НИЛЬС ЮХАН РЮД. ОТ ПОКОЛЕНИЯ К ПОКОЛЕНИЮ
RUD, NILS JOHAN. FRA ALDER TIL ALDER
OSLO, GYLDENDAL, 1986,S284.
опубликовано в сб «Современная художественная литература за рубежом» , 1988, №1, ВГБИЛ , переработано с добавлениями- январь 2018
Для норвежцев, да, пожалуй, и для всех скандинавов, Нильс Юхан Рюд (1908-1993)— современный классик, блестящий стилист, продолжающий эстетическую традицию Гамсуна. У Гамсуна Рюд усвоил самое ценное — любовь к родной земле, природе, тонкое и глубокое понимание национального характера.
С именем Рюда тесно связана социально-критическая тенденция в норвежской литературе. В 1932 г. он основал "Арбейтермагасинет" ("Рабочий журнал"). Рюд-ре-дактор активно поддерживал молодых рабочих писателей, многие из которых Завоевали впоследствии международное признание: Ингвалл Свинсос, Бьёрн Ронген и др. В романах, созданных Рюдом в эти годы: «У нас будет ребенок» (1933), "Украденный дом" (1934), исследуется трагическая судьба «маленького человека», безжалостно перемалываемого жерновами экономического кризиса.
Рюд — признанный мастер малой формы. Главный герой его новелл, эссе, "посланий и историй", опубликованных в сборниках "И зима, и весна" (1952), «Субботним вечером" (1959), "Дороги для пешеходов" (1967), "Цветение ледника" (1980)—родная природа, чьи состояния и настроения Рюду удается передать блестяще.
Внимание писателя приковано как бы к двум полюсам человеческой жизни, к детству и старости, ведь полюса, как известно, во многом соприкасаются.
Вот что говорит он о психологических проблемах человека пенсионного возраста :
«В торжественный день, когда человека провожают на пенсию, слова благодарности становятся для него зловещим, как библейские письмена, напутствием:
«Все, что ты достиг в жизни, отныне обернется против тебя!»
Во всяком случае, мне представляется, что страх стать пенсионером — это совсем не то, что в прежние времена называли «страхом смерти», его скорее можно назвать «страхом жизни».
Неимущим старикам не приходится теперь "жить на попечении прихода", как это называлось когда-то. Или за счет «кассы для бедных», как это стало называться позднее. Бедность стала более условным понятием, чем раньше. Уже давно и в городе и в деревне старики живут, не зная нужды; после определенного возраста закон гарантирует безбедную жизнь.
Всеми поколениями во все времена было признано, что жить — значит действовать, взаимодействовать с другими людьми."
Эссе "Держа за руку ребенка" — это гимн ребенку как символу будущего, залогу продолжения жизни и отраде в старости и одновременно — гневный монолог по поводу голода и детской смертности в слаборазвитых странах, страданий детей во всевозможных гетто и лагерях беженцев, которые еще существуют на нашей планете.( Вообще, социальная тема возникает в сборнике неоднократно: например, в пронзительно-горьком рассказе о неудачнике браконьере ("Счастливого вам Рождества!"), пытавшемся заработать несколько крон на продаже елок в рождественский сочельник, а также в ироничном эссе "Утренняя молитва".
Рассказ «Рожки да ножки», запечатлевает беседу умирающего старика, который прожил долгую жизнь и не боится конца, и маленького мальчика, его внука, которому непонятно происходящее с дедом, ведь он весь устремлен к жизни. Тем не менее оба они исполнены любви и нежности друг к другу.
Звучит в сборнике «От поколения к поколению» и еще одна постоянная, наверное, доминирующая для Рюда тема взаимоотношения человека и природы:
«У каждого из нас есть свои пристрастия. Одни, к примеру, любят кошек, и эта любовь конечно же может проявляться в любое время года. А вот для тех, кто тянется душой к перелетным птицам, наша северная природа отмеряет недолгий срок.
Предмет моей любви — пернатые, которые селятся у меня в саду или неподалеку, в зарослях кустарника, достаточно обширных, чтобы стать средой их обитания.
Некоторые из них прилетают каждый год. Они живут на деревьях, где вьют себе гнезда или расселяются в приготовленных для них скворечниках. Другие представители птичьего племени прилетают лишь время от времени. Третьи исчезают навсегда. Это те, что гнездятся в кустарнике, как славка садовая, или прямо на земле — как пеночка.»
«Удивительно все-таки, насколько мы способны разделять чувства других живых существ, казалось бы совсем непохожих на нас. Я не имею в виду понятную всем привязанность к домашним животным, например. Порой мы оказываемся способными проявить дружбу и сочувствие к тем, кто стоит от нас гораздо дальше, чем ближайшее окружение»,— говорит писатель. Например, какой-нибудь зяблик, чей нескончаемый страстный мотив кажется ему его собственным. Встреченный в столичном трамвае иностранный рабочий напоминает повествователю того зяблика, так и не устроившего, птичью судьбу. А размышления о неприкаянности темнокожего иностранца, лишенного соотечественников и ближайших людей в суровом северном краю, «очеловечивают» в сознании Рюда и птицу.
Писателя трогает привязанность вороны к родным местам, где она проводит долгую зиму.
«Ворона — неразлучная с нами птица, так тесно связанная с нашими сказками и преданиями, что они немыслимы без нее. А все потому, что она круглый год неизменно вместе с нами.
Да, до чего же все-таки отрадно видеть эту ворону вблизи своего дома, сознавать, что она, как и мы, питает привязанность к родным местам и что мы будем вместе зимовать, терпеливо ожидая теплого весеннего солнца.
Ворона — самая умная птица в нашем северном краю. Она умнее воронов Одина (Примечание Один — верховное божество в древнескандинавской мифологии. На каждом его плече сидело по ворону, эти мудрые птицы сообщали ему о происходящем вокруг; их имена Хюгин и Мюгин означали Мысль и Память).
Ей ведомо гораздо больше, ведь она живет рядом с людьми, а не с богами.
Ворона—неразлучная с нами птица; она издревле жила в наших сказках и преданиях, они немыслимы без нее. А все потому, что она круглый год неизменно рядом с людьми.
Странно, почему мы до сих пор не наладили отношения между собой — мы и вороны. Нет между нами, ближайшими соседями, взаимного доверия. Между нами вражда. И оборачивается она так или иначе против нас, людей. К примеру, сейчас просто не стало спасения от дроздов, истребляющих ягоды в садах.
Я смотрю на ворону на дереве у меня под окном. Как хорошо вписалась она в офорт этого февральского утра! Индивид и представительница своего племени.И мне так любопытно знать: что же думает она обо мне и моих собратьях...
А вот повествование о том, как братья наши меньшие приспосабливаются к цивилизации:
«Однажды я наблюдал за одной такой представительницей беличьего племени. Она только что спрыгнула с дерева у самой линии электропередачи. На мгновенье замерла у подножия одного из столбов, оглядывая его снизу вверх.
Линия электропередачи тянулась вдоль шоссе. Множество проводов. От одного столба до другого — метров пятьдесят. Параллелограммы проводов, протянутых один над другим. В сознании белки прямо-таки заколдованное место, где тролли шепчут свои заклинания.
...Я наблюдал, как она сидит на столбе. Вот она бросила взгляд на нижний фарфоровый изолятор, потом стала взбираться вверх, не касаясь провода. Стремительный бег по проводу, потом осечка. Тело перекувырнулось, приняло исходное положение, вновь пробежка, кувырок, следующий участок пути белка преодолела с большой ловкостью; потом вдруг снова едва не утратила равновесие, но тут же удивительным образом удержала его, найдя правильную точку опоры между небом и землей, и ее последующее космическое путешествие к новому столбу было уже почти виртуозным.»
Все творчество Нильса Юхана Рюда, будь то романы, малая проза или эссеистика, всегда проникнуто мечтой о гармонии. Лишь в неразрывной связи времен, в осознании своих корней, в ощущении непрерывности рода человеческого, в единении с миром природы, в любви к «братьям меньшим» возможно, по мнению писателя, счастье человека и всего человечества.