В начале 50-х годов прошлого века на Адмиралтейском заводе в г. Ленинграде разворачивалось строительство первого в мире атомного ледокола. В то время, какое название могли дать такому ледоколу? Конечно, – «Ленин»! В 1959 году атомный ледокол «Ленин» вышел из завода и отправился в свой первый рейс в порт приписки – Мурманск. Ох, и шуму было тогда! Ох, и трезвону! В тот год мне было только 10 лет, но я прекрасно помню этот момент. В те времена почти всему населению обязательно надо было выписывать «Правду», «Труд», «Известия», «Советскую Россию». У нас каждый день почтовый ящик был полон. Ну, я-то читал, в основном, «Пионерскую правду», но, когда на свет появился атомный ледокол «Ленин», прекрасно запомнил. Во всех газетах, включая и «Пионерскую правду», все полосы, все колонки были заполнены новостями только об этом событии! Какие мы сильные! Какие мы умные! Какие мы счастливые! Да, что там Америка!? Догоним и перегоним! Это времена правления Никиты Сергеевича Хрущёва. Наш городок, Усть-Лабинск в Краснодарском крае, был тогда увешан плакатами: «Догоним и перегоним Америку!», «Догоним и перегоним Айову по мясу и молоку!», «Даёшь семилетний план!», «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!», «Народ и партия едины!» и многими такими же речёвками.
С тех времен мне запомнился досужий опус в одной из центральных газет. Дословно я, конечно, не помню, но суть была такова. Большой «знаток» писал, примерно, так: «Один спичечный коробок ядерного топлива позволит ледоколу «Ленин» без дозаправки и заходов в порт работать в течение двух-трёх лет!» Люди тогда очень верили всему, что говорилось и писалось. И я также понимал всё буквально. Казалось, вот это здорово! Вот это техника! У америкосов – нет, а у нас – вот тебе, пожалуйста! Знал бы я в те годы, что это такое «спичечный коробок ядерного топлива»! Да, и знал бы я тогда, что через 20 с небольшим лет придётся познакомиться, а с некоторыми и подружиться, участниками той первой навигации а/л «Ленин»! Даже думать не мог, что овладею я знаниями физики ядерного реактора, о том, какими неимоверными усилиями множества специалистов удавалось «покорять» этот самый «мирный атом»!
Перед глазами картина: отходит от причала ледокол, огромный, мощный, красивый, весь в огнях! Прекрасно! Просто сердце гордостью наполняется! Здорово! А вместе с тем для специалистов понятны и близки те массы проблем, оставляемые ледоколом на берегу. Это и отработавшее свой срок ядерное топливо, которое необходимо хранить определённый срок, прежде чем отправить его на регенерацию на завод; это десятки а может и сотни тонн твёрдых радиоактивных отходов, которые необходимо или дезактивировать, или захоранивать в соответствие с Нормами; это сотни литров жидких радиоактивных отходов, с которыми также надо как-то поступать, очищать или перерабатывать, прежде чем сбросить их в природную среду; да и десятки других менее заметных, но от этого не менее важных проблем. Очень важно отметить, что решение всех этих вопросов обязательно связано с дозами радиоактивного облучения обслуживающих людей. Так что, с одной стороны витрина, конечно, красивая, а с другой – это колоссальный труд сотен людей, посвятивших себя атомному флоту.
Параллельно со строительством а/л «Ленин», в обстановке совершенной секретности на Адмиралтейском заводе шло переоборудование т/х «Лепсе» под технологическую базу для обслуживания судовых ядерных реакторов. Ещё на стадии проектирования атомного ледокола встал очень серьёзный вопрос о перезарядках ядерных реакторов. Куда отгружать отработавшие свой срок в судовых реакторах ядерные тепло-выделяющие элементы? Как поступать с твёрдыми и жидкими радиоактивными отходами? Кто и где этими вопросами будет заниматься? И ещё масса вопросов возникала в ходе планирования постройки «Ленина». Вот все эти проблемы, а также тысячи других вопросов, должна была решать плавучая технологическая база «Лепсе».
По проекту птб «Лепсе» в автономном режиме могла производить перезарядку. Т.е. перегрузка ядерного топлива могла производиться в любой точке Мирового Океана. Это предусматривалось на случай форс-мажорных ситуаций, к примеру, в случае войны. Слава Богу, что такого не случилось! Все перезарядки производились в двух километрах от города Мурманска. 25 декабря 1961 года считается датой вступления в строй птб «Лепсе».
В 1962 году была произведена первая перезарядка реактора а/л «Ленин».
О «Лепсе» никогда ничего не говорилось и не писалось. О первых перезарядках, практически, ничего и никто, кроме, конечно, узкого круга специалистов, не знал. Все дела были покрыты грифом секретности. Первые упоминания о «Лепсе» в печати относятся к началу 90-х годов. Я то время сравниваю с поведением подвыпившего человека, который в запальчивости рванул рубаху у себя на груди – «Нате, смотрите, какой я герой!» Тогда открылось многое, но далеко не всё. А ведь и иностранцы повалили к нам! Смотрите, узнавайте – ничего не жалко! В тот период времени, верней даже, используя смутное время, некоторые наиболее шустрые и хваткие делали себе карьеры. Кто лез в депутаты, кто на работу в иностранные фирмы…
Хранилище ОЯТ плавбазы рассчитано на прием и хранение трёх комплектов (с некоторым запасом) отработавшего ядерного топлива. С постройки на а/л «Ленин» были установлены три водо-водяных реактора устаревшей конструкции. Каждый реактор насчитывал 219, несущих ядерное топливо, стержней (ОК-150). В начале 70-х годов отсек с тремя реакторами был затоплен в Карском море, а на ледоколе установили отсек уже с двумя усовершенствованными, также водо-водяными реакторами с 241 ядерным стержнем (ОК-900).
Казалось бы, всё отлично. Один атомный ледокол, три реактора, одна зона работает 1,5 – 2 года. Даже, если загрузить в хранилище «Лепсе» одновременно все три зоны, что, в общем-то, нереально, но предположим, что это произошло, то следующая загрузка будет через 2 года. За это время сборки «остынут», их благополучно отправят на завод, и вот хранилище уже готово принимать ещё три комплекта отработавшего топлива. Всё замечательно! Но наши планы, как и всё, впрочем, в этой жизни очень редко совпадают с действительностью.
Не заладилось, практически, сразу же с первой перезарядки. В активной зоне реактора оболочки ТВЭЛов (тепло-выделяющих элементов) под воздействием мощных потоков излучений могли деформироваться (распухать), а могли даже частично разрушаться. Такие сборки загружались в пеналы хранилища птб «Лепсе», а вот уже выгрузить их оттуда было проблематично. Некоторые сборки в процессе хранения ещё больше распухали, и уже просто физически их нельзя было стронуть с места. Сборки своими оболочками ТВЭЛов притирались к внутренним стенкам пеналов и намертво заклинивались в них. В самом реакторе – тоже проблемы. На дне образовывались просыпи – попробуй, разберись, что это? Толи это частички оболочек, толи это частички самого топлива? С большим трудом с помощью ручных захватов всё это удалялось из активной зоны. А в хранилище птб «Лепсе», таким образом, оставалось всё меньше и меньше свободных ячеек.
Ранее я говорил, что на а/л «Ленин» с постройки было три реактора. Технологии в атомной промышленности развиваются очень быстро. Скоро конструкция тех первых реакторов морально устарела. Но не этот факт стал определяющим в дальнейшей судьбе отсека «Ленина». Не буду вдаваться в подробности, которые далеко не все мне известны. Вспомним, в какое засекреченное время мы жили. Факт остаётся фактом – ядерное топливо в тех реакторах было «пережжено». Я не знаю, по каким причинам это произошло, можно только предполагать. Единственное, что могу сказать – каждая операция с ядерным топливом, каждое действие персонала было почти на ощупь. Сейчас легко говорить: а почему так не сделали? А почему то-то не сделали? Да, учились, ведь! Конечно, не исключались ошибки. В результате некоторые ядерные стержни сплавились друг с другом, а у некоторых оболочки ТВЭЛов частично разрушились. Такое топливо из реактора выгрузить невозможно. Было принято решение затопить реакторный отсек.
Операцию проводили в Карском море в начале семидесятых годов прошлого века. «Ленин» отбуксировали в заданную точку. Сопровождала ледокол плавбаза «Лепсе». В подрыве отсека принимали участие военные специалисты. Крепления реакторного отсека в некоторых местах были срезаны, в некоторых точках заложена взрывчатка. Коммуникации, ведущие из отсека, были отрезаны и заглушены. Сам отсек и, конечно, реакторы загерметизированы и намертво задраены. Практически весь экипаж «Ленина» временно перешел на борт «Лепсе». В момент подрыва «Ленин» дрейфовал, примерно, в полумиле от «Лепсе». Взрыв вызвал такую картину. Корпус «Ленина» вначале весь содрогнулся, затем осел, а через секунду подпрыгнул, как поплавок, будто сбросил с себя огромную тяжесть и закачался на волнах на метр выше ватерлинии. Когда экипаж вернулся на ледокол, всем предстала такая картина: посреди корпуса судна зияет огромный прямоугольный пустой колодец, на дне которого спокойно плещется морская волна. Реакторный отсек ухнул на дно Карского моря, где и по сей день покоится.
Ледокол «Ленин» был отбуксирован в Петербург, где ему на заводе установили новый реакторный отсек, уже с двумя реакторами современной конструкции. «Ленин» ещё около 20 лет добросовестно работал в Арктике, проводил караваны судов на трассах Северного Морского Пути.