Часть 11.
Не знаю, сколько я так просидел, но всё же я поднялся на ноги и двинулся к двери, ведущей из этой комнаты. За ней я увидел мрачную копию предыдущей - стены были сильно пошарпанными и в грязи, мебель изодрана и разбросана по комнате, ковёр на полу отсутствовал. Эта картина навела на меня ещё большую тоску. На душе у меня было примерно то же самое, что после смерти Хелен.
Тут в углу комнаты я увидел Примма, он как всегда стоял, скрестив руки на груди, подперев спиной стену. Однако, полумрак скрывал его лицо, из-за чего нельзя было понять, какое у него выражение лица на данный момент.
- Что, воспоминания не хотят тебя покидать? – мрачно изрёк Примм.
- Можно и так сказать, – ответил я, без тени эмоций в голосе.
- … - он просто промолчал.
- Ты что-то знаешь, – его взгляд переместился с потолка на меня, – ты явно не стал бы просто так молчать сейчас.
- Возможно… Я знаю не больше тебя, ещё я могу сказать, что тебе стоит лучше вспомнить ту ночь.
- Я не стану этого делать, зачем? – грубо спросил я, – я не хочу ворошить прошлое.
- Ты врёшь, – прикрыл он глаза, – Как всегда, лжёшь самому себе. Перестань врать хотя бы сейчас, ты просто боишься вспоминать весь тот ужас, боишься взглянуть правде в глаза. Боишься узнать, что это ты виноват в её смерти…
- Заткнись, – тихо прорычал я.
- А вдруг… это ты убил её?
- Заткнись, – прокричал я, но в комнате уже никого не было, – чёртов… ублюдок… ненавижу! – тихо прорычал и двинулся дальше, нащупав фонарь у себя в кармане. Дальше шёл коридор, без намёка на какое-либо освещение, так что придётся преодолеть свою фобию и идти.
***
Да, у меня была никтофобия, с детства. Мать часто меня запирала в кладовке, за провинности. Не скажу, что прямо за любые, но частенько. В те случаи я действительно был виноват. Однако, когда приходил отец, моё наказание заканчивалось. Он был очень добрым человеком и всегда находил, чем меня развеселить.
Жаль только, что когда мне было 12, он пропал, только через два года его тело нашли в сточной канаве. Я никогда до этого не видел свою мать настолько печальной... Она была очень сильно убита горем, но обо мне она никогда не забывала. И вот, когда мне исполнилось 19, её не стало. Из-за продолжительной депрессии её здоровье было сильно подорвано, так что незначительная, казалось бы болезнь, унесла и её жизнь.
Повезло хотя бы, что моя фобия не так сильно, как раньше, но всё же дает о себе знать. Руки немного подрагивали, мне постоянно слышались какие-то шорохи в темноте, чьи-то шаги или шёпот. А может даже и не казалось... Не стоит забывать о психопате с топором, с которым я имел неудовольствие встретиться. Не скажу, что встреча эта была приятной.
***
Вокруг становилось всё темнее, и даже фонарик не особо помогал. Узкий луч высвечивал пошарпанные стены коридора и грязный пол, усеянный мусором. Ориентироваться было очень трудно. К тому же, на меня постепенно накатывал панический страх, чертова фобия даёт-таки о себе знать! Мне начинало казаться, что я просто ходил кругами, этот треклятый коридор никак не кончался.
Тут фонарик резко погас, заставив меня издать судорожный вздох, уж очень мне не хотелось оставаться во тьме, тем более сейчас. Но пробыл в темноте я не долго, вокруг снова стало более или менее светло, так же вокруг уже не было этого мрачного коридора, я находился в средних размеров комнате. Стены были обклеены клетчатыми обоями серого цвета, так же на стенах висели картины и часы, на циферблате которых показывало три часа ночи.
Пол был покрыт ламинатом из тёмного дерева, в комнате было два красных кресла и красный же диван, напротив которого был камин. На каминной полке стояли рамки с фотографиями, и я, кажется знал, чьими... Эта комната была мне знакома, так-как я провел здесь большую часть своей жизни. Это была гостиная родительского дома. На том диване любила сидеть мама, читая книги, попивая при этом чай, а на кресле по соседству сидел отец, мастеря очередную игрушку из дерева. Я любил ту атмосферу, царящую по вечерам, когда огонь в камине мерно потрескивал, а семья была в сборе. Это были светлые времена, которые, к сожалению, быстро прошли для меня.
***
Я подошел к каминной полке и взял в руки одну из рамок, рассматривая фотографию. На ней стояла женщина, лет тридцати с длинными рыжими волосами и голубыми, как небо, глазами, в просторном шерстяном свитере и джинсах, справа стоял мужчина с коротко стриженными темными волосами и зелеными глазами, на его левой щеке был небольшой шрам, едва видимый из-за щетины. Посередине стоял пухловатый рыжий мальчик лет двенадцати, с россыпью веснушек на носу и озорной улыбкой.
Наше семейное фото. Мне тогда было двенадцать… Я смутно помнил тот день. Кажется, я тогда чем-то заболел и не особо помнил что-то… Я не стал смотреть остальные фотографии, не желая причинять себе боль старыми воспоминаниями о семье. Поэтому я двинулся к выходу из комнаты, не торопясь, подошёл к двери и вышел за неё, тихонько прикрыв за собой и сильно задумавшись.
Как только я опомнился, то никакой двери за мной не было, я находился всё в том же коридоре, но было немного светлее. Тут сзади раздался хриплый смех, я на рефлексах пригнулся, пропустив над головой удар топором.
- Не теряй голову! – сказал Баскет, рассмеявшись, после чего снова замахнулся. Я быстро отскочил и побежал со всех ног вперёд, а он рванул вслед за мной. Я старался не оборачиваться, но мне не требовалось это, так как я слышал его прямо позади, он не отставал от меня. Черт! Он слишком быстро бегает, мне от него не убежать, надо его как-то обхитрить.
***
Я забежал в тупик с запертой дверью, обернулся и тут же ушёл в сторону от вертикального удара топора, застрявшего в двери. Но Баскет не стал медлить и тут же ударил локтем мне под дых, вышибая из легких весь воздух. Я скрючился и упал на колени, пытаясь восстановить дыхание, но мне в челюсть тут же врезалось колено, вышибая мне пару зубов и опрокидывая меня на спину.
Я сплюнул кровь и попытался встать, но Баскет не дал мне этого сделать, поставив ногу мне на живот. Едва я успел что-то увидеть, как сверкнуло лезвие топора, и всё вокруг померкло, а всё тело пронзила нестерпимая боль. Но спустя мгновение, я очнулся уже в другом месте. Какая-то комната с кучей сломанной мебели. В углу стоял Примм и поглядывал на меня с усмешкой.
- А вот и второй раз,.. - сказал он, но я его грубо прервал.
- Закрой свое поддувало! Умник, блин! – сказал я, поднимаясь с пола и потирая шею, которая неприятно зудела.
- Хм, огрызаешься, значит в норме, – констатировал он.
- Хех, помолчи а? – отмахнулся я, – и без тебя тошно!
- Как скажешь, – сказал он и… опять куда-то пропал! Я никогда не привыкну к этому!
*** Продолжение следует ***