала для себя выводы и старалась всячески избегать любого общения, кроме, разумеется, сугубо делового, с этим малоприятным народцем.

IT-шники прикурили и разговорились:
- Ну что, эта новая замша главбуха, говорят, прописалась?
- Да, Ритка от злости скоро лопнет, такой она им зашибенный торт притаранила. - ответил один из них голосом, показавшимся Ниночке весьма сексуальным и волнующим.
- И где эту крокодилицу взяли?
- А … их знает. Говорят, главный привел свою.
- Свою любовницу? - уточнил сексуальный голос.
- Да брось ты, Костян, не свисти. Ты прикинь, сколько ему лет, какую дозу Виагры с водкой и какую телку ему надо, чтобы у него хоть что-то шевельнулось?
-  Уж точно не эту. - ответил тот, которого назвали Костяном. - Сама старая, толстая, морда страшная, тряпки с Черкизона сидят, как на корове седло, духи отвратные, сама тошнотная. Бездомный пес в голодный год не позарится.
После того, как мужчина высказал свое мнение, у девушки  его голос ничего, кроме отвращения пополам с возмущением, уже не вызывал.
- А вдруг он извращенец, и его заводит эта? - задал вопрос другой голос.
- А ну его, кто его заводит. Нужно поскорее заставить эту кикимору выписаться. - ответил Костян.
- Как? Бабы пробовали, так Ольгу уже вышибли, а Ритка чувствует, что ее очередь - следующая.
- Чем чувствует? - спросил еще один голос.
- А … ее знает, чем она там чувствует.
- Вот стерва. Видно хорошо дает, что он так млеет.
- Юрок, включи мозги. - ответил Костян. - Да не дурак же он от такой уродки млеть. По мне, так она для секса вообще непригодна. Сиськи-то небось висят до пупа, а ляжки наверняка все в целлюлите. Наверное, родня она ему, вот и трафит он ей.
- А нам-то это за каким … приболело, что у нее там висит? Ты за Ольгу что-ли мстить собрался?
- Да на … мне та Ольга? У меня таких телок полный курятник.
- А чё тогда-то? Или сам на замшу глаз положил?
- Я другое на нее положил. - ответил Костян.
Мужики загоготали, а говоривший продолжил:
- Не хочу, чтобы эта тошнотная коза  перед глазами мелькала. Бесит меня ее уродство. Такие бабы не то, что с мужиком кувыркаться - эти замухрышки жить недостойны. Таким кикиморам место в гнилом болоте. И чтобы не высовывались!
- Да с чего ты взъелся? Ничего у нее не висит.
 - Салабон, у нее просто сбруя хорошая, а разденется – повиснет. - ответил Костян. - Заикой станешь – не говори, что я тебя не предупреждал.
- А, может, все-таки выставить ее на посмешище, как Аньку из рекламки? Для прикола.
- Ну, Юрок, ты загнул. - возразил Костян. - Анька нормальной телкой была. Ее завалить Серому было по кайфу. А это толстое страшилище я бы даже по приговору суда трахать не стал. Лучше расстрел. Да и не заводит она знакомств.
- Ну, это пока… А на приманку клюнет. Когда ей еще подфартит с мужиком покувыркаться?
- Чего тебе приспичило оприходовать именно эту страхолюдину? - продолжал Константин. - Красивых девок мало? Тебе же самому позор будет, когда увидят, с каким чучелом ты барахтаешься. Ее в голом виде показывать нельзя – только если в этом, как оно называется, ну на Востоке бабы на себя наверчивают…
- А чё? Ну и что, что страхолюдина? -  спросил тот, которого называли Серым. - Прикольно, круто. А если еще под камеру целку ей сломать и показать крупно, так вообще жесть получится.
- Думаешь, она целка? - спросил Юрий.
- Верняк.
- А может был у нее мужик…
- Не свисти, ее шансы нулевые. Ну только если главбух по пьяному делу… - подал голос Костян.
- Да оставь ты деда в покое. Если еще жив, значит эту не имел.
- В кадрах говорят, что написала "разведена". - поделился информацией Серый.
- Врет со стыда. Сто пудов - старая дева, целка. Братаны, ищем кандидата в первопроходцы. Кто самый храбрый доброе дело сделать?  Она эту ночь запомнит на всю жизнь.
Все вновь загоготали. Громче всех хохотал, разумеется, Костян.
Добровольцев не нашлось, но мужики уже возбудились от предвкушения предстоящего им приключения. Из дальнейшего разговора Ниночка поняла, что у кого-то из них на квартире в спальне установлена скрытая камера. При желании поразвлечься, ничего не подозревающую жертву заманивали в эту квартиру, подпаивали до полного раскрепощения, подмешивая в алкоголь какой-то возбуждающий препарат, имели всеми способами, включая противоестественные, а потом видеозапись утех выкладывали в Интернет с вполне определенными комментариями. Адрес файла вывешивали на доске объявлений в холле.
Но и это было еще не все. Они выбрали кандидата в "герои-любовники" сначала жребием, так, как раньше на предприятиях разыгрывали дефицитные товары. Нину выпало "завалить" Серому, но тот отказался наотрез и объявил Костяну, что пора ему уже перестать быть белой вороной, пора заняться делом и нечего косить от бабы, пусть даже страшной, как смертный грех, как от военкомата.
Константин пытался отказаться, но его уговорили, можно сказать, "взяли на слабо". Им было очень весело, они с удовольствием жалели несчастного, давали ему советы, сыпали сальными анекдотами и т.д. Через несколько минут, докурив по третьей или пятой сигарете, мерзавцы ушли в свой офис изображать бурную деятельность.

Нина сидела, окаменев. Нет, она не питала никаких иллюзий насчет своей внешности и привлекательности. Рост 1 метр 56 сантиметров, вес 58 кг, не блондинка и, разумеется, не 90-60-90. Она не была полной, но за счет сочетания невысокого ростика, широкой кости, пышной груди и округлых бедер выглядела пухленькой.
Будь она повыше сантиметров на 10-15, мужчины восхищались бы ее фигурой, а так...
Лицо у нее было не ослепительной красоты, а самое что ни на есть обыкновенное, рядовое. Таких лиц много. Главной достопримечательностью ее внешности были глаза – большие серо-голубые, очень красивые. Вполне себе рядовая женщина, средняя, не очень ладно скроенная, но зато крепко сшитая.
В офис она одевалась строго и элегантно, не забывая об аксессуарах. Очки ей были не нужны.

Ниночка опоздала родиться. Будь ей тридцать лет в пятидесятые годы двадцатого века, а, еще лучше, в веке девятнадцатом, она считалась бы красивой женщиной, но в первой половине нулевых годов века  двадцать первого каноны женской привлекательности были совершенно иными, такими, под которые она категорически не подходила. Нина это понимала, как понимала и то, что не в красоте дело, что миллионы самых обычных женщин обзаводятся семьями, детьми, что просто у нее судьба такая,  и научилась смотреть на мужчин исключительно, как на сослуживцев.
Она смирилась с судьбой и, раз уж ей не удалось стать женой и матерью, хотела только одного – прожить свою жизнь достойно. Это смирение помогло ей пережить разрыв с тем прощелыгой, который изображал неземную любовь ради квадратных метров, и бросил ее сразу после того, как понял, что не видать ему квартиры, как своих ушей. Сколько же гадостей он ей тогда наговорил… Почти таких же и теми же словами.
- А теперь эти ничтожества решили поиздеваться надо мной ради забавы. -  тоскливо думала Ниночка. - За что? Просто за то, что я, по их мнению, очень некрасива, особенно на фоне тех девиц, с которыми они привыкли иметь дело? Разве это моя вина? Разве я сама выбирала себе внешность? Почему она стала моим проклятием? Ведь я не урод. Ну, не нравится мужикам, что ноги у меня не из ушей растут, так пусть меня не замечают. Я к этому привыкла и не претендую ни на чье внимание. Но зачем же так жестоко? Я тоже человек. Мне нужна работа. Я не развлекаться сюда хожу, а на жизнь зарабатываю. А теперь из-за их злой воли, я не только хорошо оплачиваемую работу потеряю, но и всю дальнейшую карьеру загублю. Из-за этих выродков не видать мне достойной зарплаты больше никогда. И ничего с этим поделать практически невозможно.
 Нине было так плохо, что не хотелось жить.
Анатолий Александрович молча помог ей подняться, взял за руку, как маленькую, и повел на рабочее место. У дверей бухгалтерии он на секунду остановился и сказал:
- Держись, моя девочка. Ни одна баба в нашем мерзком курятнике не должна даже заподозрить, что у тебя что-то случилось.
В ответ Ниночка согласно кивнула головой, понимая, что дядя Толя сказал ей эти слова не в виде предупреждения, а в качестве поддержки. Он хорошо знал, что достоинство для Ниночки – прежде всего, что она сумеет даже в таком состоянии "держать лицо".
Анатолий Александрович самым галантным образом распахнул перед ней дверь в бухгалтерию и, объясняя "на публику" какую-то бухгалтерскую тонкость, связанную с составлением годовой отчетности, пропустил вперед...
 Когда рабочий день закончился, он проводил ее до самого дома и ушел только тогда, когда за Ниночкой закрылась дверь квартиры. Они не обсуждали случившееся, но она знала, что ее не оставят один на один с бедой.

- Хватит вспоминать, - мысленно одернула себя Нина, - сейчас утро, я иду на работу. Мне нельзя расклеиваться, что непросто после бессонной ночи. Нужно сохранять достоинство любой ценой.
Наконец, девушка добрела до остановки. В троллейбусе она встретила Анатолия Александровича. Он, как обычно, занял для нее место. Мартынов  внимательно пригляделся к Нине, и только потом осторожно начал разговор:
- Как ты?
- Нормально. - заставила себя улыбнуться Ниночка.
- Ты смогла хоть немного поспать?
- Конечно. Я проспала всю ночь. - лихо солгала девушка, надеясь, что она достаточно хорошо замазала синие круги под глазами.
- Врешь и не краснеешь. У Юльки научилась?
- Угу.
  - Родителям рассказала?
- А зачем? Чтобы они переживали из-за не тех генов, которые мне достались?
- Все в порядке у тебя с генами. Тебя просто "вбили" в чудовищные комплексы почти так же, как когда-то Лизу Лялину. Надо же! Даже прозвища это чудовище Костян "приклеил" тебе те же самые. Лизу за глаза все тоже называли крокодилицей, замухрышкой и кикиморой.
- Я должна чувствовать себя польщенной?
- Ты должна понять, что все они - мерзавцы, недостойные твоих переживаний!
- Вы думаете, что мне стало легче от того, что я не одна такая на белом свете? Сначала бывший муж орал то же самое, теперь эти…  Бьют наотмашь по самому больному месту. Закомплексуешь тут…
- Что ты надумала?
- Это Вы о чем?
- Не придуривайся, лапонька, ты меня отлично понимаешь.
- Дядя Толя, дорогой, мне кажется, что Вы делаете из мухи слона. Все гораздо проще. Собрались закомплексованные провинциальные "ходоки" в курилке. Нужно им о чем-то поговорить?
- Ну да.
- Не будут же они трепаться о природе, о погоде или, к примеру, о косметике?
- Ну да, конечно.
- Вот видите. Разумеется, обсуждать они будут баб. Это вполне естественно. А то, что они несли, вполне можно объяснить недостатком интеллекта, погрешностями в воспитании, ранними проблемами с потенцией и, естественно, комплексами провинциалов. Они ведь не так давно прибыли в Первопрестольную со своим папашей-директором-учредителем?
- Логично, лапонька.
- А если логично, то, пожалуйста, не напрягайтесь и постарайтесь не думать об этом. Все это пустой треп, не стоящий ни Вашего внимания, ни Ваших нервов.
- Ну, не такой уж и пустой. Происшествие с девушкой из рекламного отдела они все-таки устроили.
- Она входила в группу их фанаток?
- Кажется, да.
- А я – нет. Почувствуйте разницу.
- Хорошо рассуждаешь, лапонька, но мне все равно тревожно.
- Не тревожьтесь, дядя Толя. Что было – слышали, что будет – увидим. Обещаю Вам только одно – увольняться я не собираюсь, по крайней мере, пока.
- Умница! Бегать от каждого подонка нельзя. Пусть они от нас бегают.
- Ну, сами знаете, они руководству далеко не чужие. Так что бегать они от нас не будут, не надейтесь. Как бы  мы с Вами не побежали…
- Посмотрим.
- Только без глупостей, Анатолий Александрович. Очень прошу.
- Ладно, ладно, лапонька. На всякий случай я начал подыскивать тебе новое место.
- Спасибо.
Они немного помолчали. Потом Ниночка спросила:
- Юлию уже расстроили?
- Естественно, от нее секретов нет.
- Какие от нее могут быть секреты? Она таких забубенных, как семечки щелкает, что Ваши шансы что-нибудь утаить, ничтожны.
- Да. Представляешь, из-за этой ее способности всю жизнь пришлось быть верным мужем. А с тех пор, как в 1991 году ко мне в бухгалтерию по распределению попала Лиза Лялина, Юленька так взбесилась, что мне временами страшно становилось.
- Боялись, что она в припадке ревности убьет Вас из наградного пистолета?
  - Нет. Убить - не убила бы. Я боялся, что она сдуру исполнит-таки свою угрозу отстрелить мне самое ценное. Стольких женщин упустил. - сокрушался Анатолий Александрович.
- И что она? – Ниночка не была расположена к воспоминаниям и сантиментам старого ловеласа-теоретика.
- Все равно подозревала.
- Я не об этом.
- Что она?! Что она?! Матерится, как биндюжник в Неапольском порту и смолит, как паровоз.
- В Одесском. В Неаполе их как-то иначе называют.
- Какая разница, в каком? Все равно количество этажей подсчитать не удается.
- А Вам все нужно подсчитывать, финансовый Вы гений?
- Не обзывайся! Должен же я учитывать, как совершенствуется моя жена в ненормативной лексике.
- Зачем?
- Интересно.
- Что интересно?
- Как далеко зайдет. Удачное записываю.
Юлия Николаевна, жена Анатолия Александровича, тетка Ниночки, и по совместительству полковник милиции, была милейшей и интеллигентнейшей женщиной чуть-чуть за пятьдесят, все еще красивой и ухоженнной. У нее было только два недостатка – она ревновала Анатолия Александровича к каждой юбке, в приступах ревности устраивала дикие скандалы и гонялась за мужем по дому с заряженным пистолетом, неизменно целясь в мужское достоинство, а все свои эмоции выплескивала в виде ненормативной лексики, которой владела виртуозно. Иногда  у нее получалось материться даже в рифму.
- Если ему не удалось подсчитать этажи - значит, разозлилась тетушка не на шутку. - подумала Ниночка.
От сознания того, что сестра ее отца  знает о произошедшем накануне, и реагирует бурно, у девушки стало тепло на сердце. Она знала, что теперь находится под защитой тетки, которая, отчаявшись родить своего ребенка, все свое нерастраченное материнство перенесла на племянницу, к которой относилась одновременно и, как к дочери, и, как к лучшей подруге.
- Как хорошо, что Толик рассказал обо всем Юленьке. - думала девушка. - Теперь она наверняка позовет меня на субботние посиделки, расспросит, даст дельный совет, а потом, проанализировав ситуацию и наведя справки об этих подонках, обязательно придумает что-нибудь такое, отчего моим врагам не поздоровится.
Анатолий Александрович увидел выражение облегчения на ее лице и улыбнулся.
- Ты сообразила, лапонька, что Юленька в субботу обязательно пригласит тебя на разговор?
- Да. Спасибо, дядюшка. - улыбнулась в ответ Ниночка. - Опять Вы легли на амбразуру, мой хороший.
- Знаешь, за что я тебя люблю? - поинтересовался Анатолий Александрович.
- За то, что я не боюсь сказать Вам, что Вы хороший?
- Угу. От Юленьки таких слов не дождешься. У нее для меня два имени - старый потаскун или баритон-алкоголик. Третьего не дано.
- Работа у нее такая - к нежностям и сантиментам не располагает.
- И характер под стать работе. - горестно вздохнул муж грозной полковницы.
Нина  тут же пожалела своего дядю. Опять он, пытаясь помочь ей, сам себя загнал между наковальней и молотом. Он ведь прекрасно знает, что обсуждая Ниночкины дела, Юлия обязательно свернет на мужнину кандидатуру, а вот тогда – берегись. Никакой адвокат не поможет. Косточки перемоют и вердикт вынесут, причем почти всегда  не в его пользу. Одна женщина, даже полковник, это еще ничего, но две женщины, которым некого делить, да еще и подруги, согласные друг с другом почти во всем, – это страшная сила.
- Обещаю Вам, дядюшка, что в эту субботу мы с Юленькой Ваши косточки оставим в покое.
- Правда? - обрадовался Анатолий Александрович. - Тогда я вам, девочки мои, по дороге домой прихвачу сладенького.

Рабочий день прошел на удивление спокойно. То, что девицы, работавшие в бухгалтерии, то и дело шушукались и при этом злобно поглядывали на Ниночку, ее не заботило. Все правильно - началось. Впрочем, ляпнуть что-либо непотребное самой Нине они не рискнули.
- Уже хорошо. - думала девушка. - Только надолго ли?
Вечером Анатолий Александрович вновь проводил ее до дома. Увидев его во второй раз за два дня, мама Ниночки заинтересовалась причиной, но, услышав, что Толик опять поссорился с женой и просто оттягивает момент, когда начнется выяснение отношений, пожалела его и накормила ужином.
 После этого утренний звонок от Юлии с приглашением в гости, Нина легко объяснила родителям миротворческой миссией.

Когда она пришла к тетке, та была уже одна – Анатолий Александрович по субботам преподавал на каких-то заштатных курсах, а потом  отправлялся к друзьям. Он был не дурак выпить и времени зря не терял.
- Мне уже звонила "доброжелательница". – мрачно сообщила Юлия Николаевна - Дважды. Вчера и сегодня.
- Кто?
- Ты думаешь, что бабы в таких случаях представляются?
- Да ничего я не думаю. Что она сказала?
- Сказала, что Толик привел на должность заместителя свою любовницу.
- А ты?
- Сказала, что хорошо, что не любовника. Кстати, попросила сообщить если что.
Женщины невесело рассмеялись.
- Тебе часто звонят такие "доброжелательницы"?
- Бывает… Теперь гораздо реже, чем в те времена, когда у него работала одна девица.
- Лиза Лялина? - спросила Ниночка.
- Как? Мой алкоголик вспоминает ее до сих пор?
- Только как образец выдержки и стойкости перед лицом своры недоброжелателей.
- Да, девица была несгибаемая. Такое количество интриганок о нее свои зубы сломало, что я, почти каждый день слушая рассказы баритона об очередной неудавшейся интриге, затеянной бабами против Лизы, не уставала удивляться житейской мудрости молоденькой девочки и надеяться на то, что она будет умницей и в отношении Толика.
- О чем ты?
- Я надеялась, что она не будет вступать в любовную связь с женатым мужчиной не первой молодости.
- И как?
- Я в ней не ошиблась, но ревновала отчаянно. Тогда и начала гоняться за Толиком по дому с пистолетом. А как мне в те времена бывало тошно, когда такие же "доброжелательницы", как давешняя, сообщали мне, что Лиза уже беременна от Толика...
- Тебе, наверное, и сейчас очень неприятно?
- Неприятно, когда ревнуешь, а мой Толик, надо отдать ему должное, уже целых семь лет не давал мне повода для ревности.
- Чтоооо?
- Тебе непонятно, почему я продолжаю постоянно закатывать ему сцены?
- Угу.
 - Для  профилактики. Профилактика, девочка, очень важна в семейной жизни – держит мужика в тонусе и освежает отношения. На будущее настоятельно советую не пренебрегать.
- На какое будущее?
- Когда ты снова выйдешь замуж.
- Ну, вот только душой кривить не надо! Не выйду я больше замуж! Не возьмут меня в этот замуж! Тошнотная я! Крокодилица! Кикимора болотная, которая жить недостойна! Голодный пес в холодный год на меня не позарится!
- Прекрати повторять гадости, сказанные этими подонками!
- Не надо меня утешать! Это не гадости, а правда! Не возьмут меня больше замуж.
- Еще как возьмут! Лиза Лялина, которую постоянно "награждали" теми же самыми прозвищами, говорят, очень удачно замуж вышла.
- Кто говорит?
- Друг Толика, бывший начальник отдела кадров того предприятия, где они с Лизой работали. Он рассказывал, что у нее какая-то странная история случилась.
- Какая?
- Вроде, она руку сломала и полтора месяца дома на больничном просидела.
- И что? Вполне обыденная вещь.
- Да, если бы она не вернулась с больничного уже замужней женщиной.
- А до больничного была холостой?
- Угу.
- А он не врет?
- Кто? Толик?
- Нет. Друг его.
- Не должен, но по пьяному делу...
- Вот именно! Все возможно.
- Нет. Не врет. Я вспомнила. Он говорил, что Лиза, будучи на больничном, успела сменить фамилию. Так что, вышла она замуж.
- Значит, она - исключение. У меня нет оснований полагать, что мне повезет так же, как ей! Кикиморе место в гнилом болоте!
- Не ори и не повторяй эти гадости. Недостойны жизни те подонки, которые позволяют себе так относиться к женщинам. Нашла, кого цитировать… Не зли меня. Или ты тоже хочешь посчитать этажи? Так это я мигом. У тебя все в порядке и с внешностью, и с мозгами. Нужно просто  подождать.
- Кого? Ретта Батлера или графа де Пейрака? – съязвила Ниночка.
- Ну нафиг тебе упали иностранцы? Помешались все на импорте. Неужели местных мужиков мало?
- Местные вчера уже все про меня сказали. И разыграли. Представляешь, даже не в "орлянку", а запросто так, бумажками? Как раньше дефицит.
- Правильно, ты и есть самый настоящий дефицит. Сейчас таких женщин, как ты, мало. Кругом одни барракуды. А ты бы хотела уподобиться глупой героине Островского и быть разыгранной в "орлянку"? Нашла пример для подражания…
- Не успокаивай меня. Я про себя все знаю.
- Видимо, не все. Я не буду лгать во спасение и утверждать, что ты - красавица. Нет.Тебя нельзя назвать яркой женщиной или красавицей, но ты – женщина с шармом. Это даже лучше. Яркая красота меркнет, как правило, быстро, а женщина с шармом остается привлекательной до глубокой старости. А еще ты – женщина для жизни. Просто тебе нужен мужчина постарше. Ровесник тебе не подойдет.
- Почему?
- Твоим ровесникам пока еще некогда – им нужен только секс с тощими безмозглыми финтифлюшками, и думают они не мозгами, а исключительно причинным местом.  А тебе нужен гурман, знающий толк в женщинах, "нажравшийся" до тошноты пустоголовымми длинноногими красотками с силиконовыми губами и сиськами, уже хорошо выгулявшийся, но еще не спившийся, наживший гастрит или язву в общепите, но еще сохранивший приличную потенцию и способность к зачатию. 
- А еще звезду с неба!
Ниночка расплакалась.
- Родителям рассказала?
- Нет.
- Правильно. Хоть дома к тебе пока никто не приставал. Но Толик по понедельникам и средам преподает. Тебя должен встречать папа. Придется сегодня-завтра рассказать.
- Чтобы мама слегла с сердечным приступом, а папу посадили за убийство?
- Ты еще питаешь иллюзии относительно папы?
- Нет, ни секунды. Папа способен убить только того, кто в его присутствии разобьет полную бутылку водки.
- Правильно. Тогда откуда у тебя взялись мысли о том, что он может кого-то убить за что-нибудь другое?
- Наверное, мечта о том, чтобы отец был способен на Поступок, а не только на громкий вопеж по любому поводу.
- Между прочим, он способен набить морду твоему обидчику. Это уже Поступок.
- За которым последуют пятнадцать суток ареста?
- Ладно, я сама им все расскажу. У меня лучше получится, особенно с папой.
- Тогда сразу бери с собой пистолет и целься по ногам.
- Почему по ногам?
- Чтобы не обижать маму.
Женщины опять посмеялись.
 - Что-то уже придумала? Не надо, не рассказывай, а то ненароком проболтаюсь своему. Сама понимаешь, что будет.
- Да уж, дров наломает… Прецеденты были…
- Вот и не рассказывай.
- Да, собственно, и нечего мне рассказывать. Ни одной по-настоящему дельной мысли за два дня в голову не пришло. Все время страх то работу потерять и надолго на шее у родителей оказаться, то попасть в Интернет в натуральном виде на посмешище всему белому свету. Больше всего хочется уволиться и все забыть. Новый коллектив, новые люди, жизнь с чистого листа…
.- А в новом коллективе будут работать исключительно ангелы с крылышками? - с сарказмом поинтересовалась Юлия Николаевна. - Ведь нет, правда? Забыла, как тебя донимали после развода на прошлом месте работы?
Ниночку передернуло. Полковница продолжала:
- Где гарантии, что ты опять не попадешь в аналогичный гадюшник, только намного хуже? Так и будешь бегать от подонков в поисках идеального коллектива всю жизнь, пока не поймешь, что его нет и быть не может?
- Разве может быть хуже?
- Может, девочка. Здесь ты хотя бы уже знаешь, что эти мерзавцы задумали. Предупрежден – значит вооружен. Ты будешь вести себя осторожно, осмотрительно и, может быть, все обойдется. Где гарантии, что на новом месте тебе не попадутся такие же садисты?
- Ты считаешь, что такое возможно? - охнула Нина.
 - Да, дорогая. Очень даже возможно. Только ты не будешь знать об этом, примешь их ухаживания за чистую монету и попадешь, как кур в ощип. Вспомни, это уже было… Что тогда с тобой будет? Сможешь ты это пережить?
- Нет, Юленька, не смогу. Ты считаешь, что в такую западню можно попасть в любом офисе?
 - А ты думаешь, что этим мерзавцам одним пришло в голову выкладывать в Интернет подобные сцены?
- Разве - нет? - удивилась девушка.
 - Наивная ты моя девочка. - горько вздохнула Юлия. - Ты хоть бы в Интернете посмотрела. Тогда узнала бы, что уже сейчас таких подонков много, а впоследствии будет еще больше. Нужно не бегать от них, а учиться жить с ними рядом, но не подставляться под их издевательства.
- Легко сказать…
-  А не по-настоящему дельная мысль есть?
- Есть, но это полная дурь. Ты только посмеешься.
- А вдруг не посмеюсь?
И Ниночка рассказала Юлии о том, что задумала.
- Видишь, какая глупость? Юленька, ты умная, ты знаешь жизнь с изнанки, помоги мне, придумай, как мне и работу не потерять и посмешищем не стать.
- А где ты видишь глупость? Наоборот, мысль твоя очень даже удачна и хорошо согласуется с тем, что я тебе только что сказала. Молодец! Правильно мыслишь. Взрослеешь, девочка.
- Скорее, стервею.
- Тоже нужное качество.
- Кому?
- Тебе. Знаешь, я нашла одну из тех девиц, которых они опозорили.
- Как, их было много?
- Трое или четверо. И каждый раз эти мерзавцы оставались безнаказанными.
- Что она рассказала?
 - Она не писала заявление в милицию и не напишет. Знаешь почему?
- Нет, конечно.
- Они ее запугали. По секрету проболталась, что это сделал Сережа на квартире у Юры и что она была нетронутой.
- Даже так? - удивилась Ниночка.
- Насчет невинности девица врет. - ответила ей тетка. - Я смотрела ролик. Она чересчур опытна для девственницы. Тебе эти имена знакомы?
- Теоретически.
- В каком смысле?
- Оба имени принадлежат участникам того разговора. А как они ее запугали?
- Не говорит, но сразу видно, что напугана сильно. На работу не устраивается, дома сидит безвылазно.
- А остальных нашли?
- Ищем, но, почти наверняка, услышим то же самое.
- Какой кошмар.
 - Будем смотреть правде в глаза - положение более, чем серьезное. Мы с тобой не знаем, с чего они начнут. Тебе нужно быть очень осторожной, занять круговую оборону. Делай резервные копии данных не только на сервер. Курить ходи обязательно, не бросай, но только с Толиком. Это важно. Можете услышать еще много интересного, если повезет. Предупрежден – значит, вооружен.
- А в туалет ходить  тоже с Толиком? – попробовала пошутить Ниночка.
- Только попробуй! Пристрелю обоих.
- Ты ревнуешь даже ко мне?
- Не ревную я его, но придется стрельнуть, чтобы не обнаружить слабинку. Не бойся - я буду стрелять холостыми патронами.
- Зачем тебе это?
 - Положение обязывает...
- Тогда мне остается только лопнуть.
- Носи памперсы.
- А летом?
- Так далеко пока не заглядываем. Наша задача-минимум – продержаться до майских праздников. Если удастся дольше – хорошо, но надеяться не советую – маловероятно. Кстати, Толик уже начал наводить справки, нет ли вакансии для тебя.
- Знаю. Он уже сказал.
- На следующей неделе ничему не удивляйся.
- То есть?
- Не удивляйся и все.
- Придумала что-то?
- Основное придумала ты, но опыта у тебя маловато, чтобы вести такую долгую и тонкую игру. Можешь сойти с дистанции от изнеможения. Хорошо бы к этому времени уже найти тебе новую работу.
- А, может быть, все-таки лучше сразу уволиться?
- Зачем? Это ты сделать всегда успеешь. Давай сначала попробуем побарахтаться вместе, выиграть время. У меня побольше жизненного опыта и возможностей, чем у тебя. Ты будешь держать меня в курсе дела во всех подробностях. Я буду анализировать ситуацию и направлять тебя. А ты будешь меня слушаться. Годится?
- Еще бы. Да о таком я и мечтать не смела.
- Пока плыви по течению. Наблюдай, слушай, запоминай, сопоставляй, делай выводы. Пока все спокойно, ты должна выглядеть безмятежной дурочкой из переулочка.
- А когда начнется?
- Будем действовать по обстановке.
Потом женщины пили чай и болтали до позднего вечера, когда Анатолий Александрович вернулся домой сильно пьяненький, что не помешало ему купить по дороге женщинам сладенького. А потом Ниночка позвонила домой. Папа приехал и забрал ее.
Дома мама стала интересоваться всем подряд:
- Почему так долго?
- Проблема была серьезная.
- Что такое?
- Она пять приревновала, а теперь ищет примирения.
- А что в этом такого особенного? Она ревнует его постоянно. Что на этот раз? Неужели поймала?
- Мамочка, ты вспомни, сколько ему лет. Его теперь можно поймать только с бутылкой.
- А что тогда?
- А то, что у нее в очередной раз крыша поехала, и она за ним гонялась с пистолетом.
- Опять? Так она же в прошлый раз обещала больше этого не делать.
- Ну мало ли кто и что кому обещал. Папа тебе обещал бросить курить. Бросил?
- Я, честно говоря, и не надеялась.
- Правильно. Вот и с Юлькиной ревностью тоже ни на что не надейся. Бред ревности – страшная штука. Сейчас она уже пришла в себя и ищет мира, а он ее решил повоспитывать. Вот я и понадобилась.
- Раньше надо было воспитывать, - вставил свое слово отец, - когда молодые были. Надо было так ее приложить ремнем по мягкому месту, чтобы она месяц сесть не могла, а заодно навсегда забыла, как тот пистолет выглядит. А что теперь? Теперь поздновато.
- Ленечка, ну как так можно говорить? - мягко упрекнула его жена. - Ведь это твоя родная сестра.
- Ну и что, что сестра? Я что, из клановой солидарности должен быть терпимым к любым ее придурям?
- Папа, а как ты себе представляешь воспитание полковника милиции? Она сама может воспитать кого хочет и когда хочет.
- Вот и надо было воспитывать, пока была лейтенантом. – оставил за собой последнее слово отец.
Ниночка спорить не стала.

В воскресенье Юлия Николаевна все рассказала Ниночкиным родителям. Почти всегда невозмутимая Инна Григорьевна так огорчилась, что даже всплакнула, а Леонид Николаевич потрясал кулаками и громогласно грозил устроить в офисе у дочери, если не революцию, то членовредительство уж точно.
Начать он обещал с Анатолия Александровича, потащившего племянницу в такую клоаку, не подумав о последствиях. Следующим номером в его расстрельном списке числилась сестра - ей он, как обычно, пообещал выдернуть ноги, если с Ниночкой случится несчастье, но быстро сообразил, что сильно ошибся, впервые позволив себе высказать подобное обещание в ее присутствии.
В ответ на слова брата Юлия молча достала из сумочки свой наградной пистолет и положила его на стол. Увидев оружие, Леонид Николаевич мгновенно присмирел и, минут через пять, оказался готов к серьезному обсуждению создавшейся ситуации и сотрудничеству при ее разрешении.

Утром в понедельник, подходя к офису, Нина чувствовала себя укротительницей, идущей в клетку с тиграми впервые. Ее трясло, как в лихорадке, но ничего особенного в этот день не произошло. Спокойно прошли вторник и среда. По вечерам отец встречал Ниночку с работы, чем дал аборигенам фирмы  повод для сплетен. Он, врач «Скорой помощи», приехал встречать дочку на служебной машине.
В четверг Анатолий Александрович явился в офис позже обычного и в очень плохом настроении. Хмуро буркнув приветствие коллективу, он удалился в свой кабинет.
Ниночке стало интересно. Она сообразила, что именно об этом ее предупреждала Юлия. Девушка вспомнила, что ее задача - ничему не удивляться, и стала с интересом ждать развития событий. Оно не заставило себя ждать.
Приблизительно через час Анатолий Александрович вышел из своего кабинета в бухгалтерию и мрачно уставился на девиц.
- Моей жене уже несколько раз кто-то сообщал, что я привел на должность заместителя свою любовницу.
Девицы дружно изобразили удивление.
- Осложнения в семье мне не нужны. - продолжил главбух. - Я знаю, что это делает кто-то из вас троих. Выяснять, кто именно и зачем терроризирует мою супругу, я не собираюсь. Если у той из вас, которая имеет наглость вмешиваться не в свои дела, хватит мужества признаться в содеянном самой, уволена будет она одна. Если же нет – уволены будете все трое.
- А почему трое, а не четверо? – поинтересовалась Ира.
- Это сделала Нина Леонидовна. - с апломбом заявила Ритка. - Больше некому.
- Вас как, просто уволить, или вы желаете попасть в "черный список" бухгалтеров?- галантно осведомился главбух.
- Не имеете права! Мы в суд подадим!
- Лучше сходите в отдел кадров и подайте заявления об увольнении "по собственному желанию", пока я добрый. Пока вы будете улаживать формальности, Нина Леонидовна будет столь любезна, что отложит все текущие дела в сторону до тех пор, пока не рассчитает вас. Если нет – уволю всех троих по "нехорошей" статье. Кстати, руководство фирмы я уже уведомил. Оно на ваше увольнение согласно, включая вариант "по статье".
- Как "по статье"? - испугались девицы.
- Молча. Был бы человек, а статья для него всегда найдется. - "успокоил" их Мартынов.
И ушел в свой  кабинет.
Час спустя к нему зашла Ниночка.
- Спасаешься от мегер, лапонька?
- Не то слово. Думала, что они меня побьют.
- Пытались?
- Щазззз!!! Пока только нахамили.
- Что делают?
- Пошли в отдел кадров.
- Ты их рассчитала?
- И на карточки уже перечислила, как только услышала их рев у кадровиков.
У бухгалтерии и отдела кадров была общая стена.
- Лучше скажите, как долго я буду одна тащить этот воз? - поинтересовалась Ниночка.
- В понедельник придут новые девочки. Я с ними уже поговорил. Кажется, нормальные. Так что, утечка информации из бухгалтерии будет остановлена, по крайней мере, на какое-то время.
- Вот именно, на время. - с горечью отозвалась Нина Леонидовна. - Новые девочки осмотрятся, разберутся в здешней иерархии и быстренько начнут мимикрировать под окружающую среду, и снабжать кого надо информацией.
- Что поделаешь, лапонька? Такие теперь нравы. Лучше пойдем покурим.
- Пойдем. - улыбнулась Ниночка. 
Пока Анатолий Александрович с Ниной шли по коридору, ведущему в курилку, с черной лестницы был слышен шум. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что местная публика возбужденно обсуждает увольнение всего старого состава бухгалтерии, но, как только главбух и Нина Леонидовна вошли в курилку, все разговоры разом смолкли, а находившиеся на лестнице сотрудники почли за благо поскорее вернуться на рабочие места.
Когда Мартынов и Ниночка остались в курилке одни, она огорченно сказала:
- Вам, кажется удалось сделать нас главной темой для обсуждения аборигенами.
 - Не нас, а увольнение бездельниц. Не нервничай, лапонька. Эффект этот - временный. Так будет продолжаться еще  несколько дней, а потом все займутся обсуждением новых девочек-бухгалтеров и их  недостатков.

Прошла еще неделя.
У Ниночки на работе вышел из строя компьютер. С одной стороны,  подобное происшествие - хоть и не пустяк, но дело житейское и не повод расстраиваться. Тем не менее, Нина Леонидовна очень разнервничалась из-за того, что нужно было звать на помощь как раз одного из тех, кто собирался над ней поиздеваться. Девушка понимала, что рано или поздно нечто подобное обязательно произойдет, что им с Анатолием Александровичем не удастся очень долго держать свору подонков на достаточно большом расстоянии от бухгалтерии, но все же надеялась, что служебный контакт с ними, хоть и неизбежен, но произойдет не так быстро.
Делать было нечего, и Нина Леонидовна, сделав вид, что ни о чем не подозревает, позвонила компьютерщикам.
Через несколько минут в бухгалтерию вошел высокий статный шатен лет тридцати восьми-сорока, на которого Ниночка обратила внимание еще в самые первые дни своей работы в фирме.  Она почему-то думала, что он работает менеджером, и была очень удивлена, узнав, что он - компьютерщик, принадлежащий к той самой компании мерзавцев.
Удивление девушки сменилось потрясением, когда "пришелец" заговорил, и девушка узнала его по голосу. Это был тот самый Константин, который позволял себе говорить о ней самые страшные гадости и которому предстояло опозорить ее на весь свет.
Тем не менее, Ниночка отдавала себе отчет в том, что ей необходимо вести себя так, словно она ни о чем не подозревает. В эти короткие несколько секунд девушка поняла, что задача, стоящая перед ней, практически невыполнима, но выбора не было. Заставив себя  отвлечься от воспоминаний о словах, сказанных этим чудовищем, и сосредоточиться на служебных делах, Нина Леонидовна объяснила ему суть проблемы. Ее душили гнев и отвращение, но она заставляла себя быть официальной, но, по-возможности, приветливой.
Константин быстро устранил неполадки, подробно объяснил, как избегать подобных ситуаций, ответил на все вопросы и ушел на следующий вызов.
Когда за ним закрылась дверь, Нина Леонидовна вздохнула с облегчением. Она почему-то вообразила, что этот субъект повторит ей в глаза то, что говорил своим друзьям тогда, в курилке, или будет вести себя с нею с нескрываемым презрением. К счастью, ее страхи оказались напрасными. Все происходило, как и положено в деловой обстановке. Девушку подобное положение вещей вполне устраивало, и она почти успокоилась.
Напрасно. На следующий день ее компьютер снова сломался. И снова на вызов пришел Константин. Когда еще через сутки компьютер Нины сломался в третий раз, она встретила Константина  сурово:
- Если Вы опять посмеете наладить мой компьютер так, что завтра он снова сломается, я буду вынуждена написать докладную своему руководству, - сухо отчеканила Нина.
- Вы правы, Нина Леонидовна. Прошу прощения. Сейчас все сделаю.
И вот тут из своего кабинета вышел Анатолий Александрович:
- Делать нужно было еще позавчера! – загремел главбух.
- Позавчера и вчера была запарка. Нам было не до бухгалтерии.
- Что значит - не до бухгалтерии?! – рявкнул Анатолий Александрович. - Молодой человек, Вы отдаете себе отчет в том, что мы здесь не в игрушки играем?! Очень скоро нам предстоит составлять годовой отчет. Вы думаете, что, если из-за Вашего разгильдяйства мы не уложимся в сроки сдачи отчетности, налоговая инспекция войдет в наше положение?
Константин промолчал.
 - Вы думаете, что налоговики пойдут нам навстречу и примут, как аргумент в нашу защиту, то обстоятельство, что Вам было некогда заниматься нашими компьютерами?! - распалился Анатолий Александрович. - Ошибаетесь! Вы думаете, что налоговики не воспользуются случаем оштрафовать фирму? Не надейтесь! Хотите убедиться в том, что я не шучу? Могу по блату устроить выплату штрафов из Вашей зарплаты!
Ниночка, слушая вопли дядюшки, явно получавшего удовольствие от того, что нашелся повод отораться всласть, чуть не рассмеялась.
- Кажется, баритон нашел повод отораться. - подумала девушка. -  Пусть отведет душу. Когда ему еще представится такая возможность...
- Анатолий Александрович, вчера и позавчера мы подключали и отлаживали новые компьютеры директора, его заместителей и их секретарей. Вы же понимаете, что это было первично, а сейчас, когда они всем довольны, я приложу все усилия, чтобы диагностировать неполадку в компьютере Нины Леонидовны и устранить ее так, чтобы она ко мне претензий не имела.
- Ну, если проблемы были в компьютере директора, то ничего не поделаешь. - нехотя смилостивился главный бухгалтер. - Но сегодня чтобы в компьютере Нины Леонидовны все было отлажено как следует, иначе неприятности я Вам гарантирую очень большие.
И ушел к себе.
Компьютерщик повернулся к Ниночке:
- Меня зовут Константин Сергеевич Виноградов.
- Что?
- Меня зовут Константин Сергеевич. - терпеливо повторил он.
- Да хоть Владимир Иванович, но компьютер должен работать всегда. - рявкнула Нина.
И тут он улыбнулся.
- Что смешного Вы нашли в моих требованиях? – возмутилась Нина Леонидовна.
- Не смешно, но приятно - Ваша реакция. Сейчас не многие помнят о Немировиче-Данченко, особенно в  Вашем и последующих поколениях.
- Вы мне зубы не заговаривайте!
- Я сделал Вам комплимент.
- Лучше почините компьютер.
- А Вы знаете, что в молодости он писал повести и пьесы?
- Нет.
- Я принесу Вам книгу. Почитаете. Только, извините, там будет дореволюционная орфография. Сегодня же попрошу у мамы.
- Ваша мама интересуется букинистическими изданиями?
- Как любая хорошая учительница литературы, у которой вдруг заводится немного денег, она тратит их у букинистов.
- Вы будете отлаживать компьютер или нет?
- Будет сделано, хозяйка, - вновь улыбнулся он, - а заодно и ежегодную инвентаризацию оборудования в Вашем департаменте проведу, если Вы не возражаете.
Разумеется, Ниночка не возражала. Она села за свободный стол и стала подбирать документы к годовому отчету. На сей раз Виноградов возился очень долго, но наладил все на совесть.
Когда он ушел, новые девушки, которым было по 40-45 лет, и у которых были семьи, дети, а у одной уже и внуки, стали обсуждать Константина, которого нашли весьма привлекательным мужчинкой с умными глазами и доброй улыбкой,  интеллигентным и обходительным. Им нравилось все – и рост, и серые глаза, и волнистые  каштановые волосы, и особенный, редкий тембр голоса, напоминающий голос актера Виктора Коршунова. Они даже разглядели благородную седину, слегка пробивающуюся у него на висках. 
Ниночка их восторги, естественно, не разделяла, но свое мнение оставила при себе. Он повернулся к ним такой стороной, и совершенно не нужно их разочаровывать. Ее боль, страх и отвращение останутся с нею навсегда, но их, уверенных в себе, состоявшихся женщин,  это совершенно не касается.

По пути домой и за ужином Костик пытался сообразить, как сказать матери, что он хочет дать почитать книгу из ее коллекции девушке, и не подвергнуться допросу с пристрастием и последующим обсуждением новости с подругой Анечкой, тещей его друга, Миши Берсенева. При этом Константин не строил иллюзий относительно своей матери и очень хорошо понимал, что хочет невозможного, что она обязательно расспросит его так умело и умно, что он сам не заметит, как расскажет ей все подробности.
Он не ошибся - непривычная задумчивость сына так заинтересовала Нину Константиновну, что она стала задавать вопросы.
- Котенька, - осторожно поинтересовалась мать, - ты сегодня так задумчив...
- Да, мамочка. Начальство поставило передо мной серьезную задачу. Приходится напрягаться не только в рабочее время.
- Да? - спросила мать, иронично-сочувственный тон которой давно не обманывал никого из тех, кто был с ней хорошо знаком.
Константин напрягся. Нина Константиновна продолжала:
- В последний раз такая задумчивость наблюдалась, когда очередная подружка "наградила" тебя триппером... Что ты "принес" на сей раз?
- Просьбу.
- Аборты подорожали, а тебя в известность поставили только сегодня? Какой суммы тебе не хватает?
- Нет, мама, ты не угадала. Я хотел попросить тебя разрешить одному моему знакомому прочесть книгу из твоей букинистической коллекции.
- Какую?
- Произведения В.И. Немировича-Данченко.
- Ты, представляясь девушке, назвал имя и отчество? - удивилась Нина Константиновна.
- Лучше бы ты удивилась тому, что у тридцатилетней женщины мое имя вызвало ассоциации со Станиславским.
- Ты прав. Не многие тридцатилетние помнят о нем.
- Еще меньше тех, кто помнит о том, что он работал в паре с Немировичем-Данченко. - добавил Костик.
- Я не поняла - зачем тебе для знакомства с женщиной потребовалось отчество?
- Обстановка была официальная. Я пришел чинить ее компьютер.
- И что?
- Она была разгневана.
- Почему?
- Она - заместитель главного бухгалтера. Ее компьютер должен работать всегда. Когда она услышала, как меня зовут, рявкнула, что ей все равно, даже если бы меня звали Владимиром Ивановичем...
- Однако. - отозвалась Нина Константиновна. - Кажется, повезло не только Мише - в куче замызганного гороха наконец-то нашлась еще одна жемчужина.
- Мама, ты не оригинальна. Когда-то ты употребила те же слова в разговоре с Мишкой.
- Откуда ты знаешь?
- Ты думаешь, что мужчины разговаривают только о футболе?
- Почему? - ответила вопросом на вопрос Нина Константиновна. - Так же часто они говорят об автомобилях и о бабах.
- С некоторых пор разговаривать с Мишкой о бабах - дело неблагодарное. У него Лиза - свет в окошке, единственная, неповторимая и несравненная.
- Великолепно! - с удовольствием отозвалась мать. - Твои слова только доказывают то, что Мишенька действительно нашел свою жемчужину. Очень хотелось бы дожить до того дня, когда ты найдешь свою, успокоишься и станешь таким же, как он.
- Не получится.
- Опять ты за свое? - рассердилась Нина Константиновна. - Семь лет прошло, а ты до сих пор еще не понял, что Лиза никогда не только не ответит тебе взаимностью, но даже не заметит, что ты влюблен в нее?
- Я давно все понял и успокоился. Лиза - жена моего друга, и этим все сказано.
- Отлично. Значит, ты готов к встрече со своей женщиной?
- Я-то готов, но вот настоящие женщины давненько повывелись...
- А ты как хотел? Натуральный жемчуг в наше время - редкость.
- Ты так уверена, что я нашел свою женщину? Ты ее даже не видела!
- Моя интуиция подсказывает, что...
- Не знаю... - перебил ее Константин. - Не уверен... Я слишком мало знаком с нею...
- Но хочешь познакомиться поближе?
- Угу.
- Тогда моя библиотека к твоим услугам. Пользуйся и будь счастлив.
- Да погоди ты делать выводы... Дай убедиться в том, что я не ошибаюсь...
- Сын, ты начал мечтать?
- Не то что бы... Но, в общем... Кажется, да...
- Тогда прими мой совет - не старайся выстраивать отношения с девочкой так, как выстроили Миша и Лиза. У тебя будет все по-другому.
- Разумеется. Она - не Лиза, а я - не Миша.
-  Не жалей о том, что она - не Лиза. Кстати, как ее зовут?
- Нина.
- Прикалываешься? - не поверила мать.
- Чтоб мне провалиться и не выбраться! - ответил Костик. -  Ее имя - Нина Леонидовна Лазарева.
- Будет Ниной-средней. И обязательно - Виноградовой.
- Чтооо???
- Подбери свою челюсть. Вы просто обязаны родить мне внучку и назвать ее в мою честь. Понял? Она будет Ниной-младшей, Ниной Константиновной Виноградовой, Ниной Второй.
- Совсем свихнулась ты, мать, на старости лет. Я еще за женщиной и ухаживать-то не начал, а ты уже о внучке говоришь, как об императрице какой-то.
- Она и будет императрицей моего сердца. - заявила Нина Константиновна. - И твоего, кстати, тоже.
- Шапокляк, не форсируй события.
- А ты не тяни кота сам знаешь за что. - не осталась в долгу мать. - Кстати, не забывай о деликатности. Помни о том, как Мишка по нетактичности своей, потом два года Лизаньку разыскивал.
- Хорошо, но только, если ты исполнишь мою просьбу.
- Обещаю!
- Держи информацию, касающуюся моих возможных отношений с Ниной, в тайне от Анны Михайловны и Марго.
- Почему? Ты хочешь, чтобы твоя мать лопнула, так и не увидев свою долгожданную внучку?
- Нет. Просто обстоятельства таковы, что я очень прошу тебя сохранить все в тайне.
- Ты мне расскажешь - почему?
- Возможно, но не сейчас.

На следующее утро на столе у Ниночки действительно лежало дореволюционное издание произведений В.И. Немировича-Данченко. Она взяла его домой и прочла.  Ей очень понравилось, хотя старая орфография доставляла массу неудобств. Она вообще любила литературу девятнадцатого века. В той эпохе ей было спокойно и хорошо.
 А вот в реальной жизни Нине было плохо. Она категорически не переносила Константина Сергеевича, который с некоторых пор приходил к ней в бухгалтерию каждый день, приносил ей одну книгу за другой и каждый раз интересовался ее впечатлениями. Все в нем было ей отвратительно. Все эмоции ее брали свое начало в том ноябрьском предвечерье, когда тот же голос, который беседовал с ней о литературе девятнадцатого века, говорил о ней гадости.
Но эти их разговоры были частью ее "игры", поэтому она терпела, стараясь явно не выказывать отвращения. А то, что девушка была с ним не слишком любезна, могло быть, при необходимости, объяснено элементарно - она имела на это право. Только идиотам нравятся все окружающие их люди. Пусть любезничают с ним ее сотрудницы, которые стали раздражать Нину Леонидовну тем, что при каждом удобном случае заводили с ней разговоры о нем с явной целью сосватать.

Заканчивался декабрь. Впереди были праздники, которые Ниночка планировала провести на даче с родителями и Юлией с Толиком. Все необходимые приготовления к годовому отчету были сделаны. Можно было позволить себе отдых. Но сначала предстояло тяжкое испытание – новогодний корпоратив, идти  на который Нина категорически не хотела. Но увернуться было совсем невозможно. Она это понимала и готовилась к худшему.
И вот наступил вечер тридцатого декабря, когда коллектив собрался в ресторане. Разумеется, вся компания пачкунов была тоже здесь, и даже при галстуках. При виде этих мерзавцев Ниночка вся внутренне сжалась. От сегодняшнего вечера она не ждала ничего хорошего.
Анатолий Александрович, конечно, клятвенно обещал Юлии Николаевне быть Нине защитой, но обе они понимали, что его обещания действительны только до тех пор, пока он более-менее контролирует себя. А когда он наберется как следует, тогда о высоких материях речь не пойдет - ему самому потребуется нянька.

Корпоратив шел своим чередом. Девушка сидела за праздничным столом между Анатолием Александровичем и своими сотрудницами, а напротив нее сидели, как назло, те самые компьютерщики  - вся мерзкая компания, но Нине бояться было пока нечего - шеф в этот вечер довольно долго помнил наставления супруги и не прикладывался к спиртному.
 Ниночка, чтобы отвлечься, гадала, какую же такую страшную кару пообещала ему Юлия, что он пока так усердно воздерживается, и надолго ли его хватит? Эти мысли отвлекали ее от присутствия за столом ее врагов, особенно Константина. Она не покидала своего места, чтобы не пропустить момент, когда Анатолий Александрович выпьет первую рюмку и споет "Заздравную" из оперы Д. Верди "Риголетто", а потом запоет арии из классических оперетт в строго определенной последовательности, что было у него признаком изрядной дозы подпития.
Нина хорошо помнила наставления тетки и собиралась следовать им неукоснительно. Чтобы не привлекать внимание врагов, она должна будет соблюсти приличия - вытерпеть "Заздравную", послушать выходную арию Мистера Икс, всегда исполняемую второй, и после нее, как только возникнет пауза из-за того, что Анатолий Александрович вознамерится выпить еще рюмочку-другую, сразу позвонить папе.
- Хорошо, что он сегодня не работает. - думала Нина. - Не сразу, конечно, не через пять минут, но он приедет за мной на "Скорой", которую обещала одолжить на этот вечер Юленька, специально выпросившая разрешение у своего начальства использовать специальную машину, как отвлекающий маневр. Это значит, что отец в своей форменной куртке беспрепятственно пройдет в зал ресторана и безопасно выведет меня из этой клоаки. А если мерзавцы не захотят меня выпускать? Папа один с ними не справится, как бы ни старался. Их много, а он - один. Стоп! Минуточку! Юленька сказала, что папа будет не один. Она обещала, что его будут сопровождать ее коллеги, а это  - уже совсем другой расклад. Авось, удастся уйти невредимой.

Когда начались танцы, Ниночка осталась за столом, рядом с, на удивление, трезвым Анатолием Александровичем. Понадеявшись на то, что дядюшка один раз в жизни поимеет совесть и не напьется, девушка немного расслабилась и легкомысленно болтала с главным бухгалтером и финансовым директором.
Легкость бытия для нее закончилась, когда объявили медленный танец. Константин встал, подошел к Анатолию Александровичу и попросил разрешения пригласить Нину Леонидовну на танец. К ужасу Нины, старик ответил весьма благосклонным согласием.
Выбора не было. Константин вывел Ниночку на танцпол, и повел в медленном танце. Он вел  ее уверенно и, о ужас, молча улыбался. Она тоже молчала.
 Первым не выдержал он:
- Расслабьтесь, Нина Леонидовна. Я Вас не съем. Это всего лишь танец.
Нина благоразумно промолчала.
- Ниночка, не надо так нервничать из-за танца. В конце концов, танцевать – не целовать.
- Кто Вам позволил называть меня по имени?
- Никто.
- Ну так и не наглейте.
- Я не наглею. В офисе ты будешь Нина Леонидовна.
- А на "ты" мы когда перешли?
- Сейчас. Мы не будем делать банальностей – пить брудершафт и целоваться.
- Еще не хватало…
- Просто в неформальной обстановке удобнее называть друг друга по именам и обращаться на "ты". Можно?
- Нет.
- Почему?
- Это Вас не касается.
- Не нравлюсь я тебе, - резюмировал Константин, - но потерпеть нужно.
Танец продолжался молча. Наконец, музыка умолкла. Ниночка вздохнула с облегчением, но, как оказалось, поторопилась. Константин не выпустил ее.
- Отпустите меня. Танец уже закончился. – потребовала девушка.
- Не торопись. Сейчас будет еще один медленный танец.
- С чего Вы взяли?
- Заказал. Так что, будем танцевать дальше.
Оркестр заиграл танго, и Константин вновь повел Ниночку в танце.
- Вы ничего не забыли? – ядовито поинтересовалась Нина.
- Что именно?
 - Например, спросить меня, хочу ли я с Вами танцевать?
- Зачем? Чтобы гарантированно получить отказ?
- А заставлять меня танцевать с Вами против моей воли нормально?
- Нет.
- Тогда почему?
- Потому что я хочу танцевать именно с тобой.
- Не смей говорить мне "ты", наглец!
- Не ори. Не обращай на нас лишнего внимания.
- Это еще почему?
- Тебе нужны лишние сплетни?
- Какая трогательная забота! – саркастически заметила Нина. - Я, между прочим, танцевать не собиралась. Сидела себе тихонечко, никому не мешала, разговаривала с нужными людьми, а ты налетел коршуном, приволок сюда, возбудил сплетников, а теперь изображаешь заботу о моей девичьей чести.
- И тем не менее… Тебе очень хочется прослыть старой девой?
- Я не старая дева! Я - разведенка!
- Рад за тебя. Тогда, во-первых, не упоминай при тупоголовых обитательницах нашего борделя о своей девичьей чести, а, во-вторых, не веди себя, как монашка. Продемонстрируй им, что мы с тобой друзья, улыбайся, будь раскованной, и сплетники заткнутся.
- Щазззз! Заткнутся они! Обмечтался! Как только они перестанут считать меня старой девой, сразу же объявят твоей любовницей и будут обсуждать дальше.
- Пусть. Твоей репутации такой повод для сплетен пойдет только на пользу.
- Откуда такой альтруизм? Каким боком тебя это касается? Это моя репутация, а ты не лезь не в свое дело.
- Что ты меня допрашиваешь? – рассвирепел Константин, - Ты что, прокурор? Протанцуешь со мной этот танец и следующий, и отправишься к своему драгоценному шефу. Только будь добра улыбаться.
- Как? Еще один?
- Не зверей.
- Я тебя сейчас убью!
- Не убьешь.
- Почему?
- Тюрьмы ты боишься гораздо больше, чем меня.
- Я тебя не боюсь.
- Еще как боишься.
- Нет.
- Выбирай, либо ты боишься меня, либо себя саму. Какой мне делать вывод?
- Я абсолютно ничего не боюсь, самоуверенный болван.
- Тогда танцуй и улыбайся.
- А завтра наши танцы будет обсуждать весь офис?
- Люди так устроены, что им непременно нужно кого-то обсуждать. Теперь наступила твоя очередь. Твое безупречное поведение контингент этого борделя не понимает. Интеллект у этих аборигенов практически отсутствует. Классиков они не читают и про тургеневских девушек не слышали. Их любимое развлечение – издеваться над слабыми. Их главная забота – не допускать в фирму новых людей, а тех, которые уже пришли, выжить раньше, чем они проявят себя и станут любимчиками начальства.
- Почему?
- Они сами по себе – работники очень слабые. Понимать, в силу отсутствия интеллекта, они этого не могут, но каждый, кроме директорских сыновей, конечно, своей единственной извилиной инстинктивно боится, что однажды на вакантные места придут работать специалисты совсем другого уровня.
- И что?
- Это тебе безразлично, а им - нет. Они хотят продолжать считаться костяком фирмы и боятся, что руководство, каким бы тупым оно ни было, однажды начнет понимать, что их любимчикам не удается обеспечить фирме такую прибыль, как новичкам. А мыть за копейки привокзальные сортиры им, как ты сама понимаешь, очень не хочется. 
- Вы не отличаетесь особой лояльностью к руководству компании. Не боитесь нажить неприятности?
- Раньше боялся, а теперь – нет.
- Как так?
- Вот так. Все равно довольно скоро придется уволиться. Не дадут они мне работать спокойно. Сами не умеют, а мне не дадут. И так работаю за себя и за этих придурков.
- А я думала, что Вы с ними дружите.
- Ошибаешься.  Я – величина переменная, человек с улицы, наемный работник, которому, чтобы выжить, приходится в каждом новом коллективе мимикрировать под окружающую среду. От меня избавятся при первом же промахе. О моем существовании забудут в тот момент, когда за мной закроется дверь, а, может быть, и раньше. А они – сынки директора, его кронпринцы, которым все можно и которых никто никогда не уволит, как бы плохо они не работали. Понимаешь разницу?
- Допустим.
- Тогда пойми, что дружба между ними и мной невозможна, как невозможна дружба и с остальными сотрудниками, за исключением бухгалтерии.
- Почему?
- Остальные приходятся нашему директору либо родственниками, либо земляками, либо стукачами, либо и тем, и другим и третьим одновременно..
- Я должна верить в то, что Вы с ними не дружите? Мои глаза видят обратное. Вы весьма популярны...
- Как любой системщик... Как только эти недоумки научатся разбираться в компьютерах, меня вышибут отсюда в два счета. Навсегда запомни - никогда, ни при каких обстоятельствах не можетбыть никакой дружбы между работодателем и его кодлой, и наемным работником.  С моей стороны это всего лишь приспособленчество.
- Не стыдно в этом признаваться?
- Тебе – нет, не стыдно.
- Надоело приспосабливаться?
- Скажем так, существуют вполне определенные границы, которые я переходить не намерен. Они же обнаглели до такой степени, что уже требуют от меня того, что я делать не собираюсь. Приближается тот день, когда я просто покину этот бардак.
- Почему Вы мне все это говорите?
- Ты - новый человек здесь. В каких бы отношениях ты не состояла со своим шефом, тебя ненавидят уже за то, что с твоим приходом с треском вылетели с работы все бездельницы, в свое время пришедшие в бухгалтерию с улицы, но по пустоголовости своей вообразившие, что стали своими людьми через постели хозяйских сыновей.
- При чем тут я?
- Следующей будут выживать тебя.
- За что? - изобразила удивление Ниночка.
 - За твою интеллигентность и деликатность. Тебя уже объявили дурочкой из переулочка, т.е. идеальным объектом для издевательств. Дальше тебя объявят старой девой...
- Повторяю для дефективных - я разведена. - перебила его Нина.
 - Ты можешь кричать об этом на всех углах, но здешний контингент тебе не поверит только потому, что ты не ведешь себя, как животное. А еще потому, что им так удобно.
- Что значит - удобно?
- Им удобно думать о тебе именно так.
- Почему?
- Не знаю, но уверен в том, что под этим предлогом они будут обливать тебя презрением в глаза и грязью за глаза руководству до тех пор, пока ты не уволишься. Их цель -  выжить тебя  с работы любой ценой. Тебе это не нужно. Я хочу тебе помочь, сделать так, чтобы твоя очередь стала нашей – твоей и моей.
- Как это?
- Сейчас мы с тобой танцуем медленный танец и разговариваем. Этого и моих частых визитов в бухгалтерию аборигенам будет вполне достаточно, чтобы решить, что у нас завязался роман. Они отвлекутся от травли и займутся "делом"...
- Каким?
 - Будут благополучно ждать подробностей и пережевывать то, что видели, до тех пор, пока не утратят интерес к нам и не найдут новый объект для сплетен. Найдут - забудут, а время пройдет...
- И что?
- Ты не испортишь свою карьеру.
Увидев удивленное лицо девушки, Константин весело расхохотался.
- Ниночка, у моего друга жена и теща работают бухгалтерами, а теща еще и дружит с моей мамой. Теперь ясно, откуда я знаю ваши заморочки?
- Более-менее, но откуда такой альтруизм? Или все же есть какой-то интерес?
- А что дурного в том, что я хочу тебя защитить?
- Ничего себе защитничек, - зло подумала Нина, - с такими защитниками и враги не нужны.
- Я задала Вам вопрос.
- Я тоже.
Ниночка была сбита с толку. Палач задумался об эмоциях и репутации жертвы по пустячному поводу перед тем, как опозорить ее на весь белый свет? Ну, это уж слишком. Она задумалась.

Константин воспользовался ее молчанием и стал читать стихи ей на ушко. Читал он хорошо, с чувством. Нина даже отвлеклась от грустных мыслей и не заметила, как один танец сменился другим. Он все читал и читал, а Ниночка вдруг улыбнулась, когда он дошед до ее любимого Есенина.
После третьего танца он отвел Ниночку к Анатолию Александровичу, распевавшему традиционно заключительный номер своей застольной программы - ариозо Роберта из оперы П.И. Чайковского «Иоланта», в семейном кругу обычно именуемое "Матильдой".
Нина испугалась. Исполнение ариозо Роберта означало, что дядюшка за время ее отсутствия времени зря не терял - успел напиться под завязку, и теперь  не только ее, но и его срочно нужно эвакуировать отсюда, пока он спьяну не сболтнул чего-нибудь лишнего или не опозорился перед коллективом каким-нибудь другим способом.
Сообразив, что за время ее отсутствия Анатолий Александрович никак не мог успеть добраться от "Заздравной" до "Матильды" своим обычным маршрутом, Нина Леонидовна поняла, что произошло что-то непредвиденное, заставившее его сильно сократить программу, и испугалась еще сильнее.
- Кажется, Ваша дуэнья спеклась, Нина Леонидовна. - поставил диагноз Константин, перейдя, к большому облегчению девушки, на официальный тон .
- Вы что, мальчика от девочки не отличаете?
 - Отличаю, только не знаю, как будет дуэнья в мужском роде.
Ниночка, растерявшись, промолчала. Воспользовавшись паузой, Константин продолжил:
 - Я бы и сам вас обоих развез по домам, но тогда завтра в офисе будет нечто такое, что Вам точно не понравится.
- Да уж. - отозвалась испуганная Ниночка.
- А уж после праздника...
Нина поежилась.
- Вас есть кому встретить?
- Разумеется.
- Ваш папа, доктор со «Скорой»?
- Как вы поняли, что он - мой отец?
- Вы на него похожи. Звоните. Деду доктор тоже не помешает. Не хватало еще, чтобы он уснул лицом в салате.
- Он никогда не напивается до такого состояния.
Словно в ответ на утверждение Ниночки, Анатолий Александрович опустил голову на руки и уснул прямо за столом. От такого несвойственного родственнику поведения девушке стало жутко.
- Срочно зовите доктора. -  приказным тоном заявил Константин.
- Вообще-то ему сейчас не доктор нужен, а адвокат, и, желательно, хороший. - испуганно ответила Нина.
- Прокурор ждет его дома со скалкой наперевес?
- Со сковородкой.
Про наградной пистолет Юлии Николаевны, являющийся основным орудием воспитания мужа, она предпочла промолчать.
- Вот и хорошо, что не с пистолетом. Сеанс интенсивной лысинотерапии ему сегодня не повредит.
- А если по морде, то это будет физиотерапия?
- Да. Звоните папе. Придется Вам некоторое время потерпеть меня в качестве телохранителя и грузчика.
- Грузчика?
- Вы считаете, что эти дровишки будут в состоянии дойти до кареты «Скорой помощи» сами?
- Сомнительно.
- Вот именно! Вдвоем с Вашим папой мы его, надеюсь, дотащить сможем.

Минут через десять за Ниной приехал Леонид Николаевич. Все это время Константин самым добросовестным образом исполнял роль дуэньи вместо выбывшего главбуха. Он не отходил от девушки ни на шаг, а когда приехал отец, передал ему Ниночку из рук в руки.
- Меня зовут Константин Сергеевич Виноградов. - представился он доктору Лазареву, когда совместными усилиями "санитаров" Анатолия Александровича удалось погрузить в машину "Скорой помощи".
- Я должен быть в восторге? - хмуро пробурчал Леонид Николаевич.
- Вы должны привести его в порядок к завтрашнему дню. - ответил Виноградов и повернулся к Нине.
- Нина Леонидовна, примите сувенир.
Он достал из кармана и вручил девушке маленького плюшевого котенка, очень забавного и трогательного, а на прощанье спросил:
- Какую книгу принести Вам после праздника?
- На усмотрение Вашей мамы. Кстати, как так получилось, что Вы так быстро принесли мне ту, первую, книгу? Я думала, что пройдет не меньше недели.
- Я москвич. Мы с мамой живем вместе. А Вы думали, что я с периферии?
- Ничего я не думала. - ответила  Нина.  – Просто поинтересовалась. С Новым Годом!
- С Новым Годом, Нина Леонидовна!  - улыбнулся Константин. - Хорошего Вам праздника.
На том и расстались.

Когда карета "Скорой помощи" выехала с парковки ресторана, Леонид Николаевич взял Анатолия Александровича за грудки:
- Ты что вытворяешь, старый алкаш?! Как человека тебя просил!!!
- Я выпил всего две рюмочки, - не открывая глаз, ответил баритон и снова уснул.
- Проверим!!! - рявкнул доктор Лазарев.
- Угу. - не просыпаясь, согласился главбух.
- Папа, он за пятнадцать минут моего отсутствия...
- Какого отсутствия?! - перебив дочь, взревел Леонид Николаевич.
- Виноградов пригласил меня танцевать...
- И ты согласилась?! - еще громче взревел отец.
- У меня не было выбора. Он спросил разрешения у Толика, и тот согласился...
- Ему не жить!.. - рявкнул доктор Лазарев, снова взял родственника за грудки и так хорошо встряхнул его, что тот открыл глаза. - Ты почему отпустил Нинку от себя, алкоголик хренов? Выпить не терпелось?
- Я выпил всего две рюмочки. - пробормотал Толик. - А танцевать с этим парнем Нине было можно  - Юлька разрешила.
И снова уснул.
 - Папа, дослушай меня. - попросила Ниночка. - Попробуй сообразить, почему за пятнадцать минут моего отсутствия за столом дядя Толя, выпив всего две рюмочки, добрался до "Матильды", не спев всего того, что ей должно предшествовать, а потом уснул, положив голову на стол. Почти в салате... Ты считаешь его поведение нормальным?
Леонид Николаевич немного подумал, а потом набрал номер сестры.
- Юлька, твоему мужу, похоже, что-то подмешали в алкоголь. Быстро соображай, куда нам ехать, чтобы анализ крови имел статус официальной экспертизы, и сама тоже подъезжай туда.

Утром тридцать первого декабря Анатолий Александрович проснулся с больной головой и практически сразу же испугался. Дело было в том, что он категорически не помнил, как оказался дома. Последним его воспоминанием была просьба системщика Виноградова отпустить Ниночку потанцевать. Толик вспомнил, что согласился, а потом уже не помнил совсем ничего.
- Как я мог так опьянеть? - думал Мартынов. - Я же выпил совсем чуть-чуть, всего две рюмочки...
Тут он вспомнил, что должен был охранять Ниночку, и ему стало совсем скверно.
- Что с девочкой? Успела она вызвать Леньку? - думал Анатолий Александрович. - Если я сейчас дома, значит, успела.
Он хотел встать, но тут же сообразил, что в его интересах повременить, поскольку ему причиталось скалкой или сковородкой от Юлии за утерю бдительности и пьянство при выполнении особо важного задания. Мартынов поежился в предвкушении неприятностей.
- Толик, вставай. - раздался голос Юлии. - Вставай, лежебока.
- Юленька, ты решила меня зарезать не больно?
- Толечка, цитата неуместна.
- Почему? Я ведь не уследил за Ниночкой...
- Не по своей воле.
- Как?
- Какая-то свинья подсыпала тебе в водку клофелин. Хорошо, что Ниночка вовремя заподозрила беду и добилась того, чтобы Ленька отвез тебя куда следует...
- Значит, ты не будешь ругаться?
- Не за что.
- А что с Ниночкой?
- Ее защитил тот парень, который чинил мой компьютер.

Наступила новогодняя ночь. Как всегда, Лазаревы и Мартыновы праздновали вместе. В пять минут первого у Нины зазвонил телефон.
- Алло!
- С Новым Годом, Ниночка! С Новым счастьем! – услышала она голос Константина.
- Где Вы взяли мой номер телефона?
 - Твой шеф рядом?
- А как же!
- Что поет?
- Выходную арию Мистера Икс.
- Георг Отс пел ее во много раз лучше.
- Чем богаты...
- Мои соболезнования…
- Я задала вопрос.
- В базе отдела кадров.
- Негодяй!
- Не кипятись. Сегодня нельзя – праздник как-никак. Ты уже загадала желание?
- Да.
- И я загадал. Хочешь узнать?
- Нет. Тогда не сбудется.
- Раз так - не скажу.
- Вот и славно. На этом и закончим.
- Подожди! Ниночка, давай сегодня пойдем в театр. -  предложил Константин. – У меня есть два билета в Большой на утро, на "Щелкунчика". Начало, кажется,  в 12.00.
- Не хочу. Спасибо.
- Утренний спектакль. Ну какая здесь опасность? Подумай, девочка. Пожалуйста, хорошая моя, соглашайся. А потом я провожу тебя домой. – уговаривал Константин.
- И узнаете мой домашний адрес.
- Да я его и так знаю, из той же базы. – он назвал точный Нинин адрес. - И живем мы с мамой не так уж далеко от тебя. Можно сказать, почти по соседству.
- Неужели больше пойти не с кем?
- Представь себе, среди моих знакомых женщин только ты одна способна обойтись  во время спектакля без жвачки, Колы и попкорна, и не назвать музыку Чайковского отстоем.
- Хороши же Ваши знакомые, - съязвила Ниночка.
- До поры был неразборчив в знакомствах. Каюсь и посыпаю голову пеплом от твоей сигареты.
- А при чем тут я?
- Начал разбираться.
- А мама?
- В сорокалетнем возрасте ходить в театр с мамой? Ниночка, ты издеваешься?
- Еще не начинала.
- Ну как, решилась?
- Поиздеваться?
 - Нет - пойти в театр?
- Умеете Вы уговаривать. Ладно, в 11.30 у Островского, - неожиданно для себя самой согласилась Нина.
- Можно взять машину, хозяйка?
- Нет. Только общественный транспорт.
- Тогда до сегодня, Ниночка. С Новым Годом. - сказал Константин и повесил трубку.
Когда она вернулась за стол, родители и Юлия уже изнемогали от любопытства. Только Анатолий Александрович, казалось, ничем не интересовался и уже беззаботно праздновал.
- Это он? – нетерпеливо спросила Юлия.
- Он.
- Чего хотел?
- Поздравил с Новым Годом и пригласил сегодня на утренний спектакль в Большой Театр.
- Согласилась?
- Не сразу.
- Молодец.

Родители забеспокоились не на шутку. Ниночка их понимала. Идти в театр, пусть и на дневной спектакль, с таким мерзавцем, было верхом неосмотрительности. И только Юлия была спокойна и рассудительна. Она подробно расспросила Нину о событиях на корпоративе от приглашения на танец и до отъезда, и задумалась. Потом ушла думать в соседнюю комнату, кому-то звонила, с кем-то о чем-то договаривалась.
Новогодняя ночь была испорчена.
Ниночкина мама, изменив своей обычной манере поведения, плакала и умоляла дочку не ходить.
Отец громко сокрушался о том, что еще вчера не разобрал негодяя на запчасти, рвался пойти вместе с Ниной и удавить мерзавца на месте его же галстуком.
И только Анатолий Александрович мирно похрапывал в кресле, утомившись от количества выпитого и вокальных упражнений.
Около трех часов утра Юлия вышла, наконец, из Ниночкиной комнаты. Все напряглись в ожидании ее вердикта.
- Ниночка, ты можешь спокойно идти в театр с этим человеком. Тебе ничего не угрожает.
- Ты уверена?
- На 99,9%.
- А та одна десятая? – разволновался Леонид Николаевич.
- А ради той десятой я договорилась, чтобы наши сотрудники подстраховали девочку на улице и в транспорте.
- А в театре?
- В театре ей ничего не угрожает. И вообще, вчера она побывала в положении намного более опасном. И что? Именно этот человек позаботился о ее безопасности.
- Это был хитрый ход. - заявила Инна Григорьевна.
- Нет, Инна. - ответила Юлия. - Это была забота. В такую хитрую игру ему играть незачем.
- Да, конечно, - ядовито заметила Ниночка, - мы ни в какие игры не играем. Мы просто гадости говорим, человека невинного оскорбляем, опозорить ради забавы решаем, исполнителя выбираем жребием. А когда этот подонок начинает действительно играть по-взрослому, это он, оказывается, просто заботится. Как трогательно! Палач заботится о жертве!  "Мы тебя не больно зарежем".
- Он же не знал, что ты все слышишь.
- А за спиной такое говорить можно?
- Бывают ситуации, когда не только можно, но и нужно.
- Чтоооо?!
- Нина, никто не отрицает, что эти подонки, безнаказанно поиздевавшись над другими девушками, просто так, от скуки, решили проделать все это и с тобой.
- Ну хоть это ты не отрицаешь.
- Не перебивай меня! Когда я говорю о подонках, я имею в виду не Виноградова, а братьев Сидоровых. Виноградов здесь ни при чем.
- Ну конечно! Это ведь не он, а Пушкин говорил гадости!
- Не кипятись. Разумеется, он говорил все то, что вы слышали, но у него были веские причины так говорить.
- Ну конечно! Правосудие опять охраняет потенциального преступника. А о жертве когда-нибудь думать начнут? Или жертва у нас всегда сама виновата? 
- Правосудие в суде. У нас другое.
- А мне безразлично, что у вас! Как насчет профилактики? Она осталась только в фильмах про Анискина?
- Замолчи, истеричка!
- Я еще и истеричка?!
- Ниночка, помолчи и внимательно послушай. Этот твой Константин живет с мамой в небольшой квартире неподалеку отсюда. Мама у него – бывшая учительница литературы, сейчас на пенсии. Отец был военным. Погиб в Афганистане.
- Зачем ты мне все это рассказываешь?
 - Я пытаюсь тебе объяснить, что этому человеку очень важно иметь стабильную работу и хорошую зарплату, поскольку он является единственным кормильцем у матери, которую очень любит.
- И что?
- Устроившись работать в эту фирму, он обнаружил, что попал в компанию подонков. Что ему делать? Быть самим собой и потерять  работу или мимикрировать под окружающую среду ради матери?
- Что ты хочешь сказать?
 - Ему уже сорок лет. В этом возрасте найти работу в частной лавочке уже непросто, а рассчитывать ему не на кого. Он делает свой выбор и, мимикрируя, сохраняет свою зарплату. Тут появляешься ты, и эта компания подонков решает поиздеваться над тобой. Я не знаю, что им движет. Может быть, он тебя просто пожалел, а, может быть, с ним происходит что-то более серьезное, но он определенно хочет помешать мерзавцам осуществить их планы.
- Какая у него может быть жалость? Он со мной и знаком-то не был, когда высказался. - всхлипнула Ниночка. - Только если видел издали пару раз. С какого перепоя ему меня жалеть и защищать?
- Да не перебивай ты меня, истеричка! Как ему это сделать и не потерять при этом работу? Только убедить их в том, что ты настолько уродлива, что с тобой стыдно даже связываться. Он повел себя, как та птица, которая, спасая своих птенцов, уводит охотника от гнезда. Ничего другого он в этой ситуации сделать не мог просто потому, что у него нет таких возможностей.
- А написать заявление в милицию?
- Во-первых, у него нет доказательств того, что тебе грозит опасность. Даже свидетелей нет.
- А во-вторых?
- У вашего руководства есть весьма сговорчивые друзья в нашем ведомстве. Его заявление обернулось бы против него.
- Как трогательно. Я сейчас заплачу. - съязвила Нина.
- Ты и так не просыхаешь. - ответила Юлия Николаевна.
- И вообще с чего ты взяла, что дело обстоит именно таким образом?
- От него самого.
- Чтоооо?
- У меня тут как-то на днях сломался компьютер. Толик попросил  починить его самого толкового компьютерщика в вашем бардаке. Так случилось, что у меня в то время, когда он пришел, были гости. Мы сели все вместе, попили чайку и очень мило пообщались. Ясно?
- Я правильно поняла? Ты ему устроила допрос?
- Беседу. Я и мои мальчики.
- Значит, дело все-таки есть?
- Еще нет. Жертвы отказываются писать заявления. А без их показаний нельзя.
- Ты ему веришь?
- А почему бы и нет? Конечно, не на все 100%. Я признаю вероятность того, что он действительно ведет хитрую и коварную игру. Более того, мы с тобой будем ориентироваться именно на то, что он подонок.  Но, поверь мне, девочка, в мире столько одиноких женщин, что тратить столько сил только ради твоего позора он не стал бы. Подонкам все равно, та или другая, лишь бы поиздеваться.
- А если у подонка появится азарт поизмываться над женщиной только за то, что она недоступна? – спросил Нинин отец.
- Все возможно. Обязательно учтем и такой вариант развития событий.
- "Цветы роняют лепестки на песок". - взвыл очухавшийся Анатолий Александрович.
От неожиданности все вздрогнули.
- Заткнись, алкоголик. – рявкнула Юлия. - Дай спокойно поговорить.
- "Никто не знает, как мой путь одинок". - продолжал Толик, противно пьяно гнусавя.
Жена налила ему в бокал коньяку. Он выпил, крякнул и замолчал.
- Вот вымогатель. - зашипела Юлия, - Рэкетир чертов. Вечно ты меня позоришь. Не умеешь вести себя в гостях - сиди дома. Так нет, обязательно ему аудитория нужна, баритон недоделанный.
- Солнышко, не ругайся, мы не дома. - кротко сделал ей замечание муж.
- На чем мы остановились? Ах, да, вспомнила. Иди с ним в театр спокойно, ничего не бойся. Внимательно присматривайся, не пренебрегай мелочами - в них часто кроется разгадка всего. На мой взгляд, внешность этого человека сильно контрастирует с тем, что вы с Толиком  слышали тогда.
- Юленька, ты его видела? – подозрительно осведомился Анатолий Александрович, уже благополучно забывший, что сам привел в дом Виноградова. - А, может быть, ты мне с ним изменяешь?
- Я сейчас посчитаю, с кем ты мне изменяешь, склеротик! – пригрозила ему жена. – Помнишь, как тебе в прошлый раз понравилось?
- Лапонька, рожденный выпить … не может. - успокоил ее муж. – Это еще незабвенный Папанов сказал.
- Верно. - включился в разговор отец Ниночки. - Глядя на этого человека, никогда не скажешь, что он способен говорить такие гадости. Да и с Нинкой он обращался так славно, что я, грешным делом, решил, что она завела ухажера и ничего нам не сказала.
- То же самое говорит этот алкоголик. - Юлия кивнула в сторону пригорюнившегося мужа. - А ты, Нина, что скажешь?
- Я не знаю. - пролепетала Ниночка.
- "Праздник пора начать". - снова взвыл Анатолий Александрович.
- Праздник пора кончать. - вздохнула его жена. - Налейте ему еще, пусть заткнется.
- "Пью за Ваши улыбки, пью за наши ошибки". - пропел вымогатель прежде, чем осушить налитый стакан и отключиться.

Ниночка пошла с Константином в театр.
Первого января в двадцать минут двенадцатого Леонид Николаевич остановил машину у ЦУМа.
- Иди и будь умницей. - напутствовала племянницу Юлия Николаевна.
- Не могу. - ответила девушка.
- Нина, я все понимаю, - сказала тетка, - но сейчас мы с тобой выбираем между плохим и очень плохим. Третьего пока не дано.
- Почему не дано? - закапризничала Ниночка.
- Да потому, куриные твои мозги, что ты уже созрела для увольнения, но оно тебе ничего, кроме вреда не принесет.
- Черт с ней - с карьерой! - заявила Ниночка. -  Что-нибудь придумаю. В конце концов, мне всего тридцать лет. Самое время организовать собственный бизнес.
- На какие шиши? - поинтересовалась тетка. - Ты на нервной почве вообразила себя внучкой Рокфеллера? Тогда на дедушкины деньги заодно найми себе штат телохранителей.
- Зачем?
- Ты уже окончательно отупела от страха. - печально констатировала Юлия Николаевна. - Вспомни, каким образом Виноградов раздобыл твои домашний адрес и телефон. Ты думаешь, что братья Сидоровы, при желании, не сделают то же самое?
- Как только я уволюсь, они забудут о моем существовании.
- Да что ты?
В голосе полковницы прозвучал сарказм.
- Они найдут себе другой объект для издевательств.
- Не раньше, чем "посчитаются" с тобой.
- Им не за что мне мстить.
- Это ты так думаешь, а у подонков другая психология. Для них ты станешь строптивой бабой, разрушившей их планы и лишившей их удовольствия.
- У них для удовольствия есть целый офис на все готовых девок.
- В том-то и дело, что эти телки на все готовы. Они Сидоровым уже начали приедаться. Им уже остренького захотелось. Необычного. Сопротивляющегося.
- А при чем тут я?
- Повторяю - ты для Сидоровых строптивая баба, которую им хочется "сломать". Пока они думают, что удовольствие у них впереди, что тобой занимается Виноградов, они, скорее всего, не будут прибегать к откровенному насилию, но, как только обнаружится, что Константин получил от ворот поворот, они сами предпримут атаку на тебя. А, поскольку они уже основательно потеряли берега от безнаказанности, ты не будешь в безопасности ни дома, ни на улице. Нигде. Ты меня поняла?
- Ты уверена?
- Нет, но допускаю все, что угодно. Поэтому и уговариваю тебя не отказываться от приглашения Виноградова. В конце концов, даже, если он преследует те же цели, что и Сидоровы, в чем я очень сомневаюсь...
- Ну конечно, - перебила тетку Ниночка, - он был настолько убедителен и обаятелен, что один из гениев Московского сыска безоговорочно поверил ему.
- И проверил полученную информацию. - отозвалась тетка. - Виноградов сказал правду. А теперь иди. Ты уже опаздываешь на пять минут.
- Я была бы не против опоздать на всю жизнь. -  проворчала девушка.
- Кому я сказала? - повысила голос полковница.

Леонид Николаевич и Юлия молча наблюдали за тем, как Ниночка медленно вышла из машины и пошла к входу в Малый театр, где у памятника А.Н.Островскому ее уже ждал Константин. Они видели, как молодые люди поздоровались, немного поговорили, а потом направились к Большому театру.
Когда Нина с Костей вошли под легендарную колоннаду, Леонид Николаевич повернулся к сестре.
- С какого перепоя ты считаешь этого типа настолько благородным, что спокойно доверяешь ему свою племянницу?
- Я не обязана раскрывать тебе подробности своей работы. - сухо отчеканила Юлия. - А ты обязан верить мне на слово.
- Смотри, полковница хренова, если с Нинкой случится беда, ты мне ответишь...
- Беда с ней уже чуть не случилась.
- На корпоративе?
- Да. Утром, пока Толик спал, я позвонила Виноградову и узнала, что Клофелин в  коньяке оказался не случайно.
- Сидоровы подсыпали?
- Да. Один отвлек внимание старого дурака, а другой подсыпал зелье.
- Они хотели опозорить Нинку прямо там?
- Совершенно верно. Сидоровым надоело ждать, когда Виноградов доведет Нину до постели. Их раззадорила именно ее неприступность, и им приспичило отыметь девочку прямо на корпоративе, в дамском туалете.
- А она неотлучно находилась при Толике. - задумчиво сказал Леонид Николаевич.
- Да. Вот они, пока он расслабился и отвлекся на разговоры, незаметно подсыпали ему клофелин.
- Получается, что Виноградов спас Нинку от изнасилования?
- Получается. Давай уже поедем домой. Холодно. И Толик уже заждался...


Ниночка вышла из машины и на подкашивающихся от страха ногах направилась к Константину, уже ждущему ее у памятника А.Н.Островскому. Увидев девушку, он пошел к ней навстречу.
- Ниночка, ты пришла!
И, не давая ответить, продолжил:
- Пойдем скорее. До начала спектакля осталось пятнадцать минут, а нам еще нужно столько всего успеть.
Он подхватил девушку под руку и повел в театр.

После спектакля они не сразу пошли в метро, наоборот, долго гуляли по новогодней Москве. Медленно, прогулочным шагом Константин и Нина дошли до Неглинной улицы, миновали Трубную площадь и пошли по срединной аллее Цветного бульвара к Самотеке, довольно непринужденно болтая.
Костик рассказывал девушке о себе, о своем детстве, друзьях, о матери и ее учениках. Чувство юмора было у него отменное. Нина, почти забыв свои страхи, хохотала до слез.
Так, за разговорами, молодые люди дошли до Суворовской площади и сели в троллейбус, идущий почти до Ниночкиного дома - она жила рядом с Телецентром.
Потом, уже в темноте, Константин проводил ее по улице Королева до самого дома и вел себя очень сдержанно. Прощаясь, вручил девушке еще одного игрушечного котенка и пригласил на следующий день посетить музей Вооруженных Сил. Скрепя сердце, Ниночка согласилась.

Выходными днями оказались не только первое и второе, но и третье с четвертым января.
Каждый день Константин находил, куда пригласить Ниночку, причем это были только очень приличные места. Самым фривольным заведением, которое они посетили, был театр оперетты. И каждый день он дарил ей  забавных и очень милых разноцветных плюшевых котят, непременно с бантиками, и сокрушался из-за того, что девушка наотрез отказывалась от его приглашений в кафе или ресторан. И каждый вечер он звонил, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Нина уже ничего не понимала.

Родители были в ужасе, а Юлия Николаевна – в восторге. Она тщательно выспрашивала у Нины все подробности их встреч и считала, что все идет более, чем хорошо.
Наконец, к удовольствию всей измученной семьи, выходные закончились.
Ниночка испытала чувство облегчения.
Она так напрягалась перед каждым свиданием и каждый раз так боялась, что по окончании культурной программы вместо того, чтобы проводить домой, Константин затащит ее на квартиру кого-нибудь из директорских сынков и сделает свое черное дело, что эти прогулки не доставляли ей никакого удовольствия.
Ей было неважно, что он вел себя более чем корректно, лишнего себе не позволял и ухаживал красиво.  Расслабиться все равно не удавалось . В памяти всплывали те жестокие, но, к сожалению, почти справедливые слова, которые он тогда говорил о ней, и намерения их шайки. Она уже не разбирала, где тут фальшь, а где – правда. Хотелось ей только одного – чтобы выходные закончились.
Наконец, она получила желаемое.

Первые четыре месяца года для бухгалтера трудны. Нужно составить и сдать сначала годовой отчет, а потом, почти сразу, отчет за первый квартал. И текущие дела тоже никто не отменял. Нина Леонидовна возлагала большие надежды на то, что запарка на работе избавит ее от ухаживаний Константина и мыслей, которые все время ее мучали, но надеждам ее сбыться было не суждено.
Он каждый день навещал ее в офисе,  приходил попить чайку и поболтать, обязательно приносил с собой что-нибудь вкусненькое и очередного котенка, но при этом продолжал ежевечерне звонить, а по выходным водить по театрам и музеям, а потом выгуливать по улицам старой Москвы.
Постепенно Нина с удивлением обнаружила, что, кроме литературы девятнадцатого века и поэзии, у них появились и другие, не менее интересные постоянные темы для разговоров и общие интересы. Собеседником Виноградов оказался великолепным. Он умел рассказывать, но умел и слушать.
Для Ниночки странные отношения, сложившиеся между ней и Константином, были тяжким испытанием. Несколько раз она собиралась прекратить их, но Юлия Николаевна каждый раз отговаривала ее от этого.
- Ну почему ты все время отговариваешь меня прекратить отношения с этим типом? – однажды не выдержала Ниночка.
- Сколько можно повторять одно и то же? - каждый раз сердилась Юлия. - Это в твоих интересах. Как только ты дашь ему отставку, тобой займутся его дружки. Между прочим, они столько раз остались безнаказанными, что успели заматереть и обнаглеть окончательно. Как ты думаешь, чем это закончится?
- Можно подумать, что этот мерзавец Виноградов будет всю жизнь ходить со мной за ручку, как добропорядочный пионер. Довольно скоро ему это надоест, и он постарается затащить меня в постель, а потом отчет выложит в Интернет.
- Возможно, но у нас нет никаких оснований его в этом подозревать. Он активно сотрудничает со следствием. Он снабжает нас ценной информацией. За тобой он ухаживает умно и красиво, не по-теперешнему. В конце концов, он выгуливает тебя только в дневное время, не водит в рестораны, не стремится напоить и не приглашает на квартиру. Так что, пока он тебя никуда не тащит, общайся. А дальше – посмотрим.
- Зачем тебе это?
- Повторяю для отупевших от страха - чтобы тобой не занялись его дружки. Тебя собираются, для начала,  пустить по кругу, а потом, когда сломают окончательно, снимут ролик и выложат в Интернет. Учти - Виноградова среди них не будет.
- А почему они еще на свободе?
- Потому что нет заявлений от потерпевших, а без их показаний трудно доказать, что все произошло не по обоюдному согласию. Статья другая – хороший адвокат сможет свести все к условному сроку, а если постарается, то и вообще к штрафу. Кому будет легче, если они ответят только за размещение этих роликов в соцсетях, получат, в лучшем случае, условные сроки и будут считать, что вышли сухими из воды?
- А почему трудно доказать?
- Да потому, что потерпевшие в этих роликах выглядят совсем даже не жертвами, скорее, наоборот. Сами на … к ним лезут. Готовы на все, что угодно, хоть лезгинку в голом виде сплясать, лишь бы директорских сынков заарканить.
- Что же будет?
- Что будет? Что будет?  Если повезет, наделают  глупостей и будут обезврежены.
- А если не повезет?
- Придется тебя спрятать на время.
- На какое время?
- Пока они не перегрызутся, как пауки в банке или, как вариант, не натворят еще чего-нибудь, что позволит их закрыть.
- Они откупятся.
- На этот раз нет.
- Забыла, в какое время мы живем? Все продается и все покупается.
- Ты слышишь меня? Только не в этот раз.
- Почему ты так уверена, что они не найдут твоих сговорчивых коллег?
- Я сказала своим друзьям, что ты – моя племянница. А за своих в нашем департаменте глотку перегрызут. Легче стало?
- Не очень, но все равно спасибо.
- Какое спасибо? За что спасибо? За то, что мой баритон-алкоголик, не разобравшись, приволок тебя в садомазохистский бордель? Кстати, какого цвета фонарь над входом?
- Обычного.
- Большое упущение. Нужно бы красный. - проворчала Юлия. - Короче, девочка, я сделаю все, что смогу, но только ты мне помогай.
- Как?
- Не уклоняйся от встреч, кокетничай, принимай подарки. Можешь целоваться.
- Как ты не понимаешь? Не могу я с ним целоваться. Стошнит меня, ясно? И кокетничать не могу – не умею!
- Не хочешь – не надо. Никто и не настаивал. Но общайся, черт тебя побери. Желательно, на глазах всех сплетников.
- Не могу, нет сил. Как вспомню, что он обо мне говорил…
- Дура! Спасибо должна ему говорить, в ножки кланяться, что он тебя защищает, даже и таким способом. Пойми, у него другой возможности не было.
- Как это не было?
- Избаловали мы тебя все-таки. Старались-старались этого избежать, но не получилось.
- Чем же я такая избалованная?
- Тем, что элементарных вещей не понимаешь, а вроде не тупица.
- Так объясни.
- Ниночка, попробуй меня понять и не обидеться. Вот у нас вроде бы и много родни. Другой разговор, какие у нас с ними отношения. Но мы с Толиком и твои родители – это, по сути, одна семья, а ты у нас единственный ребенок на всех.
- А Машка с тетей Ларой?
- Они почему-то всегда держатся особнячком. Не перебивай меня.
- Угу.
 - Ты хотела учиться на бухгалтера? Тебе подсказали, в какой ВУЗ подавать документы, чтобы никто к тебе не придирался, потому что ты – племянница Толика. Тебе по окончании института, без опыта работы, нужно было работу найти? Тебя взял на работу Толик. Тебя лечат не посторонние доктора, а папа и мама. Тебя нужно было устроить на работу после того, как ты не выдержала издевательств сослуживцев на предыдущем месте? Это сделал Толик. Другой разговор, чем это обернулось. Сейчас ты в опасности, и тебя опекаю я. Если ты длительное время не будешь работать, голодать тебе не дадут. Уж тарелку борща, да нальют. Пойми, Ниночка. Я не упрекаю тебя. Я  стараюсь объяснить тебе, что, в отличие от очень и очень многих людей, ты очень благополучный и защищенный человек.
- Ты действительно так думаешь? - поинтересовалась Нина.
- Да, в определенном смысле тебя можно назвать баловнем судьбы.
- Ты сильно преувеличиваешь.
- Смотря с чем сравнивать. Если - с теми, кому хуже, чем тебе, то ты - баловень судьбы. Такие блага даны далеко  не всем. Тот же Виноградов об этом даже мечтать не смеет.
- Что ты имеешь в виду?
- Я тебе уже рассказывала. Он живет с мамой, получающей мизерную пенсию. По сути, он - единственный кормилец в семье. У них нет никаких родственников. Их только двое на всем белом свете. Ему не на кого положиться.
- У него есть друзья. Он с удовольствием о них рассказывает. Я даже знаю, что их зовут...
- Он - человек гордый. Рассказывать друзьям, что у него неприятности, не будет. -  перебила племянницу полковница. - Тем более, не будет говорить о том, что бедствует. Наоборот, чем хуже ему будет, тем старательнее он будет изображать полное материальное благополучие.
- Да ты что?
- Да. Такова мужская психология. Если он лишится работы, ему никто ничего не принесет просто потому, что никто не будет знать о том, что он нуждается в помощи. А у его матери, к тому же еще довольно дорогостоящее  хобби – она увлекается покупкой букинистических изданий.
- Прекрасное вложение средств, между прочим.
- Не спорю, но деньги из семейного бюджета все же утекают. Отказать матери он не в состоянии. Продать в случае необходимости то, что так ей нравится, у него рука не поднимется. Так что это удачное вложение – долгосрочное, для его потомков, а кушать нужно здесь и сейчас. Поэтому он и держится за эту работу. У него высокая зарплата, которая позволяет ему и мать ублажить, и жить безбедно, и накопления на "черный день" сделать. Терять это благополучие ему не резон. Вот он и заставил себя приспособиться к этой сволочной компании.
- Приспособленец. - презрительно заметила Нина.
- Да, ты права, приспособленец, но не советую его осуждать. Он действует в интересах своей семьи, и для себя он прав.
- Ангелочек! – съязвила Нина.
- Замолчи и дослушай. Появляешься ты, и эти мрази решают тебя "опустить" своим излюбленным способом. А Косте почему-то приспичило именно тебя защищать.
- Вот мне и интересно, почему?
- Об этом тебе лучше спросить у него самого.
- Не дождетесь. Ладно, договаривай.
- Вот почему-то приспичило. Какие у него варианты? В милицию идти? Он - обычный человек, который знает, что обращение в милицию - это лотерея, в которой далеко не всегда выигрывают. Часто бывает себе дороже. Он знает, что, обратившись в правоохранительные органы, он пойдет против сыновей директора, у которого в нашем департаменте есть неплохие связи, и понимает, что, при случае, он окажется не просто на улице, а с "волчьим билетом", да и то - в самом лучшем случае. О худшем попробуй догадаться сама.
- Даже так?
 - Да. Разумеется, он никуда не пошел, но защитить тебя в меру своих возможностей все же решил.
- Почему?
- Спроси у него. Ну, дальше мы с тобой уже все обсуждали. Повторяться не будем. Он сделал для тебя все, что мог. Да, выглядит ужасно, но, если разобраться, не так все плохо.
- Рыцарь в сияющих доспехах, - опять съязвила Нина, - ты мне его еще сватать начни. Я уже от своих девок озверела. Представляешь, три свахи наперебой агитируют меня за него, а я смотрю на них и думаю о том, что бы они делали, если бы слышали хотя бы половину того, что он обо мне говорил.
- Не знала, что ты такая упертая. В любом случае, если ты не хочешь скакать в чем мать родила по просторам Интернета, ваше общение должно продолжаться. Иначе мы можем не успеть тебе помочь. Поняла?
- Поняла. - с тяжелым вздохом ответила Ниночка. - Ты ему уже проболталась о том, что я все слышала?
- Нет! – Ответила Юлия. - Это он должен узнать от тебя.

Время шло. Странный роман продолжался.
В день Святого Валентина Константин зашел к Ниночке в бухгалтерию и положил на стол очередного котенка. Этот был без бантика, но с большим красным сердечком в лапках.
 Накануне 8-го марта Нина получила от него большой букет белых роз и большую плюшевую собаку.
8-го марта они никуда не пошли. Ниночка осталась дома и помогала маме и Юлии готовить праздничный стол. Мужчины предвкушали первую рюмку и коротали время за партией в шахматы.
Нина была одновременно рада отдыху от общения со своим "ухажером" и озадачена тем, что он до сих пор не поздравил ее. Наверное, празднует с мамой, а может быть и не с мамой, а с более красивой и сговорчивой подругой. Ну и пусть! Очень даже хорошо! Она хоть капельку отдохнет и расслабится.
Около двух часов пополудни, когда Лазаревы садились за стол, раздался звонок в дверь. Анатолий Александрович пошел открывать. На пороге стоял Виноградов, весь в цветах и пакетах.
- Пришел поздравить Нину Леонидовну?
- Да, разрешите войти.
Константин снял куртку, прошел в гостиную,  вручил женщинам цветы и подарки, и сел за праздничный стол. Обошлось без представлений. По несчастному Ниночкиному виду и озверелому виду Мартынова  все поняли, кто этот незнакомый человек.
Анатолий Александрович спел "Заздравную". Первый бокал шампанского выпили молча. Дав гостю закусить, Юлия Николаевна перешла в наступление:
- Что нового?
- Ваши сотрудники, как водится, опоздали. Запись уже есть, и в ближайшие дни она появится в Интернете.
- Они не опоздали. У них не было оснований для задержания. Девушка шла сама, причем охотно. Говорят, даже вешалась на него, зацеловывала. Она совершеннолетняя. До появления ролика в Интернете криминала здесь нет.
- Да, эти безмозглые … заслуживают свою участь.
- Вы меня удивили. - ответила Юлия.
- Солнышко, неужели тебя еще можно чем-то удивить? – поинтересовался Анатолий Александрович.
- Оказывается, можно.
- Как ты посмел оставить маму в праздник одну? – попыталась перевести разговор на другую тему Ниночка.
- Ниночка, подожди выгонять меня. - попросил Костя. - Это еще не все.
Девушка примолкла.
- Юлия Николаевна, Нине больше нельзя появляться в офисе.
- Почему?
- Эти директорские отпрыски совсем распоясались. Хотят Ниночку подловить в офисе и коллективно изнасиловать. Помещение уже подготовили. Камеру уже принесли. Снимать будут по очереди.  Меня собираются заставить смотреть.
- Откуда ты знаешь?
- Курил один этажом выше и слышал их разговоры. Юлия Николаевна, Ниночка Вас послушает. Пожалуйста, уговорите ее больше в офис не приходить. Пусть напишет заявление сейчас же, а я одиннадцатого числа отдам его в отдел кадров. До тех пор, пока они не будут арестованы, Ниночке опасно выходить на улицу -  они могут подкараулить ее и затащить на квартиру к Юрию Сидорову. Они уже настолько обкурились, что полностью оторвались от действительности и готовы на все, даже на нападение на эту квартиру.
- Почему ты не говорил мне, что они еще и наркоманы?
- Сам узнал только вчера.
- Как?
- Да из того же их разговора. Они сравнивали отраву, решали, кого еще на нее подсадить. Насколько я понял, они ею еще и приторговывают. Ниночку они собираются наколоть для покорности.
- Диктофон ты, конечно, в курилку не брал?
- Обижаете, - он вынул из кармана диктофон, - правда, запись нечеткая.
- Ну хоть какая-то. Уже что-то стоящее.
- Это большой срок?
- Им хватит.
Юлия ушла слушать запись в Ниночкину комнату. Она пробыла там долго, кому-то звонила, что-то выясняла. Семья застыла в тревожном ожидании. Наконец, Юлия вернулась за стол.
- Нина, бери бумагу и пиши заявление "по собственному желанию". Последний день работы – 11 марта. Леня, твоя дочь с сегодняшнего дня должна числиться на больничном, более того, считаться лежащей в больнице с угрозой выкидыша. Я уже обо всем договорилась.  Не  падай в обморок, девочка - так надо.
- А с чем-нибудь другим можно?
- Нет. - отрезала полковница.
- Почему?
- Из соображений безопасности. В любом другом случае они могут выяснить через справочную, к какой больнице ты приписана и, заявившись туда, обнаружить, что тебя там нет и никогда не было, а в гинекологию, в отличие от других мест, посторонним мужчинам пока пройти непросто.
- Ты забыла о том, что деньги открывают любые двери.
- Нет. В регистратуре всем интересующимся будут сообщать, что тебе посещения крайне нежелательны.
- Нежелательны - не запрещены. - отозвался Костик.
- Особо настойчивым посетителям будет предложено пообщаться с нашими сотрудниками.
- Мне придется находиться там? - поинтересовалась Нина.
 - Зачем? Ты в это время будешь находиться дома в добром здравии. Квартира будет пока круглосуточно под нашим наблюдением. Выходить на улицу ты будешь только в сопровождении родителей или нас с Толиком. Успокоилась?
- Не очень.
- Что такое?
- Интуиция.
- Ты права, - сказал Костя, - это еще не все. Я не поехал в гости к другу праздновать годовщину его свадьбы, оставил маму в такой день одну и пришел к тебе не случайно. У меня уважительная причина.
- Что такое? – заинтересовался отец.
- Леонид Николаевич, Инна Григорьевна, я пришел просить у Вас руки Вашей дочери.
Нинина мама промолчала. Мужчины медленно встали с явным намерением наказать мерзавца. Их остановила Юлия:
- Подождите, давайте сначала поговорим.
- Чего тут ждать? – взревел отец Ниночки, - Неужели ты не видишь, что он издевается над всеми нами? Сначала гадостей наговорил, оскорбил, унизил, девчонка уже сколько времени ходит сама не своя от страха! На свидание идет вся зеленая! Идти - боится, что этот перец ее "уделает" и опозорит! Не идти - боится еще больше, потому что понимает, что тогда его дружки-уголовники за нее сами возьмутся! До нервного истощения дошла, есть и спать не может! По бульварам Нинку выгуливает часами, а я потом ножки ее, от каблуков уставшие, растираю, а она уже даже плакать не может! Скулит только, как  больной щенок. Легко мне все это видеть и слышать? Ее в клинику неврозов класть пора! А теперь этот  сукин сын решил в порядочность поиграть, психолог проклятый. Увидел, что баба сама ему в штаны не полезет, так решил целку валдайскую из себя изобразить! Замуж звать приперся!
На лице Константина отразилось еще большее недоумение. Леонид Николаевич заметил это и продолжил, обращаясь уже к Виноградову:
- Ждешь, когда Ниночка поверит тебе и расслабится, чтобы сделать свое грязное дело? А брачная ночь будет втроем или вчетвером? Да еще и под камеру, чтобы потом ей побольнее  было? Недостаточно она от тебя гадостей наслушалась? Добить решил, подонок? Думал, что не знает никто о планах ваших уголовных? Не выйдет! Не дам! Ее есть кому защитить от тебя и твоих дружков, мерзавец! Все за изнасилование сидеть будете, если я вас всех раньше не укокошу!
И опять обратился к сестре:
- Что ты все с ними либеральничаешь? Почему эти уроды до сих пор на свободе ходят? Долго ты Нинку использовать будешь, как наживку, полковница хренова? Думаешь, я не понимаю ничего? Она тебе не подопытный кролик, а племянница. Или ты уже, ради непонятно чего, готова родным человеком жертвовать? Так я тебе руки-то укорочу!   Я  не посмотрю, что ты мне сестра родная! Если с Нинкой хоть что-то случится, я и тебя укокошу!
- Заткнись, истеричка в штанах! – рявкнула Юлия. - надо было не поддавать вдохновенно с Толиком, когда Костя отвечал на мои вопросы, а слушать внимательно. А вы, два алкоголика, сначала не слушаете, а потом, не разобравшись, в драку лезете.
 Далее последовала весьма колоритная рифмованная конфигурация идиоматических выражений, от которой даже многоопытный и ко всему привычный Леонид Николаевич на время лишился дара речи.
Изумленный Константин повернулся к Нине:
- Ниночка, когда и чем я тебя оскорбил? Какие гадости я тебе говорил?
- Ты говорил гадости не мне, а обо мне.
- Откуда ты знаешь?
- Хорошо, что хоть не отрицаешь. Я слышала все это своими ушами. И Анатолий Александрович тоже. Мы курили на лестнице этажом выше точно так же, как ты вчера. Слышимость там, сам знаешь, очень хорошая.
Он побледнел.
- Нина, у меня не было выбора. Они решили вплотную заняться тобой сразу, чуть ли не в первый твой день в этом бардаке. Это не в первый раз. Они всегда выбирают новеньких, тех, кого никто не будет предупреждать об опасности. Чем интеллигентнее девушка, тем выше вероятность того, что они ее вот так опозорят. Интеллигентность они не понимают. Для таких нелюдей, как братья Сидоровы, это всего лишь признак слабости. Они трусы, они обижают только слабых и всегда остаются безнаказанными. Был только один способ отвести  от тебя беду – попробовать убедить их, что ты для секса категорически не годишься, а если не получится, сделать вид, что занимаюсь тобою сам. Первое мне почти удалось – им на время расхотелось самим быть с тобой, но от своей затеи они, к сожалению, не отказались. Пришлось мне идти на второй вариант. Это было легко. Я еще не замарал свою совесть подобными "забавами", и они решили "повязать" меня тобой.
- Почему я должна тебе верить?
- Потому что это правда.
Тут Юлия Николаевна снова перехватила инициативу:
- Нина, помнишь наш с тобой разговор? Я говорила тебе то же самое, правда?
Нина помнила, но поверить в это пока не могла.
- Помнится, я тогда задала тебе вопрос.
- Какой?
- С какого такого перепоя он решил защищать совершенно незнакомую женщину?
- Вопрос вполне резонный. - согласилась Юлия. - Отвечайте.
- Это я могу сказать только Ниночке и только наедине. - ответил Константин.
- Ну нет, - заявила Нина, - оскорблял публично, так и отвечай публично.
- Я же не знал, что ты слышишь.
- Но я слышала!
-Так бывает, что видишь совершенно незнакомого человека и понимаешь, что он твой, единственный и неповторимый.
Нина обомлела от этих слов и замолчала.
Положение, как всегда, спасла Юлия.
- Ну что, Нинка, - спросила она, - кто был прав?
- Кажется, ты, но только если этот прохвост не врет.
- Нина, я не лгу. - ответил Костя. - Поверь мне, девочка, не лгу. Чем и где мне поклясться, что это правда?
- Видишь ли, Костя, - продолжала Юлия, - я объясняла все это Ниночке уже, как минимум, раз десять, но она пока не верит.
- Почему?
- Потому, что  ко всему, связанному с тобой, она относится неадекватно. И, между прочим, у нее для этого есть веская причина, черт тебя побери!
- Костя, не зли ее. - посоветовал Анатолий Александрович. - Она, когда злая, матерится хуже биндюжника в Неапольском порту.
- В Одесском, склеротик!
- Хорошо, хорошо, в Одесском, только не ругайся, солнышко. Я стесняюсь.
- Это я только что слышал, - ответил Костя, -  но Вам необходимо познакомиться с моей мамой.
- Зачем?
- Для обмена опытом. По сравнению с тем, как умеет материться она, Вы, Юлия Николаевна - дилетант, но в рифму не умеет мама.
Юлия сделала вид, что пропустила Костин ответ мимо ушей, но втайне обиделась.
- Первый вопрос. Когда должен быть заключен ваш брак?
- Вчера.
- Завтра подойдет?
- Вполне.
- Зачем такая спешка? Нина больше в этом бардаке не появится. Заявление может отнести Толик. Сообщить, что его племянница в больнице, он сможет и сам.
- Чувства Вы со счетов сбрасываете?
- Нет, конечно, но зачем спешить?
- Хочу быть рядом с Ниночкой не только в радости.
- Хватит уже пафоса, мать твою! Говори правду – невтерпеж.
- Вы проницательны.
- И прямолинейна, в отличие от тебя. Следующий вопрос. Осознаешь ли ты ту опасность для себя, которую принесет тебе этот брак?
.- Да.
- Еще вопрос. Осознаешь ли ты, что она неопределенное время не будет работать, и кормить ее придется тебе?
- А я и не хочу, чтобы она работала. Сам справлюсь. Пусть дома сидит и детей воспитывает.
- А как насчет того, что ты тоже вот-вот останешься без работы?
- Во-первых, у меня есть некоторые накопления, а, во-вторых, пока не найду приличное место, буду зарабатывать извозом. Так живут очень многие. Мой друг детства уже много лет занимается извозом, сотрудничает с диспетчерской и зарабатывает совсем неплохо. Его жена довольна. Я попрошу его порекомендовать меня.
- Обещаю тебе, что завтра вы поженитесь.
- Вы меня спросить не забыли? – возмутилась Ниночка.
- Нина, не сопротивляйся, - безапелляционным тоном сказала Юлия, - это в твоих интересах.
-  Вы что, думаете, что я  сделаю эту глупость? Никакой свадьбы не будет!
- Будет, Ниночка, обязательно будет. Мы с тобой переживем этот тяжелый период, а потом будем жить вместе долго и счастливо. Детишек нарожаем. Ты хочешь детишек?
- Чтоооо?
- А что тебя не устраивает?
- Ты дурак? Не понимаешь, что те слова всегда будут стоять между нами? Понимаешь, всегда, всю жизнь! Я никогда не смогу этого ни забыть, ни простить. Я не смогу быть тебе женой. Ты мне противен. Я не переношу тебя  и твой голос. Я не смогу раздеться и лечь с тобой в постель. Я не смогу любить твоего ребенка только потому, что он твой. Я никогда не смогу тебе поверить. Я всегда буду думать о том, что заставило тебя жениться на такой тошнотной бабе, как я! И еще много чего не смогу!
- Почему?
 - Ты не первый произнес в мой адрес эти гадости.
- Кто еще? – нахмурился Костя.
- Мой бывший муж, - горько усмехнулась Нина, - почти слово в слово. Коллективных "глюков" не бывает. Значит, это правда. Не стоит даже пробовать.
- Ну все, хватит истерики. - оборвала их Юлия. - Лучше подумай, в чем ты будешь на регистрации.
- Не будет регистрации. - заявила Ниночка. - Я и сейчас его не выношу, а потом вообще возненавижу.
Тогда Юлия обратилась к Константину:
- Насколько я понимаю, ты не такой уж бессребренник! Правильно? Ты настаиваешь на законном браке. Почему?
- Приятно иметь дело с такой проницательной и опытной собеседницей.
- Ты мне зубы не заговаривай. Я задала вопрос.
- А может быть, мне свидетельство о браке душу согреет, когда они на меня втроем "наедут"?
- Ты испытываешь мое терпение. Ты не Шарапов, и это – не кино.
- Юлия Николаевна, при всем уважении к Вам, это очень личное.
- Ну? Рожай уже, стеснительный ты наш. Не упирайся, все равно расколю.
- Я люблю Нину. Хочу, чтобы у нас с ней была нормальная семейная жизнь, дети, внуки и так далее. И как можно быстрее.
- Правнуки тоже быстрее?
- Нет, с правнуками можно подождать лет эдак 40-45.
- А что еще?
- А все остальное, необходимое для жизни, у меня уже есть. Не хватает только Ниночки.
- Так уж и все? – язвительно спросила Юлия.
- Для нормальной жизни обычного человека – все. Если чего-то не хватит, заработаю сам. Беситься с жиру не привык, жить за чужой счет – тоже. Ниночку буду уговаривать, чтобы дома сидела, детишек растила и ни на каких самодурных идиотов больше не работала.
- Красиво поешь. Почему я должна тебе верить?
- Потому, что это правда. Не верите – докажите обратное.
- Ты понимаешь, что нанесенная тобой травма очень глубока?
- Да.
- Ты понимаешь, что это означает?
- Разумеется. - расплылся в счастливой улыбке Костя.
- Ты отдаешь себе отчет в том, что тебе, может быть, потребуются годы и помощь специалистов, чтобы она выздоровела? Ты готов потратить столько времени на борьбу с этими комплексами?
- Готов.
- Тебе придется быть очень деликатным, а то убьешь то чувство, которое в ней уже есть, хотя она сама еще не понимает этого.
- Постараюсь.
- Чего это я не понимаю? – вмешалась в их разговор Ниночка.
- Не понимаешь, почему от бывшего мужа ты все восприняла относительно спокойно, а те же слова, произнесенные Костей, привели тебя к грани нервного истощения?
- Это мое дело.
- Уже теплее. Кажется, все-таки ты понимаешь, что такая невротическая реакция говорит о том, что ты к нему неравнодушна.
- Я его ненавижу!
- Ты его любишь, дурочка.
Потрясенная Нина не нашлась, что ответить.
Юлия повернулась к Косте.
- Последний на сегодня вопрос. Можно?
- Давайте, чего уж теперь.
- Как тебя зовет мама?
- Котей. Зачем это Вам?
- Интересовалась происхождением зверинца.
- Поняли?
- Неужели… Мне давно не тридцать…
- А Ниночка?
- В ее теперешнем состоянии нервного истощения ей все нужно объяснять словами, подробненько. Подобные подвиги для вас, мужиков - задачка почти непосильная. Не умеете вы говорить о любви так, как нужно нам.
- Скорее, стесняемся или, как вариант, боимся вместо ответного признания получить молчание.
- Ты уверен, что сможешь преодолеть свои мужские комплексы ради Нины?
- Приложу все усилия.
- Это не ответ.
- Почему?
- Потому, что тут в конце фразы может быть не только точка, но и запятая, а после нее слово "но"…
- Вы не у моей мамы учились?
- Что, так же говорит?
-  Слово в слово.
- Ну так вот. Нина еще долго эту запятую не воспримет. Тут нужна только точка. Ты готов?
- Готов.
 - Тебя она пока адекватно не воспринимает. Можно я сама объясню ей те вещи, которые она должна бы слышать не от меня, а от тебя?
- Попробуйте.
- Может быть, вы уже прекратите говорить загадкам? - Ниночка была разъярена.
- Девочка, помнишь мы с тобой не могли понять, почему Костя дарит тебе одних котят?
- Да.
- Его домашнее имя – не Костя, а Котя, то есть Кот, Котик. Он изо дня в день давал тебе понять, что отдает тебе себя.
- Слишком заумно для мужика. - не поверила Ниночка.
- Зато красиво. - возразила Юлия. - Не по-теперешнему.
- А собака?
- Заверение в собачьей преданности.
- Девочки, мы сегодня будем праздновать? – жалобно спросил Анатолий Александрович. - Очень хочется покушать и выпить, да и шампанское выдыхается.
- Будем, - отозвалась Юлия, - а к завтрашнему дню ты, старый тенор, выучишь "Эпиталаму" .
- Обязательно выучу, солнышко. Только я – баритон.
- Не зли меня. И без тебя опять материться хочется.
- Хорошо, хорошо. Шампанского хочешь?
Они налили еще по бокалу шампанского, но выпить не успели – опять раздался звонок в дверь.
- Кто бы это мог быть? – Поинтересовался Леонид Николаевич.
- Наверняка, соседи. - отозвалась Инна Григорьевна. - Вы тут так вопили, что они вполне могли милицию вызвать.
- Милиция у нас всегда с собой. - бодро отозвался баритон.
Это были не соседи и не милиция. На пороге стояла немолодая женщина.
- Здравствуйте! Мой сын у Вас? Вы позволите мне войти?
Мартынов пригласил ее в гостиную. Когда она вошла в комнату, Костя поднялся из-за стола:
- Мама, что случилось?
- Пришла познакомиться с твоей будущей женой и ее семьей. По-моему, это правильно, особенно если учесть, что ты так волновался, что адрес невесты назвал а меня позвать с собой забыл.
- Я не забыл. Я думал, что ты сегодня поедешь к Берсеневым.
- Чтобы пасть жертвой расспросов о том, почему на их годовщину свадьбы я явилась без тебя? Подумай, как долго в таком случае я смогла бы удержать информацию при себе?
Далее она обратилась ко всем присутствующим:
- Меня зовут Нина Константиновна Виноградова. Я – мать этого оболтуса.
Ниночка захлопотала. Она принесла еще один столовый прибор и усадила будущую свекровь поудобнее.
- Нина, не хлопочите, пожалуйста. Я не люблю всех этих китайских церемоний. Давайте по-простому.
- По-простому не получится. - снова взяла инициативу в свои руки Юлия. - Жизнь у наших молодых совсем непростая. Вы что-нибудь об этом знаете?
- Простите, а Вы кто? - спросила Нина Константиновна.
- Я – тетка Ниночки, Юлия Николаевна Мартынова, полковник милиции.
- Очень приятно. Мне знакомо Ваше лицо. Мы не могли встречаться раньше?
- Могли. О том, где и когда мы с Вами встречались, спросите у сына. Вы знаете, о чем мы только что говорили?
- Да. До сих пор у моего сына от меня не было секретов.
- Значит, Вы знаете о неприглядном поступке Вашего сына?
- Юлия Николаевна! - возмутился Константин. - Вы очень хорошо знаете, почему я поступил именно таким образом. Почему Вы продолжаете считать мой поступок неприглядным?
- Потому, что ты совершил его в таком месте, в котором тебя могли услышать не только Нина с Анатолием Александровичем, но и любые другие сотрудники вашего борделя. Попробуй себе представить, какой безобразной травле подверглась бы по твоей милости Ниночка, если бы твои речи услышали чужие уши. Теперь тебе все ясно?
- Да.- вздохнул Виноградов.
- О чем Вы? - удивленно поинтересовалась Шапокляк.
В ответ Юлия Николаевна подробно рассказала обо всех произошедших событиях потрясенной услышанным матери Константина.
Всем присутствующим вновь довелось пережить несколько неприятных минут, но хуже всего пришлось Нине Константиновне. Пока полковница подробно рассказывала матери о "подвигах" ее сына, она внимательно наблюдала за Константином, выглядевшем мрачнее тучи и всем своим видом подтверждающим правдивость слов Юлии Николаевны.
Когда рассказ был окончен, Нина Константиновна встала, подошла к сыну и отвесила ему звонкую пощечину.
- Ах, ты, мерзавец!!! Радуйся тому, что на улице двадцать первый век, и, следовательно, отец девушки тебя на дуэль не вызовет!
Далее последовала матерная конструкция, гораздо более сложная и витиеватая, чем у Юлии, из которой следовало, что госпоже Виноградовой, всю жизнь учившей детей благородству на лучших образцах русской классической литературы, стыдно осознавать, что ее собственный сын вырос, так и не усвоив элементарных правил поведения.
Немного успокоившись, мать Константина продолжила уже на литературном языке:
- Теперь ясно, почему ты просил меня никому ничего не рассказывать о твоем романе с Ниночкой.
-   Он стесняется показать Нину своим друзьям и родственникам? - поинтересовалась Юлия, увидев, как побледнела девушка, и поняв, что ответ на самый больной для нее вопрос должен быть получен, как можно скорее.
- Нет! - ответил Константин. - Мне нечего стесняться.
- Тем не менее, знакомить Ниночку со своими друзьями Вы не собирались? - грозно поинтересовался будущий тесть.
- С чего Вы взяли? Я обязательно познакомил бы девочку со всеми друзьями, но только, как свою жену.
- Но не рассказывал бы, что произошло до свадьбы? - язвительно поинтересовалась Нина Константиновна.
- Мамочка, почему ты считаешь, что нам совершенно необходимо рассказывать все подробности нашей жизни всем нашим друзьям? Им должно быть безразлично все, что происходило между мной и Ниночкой до свадьбы. Их касается только то, что я женат именно на Нине Леонидовне Виноградовой, урожденной Лазаревой.
- Допустим. - согласилась мать. - Но Анечка и Марго будут задавать вопросы.
- Берсеневы тебе много рассказывали о том, как Мишке удалось уговорить Лизу пойти в ЗАГС со сломанной рукой и что этому предшествовало?
- Нет. -  ответила Шапокляк.
- Вот и мы сделаем то же самое. Не будем выворачиваться наизнанку перед всеми.
- Боишься, что Мишка, узнав, какие выражения ты использовал, набьет тебе морду?
- Мишка поймет, почему я так поступил. Тут важнее реакция Лизы. Как бы не разбудить ее старые комплексы.
- Нина Константиновна, - поинтересовалась полковница, - Вы считаете, что человек, которого Вы десять минут назад назвали мерзавцем и так далее, сказал правду?
- Да, представьте себе. Можно мне тоже задать вопрос?
- Пожалуйста.
- Как Нина узнала о том, какие гадости в ее адрес говорил Котя? Кто ее просветил?
- Сам Костя и просветил. - ответила Юлия Николаевна.
Нина Константиновна охнула:
- Не может быть!
- Очень даже может быть. - отозвался Костя. - Оказывается, Ниночка и Анатолий Александрович в это время курили этажом выше, и все слышали. Я узнал об этом минут за пять до твоего прихода.
- Теперь тебе придется всей своей жизнью исправлять эту гнусность.
- Я готов. Регистрация завтра.
- Нина Константиновна. - обратилась к ней Ниночка.
- Что, дорогая?
- Пожалуйста, отговорите Костю делать эту глупость. Его могут убить или покалечить из-за меня. Я не хочу такой жертвы. Вы – мать, у Вас это получится.
- Ошибаетесь. Не получится. Котя весь в отца, такой же упрямый. Он сделал свой выбор, и ни Вы, ни я не сможем ничего изменить. Все, что мы можем – молиться, чтобы с ним ничего не случилось.
Ниночка заплакала.
- Не надо плакать, девочка. Все образуется.
- Вы должны ненавидеть меня.
- Почему?
- Из-за меня Костя подвергается опасности.
- И, опять же, это был его выбор. Не думайте об этом. Завтра Ваша свадьба. А сегодня праздник. Сейчас мы будем пить шампанское. Котя, принеси, пожалуйста, я прихватила с собой бутылочку. Будем закусывать, потом будем пить чай. Котя, там в сумке еще и конфеты. И не будем думать ни о чем грустном. Завтра мы после регистрации посидим в ресторане…
- Ты заказала ресторан?
- Конечно. Должен же был кто-то это сделать, а на тебя сейчас надежды никакой.
- Почему?
- Потому что женихи накануне свадьбы, как правило, плохо соображают.
- Будь добра, позвони в ресторан и отмени заказ.
- Почему?
- Обстоятельства складываются таким образом, что Ниночке пока опасно выходить из дома.
- Но на регистрацию же она поедет.
- Нет. - отозвалась Юлия Николаевна. - В данном случае из соображений безопасности не молодые поедут в ЗАГС, а регистратор приедет сюда. Брак будет заключен дома.
- Оленька? -  поинтересовалась Нина Константиновна.
- Нет. Регистратором занимается Юлия Николаевна.
- Кто такая Оленька? - поинтересовалась полковница.
- Сестра моего друга, работающая регистратором в ЗАГСе.
- Инна, -  обратилась к хозяйке дома Юлия, - мы с тобой и Ниночкой должны сами приготовить свадебный стол.
- Можете рассчитывать на меня. - предложила свою помощь Нина Константиновна. - Я очень неплохо готовлю. Вчетвером мы справимся быстрее.
- Что вы делаете? Что вы все делаете? - вдруг расплакалась Ниночка. - Зачем? Зачем Косте подвергать себя опасности из-за меня? Я не хочу...

На следующий день брак был зарегистрирован.


Утром 11 марта Костя, Юлия и Анатолий Александрович уехали на работу, а Ниночка с родителями и переехавшей к ним Ниной Константиновной, остались дома. У них была самая трудная работа – ждать.
Около полудня Юлия позвонила брату, сообщила ему, что в офисе была драка - братья Сидоровы избили Константина -  и попросила его срочно приехать в офис за зятем. Леонид Николаевич взял свою сумку с медикаментами и уехал. Испуганная Нина позвонила дяде.
- Дядя Толя, что с Костей?
- Подрался твой Костя. Один против троих наркоманов с ножами за тебя-дуру пошел.
- Он жив?
- Жив! Жив! Побит, правда, по-взрослому. Сидит в бухгалтерии. Местные куры в ожидании Леньки его чайком отпаивают. Ты ему пока не звони - у него руки порезаны.
- Костя подал наши с ним заявления?
- Да, лапонька, и я тоже, в связи с уходом на пенсию, чтобы отпустили без проволочек.
- И как?
- Костина трудовая книжка уже у меня, твоя тоже, деньги получите позднее, если, конечно, господин Сидоров не захочет нас всех "наказать" рублем. Я сдаю дела финансовому директору. Еще пара дней, и я тоже свободен.
- Что происходит в офисе?
- Здесь сегодня очень "весело".
- Не томите.
- Сегодня эти подонки Сидоровы выложили в Интернет новый похабный ролик с девушкой, работавшей в отделе закупок. Адрес сайта, как водится, вывесили в холле на доске объявлений. Местные аборигены такое зрелище пропустить не смогли. С самого утра никто не работал. Все смотрели и пересматривали эту порнографию. Весь бордель гудел. В  коридорах и в курилке шло обсуждение. Особо перевозбудившиеся особи смаковали детали и никак не могли остановиться.
- Дядя, Вы смотрели этот ролик?
- Да.
- Почему аборигены перевозбудились? Они увидели нечто выдающееся?
- Можно и так сказать.
- Что именно?
- Лучше тебе этого не знать, моя девочка.
- Я настаиваю!
- Можешь настаивать сколько твоей душеньке угодно, но твой муж запретил рассказывать тебе подробности.
 - Что с девушкой?
 - Она не перенесла позора.
- С ней случился нервный срыв?
- Нет, лапонька, она свела счеты с жизнью.
- Как?! - охнула Ниночка.
- Вышла в окно на лестнице-курилке.
- Какой ужас!
- В это же время в отделе информационных технологий произошла страшная драка с поножовщиной. Сидоровы потребовали от Кости, чтобы он сегодня же вечером привел тебя на квартиру к Юрию Сидорову. Предполагалось, что они изнасилуют тебя втроем, а Костю заставят снимать ролик, который потом предполагалось выложить в Интернет.
- Что он ответил?
- Он их сильно огорчил. Настолько, что они напали на него втроем, с ножами. Его счастье, что в юности он занимался самбо.
- Откуда Вы знаете?
- Твой ненаглядный рассказал, когда Юлькины коллеги его спасли. Хорошо, что успели вовремя и "упаковали" негодяев раньше, чем они убили Костика.
- Всех арестовали?
- Всех, всех, лапонька. Наркотики у них нашли, сейчас наркоманов в коллективе выявляют, всех опрашивают, обыски проводят. Тут столько народу…
- Папа уже приехал?
- Да. Только что. Занимается Костиком. Скоро домой привезет, только сначала в больницу свозит.
- Его так сильно избили?
- Ничего, лапонька, все пройдет, все заживет. Не переживай, самое ценное на месте.
Последнее замечание было лишним. Нина расплакалась и остановиться уже не могла. Пережитые минуты неизвестности помогли ей понять, как на самом деле она относится к Косте.
Мать и свекровь, понимая, что с ней происходит, помогали девушке, как могли. Инна Григорьевна, чтобы унять истерику, сделала ей успокоительный укол и уложила на диван. Свекровь после такого же укола не легла, а села рядом с Ниночкой и держала ее за руку.
Через несколько минут Нина поднялась с дивана и стала собираться.
- Ты куда, деточка? – спросила свекровь.
- В офис. Не могу валяться на диване, когда моему мужу плохо. Я хочу быть рядом с ним.
- Не надо, милая. - уговаривала невестку Нина Константиновна. - Их с Леонидом Николаевичем там уже нет. Они поехали в больницу. Скоро будут дома. Ты лучше позвони папе. Он тебе все про Котю расскажет подробнее, чем Анатолий Александрович.
Нина позвонила отцу:
- Папа, вы где?
- Мы с Костей гостим у Склифосовского. - ответил отец нарочито бодрым тоном. - Ему тут пару фотографий сделать нужно и укольчик противостолбнячный, а потом мы сразу поедем домой. Скоро привезу тебе твоего ненаглядного.
- Папа!
- А что такого? Дело житейское. Кстати, скажи маме, чтобы сварила манную кашу.
- Зачем?
- Кормить Костю. Скорее всего, он пока жевать не сможет.
- У него что, челюсть сломана?! – взвизгнула Ниночка.
- Снимок покажет. Даже если нет, пару дней жевать ему будет больновато.
- Может быть, лучше супчик-пюре?
- Завтра сама сваришь. Сейчас нет времени. Пусть мама пока сходит в магазин за крупой, а когда мы приедем, быстро сочинит кашку. Все, маленькая, пока.
Нина снова сильно разнервничалась. На этот раз к ней пришли не слезы, а мат. На эти звуки, совершенно не свойственные ее кроткой дочери, из кухни вернулась Инна. Вдвоем с Ниной Константиновной  они держали истерящую девушку до тех пор, пока домой не вернулись мужчины. Она при этом материлась не хуже свекрови.
Ниночка утихомирилась только тогда, когда увидела мужа живым и даже стоящим на ногах. Конечно, он был сильно избит, но жив и даже улыбался.
- Нинка, получай ненаглядного.  - хмыкнул Леонид Николаевич. - Немного порезан, немного побит, но все кости целые.
 Девушку захлестнула волна эмоций, о существовании которых она раньше даже не подозревала. На слабых, ватных, подкашивающихся ногах она подошла к Константину. Забинтованными руками он взял Ниночку за плечи и привлек к себе. Она обняла его и затихла.
Идиллию разрушил Леонид Николаевич.
- Нинка, долго ты будешь заставлять нас топтаться на пороге? Имей совесть! Твоему Костику совсем не так хорошо, как он изображает. Помоги мне уложить его в постель. Успеете еще и пообниматься, и...
Закончить фразу он не успел.
- Леня, - перебила его жена, - ты можешь хоть один раз в жизни обойтись без пошлостей? Их надо укладывать обоих. Пока вы приехали, с девочкой случился нервный срыв с истерикой.
- Ты сделала ей укол?
- Да, конечно.
Леонид Николаевич повернулся к дочери.
- Нинка, помоги мне уложить Костика в постель, и я не буду возражать, если ты составишь ему компанию.
- Я помогу. - вмешалась Нина Константиновна. - Ниночке и так было очень плохо. Пусть отдыхает. Инночка поможет ей дойти до постели, а мы с Вами поможем Коте.
  Вместе они помогли Косте дойти до Нининой комнаты и усадили на кровать. Пиджак и рубашка на нем были разорваны, под глазом красовался огромный синяк, бровь рассечена, нос распух, из разбитых губ сочилась кровь, в глазах плескалась боль. Ладони были забинтованы. Садясь, он охнул от боли в ушибленной спине.
 Когда мать и тесть сняли с Кости рубашку, Ниночка, сидящая рядом, увидела кровоподтеки и порезы у него на груди. Охнула:
- Котя! Котенька мой! Что же они с тобой сделали?
- Ничего, заживет. - успокоил ее муж. - Главное, что жив остался, да еще главный приз получил.
- Какой такой приз?
- Услышал, как оттаивает моя Снежная Королева.
Перенервничавшая Ниночка соображала плохо.
- Котенька, о чем ты?
Вместо ответа Костя прильнул своим разбитым лицом к ее плечу. Ниночка не удержалась - обняла мужа и стала целовать его буйную головушку.
- Нинка, осторожно, - одернул ее отец, - пожалей его синяки. Не делай ему больно.
- Ничего, отец. - ответил ему Котя. - Пусть целует. Кости целы, шкура заживет, а самое страшное для нас уже позади. Не было бы счастья, да несчастье помогло.