- Подруга, у вас все в порядке? Что-то у твоего подъезда неотложка весь вечер крутится. Как день прошел, где была, что видела? – затарахтела в телефоне Нинка.
- К нам, к нам неотложка приезжала.
- Что случилось? Все живы? Давай рассказывай.
- Утром, как всегда, уселась с плюшкой, чашечкой кофе и книжкой, попутно, на грех, включила телевизор. Читаю, кофеек потягиваю – красота. Ленивое благодушие растекается по периметру всего организма. Вдруг ухо вычленяет из телевизионного потока, что ученые, понимаешь ли, доказали, мобилизации умственных способностей, активации каких-то там долей мозга очень способствует выполнение привычных задач в непривычном положении. И, де, это уже факт неоспоримый, многократно исследованный и подтвержденный.
- И? - Напряженно вопрошает подруга.
- Что «и»? Ты же меня знаешь, я наперекор научному прогрессу ни за что с коромыслом наперевес не полезу. Решила применить научное открытие в жизни.
- А без него никак?
- Тебе бы все палки в колеса новому вставлять. Сейчас бы не по телефону болтала, а флажками семафорила со своего балкона на мой, если б не наука.
- Ладно, ладно. Слушаю.
- У меня статья не идет, а сроки поджимают. Вот и решила испытать на себе научное открытие.
- Тоже мне Луи Пастер!
- Сама же говоришь, в жизни ничто зря не приходит. Ну, раз пришло, надо пробовать. Я взяла блокнот, ручку и пошла искать место, где буду писать, разместив тело в нестандартном ракурсе.
Встала на одной ноге возле стола. Все ничего, но голова очень высоко от листа – ни фига не вижу, зрение-то уже не то. Стою, думаю, что же можно написать вслепую. Чувствую, нога затекла. Поменяла ноги. Идей нет. Жду. Ноги попеременно меняю. Стою, как цапля. Переминаюсь, значит, переминаюсь, и, видимо, все же стимульнулась какая-то доля – пришла идея написать про очередь в женский туалет в театре во время антракта. Представляешь, такая изгибающаяся змея в переливах нарядных одеяний?
- Написала?
- Вот еще. Статья-то не об этом. Поэтому пошла искать другое место. Зашла в туалет. Села на унитаз. Блокнот в руке. Ручка на изготовке. Вот о чем можно писать в туалете? Либо чернуху, либо предвыборную программу. А мне нужна статья.
Потопала в ванную. Села на бортик. Блокнот на стиральную машинку примостила. Почти как за столом. Но ученые говорят, должно быть непривычно. Так что не пойдет. Легла в ванную. Холодная собака. Подстелила полотенце, другое под голову положила, третьим прикрылась. Ничего даже. Только рукам тесно писать. Размах крыла у меня все же великоват для стандартной ванной. Как думаешь, может перестроить ванную? Снести все к чертовой матери, устроить в полу типа мини-бассейна. И лежи себе, пиши. А?
- Ты бредишь?
- Сама ты бредишь. Это доли стимулируются, новые идеи, видишь, на лету рождаются. С этим-то не будешь спорить? Это же очевидно.
- Очевидно, очевидно, только психушкой отдает, - вставляет подруга.
- Вылезла из ванной. Легла в кухне на пол. Что ни говори, а раньше я так никогда не писала. Лежу, значит, ожидаю, когда доли активизируются, а пока по сторонам головой кручу. Вижу, из-под холодильника что-то торчит. Полезла. Вытащила конверт. В нем деньги. Ах, ты, черт, вот ведь, Мишка-подлец, где заначку прячет. Посчитала. Сумма приличная. Такая меня злость взяла. На что, думаю, это он тут собирает? И для кого это, спрашивается?
Тут-то доли и стимульнулись по полной. Одна идея за другой так стучатся в башку, как Мишке отомстить. Вот раньше, в обычной позе, я бы что с заначкой сделала? Правильно – быстренько всю ее на себя без остаточка потратила, чтобы знал, мерзавец, как с женой в секретики играть. А тут, в непривычной позе, пришла мне идея заначку перепрятать. Вот и не верь после этого ученым.
И началось! Куда ни полезу, так тут же мне кажется, что Мишка придет с работы и его сразу непременно именно сюда и потянет. Никак не могу найти укромного места. Чего я только не облазила в своей квартире. Кстати, очень много полезно и давно потерянного нашла. А пыли отовсюду повытаскивала! У-у-у-у!
Смотрю на часы – пять вечера. Еще чуть-чуть и мой подпольщик домой вернется, а я с заначкой все ношусь. Надо срочно прятать. Хвать, а заначки и нет. Где я ее оставила, куда положила, пока надежное место искала – тайна. Вот беда. Стою плачу. Что делать не знаю. Начала по новой по всем углам-полкам ползать и стремянку за собой по всей квартире таскать. Устала, как пудель после выступления на арене, язык через плечо, пот ручьями глаза застилает, ноги дрожат. Полезла на стремянку, нога съехала и я после красиво выполненного кульбита приземлилась на пол, но не на одну ногу, как полагается, а на всю спину. Стремянка, не долго думая, улеглась сверху, зажав меня своими растопырками. Лежу, как фараон в саркофаге. Ни повернуться, ни развернуться. А доли вовсю шуршат: «Где деньги? Где деньги?»
Тут и Мишка пришел. Меня вытащил, неотложку вызвал. Чаем напоил. А я реву – деньги потеряла. Жалко.
Мишка говорит:
- Успокойся. Ну, успокойся, пожалуйста. Все будет хорошо. Полежишь денек-другой и будешь как огурчик. Мы пойдем, и купим тебе новую шубку. Ты хочешь новую шубку? А я денежек на нее насобирал. Не веришь? Да я тебе их хоть сейчас могу дать.
Выбегает из комнаты, через минуту, шатаясь, вплывает обратно белый, как свежевыпавший снег:
- Деньги пропали.
- Мишенька, да черт с ними с деньгами.
- Ты что? Я же хотел тебе…
Настала моя очередь вызывать неотложку.
- Так что спит мой Мишенька, золотце мое ненаглядное. Врач сказал, ничего страшного, просто переволновался очень. Нужен отдых и покой. Знаешь, Нинка, и мне бы не мешало отдохнуть. Устала я непривычно мыслить.
- Статью-то про что пишешь? Как называется?
- Открывая закрытую дверь.