Из всех праздников в раннем детстве я помню только Новый год. Для взрослых были и 8 Марта, и 1 Мая, и 7 ноября. О них я узнал позднее. Новый год же оставался в течение ряда лет моим единственным праздником. Мне нравилось, что к нам приходят гости: тётя Муся, дядя Петрович и ещё мамины и бабушкины знакомые с работы. Приходили с детьми моего возраста, и мы вместе играли под ёлкой, в то время, как взрослые занимались за столом своими развлечениями.
Несколько раз мама водила меня "На Ёлку" к себе на работу - в здравпункт Шуйской Объединённой фабрики. Там собиралось много народа. Но здесь для меня не было никакой радости - я не любил читать стихи, танцевать вместе со всеми, взявшись за руки... В такой обстановке я чувствовал себя одиноким, и даже новогодние подарки от Деда Мороза не радовали меня. Радостью был только родной дом. Там я был абсолютно свободен и мог заниматься своими любимыми играми и любоваться нашей собственной ёлкой.
Ёлка для меня было основной частью новогоднего праздника, - и даже не Дед Мороз с подарками, которые я находил под ёлкой каждое утро. Именно ёлка! Я с нетерпением ждал её прибытия к нам каждый год. Любовался ею, когда она стояла ещё во дворе, заснеженная, порой покрытая блестящими сосульками. Ждал момента вноса её в дом, а потом украшения чудесными игрушками, которые хранились в двух больших коробках.
Наряжали ее за несколько дней до праздника. Наряжали всей семьей. Мама доставала с верхней полки коробки, развязывала их, и я, как зачарованный, носил игрушки к ёлке, подавая взрослым, а потом и сам пытался надеть их на колючие зелёные ветки. Снизу вешались папочные игрушки: грибочки, ягодки, зверюшки, фрукты, овощи... Затем наступала очередь блестящих стеклянных шариков, лампочек, шишечек... На верхушку ёлки надевалась великолепная "рубиновая" пятиконечная звезда. Под ёлкой занимали свое место Дед Мороз со Снегурочкой. На ёлку вешались гирлянды флажков, разноцветных блестков; укреплялись миниатюрные свечки, которые зажигались только на праздник. Порой ко всему игрушечному разнообразию добавлялись печенье, конфеты, яблоки, урюк, чернослив и иные вкусности. Как всё это было прекрасно!
При свете зажженной люстры ёлка сверкала, переливалась разноцветными огнями; со всех сторон друг на друга смотрели игрушечные крокодилы, медведи, зайчата, крутились и поблескивали стеклянные шарики... Я мог смотреть на неё часами, и любовался даже тогда, когда меня укладывали спать. В темноте ёлка казалась мне таинственной и сказочной, и я засыпал в радостном ожидании завтрашнего утра, чтобы можно было любоваться ею ещё и ещё...
Оставаясь дома один, я любил перевешивать игрушки. Взбирался на стул и пытался достать верхние, самые красивые фонарики и лампочки. Снимал, надевал, снова перевешивал, стараясь придать зелёной красавице еще большую красоту. Случалось, что в своих попытках я срывался со стула и грохался на пол, увлекая за собой всё ёлочно-игрушечное сооружение. И с ужасом взирал на последствия своего непродуманного творчества. Слава богу, особых потерь при этом не было, и ёлка не теряла своей красоты.
Иногда к моим «играм» присоединялся и кот Васька, которому доставляло удовольствие раскручивать висящие игрушки, срывать их и затем катать по полу.
Мы долго не разбирали ёлку, любуясь ею чуть ли не целый месяц. Но и потом, когда она стояла уже в саду, я пытался разукрасить её всякими цветными тряпочками и бумажками…
…А следующей зимой я снова с нетерпением ждал новогодних праздников и мечтал вновь увидеться с моими любимыми игрушками. Иногда мне доставали их, и я с радостью рассматривал каждую, мечтая, что скоро снова буду разукрашивать ими очередную новогоднюю красавицу.
Приехав в Иваново из далекого Приморья, я, к сожалению, уже не застал друзей моего раннего детства. Мама щедро раздарила их соседям и знакомым. У меня остались только фотографии этих чудес, сделанные мною «на всякий случай»…