«Параграф 17. Кто есть кто?
Ходят нелепые слухи о том, кто же сочинил известное учебное пособие «Почти всё о зомби», книгу, являющуюся настольной для многих выживающих простых смертных, книгу, занимавшую самые высокие места во многих книжных рейтингах, книгу, побившую рекорды популярности и сравнимую с самыми известными шедеврами современности, такими как: «О этот жуткий, жуткий мир», «Быт и социум в эру Армагеддона», «Они идут» и «Они уже здесь», а также «Справочник по разновидностям зомби».
Некоторые злые языки утверждают, что автор сей рукописи — псих и параноик, обкурившийся наркоман, сбежавший из палаты №6. Другие полагают, что это опытный учёный и естествоиспытатель, посвятивший жизнь изучению и систематизации способов борьбы с зомби.
Мы должны сказать, что и то и другое верно в той же степени, как и неверно, если вы понимаете, о чём мы говорим, уважаемый читатель. Автор хотел бы только дать одну подсказку для тех особо настойчивых искателей, кто желает разобраться в этом вопросе. Читатель, ты можешь встретить автора данной книги в любой момент, даже об этом не подозревая, на улице, в общественном транспорте, в кинотеатре, в чате, среди болельщиков хоккея, на сцене Малого театра, в зале Большого, в прокуренном шалмане или на выставке картин. Короче говоря, этим автором можешь быть ты сам. И если ты об этом узнаешь, то очень удивишься».
Передавив на своём пути по меньшей мере с дюжину шатунов, грузовик проехал пару километров по пустынной, испещрённой трещинами и выбоинами, магистрали, и Кинский притормозил, не выключая двигатель.
— Будем ждать отставших? — проорал он.
Рыжий переглянулся с Ликой.
— Будем их ждать? — спросил у неё клоун. — Ну, Раздолбая мы теперь точно не дождёмся, а вот остальных…
— Если хотите знать моё мнение, — прохрипел шофёр, — я бы забил на этих уродов, пусть топают пешком.
— Вы очень жестоки и бесчеловечны, господин Кинский, — строго сказала девочка.
— О, я жесток не по-детски, малышка, — ответил водитель.
— Ну, Белого, может, брать и не стоило бы, но других-то можно, — заметил Рыжий.
— Внимание! — вдруг воскликнул Кинский. — Навстречу нам едет «скорая». Предлагаю остановить и отобрать у них бензин.
— Нет, нет! А если они везут больного? — запротестовала Лика. — Мы лишим его скорой медицинской помощи!
— Чёрта с два они везут больного, — рявкнул шофёр. — В этих-то дебрях?.. Рыжий, бери ствол и выходи на дорогу, живо, иначе мы застрянем тут навсегда. Или сними с меня цепи, я всё сделаю сам.
— Нет уж, лучше я, — со вздохом сказал клоун, выпрыгивая из кузова с карабином в руках.
Скорая приближалась довольно медленно, видимо, из-за нежелания водителя растерять все колёса на ухабистой дороге. Рыжий вскинул карабин, направив дуло на лобовое стекло микроавтобуса, и, заметив это, его водитель притормозил. Уверенности ему явно недоставало, зато Рыжий, до того момента не испытывавший особой охоты останавливать скорую, почувствовал, что удача на его стороне и сделал несколько твёрдых шагов вперёд. Медицинский автофургон остановился в нескольких метрах от грузовика. Внезапно обе передние двери открылись, и из кабины выскочили мужчина и женщина в белых халатах, — у обоих в руках было по одноствольному ружью. Мужчина выстрелил первый, и у самых ног Рыжего откололся большой кусок асфальта. Это был не прицельный, а предупредительный выстрел, но Рыжий понял, что не рассчитал своих возможностей — преимущество было у медиков, которые, видимо, просто не пожелали давить его на машине, но были настроены не менее бескомпромиссно, чем сам клоун.
— Брось карабин! — скомандовал мужчина. — И отойди в сторону. Дай нам проехать. Иветта, держи его на мушке!
— Конечно! — ответила девушка в стерильном халате. — Я не промахнусь.
— По-моему, это не «изгои», но я могу и ошибаться, — сказал медик, наставив дуло своего ружья на кабину грузовика. — Если ваш водила шевельнётся, первая пуля попадет в него, вторая — в тебя.
— Что ж, как вам будет угодно, — проговорил Рыжий, осторожно положив карабин на асфальт и отходя на обочину. — Наш водитель безоружен. Мы просто хотели предостеречь вас, чтобы вы не ехали в ту сторону.
— Это ещё почему? — подозрительно спросил врач.
— Там орды зомби, мы сами с трудом оторвались. Ну, и не буду скрывать, мы хотели попросить у вас немного бензина.
— У нас самих его почти не осталось. Так что давайте разойдёмся по-хорошему, кровопролитие нам не нужно. В конце концов, мы — врачи, — ухмыльнулся медик.
— Без проблем. Езжайте, если хотите, но вы найдёте там только выжженную землю и толпы ходячих мертвецов.
— Мы это проверим, и, если что, всегда успеем повернуть назад.
— Смотрите сами, — ответил Рыжий, в глубине души довольный оттого, что ему не пришлось проливать кровь таких же живых нормальных людей, как и он сам, да к тому же ещё и врачей.
Как знать, не придётся ли когда-нибудь ему обратиться к ним за помощью?
— Поверьте, мне жаль, что я не могу помочь вам с бензином, — сказал медик.
— А если обмен? Хотя… у нас почти ничего нет, кроме фляги воды и сухарей. Но… с нами маленькая девочка.
Словно в доказательство его слов, из раскрытой двери кузова появилось чумазое личико маленькой пассажирки грузовика.
— Не дави на жалость! — выкрикнула спутница врача. — Игорь, нам надо ехать.
— Сочувствую, но помочь ничем не смогу, — смущённо обронил медик и отступил назад к фургону.
Они с медсестрой запрыгнули обратно в кабину и по свободной полосе отправились дальше в направлении городка, наводнённого зомби.
— И всё-таки мне жаль бедную девочку, — произнёс доктор Стаменов, когда грузовик остался далеко позади. — Дети в наше безумное время страдают больше всего.
— Она не одна, — ответила Иветта, — а вместе со взрослыми. С ней всё будет в порядке… Ты думаешь, тот парень был прав насчёт того, что нам не стоит туда ехать?
— Я хочу это проверить, — сказал Игорь. — В каждом крупном городе должна быть больница, ну или хотя бы медпункт. Нам нужно специально оборудованное помещение, в фургоне продуктивно вести исследования невозможно, ты это знаешь. Нам нужно искать помещение, искать его всюду, где только возможно, и не слушать никого. А уж первого встречного я точно слушать не собираюсь.
— Ты вёл себя очень мужественно, — заметила Иветта, восхищённо посмотрев на доктора.
— Мы должны вести себя мужественно, милая, иначе мы погибнем, — ответил Стаменов.
Внезапно он разглядел впереди на шоссе какое-то оживление и расслышал несколько выстрелов. По дороге навстречу им, отстреливаясь от толпы преследовавших их на удивление прытких зомби, бежали несколько человек, один из них был наряжен в белый клоунский балахон.
— Нужно возвращаться, — сказал доктор, притормаживая и разворачивая фургон. — Видимо, город реально наводнён шатунами.
Трое мужчин и одна девушка были уже всего метрах в двадцати от «скорой помощи», и до Игоря и его спутницы донеслись их жалобные крики. Внезапно Стаменов дал по тормозам.
— Ты что? — спросила медсестра.
— Там живые люди. Надо их подобрать.
— Игорь, нет, ты с ума сошёл! Это могут быть бандиты, мародёры или убийцы. Не нужно этого делать!
Доктор в ярости взглянул на медсестру.
— Знаешь, о чём я подумал? Только так зомби одолеют нас! Только если мы будем разобщены, тем самым, опираясь на свой эгоизм и вероломство, мы выроем себе огромную могилу и столкнём в неё друг друга.
Иветта промолчала, стиснув зубы, не найдя, что на это возразить.
— Открой заднюю дверь, — приказал Стаменов.
Иветта не без колебания выполнила волю доктора и дождалась, пока все четверо беглецов не запрыгнут в фургон, после чего захлопнула дверь, и Стаменов нажал на газ.
Отдышавшись, один из мужчин с крашеными синими волосами поблагодарил медсестру. Иветта вернулась на своё место в кабине, но села, развернувшись лицом к незнакомцам, крепко держа в руках ружьё.
— Ещё немного, и они бы нас достали, — сказал тот, кто сразу удосужился поблагодарить своих спасателей. — У нас почти закончились патроны…
— Что ж, будем знакомы? — добродушно сказал Стаменов, покосившись на напрягшуюся медсестру. — Меня зовут Игорь, а это — Иветта.
— Я Панк, просто Панк, не удивляйтесь. Мои друзья: Ян и Цибела. А этот мрачный клоун…
— Неважно, говори за себя, — огрызнулся Белый.
— В городе много зомби? — спросил Стаменов.
— Там их больше, чем тараканов в старой «хрущёвке», — ответил Панк.
— Где же теперь искать медпункт? — проговорил доктор.
Расслышав его слова, Белый подал голос:
— Километрах в ста отсюда на запад должна быть крепость. Там есть всё, должен быть и медпункт. Думаю, там с радостью примут врачей. Кстати, Панк тоже доктор.
— Ну, скорее, я доктор технических наук, — уточнил тот.
— Что ж, — ответил Игорь, — делать нечего, едем на запад.
Кинский втопил педаль газа, и грузовичок, скрипя и пыхтя, казалось, из последних сил покатился по шоссе. По пути эксцентричный шофёр долго возмущался и пытался доказать своим пассажирам, что будь у него ствол, он бы сделал из «скорой помощи» решето и спокойно отобрал бы бензин.
Лика набралась храбрости и парировала ему, что, исходя из его намерения продырявить фургон, если бы дробинка с искрой пробила бензобак, то произошло бы возгорание и никакого бензина бы им не досталось, соответственно, стрелять надо аккуратнее. Ненадолго Кинский умолк, то ли согласившись с доводом девочки, то ли просто уйдя в свой собственный безумный внутренний мир, но вскоре снова разразился новым залпом проклятий в адрес Рыжего, проехавших мимо медиков и, в целом, всего Армагеддона, будь он неладен. В конце своей тирады он добавил, что «горючки» осталось километров на десять, не больше, и заявил, что съезжает с шоссе на просёлок.
— Это ещё зачем? — с недовольным удивлением спросил Рыжий. — На какой ещё просёлок?
— Кто из нас водила? — крикнул Кинский. — Может, сядешь за баранку вместо меня, умник? Вы, циркачи, сами меня сюда посадили, так что помалкивай в тряпочку, трубадур.
— А что, если я вышибу дробом тебе все мозги? — угрожающе изрёк клоун, и Лика испуганно посмотрела на Рыжего.
— Валяй, храбрец. Сделай своё дело! Могу даже притормозить ради такого случая.
— Что ты задумал, зачем сворачивать? — сменив тон на более миролюбивый, спросил Рыжий.
— У меня есть кое-какие наброски, планирование, мотивация, — словно издеваясь, деловито ответил шофёр. — К тому же, я знаю, что впереди на сотню километров нет ничего, кроме степи. Те обдолбаные медицинским спиртом врачи улепётывали оттуда так быстро, как только могли, поэтому ехать в данном направлении было бы не совсем логично, согласен? Зато я вижу справа насыпь железной дороги и просёлок, ведущий вдоль неё. И ещё я нутром чую, что нам туда. Где-то там жизнь, продукты, докторская колбаса, копчёности, красная и чёрная икра, консервированные томаты в банках… там жизнь, дружище!
— Икра?.. — пролепетала, закатив глаза от голода, Лика.
— Не слушай его, он бредит, — сказал клоун.
— Хотя… — добавил он спустя минуту. — Делай что хочешь, Кинский. Может, мы там что-то и надыбаем.
Рыжий подумал о том, что в первую очередь им необходима вода, — без неё они долго не протянут. Полфляги воды на троих — это смешно. Даже голод не столь страшен, как жажда при сумасшедшей жаре, которая в душном кузове ощущалась особенно мучительно. Клоун не переставал удивляться необыкновенной стойкости маленькой девочки, которая проявляла невероятную выдержку и силу воли, и, глядя на неё, ему хотелось самому собрать остатки сил и улыбнуться перед лицом смертельных невзгод и лишений, хотя пару раз за день он был на грани обморока от усталости и обезвоживания. Девчушка тихо сидела, прижав к груди своего медвежонка по кличке Зубастый, и ни разу даже не всхлипнула.
Как и предрёк Кинский, машина заглохла минут через пятнадцать, и завести её больше не удалось. Рыжий с Ликой покинули кузов, и клоун открыл дверь кабины со стороны водителя.
Кинский вперил в него суровый взгляд и сказал:
— Ну вот и всё, приехали! Снимай с меня цепи, циркач, живо!
Рыжий не спеша оглядел окрестности. Их грузовик стоял на грунтовой дороге, тянувшейся вдоль железнодорожного полотна. Вокруг не было ни души и ни одного силуэта шатуна, что можно было назвать большим плюсом в сложившейся ситуации. Присмотревшись, клоун разглядел вдалеке крышу какого-то здания, примостившегося у железной дороги.
— Там какой-то полустанок, — тут же прокомментировал Кинский. — На это я и рассчитывал. Посмотрим, что там? Может, раздобудем воды.
— Ну, тогда мы с Ликой сходим, а ты пока сиди, — сказал Рыжий.
Шофёр уставился на него изумлёнными глазами и в ярости заорал во всю глотку:
— Ты что, очумел?! А ну-ка быстро освободи меня, грёбаный Пеннивайз!
— Правда, — проговорила девочка, с удивлением и тревогой взглянув на клоуна, — мы не можем его тут бросить!
— Конечно, малышка, вы не можете! — вопил Кинский, пытаясь вырваться из крепких стальных оков.
Внезапно цепь, удерживавшая его правую руку, оборвалась, однако остальные всё ещё надёжно держали его в кабине.
— Не психуй, Антон, — Рыжий впервые при Лике назвал его по имени, на всякий случай отойдя подальше.
— Сними цепи, парень, — злобно прорычал шофёр. — Не знаю, что тебе наговорил про меня Белый, но всё это — полная чушь.
— Он говорил, что тебе нельзя доверять, — ответил Рыжий. — Со мной ребёнок, и я бы не хотел подвергать его риску.
— Вот поэтому ты и должен меня освободить, — наставительно заявил Кинский. — Втроём нам будет легче выжить.
Клоун посмотрел на Лику, и понял по выражению её лица, что станет для неё злейшим врагом и чудовищем, если оставит Кинского одного здесь умирать.
— Ладно, Антон. Я тебя освобожу, но учти, что оружие я тебе не дам. В дальнейшем держись от нас подальше, иначе получишь пулю в лоб. Я наслышан о твоих фокусах.
Рыжий собрал в кузове самое необходимое, включая карабин с патронташем и небольшой топор, и, подойдя к кабине, бросил Кинскому ключи от замков. Шофер быстро скинул с себя цепи, и, спрыгнув с подножки на землю, с наслаждением потянулся.
— А о каких фокусах? — прошептала Лика.
— Потом скажу, — понизив голос, ответил Рыжий.
Размяв конечности, Кинский удовлетворённо посмотрел на странную парочку: клоуна и девочку, глазевших на него, словно на дикого зверя, случайно выбравшегося из клетки, от которого можно было ожидать всего, чего угодно. Он был среднего роста и широк в плечах. В потёртых джинсах и неопределённого, ближе к сиреневому, цвета майке, пропитанной потом, он производил далеко не самое приятное впечатление, которое усугублял его мрачный испытующий взгляд из-под нахмуренных бровей. Он улыбнулся Лике, но эта улыбка отнюдь не смягчила общее выражение его лица, — в ней было что-то отталкивающее, циничное и издевательское. А взгляд, которым он смерил клоуна, был просто изничтожающим и презрительным.
— Мне нужен ствол, — сказал он.
Рыжий отрицательно покачал головой, и Кинский, пренебрежительно махнув рукой, быстрым шагом направился по дороге к зданию, видневшемуся вдалеке. Клоун и девочка, соблюдая безопасную дистанцию, двинулись за ним.
— Так что за фокусы? — напомнила Лика.
— Белый говорил, что он маньяк и убийца. Он опасен, и ему нельзя доверять.
«Хотя, — заметил Рыжий про себя, — особо доверять нельзя было и Белому».
Когда они дошли наконец до железнодорожной станции, Кинский уже успел обойти весь перрон, заглянув во все мусорные ящики, и собирался начать обследование самого здания. Он определённо не терял зря времени и с недружелюбной усмешкой демонстративно погрозил Рыжему увесистым ломом, который выдернул из поваленной железной ограды за станцией. На перроне не было ничего интересного. Суховей гонял по асфальту пустые пластиковые бутылки, которые недавно вытряхнул из ящиков сам полоумный шофёр, обрывки целлофановых пакетов и прочий никчёмный сор.
В небольшое здание станции вёл зияющий проём без дверей, обломки которых валялись неподалёку.
— Заглянем внутрь? — спросил Кинский. — У тебя карабин, иди первым.
— Сам иди, — отрезал Рыжий.
Ему очень не хотелось, чтобы безбашенный водила огрел его сзади ломом по голове.
— Отличная у нас команда собралась, ничего не скажешь, — съязвил шофёр. — И вот так мы собираемся вместе выживать!
— Я тебя прикрою. Да и нет здесь никаких шатунов.
— Их всегда нет, только они вечно откуда-то появляются, как скорпионы! У меня нет никакого желания быть укушенным, так что сделай сальто и вкатывайся туда первым, циркач!
Видя, что никто из взрослых мужчин не хочет уступать, Лика, спрятав медвежонка в рюкзачок и закинув его за спину, со вздохом шагнула в полумрак проёма, держа наготове топор. Рыжий с ужасом рванулся вперёд, забыв об опасности, исходившей от шофёра, и нагнал девочку уже в зале ожидания. Кинский медленно вошёл следом.
На первый взгляд, помещение казалось пустым. Исцарапанный пол так же, как и перрон, был завален обломками досок и всевозможным хламом; несколько скамей, на которых когда-то пассажиры терпеливо ожидали прибытия поезда, опрокинуты. Окошко кассы было открыто. Заглянув внутрь, Рыжий разглядел скелет в женской одежде. Он до сих пор не мог привыкнуть к таким вещам, хотя, казалось бы, это уже давно стало обыденностью. Кинского, напротив, скелет как будто нисколько не пугал. Безо всякой брезгливости он обшарил комнату кассы, однако и там не нашлось ничего ценного.
В углу зала примостились пара продуктовых автоматов: один для напитков, второй для сладостей. Стекло в первом было разбито, и всё содержимое давно кем-то успешно извлечено — ещё одно поражение. Лика, приуныв, остановилась перед вторым автоматом, за стеклом которого были выставлены пакетики с конфетами — все почему-то с причудливыми надписями на китайском языке.
— Хочешь леденцов? — спросил у неё Рыжий.
Лика со скорбным видом помотала головой — она очень хотела пить, а конфеты могли только усилить невыносимую жажду.
Кинский встал рядом с ними и неожиданно нанёс удар ломом по стеклу автомата. Просунув руку, он вытащил несколько пакетиков со сладостями и молча сунул их в рюкзак девочки. Подмигнув ей, он сказал:
— Ничего интересного, жжёный сахар и красители, но в хозяйстве всё пригодится.
Неожиданно со стороны перрона до них донёсся какой-то странный гул.
— Что это? — с удивлением спросил Рыжий. — Это похоже… на поезд. Но это невозможно!
Они выбежали на перрон и, к своему изумлению, действительно разглядели в мареве над железнодорожной насыпью локомотив пассажирского состава. Он стремительно приближался к станции с востока и остервенелый лязг его колёс, скользивших по рельсам, становился всё громче. В какой-то момент всем троим показалось, что поезд на полном ходу пронесётся мимо них, не обратив никакого внимания на пыльный провинциальный полустанок, как вдруг он начал притормаживать и вскоре весь состав остановился.
«Параграф 7. Как отвлечь ваших гостей.
Мы уже сообщали о том, как можно предохраниться от укусов этих мерзких тварей и о том, как бывает полезен коктейль Молотова, конечно, если вы точно попали в цель. А теперь расскажем о том, как можно отвлечь зомби. Если у вас под рукой есть дистанционный пульт управления телевизора или музыкального центра, тут же включите их на полную громкость. Зомби никогда не спят, поэтому сделайте это немедленно. Возможно, вы введёте их в заблуждение, и зомби нападут на телевизор. Лишь после этого следует воспользоваться средствами, перечисленными в Параграфе 3. Вы без сомнения доставите удовольствие непрошеным гостям своим любезным обходительным приёмом».
На поезд было жалко смотреть. Возможно, когда-то он и входил в число лучших комфортабельных экспрессов, перемещавших сотни пассажиров из одного конца большой страны в другой. Но теперь он мог лишь встать в длинную очередь на заводе переплавки. Можно было только подивиться, каким образом он ещё передвигается по рельсам? Почти все окна поезда были выбиты, металл внешней облицовки вагонов пестрел отверстиями и вмятинами от пуль. Видимо, в своё время этот состав оказался в эпицентре боевых действий, однако уцелел, и это было не менее поразительно и необъяснимо, чем сам факт его остановки на полустанке. Казалось, этот скорый поезд вырвался из недр самого ада, и теперь ждал новых пассажиров, чтобы продолжить свой долгий опасный путь в «никуда».
Трое беглецов долго вглядывались в пустые тёмные окна вагонов, пытаясь что-то в них разглядеть, но так ничего и не заметили. Не было слышно и голосов тех, кто мог путешествовать на этом поезде по уцелевшим веткам некогда гигантской паутины железнодорожных сообщений. Можно было предположить, что в кабине локомотива есть хотя бы тот, кто им управлял, но по какой-то причине он также не спешил появляться у них на виду. Во всём этом было что-то загадочное и пугающее, так что даже гиперактивный Кинский на время потерял дар речи.
Наконец, потерев себе затылок наконечником лома, он произнёс:
— Что будем делать? Прокатимся на поезде, сэкономим на такси?
Рыжий настороженно вглядывался в сумрачный проём одного из окон, как вдруг ему показалось, что там промелькнула какая-то тень.
— Ты уверен, что это хорошая идея?
— Эй! — воскликнул шофёр, улыбнувшись. — А ведь там может быть вода. В каждом вагоне стоит бойлер. Чёрт возьми, я бы не отказался от стаканчика фирменного чаю в железном подстаканнике.
— Точно, — согласился Рыжий. — Хотя сомнительно… Что-то мне в этом поезде не нравится.
— Отставить разговорчики и вперёд! — скомандовал Кинский. — Ты идёшь, Лика?
Девочка не решилась последовать за шофёром, хотя чувство жажды становилось более чем невыносимым. Антон сделал несколько бодрых шагов к составу, как вдруг застыл, заметив фигуру человека, появившегося в проёме раскрытой двери одного из вагонов. С виду это была проводница в запачканном пятнами крови, тёмно-синем форменном костюме, которая неуверенно, будто пьяная, спустилась из тамбура на перрон и неуклюже направилась навстречу Кинскому, простерев перед собой костлявую руку. Шофёр попятился назад, сообразив, что эта встреча не могла ограничиться одной проверкой билетов. По мере того, как проводница приближалась, стали отчетливо видны синяки и язвы на её сером мраморном лице и вывалившийся синий язык. Её слипшиеся от крови и грязи волосы, торчали в разные стороны клочьями, а правый глаз смотрел куда-то вбок, тогда как левый — в упор на обомлевшего шофёра, что придавало ей крайне несуразный и отталкивающий вид.
Когда между ними осталось всего несколько шагов, проводница внезапно оживилась и с каким-то мерзким дьявольским хрипом набросилась на Кинского, попытавшись достать до него своей пятернёй с длинными бордовыми ногтями. Увернувшись от этого выпада, Антон нанёс ответный удар по голове зомби длинным ломом, но это, казалось, лишь раззадорило её, и она начала наступать на него, растопырив руки в стороны, будто собиралась заключить его в смертельные объятия.
— Стреляй в неё! — закричал Кинский Рыжему, однако тот был отвлечён появлением ещё нескольких живых мертвецов, выпрыгивавших в эту минуту из дверей и окон вагонов.
Вероятно, поезд был битком набит шатунами, и все они, выйдя из какой-то спячки или ступора, только начинали активизироваться, почуяв близость добычи. Антон неистово размахивал ломом перед лицом проводницы-зомби, чем злил её ещё больше. Она, шипя и хрипя, постепенно заставляла его отступать всё дальше и дальше, как вдруг обо что-то споткнулась и распласталась на щербатом асфальте у самого поезда. Кинский проявил невероятную сноровку и за пару секунд не без помощи лома откатил её тело к краю перрона и столкнул на рельсы под колёса состава.
В этот момент поезд тронулся с места, перерезав тело проводницы пополам. К тому моменту из состава вылезли уже с два десятка на редкость агрессивных и бойких шатунов. Клоун сделал несколько выстрелов, ненадолго остановив ближайших к ним упырей, и, схватив Лику за руку, быстро догнал Кинского, застывшего у края перрона. Последний вагон уже должен был вот-вот пройти мимо них, в то время как из остальных продолжали вываливаться голодные злобные шатуны, ориентируясь на троицу слабо вооружённых простых смертных.
Внезапно Кинский указал на крышу последнего вагона и закричал:
— Лезем наверх! На крышу!
Идея была отчасти безумной, но толпа целеустремлённых шатунов на платформе станции также не располагала к лёгкому времяпрепровождению в течение последних часов, если они вообще сумеют от них отбиться. С другой стороны, Рыжий обладал навыками эквилибриста, и на его профессиональном счету было покорение и не таких отвесных стен, поэтому он не заставил себя долго упрашивать. Он ловко вскарабкался на крышу вагона, подхватил девочку из рук Кинского, а уж затем помог взобраться и ему.
Тем временем поезд набирал скорость, и не прошло и минуты, как заброшенный полустанок, наводнённый зомби, остался далеко позади, в мареве и клубах дорожной пыли. Однако выяснилось, что праздновать победу ещё рано — к вагону прицепились несколько, видимо, самых голодных и сильных шатунов, и каким-то сверхъестественным образом, словно у них на руках были присоски, начали вскарабкиваться на крышу следом за беглецами. Получалось у них это очень неплохо с учётом того, что, определённо, мало кто из них в своей предыдущей жизни работал в цирке.
Кинский отчаянно наносил удар за ударом своим ломом, кромсая и раскалывая черепа шатунов, пытавшихся взобраться наверх, в то время как Рыжий, не уступая ему в сноровке, орудовал одновременно карабином и топором, который он забрал у Лики. За несколько минут упорной борьбы, им удалось-таки сбросить с крыши почти всех упырей. Последний шатун двухметрового роста с ручищами, возможно, когда-то принадлежавшими атлету в тяжёлом весе, едва не застал их врасплох, поднявшись на крышу с другого конца вагона, но Лика героически вступила с ним в открытую схватку, воспользовавшись, возможно, самым экстраординарным оружием, какое только было известно в истории войн — пачкой китайских леденцов идеально круглой формы, окаменевших за годы хранения в продуктовом автомате, просто-напросто швырнув сахарные шарики шатуну под ноги. Поскользнувшись на них, как на крупных дробинах, упырь скатился по покатой крыше вагона, улетев в глубокий кювет.
Мимо потянулись однообразные степные пейзажи, и, хотя беглецы чувствовали себя невероятно разбитыми от усталости, голодными и разомлевшими от нещадной жары и жажды, они разлеглись на раскалённой от солнца крыше вагона и весело рассмеялись.
В свете последних событий, когда они вышли победителями, объединив усилия, Лика прониклась к чудаковатому шофёру если не симпатией, то сдержанной разумной доверительностью, несмотря на реплики Рыжего, который, казалось, тоже несколько поменял к нему своё отношение, и девочка попыталась завязать с ним разговор.
— Так значит, вас зовут Антон? — спросила она.
— Да, малышка, — ответил Кинский, прикрыв рукой глаза от солнца. — Так меня зовут. Запомни это имя!
— А вас, господин Рыжий?
— Ну, если тебе интересно, Григорий, — ответил клоун.
Он вытащил из рюкзака девочки три запечатанных пакетика с конфетами и, встав в полный рост, начал мастерски ими жонглировать.
— К вашим услугам, — продекламировал он, имитируя манеру представления циркового конферансье, — Григорий Беломорро, последний представитель династии, входящей в десятку лу-у-учших клоунов мирового цир-р-рка!..
— Беломорро, — хмыкнул Кинский. — А ваш Белый что, из династии Черноморро?
— Между прочим, я действительно был лучшим, — обиженно заметил Рыжий, бросая пакеты обратно в рюкзак. — По некоторым рейтингам.
— Друзья, — восторженно и торжественно сказала Лика, — я рада, что мы вместе, и предлагаю остаться навсегда лучшими друзьями. И пусть мы будем прокляты и провалимся сквозь землю, если когда-нибудь друг друга предадим.
— А ведь хорошо сказано! — воскликнул Кинский. — А что, я согласен. Чтоб мы провалились сквозь крышу этого вагона прямо в лапы зомбарям, если мы друг друга предадим! Мы уже прошли боевое крещение, и теперь у нас нет другого выбора — или друзья, или враги!
Рыжий скептически посмотрел на шофёра.
— Я за друзей! — радостно вскрикнула девочка.
— Мы не будем скреплять нашу дружбу кровью, — сказал Антон, — это банально.
Он поставил свой лом стоймя, положив на верхний конец правую ладонь.
— Возложите свои руки поверх моей, друзья мои, — объявил Кинский, — и пусть никто и никогда не разорвёт узы нашей искренней дружбы. Это будет союз Трёх! Союз троих странствующих рыцарей-джедаев, бросивших вызов судьбе, всем шатунам на свете и Арамагеддону, в частности!
Лика шлёпнула по тыльной стороне его руки своей ладошкой, а после полуминутного колебания с тяжёлым вздохом на её ручонку опустил свою ладонь и Рыжий.
— Союз Трёх! — воскликнул Кинский, внезапно сбрасывая их руки со своей, вскакивая на ноги и поднимая лом ввысь подобно рыцарскому мечу. — Ура и к чёрту!
Лика залилась задорным счастливым смехом и начала весело пританцовывать на крыше вагона, пару раз едва не скатившись вниз, а Рыжий подумал о том, как удивительно быстро и неуловимо всё меняется в этой сумасшедшей жизни. Вот теперь и Кинский — в числе его друзей. Союз трёх: клоун, малолетняя девчонка и, возможно, маньяк-убийца — это не шутки!
«Параграф 3. Как достойно принять гостей.
Достойно принять ваших зомбированных друзей, напросившихся в гости, можно следующим образом. В первую очередь, вам нужно запастись простейшим набором инструментов, необходимых в хозяйстве, как то: моток крепкой изоленты, молоток, длинные гвозди, несколько больших столовых ножей, по возможности, надёжная аккумуляторная дрель с запасом шурупов-саморезов. Всё перечисленное должно быть у вас под рукой. Помните о том, что лучшая защита — это нападение, и медлить с ним не стоит. В результате правильных и выверенных действий, ваши непрошеные гости наверняка будут немало удивлены эффективностью столь скромного арсенала перечисленных средств».
Кинскому быстро наскучили танцы на крыше вагона, и в голову ему пришла новая безумная идея.
— Локомотивом кто-то управляет, — сказал он, указав в сторону тепловоза, временами издававшего бессмысленные протяжные гудки. — Ведь не может же быть, чтобы он ехал сам по себе.
— А если этот поезд — тоже зомби, — предположила Лика. — В него, как в тело шатуна, вселился нечистый дух, и он едет сам по себе, подбирая по дороге попутных зомби.
— Да? Поезд-призрак? И едет он, вероятно, на зомби-курорт, — невозмутимо подыгрывая девочке, добавил Кинский. — Ну, конечно, сезон отпусков, как я мог забыть!
— Локомотивом может управлять «изгой», — предположил Рыжий.
— И всё же я бы хотел посмотреть, кто в кабине, — ответил Антон. — Может, там обычный человек и… может, там есть вода, еда, оружие? Рискнём, Беломорро?
— Я пас, — ответил Рыжий. — Мы с Ликой останемся здесь.
— Ладно, всё приходится делать самому! — пробурчал Кинский. — Дай мне хотя бы топор. Кто знает, может, там действительно «изгой».
Рыжий нехотя протянул неутомимому шофёру топор, и тот, не теряя времени, направился к краю вагона. Остановившись перед первым просветом между вагонами, он оглянулся и сказал:
— Жалко, нет рации. Я бы сообщил тебе, если меня ранят зомбари… Поезд, видимо, скоро разгонится до двухсот километров в час, так что мы можем запросто проехать крепость. Я остановлю поезд. Всегда мечтал это сделать! Заодно хорошенько встряхну всех этих шатунов. Поэтому держитесь и не падайте с крыши, ребята.
Лика нахмурилась, и её глаза увлажнились.
— Береги себя, Антон! — сказала она.
— Ради тебя, малышка, я постараюсь, — ответил Кинский и перепрыгнул на следующий вагон.
Он ретиво рванул вперёд, бесстрашно перескакивая с крыши на крышу длинного состава, пока не оказался перед закруглённой, лишённой каких бы то ни было выступов для спуска, крышей локомотива. Спуститься с неё в переднюю кабину без наличия серьёзного альпинистского снаряжения, было практически невозможно — он просто соскользнул бы вниз безо всякой надежды удержаться на поручнях, установленных слишком низко, у двери кабины. Отважиться на такой трюк мог только безумец, а Кинский при всей своей эксцентричности таковым всё же не являлся.
Более безопасным способом проникнуть внутрь представлялось через лобовое окно задней кабины машиниста. Оказалось, что под самым окном расположены продольные поручни. Держась за край пассажирского вагона, Кинский на секунду завис над сцепкой, затем сполз вниз, ухватившись одной рукой за поручень, так что его голова поравнялась с лобовым окном. Стекла в нём не было, так что не пришлось даже его разбивать. Подтянувшись на поручнях, Антон протиснулся в окно и очутился в пустой задней кабине. Видимо, тут всё было так же, как и в передней — пульт управления с циферблатами и тумблерами, несколько рычагов для управления тормозной системой и тягой и контроллер, напоминающий автомобильный руль.
Кинский посмотрел в боковое окно, за которым проносились выжженные солнцем, пожелтевшие поля и луга, заросшие буйной осокой и бурьяном. Поезд несомненно уже развил скорость под добрых двести километров. Новый пронзительный гудок напомнил Антону о его основной цели — раздобыть воды и разузнать, кто управляет локомотивом. О местонахождении водяного резервуара для охлаждения дизеля он имел крайне поверхностное представление, поэтому без помощи машиниста, очевидно, ему было не обойтись. Кинский покинул тесную кабину, оказавшись в тамбуре, в котором уже не было такой звукоизоляции, как в кабине, и отчетливо расслышал гул, доносившийся из машинного отделения.
Заглянув туда, он едва не оглох от грохота дизельной установки. Огромный массивный двигатель мощностью не менее трёх тысяч лошадиных сил, находился в центре локомотива, обойти его с обеих сторон можно было по узкому проходу, который и вёл к передней кабине машиниста. Кинский начал с трудом протискиваться по этому тесному коридору, как вдруг увидел прямо перед собой шатуна в каких-то грязных отрепьях, показавшего ему язык характерного синего оттенка. Глаза зомби яростно поблёскивали в полутьме дизельного отделения. Он повернул к Антону свою перекошенную физиономию, перемазанную в масле и копоти, и, раскрыв рот под стать голодному крокодилу, заковылял к нему, протянув перед собой руки с крючковатыми пальцами.
Кинский бросился наутёк по коридору с противоположной стороны двигателя и неожиданно упёрся в закрытую дверь. Тот, кто был в кабине, очевидно, заперся изнутри. Антон с криками отчаянно забарабанил в дверь ломом, в то время как шатун медленно приближался к нему по коридору. Проход был настолько узок, а потолок низок, что рослый упырь постоянно на что-то натыкался и останавливался, что дало Кинскому некоторое время в запасе. Он выхватил из-за пояса топор и приготовился к открытой схватке, которая грозила стать роковой, поскольку увернуться от кишащих опасными бактериями ногтей и зубов инфицированного и перехватить инициативу в столь тесном помещении было бы крайне сложно без наличия огнестрельного оружия. Но отступать было уже некуда и оставалось одно — драться до последнего.
Кинский застыл с ломом в одной руке и небольшим топором для колки дров — в другой, как вдруг за его спиной что-то лязгнуло, и дверь приоткрылась. Кто-то выглянул из-за неё, схватил Антона за рукав и выдернул его из машинного отделения в тамбур, захлопнув дверь прямо перед носом у зомби.
Кинский увидел низкорослого коренастого человечка преклонных лет в синей форме машиниста.
— Ты кто? — спросил тот, настороженно оглядев его с ног до головы. — На шатуна вроде не похож.
— Слушай, батя, — сказал Кинский. — Я ваш новый машинист.
Человечек усмехнулся и поманил Антона за собой.
Они вошли в кабину, компоновка которой мало отличалась от той, через которую в локомотив влез Кинский — такой же пульт управления и два кресла для машиниста и его помощника. Все окна были целыми, и шофёр увидел колею железной дороги, несущуюся в пыльную безмятежную даль вдоль бескрайних, лишённых жизни равнин.
Машинист указал Антону на кресло слева, а сам занял правое с рычагами для торможения, установленными у него под рукой.
— Ну, рассказывай, «машинист», как ты сюда попал? — весело спросил человечек.
— По распределению из ПТУ, — ляпнул Кинский. — Слушай, батя, ты мне лучше скажи, куда ты едешь?
Антон не сводил глаз с машиниста, но по всем признакам тот не принадлежал к низшим кастам «зомби». Конечно, он мог быть «изгоем», но пока не выказывал ни малейшей агрессивности и той чрезмерной искусственности, имитации чувств, свойственной этому коварному подвиду живых мертвецов.
— Да сам не знаю, парень, — ответил машинист, внезапно надавив на гудок сирены. — Куда-нибудь, где не так светит солнце…
Кинский посмотрел на колею дороги, куда был устремлён бдительный взор машиниста, и увидел впереди одинокую фигуру, стоявшую на шпалах и, видимо, не собиравшуюся уходить на пути у несущегося поезда.
— Шатун? — спросил Кинский.
— Скорее всего.
Машинист издал ещё несколько предупредительных гудков, но упрямый прохожий, кто бы он ни был, так и не сошёл с места, когда локомотив на бешеной скорости снёс его с колеи мощным метельником.
— Круто! — воскликнул Антон. — И частенько бывают такие столкновения?
— Да изо дня в день, а ночью их не перечесть.
— Не жизнь, а сплошное приключение!
— Вся жизнь наша — дорога, — устало ответил человечек. — У меня был помощник, Никитка, но его царапнул зомбарь, и теперь он охраняет дизель.
— Надо сказать, успешно, — промолвил Кинский, вспоминая неожиданную встречу в машинном отделении. — Слушай, батя, а как насчёт воды?
В ответ машинист стукнул ногой по канистре, стоявшей на полу.
— Вода имеется, но она для обслуживающего персонала. Если останешься у меня в помощниках, будет вода. Если нет, то извини. Это пассажирский поезд, я должен довести всех в целости и сохранности. Согласно технике безопасности, машинист должен быть в норме. Я тут отвечаю за всё, малец!
— Это понятно, но какие, к чёрту, пассажиры! — возмутился Кинский. — Да, сейчас ты везешь троих пассажиров, включая меня. Но все остальные — проклятые зомбари!
— Не могу знать, меня это не касается. Я должен доставить поезд в срок.
— Но ты же не знаешь, куда? — ответил Антон, прищурившись.
— На конечную. Там, где обрывается дорога. Хочешь, двинули вместе? Я хоть смогу ненадолго вздремнуть, я уже и так битый час клюю носом, сплю на ходу, как конь.
Кинский ненадолго замолчал, глядя на бесконечную колею, затем спросил:
— Какая следующая станция, батя?
— Станция «Крепость». Но там остановки нет.
— Почему?
— Это скорый поезд, я не останавливаюсь на полустанках.
— А это полустанок?
— Конечно!
Кинского начинала выводить из себя манера разговора машиниста, изъяснявшегося с каждой минутой всё более нелогично и путанно. Согласно его комментариям, поезд шёл в никуда, до конечной, где обрывается дорога. К этому можно было ещё добавить — пока не кончится дизель в топливном баке. Или до столкновения с какой-нибудь другой голубой или, сказать вернее, «жёлтой» Стрелой. Можно было бы ещё сказать, что поезд нёсся в самый ад, в тоннель без света в его конце, в дьявольское Депо для переплавки, но машинист, будучи человеком скорее практичным, чем романтиком, и по натуре и профессии своей, сухим «технарём», не стал больше уточнять, куда именно он мчится.
— Батя, дай порулить, — сказал Кинский, хватаясь за штурвал, установленный на пульте.
— Это не руль, а контроллер, темнота! — сердито ответил машинист. — Им не рулят, а задают обороты дизеля.
Впереди замаячила крыша станции, до которой оставалось не более минуты ходу.
— Вот и «Крепость», — объявил машинист, хватая рацию. — Уважаемые пассажиры, поезд движется без остановок до конечной…
«Интересно, а зачем он остановился на последнем полустанке, старый дятел? — подумал Кинский. — Из жалости?»
Словно прочтя его мысли, машинист покосился на Антона и произнёс:
— Я там хоть вздремнул пару минут, пока стоял. Говорю тебе, тяжко без помощника.
— А как тормозить? — спросил Кинский. — Вот, допустим, твой поезд несётся на пределе, и, ни с того ни с сего, на дороге висит твоя, привязанная к столбу, любимая жена с детьми, и тебе надо экстренно затормозить, а свернуть нельзя.
Машинист метнул в Антона испуганный взгляд, будто на дороге и впрямь в реальности перед ним предстала подобная жуткая картина. Он ухватился за ручку крана, установленного рядом с ним по правую руку.
— Кран машиниста, — проговорил он, буравя Кинского озлобленным взглядом. — Переводишь в крайнюю пятую позицию, вот так! Но тебе это не светит, ты его при мне не повернёшь. Я из старой династии, мой отец был машинист и дед был машинист на паровозе. Но тебе этого крана не видать, малец, ты не из нашенских, так что сиди и не мельтеши!
Последнего изречения хватило, чтобы у Кинского наконец-то сорвало все гайки в мозгу, и он, подмяв под собой пожилого человечка, рванул кран в упомянутую крайнюю пятую позицию.
Поезд, промчавшись мимо станции, начал с оглушительным лязгом тормозить и проехал ещё около двух километров, прежде чем встал на путях. Машинист с бешеным криком вырвался из хватки Кинского и отвесил ему неслабый удар по скуле. На минуту они сцепились в яростной схватке, причём пожилой машинист, возмущённый наглостью самозванца, проявил на удивление богатырскую силу, едва не положив на лопатки превосходившего его в росте и массе мышц Антона, но тому удалось-таки столкнуть машиниста спиной на контроллер, ненадолго выведя противника из строя. Воспользовавшись этим коротким перерывом, Кинский, не медля, схватил канистру с водой и выскочил из кабины. Лом он обронил на месте схватки, но возвращаться уже не стал.
Антон лихо соскользнул вниз, держась за поручень и со всех ног бросился в сторону станции. Машинист, высунувшись из проёма двери, попытался поразить его ломом, метнув его Кинскому в спину на манер копья, но промахнулся и в бессильном негодовании осыпал его шквалом отборных ругательств.
Однако Кинский их уже не слышал. Слегка пригнувшись под тяжестью полной железной канистры, он устремился вдоль путей к станции. Вне себя от сумасшедшего восторга, он забыл о боли и ссадинах, оставленных машинистом во время их схватки, и всё его существо переполняли лишь радость и гордость от того, что он сделал то, что и задумывал изначально, осуществив мечту «идиота», — остановил поезд и, вдобавок, нашёл воды.
Спустя несколько минут Кинский встретился на платформе станции с Рыжим и Ликой, с триумфом поставив перед ними свой трофей — канистру, полную питьевой воды. Локомотив недолго стоял на путях, — издав длинный сердитый гудок, он снова тронулся с места. Как ни странно, ни один шатун не попытался сойти на станции с наименованием «Крепость», о чём гласила громоздкая вывеска на фасаде заброшенного кирпичного строения. Возможно, когда-то оно носило другое название, но было переименовано некоторое время тому назад, скорее всего, теми людьми, которые хотели заявить о существовании неприступной цитадели, возможно, находившейся где-то неподалёку.
Беззаботно усевшись на скамейке, стоявшей на платформе станции, Рыжий, Лика и Кинский с наслаждением утоляли жажду, погрузившись на какое-то время в удивительное блаженное состояние, которое можно было сравнить лишь с абсолютным счастьем, конечно, если бы кто-то из них знал, что это такое. Кинский выразительно рассказывал о том, как проник в локомотив, едва не попав в лапы зомбаря по имени Никитка, «сторожившего» дизельное помещение, и как сцепился с чокнутым механиком в смертельной схватке. Рыжий только посмеивался, а Лика слушала, раскрыв рот от удивления и ужаса, но никто не усомнился в том, что всё это правда, тем более, что в пользу этого говорили заметные ссадины на лице рассказчика.
— Как бы там ни было, с механиками я больше не связываюсь, — подытожил Кинский, хитро щурясь. — Да, это был амбал ещё тот, под два метра ростом… Как такие только в кабину влезают?!
Здание станции оказалось ещё более опустошённым и разграбленным, чем предыдущий полустанок, но им пригодились пустые пластиковые бутылки, разбросанные повсюду, в которые они разлили воду из тяжёлой канистры, поделив их между собой. После этого можно было продолжить путь. От станции вела песчаная дорога, которая, петляя подобно змее, скрывалась за грядой высоких зелёных, поросших осокой, холмов. Вероятно, за ними и находилась Крепость, упорно ускользавшая от посторонних глаз, словно бдительно охраняя свои неведомые тайны. Неоспоримым было одно — их долгое путешествие ещё не закончилось и, возможно, бесстрашным путникам ещё предстоит столкнуться с чем-то пугающим, опасным и жутким, пока извилистая дорога через безмолвные крутые холмы не приведёт их к заветной цели.