Московская подземка.
Здесь невероятным образом совпадают траектории мыслимых и самых немыслимых интересов миллионов людей. Очередной поезд смачно шлепает дверьми и с завыванием, как озорной, взбесившийся леший, набирает стремительный ход, грохоча словно пустыми консервными банками - намертво сцепленными вагонами.
Поберегись!
В метро царят сквозняки.
Здесь ветродуй, здесь ветровой, здесь ветролюд. Здесь ветра имеют особый кислый привкус скрытой нищеты, тихой гордыни за то, что это метро – московское, а не какое-либо иное, здесь лицемерят, не боясь быть пристыженными, здесь спят, свесив головы, здесь читают книги, газеты и редко журналы, слушают музыку и новости по радийной связи, ищут знакомых электронных блох в мобильных телефонах, здесь встречаются и расстаются, некоторые громко разговаривают, почти кричат, так как грохот и вой стоит неописуемый, другие молча улыбаются своим мыслям и воспоминаниям, большинство же молчат, молчат, молчат, как мумии, неожиданно обнаружившиеся в московском метро. Здесь довольно тепло, но эта теплота особо не греет.
Здесь ты можешь понять истину: рубли открывают тебе прямую дорогу в ад. Чтобы побывать в предбаннике ада, надо заплатить всего-то 17 рублей. Столько в феврале 2007 года стоит проезд в московской подземке. Там, где пролегла подземка, оттуда ушли сказочные гоблины. Остались москвичи и многочисленные гости города.
Что-то течет сплошным фоном снаружи мимо вагонных окон, но рассмотреть ничего невозможно. Довольно хихикают и потирают лапки гигантские пауки, усевшиеся на ярко освещенных внутренних стенках вагонов, - это схемы линий Московского метрополитена. Пауки готовы подсказать, куда же мы все-таки мчимся?
Перед станцией «Измайловской» поезд выскакивает на поверхность земли. И ты замечаешь, что от божьего света успел слегка отвыкнуть. А, сойдя на перрон, ждешь, чтобы леший наконец-то умчался в подземные недра, восвояси, оставил тебя в покое, чтобы без суфлеров осмотреться самому вокруг.
Лес.
Слева лес домов, справа лес берез.
Родниковая тишина пробирает до самого сердца.
Ты начинаешь видеть, ты начинаешь слышать.
Вспоминаю, что перед станцией «Измайловской», по левой стороне, мелькнула кирпичная башня с огромными живыми часами, показывающими точное московское время. Спрашиваю у проходящего мимо милиционера об оригинальном архитектурном сооружении. Он не сразу понимает, о чем я говорю, вначале вообще пожимает плечами.
- Башня? Какая башня?
- С часами, неподалеку отсюда, по ходу движения поезда слева.
- Ах башня!
- Она как-то называется?
- Нет, без названия.
Странно: оригинальная вещь, но без названия.
Наверное, народ еще не осмыслил сей факт недавнего строительства, не подобрал соответствующее идиоматическое выражение. По крайней мере, милиционер не в курсе, наверное, тоже из приезжих. Скучные архитектурные линии многоэтажек советского периода ломаются и обреченно оседают вниз с появлением новых современных зданий. Два гиганта щерятся издалека еще не закрытыми пространствами высотных этажей. Строятся. Где-то там, в небе, на пятидесятом этаже, где обычно восходит особенно крупная звезда, сверкает огонек электросварки. По лесенкам рядом стоящих кранов, вероятно, можно подниматься по ночам, чтобы протереть тряпкой запылившиеся кратеры Луны.
Конечно, барак около Измайловского парка, в котором родился великий боксер Николай Королев, уже давно рассыпался в прах и исчез. Городская реклама, которая читается с открытой площадки станции «Измайловская»: «А ты записался в библиотеку?», «Парное мясо», «Евросеть», «Измайловская ярмарка. Мы открылись!», «Сбербанк России»… На перроне подтаявший снег, довольно морозно и сыро, хотя несколько дней назад сырость доминировала над февральской прохладой. Сейчас по ночам формируется легкий зимний мороз, который рассовывает по карманам городских низин дневные туманы, небо становится яснее, проступает звездная роса необъятных полей.
От станции «Измайловской» иду направо, в лес.
Хочу пройтись по тихим измайловским тропикам, по которым наверняка хаживал легендарный спортсмен. Стволы берез и осин дружно вскинули ветви. Я потом обращу внимание, что деревья по большей части одного роста, словно подстриженные под гребенку какого-то давнего урожайного года, догадаюсь, что это наверняка искусственные насаждения не таких уж далеких лет. Москвичи поправят, москвичи подскажут. Это не Измайловский парк, а лесопарк, хотя и тоже Измайловский.
Перелет!
Надо было выйти на одну остановку раньше.
Как прекрасен все-таки березовый лес!
Стволы стоят непроглядно, стволы стоят стеной. Здесь иная высота, потому что любой небоскреб ниже дерева, здесь иная архитектура, потому что город – это подножие леса. Среди деревьев, на укатанном снегу, значится вензель высшей формы оздоровления - лыжня.
И у самого начала лыжни, около станции «Измайловская», стоит мужчина. Он одет по-спортивному, в теплую куртку с капюшоном, лыжные палки пока красуются рядом, уже отведав на зуб февральского снежку. Обращаюсь к лыжнику с самой добродушной улыбкой и угадываемой, наверное, по интонации завистью:
- Часто бываете в парке?
Он еще на старте, поэтому поговорить на тему активного отдыха соглашается сразу.
- Я сейчас в отпуске, так что почти ежедневно бываю здесь, - у мужчины карие внимательные глаза, правильные черты лица.
Слышно издалека, как, усмиряя вой, прибывает на станцию «Измайловская» очередной поезд.
- Это ваше место отдыха!
- Я живу на Тульской, а сюда приезжаю постоянно.
- Само место изменилось за последние годы?
- Мне кажется, что ничего не изменилось. Здесь все стабильно. Я лет пятнадцать уже бываю в парке – бегаю летом, зимой на лыжах катаюсь. Парковые насаждения сохраняются, становятся даже более густыми. К своему удовлетворению я могу это засвидетельствовать. Единственное, на что обратил бы внимание: это какая-то дорога появляется там, на той стороне. Насколько она повлияет на обстановку в целом, пока трудно сказать.
- А вообще-то, со спортом вы давно дружите?
- По профессии я врач – нейрохирург. Длительные операции, напряженный график работы. Поэтому считаю, что без спорта, без физической культуры нельзя полноценно жить.
- Если не затруднит, представьтесь, пожалуйста. Собираю материал для книжного проекта, посвященного спорту высших достижений и физической культуре.
- Главный нейрохирург госпиталя Владимир Алексеевич Кузьменко, кандидат медицинских наук.
После моих уточняющих вопросов Владимир Алексеевич с добродушной улыбкой уточняет, что госпиталь относится к системе ФСБ, сам он – полковник. Надо же, думаю я, проехать несколько тысяч километров, чтобы в Москве, около станции «Измайловская», собирая материал для документальной книги о спорте, совершено случайно встретиться с полковником, главным врачом госпиталя ФСБ, кандидатом наук.
Тем не менее Владимир Алексеевич подтверждает еще раз, что в нашей встрече есть определенная закономерность, повторяет слова о том, что, занимаясь решением сложных медицинских проблем, никак не обойтись без физической культуры, особенно во врачебной профессии, когда надо постоянно поддерживать высокий уровень концентрации внимания и работоспособность.
- Я даже в отпуск никуда не езжу, - поясняет Владимир Алексеевич. - А каждый день приезжаю сюда, в Измайловский лесной массив, вот как сейчас. На улице Тульской загазованность большая, как, впрочем, и в целом в городе Москве. Поэтому моя рекомендация: лучше проехать, сорок минут лишних потратить на дорогу, но заниматься уже на свежем воздухе, уже без вредных примесей.
- А в вашей семье кто-то со спортом дружит?
- У меня два сына. Я старался привить им это увлечение. Я хотел, чтобы они активно занимались физической культурой и спортом. Старшего сына записывал в разные спортивные секции. И вызвал, наоборот, такую отрицательную реакцию, что он сейчас, можно сказать, ненавидит спорт.
- Палка, оказалась, о двух концах, можно легко перегнуть.
- Да! – Владимир Алексеевич не очень весело улыбается. – Хотя я всем рекомендую вести активный образ жизни, заниматься физической культурой. Сам испробовал многие московский парки – Бицевский парк, например, другие. Где-то подъезжать тяжеловато, где-то другие трудности, домашние собаки, дома рядом, люди разглядывают тебя не всегда одобрительно, как ты бежишь. У меня автомобиля нет, может быть, это и к счастью, так как больше времени уделяю самому себе, своей физической подготовке. А здесь удобно: станция «Измайловская», вышел, надел лыжи и беги в свое удовольствие. Хотя я бы не отнес себя к фанатам спорта, так как не смотрю ни хоккей, ни футбол, ни другие виды спорта, словом, я не болельщик.
Мы прощаемся. Владимир Алексеевич Кузьменко говорит, что рад был помочь мне и личным примером, так как встретились мы непосредственно на лыжне в лесном массиве, и добрым напутственным словом. Он уже закрепил ботинки на лыжах, берет в руки лыжные палки. И размеренным шагом уходит в глубь березовой чащи.
Главный нейрохирург госпиталя.
Кандидат медицинских наук.
Полковник.
Наверное, не глупый человек.
А вот не сложилось, не заладилось, не срослось.
Он идет по лыжне один.
Сыновей рядом нет.
Один.
Фигура полковника мелькает среди белых березовых стволов. Он набирает ход, заметно, что вкатывается, начинает чувствовать ритм размеренного бега на лыжах. Это его дистанция. Он понимает, что ее тоже надо пройти до конца. Я, провожая полковника взглядом, еще раз удивлюсь педагогической мудрости моего омского товарища Виктора Геннадьевича Тищенко, отца олимпийского чемпиона. Народный академик! Вспомню знаменательный эпизод игры в поддавки, когда Виктор Геннадьевич после отчаянной борьбы на руках - из последних сил! - будет все-таки уступать сыну Алексею, чтобы привить мальчику чувство достоинства и радость победы.
«Из последних сил!» - эту ключевую фразу отец скажет сыну по телефону перед его победным выступлением на Олимпиаде в Греции.
- Я верю в тебя, сынок!
Из последних сил!
Из последних…
Из…
Одинокая фигура полковника окончательно исчезает в глубине березовой чащи. Пройдя чуть вглубь лесного массива, замечаю группку молодых людей, распивающих на свежем воздухе пиво из больших пластмассовых бутылок. Это их досуг, они тоже сделали выбор, пока в пользу производителей алкогольных напитков. Им весело, парни и девчата смеются громко, немудреная снедь стоит на скамейке. Коллективная форма одиночества, имитация интереса друг к другу, сдобренная изрядной порцией пивка и забродившими по весне гормонами. Здесь тоже обозначился социальный разлом. Кто поверит в их силы? Поверят ли когда-нибудь они в свои возможности? Способны ли они вообще на что-то созидательное, правильное, духовное?
Полковнику никто не пишет…
Никто?
Отрывок из романа "Долгий бой с тенью".
На снимке: двукратный чемпион Олимпийских игр по боксу Алексей Тищенко.
Четвертая страница обложки романа "Долгий бой с тенью".
Фото и дизайн: Ян Лех.