Чужая родня (Людмила Каштанова) / Проза.ру

      Татьяна не любила приезды свекрови. При ней она чувствовала, как не у себя дома. А было из-за чего.
   Ничто не могло ускользнуть от цепких глаз свекрови. Вера Ивановна
находила беспорядок в посудном шкафу, в кухонном столе, в гардеробе. От нечего делать всюду совала нос и «помогала» навести порядок по-своему. После такой помощи Таня долго потом искала то перец, то соль, то дуршлаг. Только не эта показная помощь свекрови сильно раздражала, а ее жадность, ханжество и сварливость.
   Мать Володи всегда приезжала внезапно. Так случилось и на этот раз. Придя с работы, Татьяна увидела в доме нежданных гостей: свекровь и ее младшую дочь Наталью. Муж Володя в этот вечер, как нарочно, долго не возвращался с работы.
   В свои пятьдесят четыре свекровь была здоровая и энергичная женщина, но сугубо деревенский образ жизни придавал ей старушечий вид Золовка, высокая, худая и невзрачная девица, считалась инвалидом детства. В свои двадцать восемь была не замужем, нигде не работала и потому всюду следовала за матерью, как адъютант.
   Нежеланные гости приехали к Толику узнать, как ему живется здесь, куда уходят его денежки и, если он захочет, забрать домой. Толик – младший брат мужа, парень двадцати пяти лет, который около двух лет у них квартировал, прибавив им забот и хлопот. Когда Татьяна зашла в дом, все трое сидели за столом и разговаривали. Деверь был уже навеселе. Хмуро поздоровавшись, свекровь сразу назвала причину своего приезда.
   Оказывается, они приехали из-за письма Анатолия. Мать считала, что за два года, что здесь прожил, он должен был одеться с головы до ног и отложить на сберкнижку немало денег, но оказалось, ни сберкнижки, ни денег у него нет. Разумеется, о том, что он всю зарплату пропивает за три дня, если невестка не успеет вытребовать у него за питание, что бывало нередко, Толя в письме умолчал, зато сказал, что отдает большую часть зарплаты Татьяне ежемесячно.
   Вера Ивановна, полная негодования на невестку, что та обдирала сына, как липку, была вся комок эмоций и гнева. Она не захотела выслушать ее, как им самим живется с ним, не поинтересовалась внуками, как будто, кроме Толи, все остальные - чужие люди. У Тани не укладывалось в голове, как бабушка, приехав в гости, ничего не привозила внукам из деревни: ни сметаны, ни творога, ни сала, ни масла, ни соленья, ни варенья - все это у них в избытке. Оказывается, тяжело везти сюда, а вот обратно не тяжело тащить пять полных баулов со всякой всячиной. Так оказалось и в этот раз.
   Когда к ним приезжали Володя с Таней, они всегда привозили килограммов десять красной рыбы, купленной в фирменном магазине, отрез на платье, мыло, конфет и прочие дефицитные на то время гостинцы. Володя еле тащил тяжелую ношу, чтобы порадовать своих стариков. Вера Ивановна все спрячет, что они привезут, даже на стол не подаст, а потчует гостей вареной картошкой, квашеной капустой да соленой селедкой с луком.
      Чуяла Татьяна, что не с добром к ним гости приехали. Да, на этот раз свекровь перешла все грани приличия. Чуть не набросилась на нее с кулаками из-за Толиных денег, да он встал между ними, заслоняя невестку от рук разъяренной матери. Свекровь немного отошла, и Таня с укором к нему обратилась:
   - Ты зачем такое написал? Разве это правда? Теперь видишь, что из этого вышло?
   - Ну виноват, дурак я! – развел он руками и нетвердой поступью отправился спать в комнату.

   У Веры Ивановны была своя правда и верила своим детям больше, чем кому-либо. Все старшие ее дети выросли самостоятельными и нормально устроили свою жизнь, а вот Анатолий был не таков. Весь его ум ушел в мышцы, поэтому голове немного досталось, но для матери ее любимый сынок, последыш, был прав. Заступничество Анатолия поставило мать в тупик и навело на мысль, что это неспроста. Тут что-то не так - уж не кроется ли за этим грех какой?
   Только сын удалился, свекровь опять пошла в наступление:
   - Что я вижу?! Ишь, как он тебя защищает! Хорошо устроилась среди двух мужиков! Небось, и с Толькой уже того..?
   - Да как вам не стыдно говорить такое? — возмутилась Татьяна.
   - А что мне стыдиться, если ты сама, как есть, бесстыжая: деньги у него забираешь и его самого под себя подгребаешь!
   - Какая чушь! Откуда вы взяли это?
   - А что он так тебя защищает?
   - Вы – что, приехали скандал заводить? Вы бы спросили, как нам с ним живется? Забирайте его, нужен он нам! – Татьяна решила перевести стрелки на деверя, из-за которого весь сыр-бор.
   - Как же, заберешь его, если ты перед ним подолом машешь, - не унималась свекровь. - Думаешь, я поверю, что между вами ничего нет? Я-то думала, он обут, одет, денег полно на сберкнижке, а у него нет ничего! Гол как сокол! Хитра, ой хитра, лиса! Ничего, я тебя выведу на чистую воду.
   - Да где же будут у него деньги, если он почти все пропивает, - пыталась объяснить Татьяна. — Спросите хоть Володю, если мне не верите.
   - Неправда! Никогда не поверю, что он все деньги пропивает; дома он не пил! Это ты все деньги у него забираешь, да наряды покупаешь! Ишь, как стала одеваться!
- Я и сама неплохо зарабатываю, если хотите знать!
   - Чувствую, что не добьюсь здесь правды. У, змея! Ничего, у нас в деревне есть бабка, я ей все расскажу. Она такое на тебя напустит, что всю тебя покорежет.
      Татьяна не верила своим ушам:
   - И вы такое говорите!? Я мать ваших внуков, как вы можете?
   Но от злости Веру Ивановну понесло, как лошадь без узды:
   - А, буду я тут с тобой церемониться, я и сама тебе надаю, - и пошла на нее, потрясая кулаками.
   - А ну назад!- грозно прикрикнула Татьяна и схватила швабру, стоящую под рукой. Защищаясь, она готова была опустить эту швабру на голову, полную злобы и ненависти, разъяренной старухи, поведение которой никак не вязалось с понятием «мама» близкого ей человека. Это было так неожиданно, что та остановилась в нерешительности. Чего-чего, а подобного не ожидала от невестки, которую считала неспособной на подобные действия.
   - Этого еще не хватало, чтобы вы драку со мной учинили. А ну собирайте вещи, и убирайтесь вон из моего дома! — Татьяна угрожающе взмахнула шваброй. Сердце ее взволнованно заколотилось, но воинственный правый дух не покидал ее.
   - Что? Ты нас выгоняешь? — голос свекрови дрогнул, она не верила своим ушам. — И это на ночь глядя?
   - Да, я вас выгоняю, раз вы не можете вести себя в гостях, как следует!
   - Наташа, - обратилась Вера Ивановна к дочери задрожавшим голосом, - давай собирайся, будем уходить. Ты слышала: нас гонят? – бурный вулкан ее гнева так же быстро потух, как и взорвался. На лошадку, наконец, накинули узду. Теперь это был уже другой человек – обиженный и оскорбленный.
   Наталья, молча наблюдавшая за скандалом, стояла в нерешительности, но видя, что мать засуетилась, стала собираться. Да, не ожидали они от тихой и робкой, как им казалось, невестки такого выпада, и нужно было излить целый ушат грязи, чтобы она, спокойная и гостеприимная, потеряла терпение.
   Свекровь за кучей мелочных обид, которые копила в себе, как и всякого барахла в своих сундуках, и предвзятого отношения не обратила внимания на немалые достоинства Татьяны, поправ доброе ее сердце и имя. Вся житейская мудрость Веры Ивановны сводилась на то, чтобы обмануть мужа, перехитрить соседа, правдами и неправдами добиться своего. Она считала, если зять приносит кофе в постель дочери - это хорошо, а если сын делает то же самое для невестки - плохо, потому что невестка и зять для нее - чужие люди. Вот в чем была ее беда.
   Свекровь уже пожалела, что наделала, но, изобразив из себя безвинно обиженную, первой просить прощения у «Таньки», как они ее называли меж собой, было не в ее правилах. Собирались они недолго, под угрюмое молчание Татьяны, наблюдавшей за их сборами. Но вот за ними закрылась дверь. «Ну и пусть: что сделано, то сделано,- подумала молодая женщина, радуясь наступившей тишине в доме.— Мужу расскажу все, как произошло. Просто удивительно, что его до сих пор нет».
   Минут через десять пришел Володя, и все узнал. Он не стал ругать жену, лишь сказал, что надо их вернуть. У Тани уже прошла обида на свекровь, уже жалела ее и готова была просить у нее прощенья, но не жалела о содеянном: когда-то надо было за себя постоять. Для себя решила, что в будущем никогда не допустит со своей невесткой таких отношений.
   Супруги поспешили на вокзал, нашли их там, и все вместе направились домой. Зная, что худой мир лучше доброй ссоры, Татьяна попросила прощения у свекрови и пошла с ней, взяв под руку. По дороге Вера Ивановна немного успокоилась; что бы там ни было у них внутри, внешне отношения между свекровью и невесткой наладились.
   Погостив, как обычно, неделю, походив по рынку и магазинам, гости, на радость Татьяне, собрались уезжать домой, нагрузившись тяжелыми баулами. Сыновья помогли им затащить багаж в вагон и распрощались, пожелав им забыть все плохое и благополучной поездки.