В религиозной литературе вера в тысячелетнее Царство Божие на земле называется хилиазмом. Свое начало хилиазм (милленаризм) получил в языческом мире. О дохристианском происхождении милленаризма писал еще протестантский теолог И. Шнейдер. В книге «Хилиастическая доктрина» он писал: «Идея, легшая в основу хилиазма, по своему началу и генезису намного древнее, чем само христианство». [1]. Эта идея уходит к тем отдаленным временам, которые знаменовали собой начало человеческой истории. Она возникает в то время, когда человечество стало ощущать и томиться всеми бедствиями и тяготами жизни. Одновременно эта идея связана с присущим роду человеческому стремлением ко всему возвышенному, духовному и светлому. Отсюда эти образы счастливого будущего играют крайне важную и существенную роль во всех формах человеческого духа. Будут ли эти формы иметь пантеистический, дуалистический или же теистический характер – конец истории всегда изображается в них гораздо выше и прекраснее, чем ее начало и историческое начало. Такая идея могла родиться в секте ессеев, в которой, не исключено, мог жить какое-то время Иисус из Назарета. В настоящее время имеется много оснований предполагать, что ветвью движения секты ессеев была кумранская община.
Известный кумрановед И.Д. Амусин отмечает, что община, которую называют кумранской, предприняла в уединении Иудейской пустыни «поразительную для своего времени попытку осуществления смелой социальной утопии — организацию коллективистского строя жизни». В числе многих самоназваний общины особенно обращает на себя внимание понятие: «община бедных»… Самоназвание «община бедных» свидетельствует об отрицательном отношении к богатству и богатым. Исследователь отмечает, что «Социальная направленность этого самоназвания видна также из Кумранского комментария на 37-й псалом. В комментарии к стихам 21-22 говорится: «Имеется в виду община бедных, которые унаследуют богатства (или наследие) всех нечестивцев»… Основными признаками социальной организации общины, отраженной в Уставе, являлись общность имущества, обязательный совместный труд и коллективный быт… Из общности имущества и обязательности совместного труда закономерно вытекали также совместные трапезы… Несколько примеров правонарушений и полагающихся за это наказаний. Так, перебивающий речь товарища наказывался на 10 дней, за сон во время собрания — на 30 дней, за гнев и раздражительность в обращении с другими членами общины — на один год. За произнесение неприличных слов — на три месяца, за клевету на товарища — на один год, за несправедливую жалобу на товарища — на шесть месяцев. За жалобы на устои общины — полное отлучение от общины. [2, с. 26].
Сведения об ессеях сохранились в трудах иудейского философа Филона Александрийского, римского ученого Плиния Старшего и иудейского историка Иосифа Флавия. В трактате «О том, что каждый добродетельный свободен» Филон сообщает следующие сведения о социальных принципах палестинских ессеев: “Они едва ли не единственные из всех людей, не имея ни денег, ни собственности... считают себя богатейшими, так как справедливо полагают, что умеренность и ограниченность в потребностях равносильны изобилию. У них вы не найдете ремесленника, изготовляющего луки, стрелы, кинжалы, шлемы, панцири, щиты, и вообще никого, делающего оружие, орудия или что бы то ни было, служащее для войны. Нет у них и тех мирных занятий, которые легко ведут ко злу: так, они даже и во сне не знают ни крупной, ни мелкой, ни морской торговли, ибо они отклоняют от себя побуждения к корыстолюбию. У них нет ни одного раба, но все они свободны, взаимно оказывая друг другу услуги. Они осуждают рабовладельцев не только как (людей) несправедливых, оскверняющих равенство, но и как нечестивцев, нарушающих закон и установления природы, которая, подобно матери, всех породив и выкормив равным образом, сделала людей законными братьями не только по названию, но и в действительности. Их (т. е. рабовладельцев) коварная и чрезмерно возрастающая жадность расшатала это родство, вместо близости создала отчужденность и вместо дружбы — вражду». (Цит. по Амусин И.Д. Кумранская община. М., с. 32)
Согласно свидетельству Иосифа Флавия, который в молодости жил в пустыне с ессеями, и возможно, не выдержал трехлетнего испытательного срока, установленного ессеями для своих приверженцев, вернулся в Иерусалим. То, что описал Флавий, происходило у ессеев уже после примерно двухсот лет существования секты: «Чувственных наслаждений они избегают, как греха, и почитают величайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество они презирают, зато они принимают к себе чужих детей в нежном возрасте, когда они еще восприимчивы к учению, обходятся с ними, как со своими собственными, и внушают им свои нравы. Этим, впрочем, они отнюдь не хотят положить конец браку и продолжению рода человеческого, а желают только оградить себя от распутства женщин, полагая, что ни одна из них не сохраняет верность к одному только мужу своему. Они презирают богатство, и достойна удивления у них общность имущества, ибо среди них нет ни одного, который был бы богаче другого. По существующему у них правилу, всякий, присоединяющийся к секте должен уступать свое состояние общине; а потому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды, ни блестящего богатства—все, как братья, владеют одним общим состоянием, образующимся от соединения в одно целое отдельных имуществ каждого из них… Кто уличается в тяжких грехах, того исключают из ордена; но исключенный часто погибает самым несчастным образом. Связанный присягой и привычкой, такой человек не может принять пищу от не собрата – он вынужден, поэтому, питаться одной зеленью, истощается, таким образом; и умирает от голода. Вследствие этого они часто принимали обратно таких, которые лежали уже при последнем издыхании, считая мучения, доводившие провинившегося близко к смерти, достаточной карой за его прегрешения <...> После Бога они больше всего благоговеют пред именем законодателя [пророка Моисея]: кто хулит его, тот наказывается смертью. Повиноваться старшинству и большинству они считают за долг и обязанность, так что если десять сидят вместе, то никто не позволит себе возражать против мнения девяти. Они остерегаются плевать пред лицом другого или в правую сторону <...> Подобно эллинам они учат, что добродетельным назначена жизнь по ту сторону океана – в местности, где нет ни дождя, ни снега, ни зноя, а вечный, тихо приносящийся с океана нежный и приятный зефир. Злым же, напротив того, они отводят мрачную и холодную пещеру, полную беспрестанных мук» [3].
Есть основание предположить, что учение о справедливом обществе оказало влияние как на ортодоксальное, так и на еретическое христианство.
Во все времена и в различных странах предполагается одна и та же программа: 1) Уничтожение частной собственности. 2) Уничтожение семьи, то есть общность жен и разрыв связей родителей и детей. 3) Материальное благополучие. Пример тому одна из иудейских сект ессеи или кумраниты, получившая начало в первой четверти II в. до н. э. Жизнь всей общины в целом и каждого ее члена в отдельности строжайшим образом регламентировалась дисциплинарным уставом. За сокрытие части имущества от общины при вступлении в нее виновный наказывался лишением части рациона. За всякое иное нарушение установленных правил предусматривались наказания, характер которых не всегда ясен, – по-видимому, отлучения на тот или иной срок. Приведем лишь несколько примеров правонарушений и полагающихся за это наказаний. Так, перебивающий речь товарища наказывался на 10 дней, за сон во время собрания - на 30 дней, за гнев и раздражительность в обращении с другими членами общины – на один год. За произнесение неприличных слов – на три месяца, за клевету на товарища – на один год, за несправедливую жалобу на товарища – на шесть месяцев. За жалобы на устои общины – полное отлучение от общины. Все полноправные члены общины проходили ежегодную проверку, сопровождавшуюся тщательно разработанной процедурой. О семейной жизни в кумранском Уставе никаких указаний нет. Возможно, что кумранская община была общиной монашеского типа, хотя на прилежащем к центральному строению кладбище, насчитывающем около 1200 погребений, из которых пока раскопано только 50, обнаружено несколько скелетов женщин и девочек. В других документах брак признается основой творения, и регламентируется брачный возраст…
О сущности ранних сект можно судить по еретическому течению в раннем христианстве. Уже в I в. н.э. возникла секта николаитов, проповедовавшая общность имущества и жен. Ириней Лионский и Климент Александрийский описывают гностическую секту карпократиан, возникшую в Александрии во II в. Основатель секты Карпократ учил, что вера и любовь дают спасение, ставят человека выше добра и зла. Эти идеи были развиты его сыном Эпифаном, который умер 17-и лет, написав сочинение «О справедливости». Члены секты, которая распространилась вплоть до Рима, жили на началах полной общности, включая общность жен. В богословском сочинении «Строматы», написанном во II веке, в книге третьей Климент Александрийский в главе I Гностики о сексуальной жизни и браке подчеркивает: «Последователи Карпократа и Епифана учили об общности жен, позоря тем самым имя Христа… Подозреваю, что он превратно понял сказанное Платоном в Государстве о том, что жены должны быть общими. На самом деле это значит, что до замужества все женщины должны быть доступны каждому, кто их пожелает, подобно тому, как театр открыт для всех зрителей, однако после замужества женщина принадлежит одному мужчине и не является общей собственностью».
Преемник школы Климента Александрийского Ориген в труде «О началах», в книге третьей, в главе 4 «О человеческих искушениях» пишет: «существуют очень многие другие душевные страсти, по своему происхождению совершенно не зависящие от тела, и однако дух враждует против них; таковы: честолюбие, скупость, ревность, зависть, гордость и им подобные. Видя, что человеческий ум или дух борется со всеми этими страстями, они полагают причину всех этих бедствий не в чем-нибудь ином, но именно в этой как бы телесной душе, рожденной из семени. Для подтверждения этого мнения они обычно приводят еще свидетельство апостола: «дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, распри, гнев, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное» (Гал. 5:19-21).
Создатель неоплатонизма, греческий философ Плотин (ок. 204-ок. 269 гг. н. э.) выдвинул проект основания города философов «Платонополя», жители которого могли бы воплотить в жизнь социальные идеалы Платона. В нем также должен был поселиться сам Плотин со своими учениками. Но план этот не был реализован. Писать начал поздно, примерно на пятидесятом году жизни. Оставил после себя 54 труда, которые издал его ученик Порфирий разделивший их по 9 сочинений, отсюда название Эннеады (Девятерицы). Три первые эннеады включали книги, касающиеся этики и эмпирического мира, четвертая и пятая — книги о душе и разуме, шестая же — книги о Благе (Абсолюте). В своей философии отталкивался от Платона. Он воспринял платоновское разделение идеального и реального миров, но постарался уничтожить разделявшую их пропасть, утвердить единство бытия и создать монистическую систему, связав разделенные Платоном элементы. Чтобы достигнуть этой цели, он смотрел на мир с точки зрения его рождения и развития. Различные формы бытия оказались у него этапами этого единого развития. Реальный мир действительно отличается от идеального, земной — от божественного, но один происходит из другого. Нет множественности миров, есть единое бытие, в своем развитии обретающее различные формы.
Можно с уверенностью утверждать, что мечта о справедливости и равенстве имеют столь же древнюю историю как и род человеческий. Эти идеи имели социалистическое содержание, хотя сам термин «социализм» французский журналист Пьер Леру вводит в обиход только в 1834 году, идея справедливого общества была потребностью передовых умов значительно раньше. В основе социализма как мировоззрения лежит старая хилиастическая вера в наступление земного рая (как это нередко и прямо выражается в социалистической литературе) и в земное преодоление исторической трагедии. Для этой веры, составляющей религиозную душу социализма, сравнительно второстепенное значение имеет специальная разработка частностей доктрины. Мы знаем, что, в соответствии рационалистическому духу времени, и социализм притязает теперь быть "научным", однако все меньше и меньше остается людей, которых обманывает эта его наукообразность и которые действительно так наивны, чтобы верить в возможность научного обоснования социалистического хилиазма. Насколько наука компетентна при обсуждении реальных вопросов социальной или социалистической практики, настолько же она, конечно, по самой природе своей неспособна к хилиастическим пророчествам. Эти последние и в новейшем социализме иногда по-старому соединяются с религиозными предпосылками, но чаще всего они находят обоснование в неоязычестве - религии человекобожия, зарождающейся еще в гуманизме эпохи Возрождения, но развившейся в новое время. Социализм есть апокалипсис натуралистической религии человекобожия. Насколько эта последняя вообще знаменует собой религиозное оскудение и аберрацию, настолько же и социалистический хилиазм наших дней, хотя он и бесконечно много выиграл со стороны практической приложимости, представляет собою упрощение, вырождение, даже опошление старого иудейского хилиазма. По мнению С. Булгакова: «Социализм - это рационалистическое, переведенное с языка космологии и теологии на язык политической экономии переложение иудейского хилиазма, и все его поэтому получили экономическое истолкование». Избранный народ, носитель мессианской идеи, или, как позднее в христианском сектантстве, народ "святых", заменился «пролетариатом» с особой пролетарской душой и особой революционной миссией, причем избранность эта определяется уже не внутренним самоопределением как необходимым условием мессианского избрания, но внешним фактом принадлежности к пролетариату, положением в производственном процессе, признаком сословности. Роль сатаны и Велиара естественно досталась на долю класса капиталистов, возведенных в ранг представителей метафизического зла, точнее, заступивших их место в социалистическом сознании за свою профессиональную склонность к накоплению.
Мессианским мукам и последним скорбям здесь соответствует неизбежное и, согласно марксистской «теории обнищания», все прогрессирующее объеднение народных масс, сопровождаемое ростом классовых антагонизмов, а на известной ступени этого процесса происходит социальная революция, осуществляемая или посредство «диктатуры пролетариата», захватом политической власти, или же «action directe» французского синдикализма. Хилиастические чаяния и раньше присоединялись к стихийным движениям, порождаемым политической или экономической необходимостью, и воодушевляли это движение. Современный хилиастический социализм играет такую же роль относительно социального движения пролетариата, которое коренится, конечно, в объективных условиях капитализма и порождаемого им рабочего движения, в борьбе труда и капитала, совершенно независимой от социализма. Роль deux ex machina, облегчающего переход к хилиазму, в социализме, опять-таки соответственно духу времени и его излюбленной наукообразной мифологии, играют "законы" развития общества или роста производительных сил, которые сначала подготовляют этот переход, а затем, при известной зрелости процесса, в силу его "внутренней и неизбежной диалектики" вынуждают переход к социализму, повелевают сделать «прыжок из царства необходимости в царство свободы".
В социализме хилиазм, естественно, заполнил собой весь исторический план и окончательно заслонил всякий эсхатологический горизонт. Удел последних поколений, имеющих сомнительное счастье наслаждаться социалистическим блаженством (будущее государство) на костях своих исторических предков, впрочем, тоже с перспективой присоединить к ним и свои собственные кости, - таково здесь разрешение и окончательный исход исторической трагедии, то, чем в представлениях социализма гармонизируется и разрешается мучительный ее диссонанс… «Социалистический хилиазм,- утверждает С.Булгаков, - конечно, не всегда мыслится грубо материалистически и антикультурно, с ним могут соединяться все обетования культурной утонченности, о которых и говорят теперь все, не удовлетворяющиеся упрощенным, варварским пониманием социализма, но религиозная сущность дела от этого нисколько не изменяется. Именно это духовное оскудение, которое вносится в жизнь вследствие замены настоящей религии натуралистическим хилиазмом "прогресса"[4, с.304].
Самый спорный принцип утопического социализма – уничтожение семьи через обобществление жен и детей. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства в заключении второго раздела высказывает осторожный прогноз: «так как моногамная семья за период с начала цивилизации заметно усовершенствовалась, и особенно заметно в новейшее время, то можно, по меньшей мере, предполагать, что она способна к дальнейшему совершенствованию, пока не будет достигнуто равенство полов. Если же моногамная семья в отдаленном будущем окажется неспособной выполнять требования общества, то невозможно заранее предсказать, какой характер будет иметь ее преемница»[5, с.28].
Стремление к равенству их уводило к примитивной нивелировке. Описывая будущее социалистическое общество, социалисты утверждали, что равенство предполагает то, что все люди даже внешне будут походить друг на друга. По сути дела они явились предшественниками современных глобалистов. Для перехода к идеальному обществу, считали они, придется уничтожить многое из того, что сейчас считается ценным, например, «все то, что мы именуем прекрасными произведениями искусства. Жертва эта была бы, несомненно, велика, но принести ее необходимо» [5, с. 202.]. Вряд ли кто из современных комментаторов согласится с этим тезисом Энгельса, т.к. исчезнуть должны не только изящные искусства - поэзия, живопись или архитектура, но и наука и техника. Люди не станут строить кораблей или изучать земной шар. Язык станет гораздо более простым и гораздо менее богатым, все люди станут говорить на одном языке, а язык этот будет стабилен и не подвержен изменениям. Исчезнет письменность и отпадет необходимость в утомительном труде изучения грамоты. Дети вообще не будут учиться: все необходимое они усвоят, подражая старшим. Таков утопический социализм. Социальная утопия, как и пророческий сон – это мечта, не реализованная реальность. «Содержание социального идеала - по мнению С.Булгакова: заповедь любви = социальной справедливости = признанию за каждой личностью равного и абсолютного достоинства = требованию наибольшей полноты прав и свободы личности. [4, с. 306].
До сих пор нет ясности, как сформировать слой бескорыстных правителей в обществе социализма: у Платона – философы; у Мора – князь; у Кампанеллы – ученые; у Сен-Симона – «палата депутатов» - уполномоченные «индустриалов»; у Фурье – ассоциации; у Оуэна – кооперативы; у Маркса – диктатура пролетариата; у Ленина – партия революционеров. Однако советский опыт показал, что партия революционеров постепенно превратилась в номенклатуру - партию хищных чиновников, которые в целях самообогащения приватизировали, а точнее «прихватизировали» государственную, общественную собственность на постсоветском пространстве.
Литература:
1. Schneider I. Die chiliastische Doctrine. Schaffhausen. 1859. S.6. Цит. по А.Ю. Григоренко. Эсхатология, милленаризм, адвентизм: история и современность.– СПб. Европейский Дом, 2004. – 392 с.
2. Амусин И.Д. Кумранская община. М. 1983, с.26 -28.
3. Иосиф Флавий. Иудейская война. Кн. Вторая, гл. восьмая. Перевод Я. Л. Чертка 1900 г.
4. Булгаков С. От марксизма к идеализму. С.Пб. 1903 г., с. 304
5. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 21, с. 28, 202