Бабушка как-то рассказывала Инге, что, будучи девочкой, гадала на суженного. Возле зеркала, со свечами. А когда появилось видение, поскорее завесила зеркало, так как испугалась. Он ей показался такой большой! В белой рубашке... Только и запомнилось.
А когда по прошествии лет, уже после переезда семьи её родителей в другую местность, пришёл свататься здешний парень Иван.
И бабушка - тогда ей было столько лет, сколько теперь Инге, - не могла понять, где она его раньше видела. А потом вспомнила своё давнее гадание.
И это был он, в белой рубашке, такой большой, как то видение. Бабушка-то сама была росточка маленького.
Вот так она вышла замуж за Ингиного дедушку.
А ведь они прежде не знали друг друга. Какая, казалось бы, там любовь? А она была.
Жили они душа в душу. Заботились, оберегали друг друга, хранили верность всю жизнь. Которая была нелёгкой, полной всяческих бед и испытаний. Дедушка прошёл четыре войны, два плена и три года лагерей после второго плена, за то что в плен попал. Из пятерых детей старшего сына похоронили на Дальнем Востоке, куда пришлось завербоваться, спасаясь от репрессий. Другой сын погиб в конце Великой Отечественной. Осталось трое детей. В них они всю душу вкладывали. Все выросли трудолюбивыми, добрыми, порядочными людьми.
Инга не могла вспомнить, чтобы бабушка с дедушкой когда-нибудь ругались, оскорбляли и унижали друг друга. Не было этого. Хотя в жизни было всё, чтобы отчаяться и озлобиться.
Неизвестно, говорили они друг другу о любви, но не сюсюкались между собой. Просто берегли друг друга, заботились друг о друге и своей семье.
У них не было никакого образования, они никогда не жили в богатстве. Хотя, когда поженились, дедушка вошёл в бабушкину семью примаком, потому что у тех имелось своё крестьянское хозяйство, а он был сиротой, батрачившим на своих старших братьев. Но все всегда работали и умели делать всё.
Инга, может, не поверила бы, что такое в жизни бывает, если бы с самого рождения не жила с бабушкой и дедушкой, если бы это не считалось у них привычным, нормальным явлением.
Вот уже у её мамы с папой было всё по-другому. Там и ругань была, и оскорбления, и не особенно-то о душах друг друга они заботились. Вокруг повсеместно-то считалось, что Бога не существует, а значит и души... Какие там души?
А вот дедушка с бабушкой были по-другому воспитаны. Для них Бог был любовь. И жизнь душа в душу для них была естественна и обыденна, как для всех нас воздух, которого узреть нельзя, но и жить без него невозможно.
МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.
Не успела я перед обедом войти в салон, как меня встретило истошное верещание Пашки.
Вытаращив и закатив глаза на сторону, он задыхался от крика по поводу того, что хлеб не был накрыт полотенцем.
Я пыталась сказать, что, вероятно, кто-то свистнул полотенце, но этот индюк не дал мне и рта раскрыть.
- Если бы ты была мужчиной, я бы свернул тебе шею! Так что заткни свой рот и не разевай! - вопил он.
Я махнула на него рукой и пошла в посудомойку за посудой.
Для таких идиотов, как он, у нас здесь полная свобода - сумасшедшие дома остались на берегу.
В начале обеда по спикеру первый помощник объявил, что у рыбмастера Игоря сегодня день рождения, и от имени всего экипажа поздравил его.
Оказывается, ему сегодня исполнилось двадцать три года. Но выглядел он моложе,
- Тебя можно поздравить? - спросила я "новорождённого", когда он пришёл обедать.
- Поздравь, - смущённо разрешил он.
- Поздравляю, - сказала я и отчего-то тоже смутилась, глядя на него.
- Спасибо, - произнёс он, покраснев от удовольствия.
- Пожалуйста. Так бы на моём месте поступил каждый.
- Ну, случилась такая беда! - Он скромно опустил ресницы и спрятал в усах улыбку. - Стукнуло по голове ещё одним годом жизни. Сама знаешь, как это бывает. Тоже недавно такое пережила.
- Да, стареем, брат, стареем, - посочувствовала я ему. - И как ты к этому относишься?
- Я отношусь к этому нормально, как все люди: отрицательно.
- Да. Но мы не плачем и не рыдачем. Верно ведь? - поделилась я своими
наблюдениями и, вспомнив о работе, спросила: - Что будем заказывать?
И в шутку приняла стойку ресторанного официанта.
- Надо посмотреть, что народ заказывает, - объяснил мне Игорь. - Знаешь, как бывает? Пришёл матрос в кабак, увидел за соседним столиком в стельку пьяного, спящего в тарелке, и говорит официанту: "Мне вот того же самого!"
Оглядевшись, он увидел, что на второе были тефтели с пшенной кашей, и попросил принести тефтели отдельно, а кашу отдельно, которую вместо подливы пожелал посыпать сахарным песочком.
Я уже хотела было идти выполнять заказ, но Игорь остановил меня:
- Погоди. Ещё знаешь что, спроси у Паши, не сварит ли он мне моё письмо.
- Какое письмо? - не поняла я и с подозрением посмотрела на "новорождённого".
Тот смущённо покраснел.
- Я письмо от друга получил ко дню рождения.
- Очень хорошо. Но зачем понадобилось его варить?
- Дело в том, что это не простое письмо, а суп-письмо.
- Как это? - продолжала я демонстрировать полнейшее непонимание, но делала это вполне искренне. - Кулинарный рецепт, что ли?
- Ну, знаешь, бывает такой суп в пакетике. Сухой такой. А чтобы он стал нормальный, его сварить надо. Мне мой дружок хороший обещал прислать ко дню рождения сюрприз для холостого мужчины. Вот и прислал.
- Ах, вот оно что! - наконец-то дошло до меня.
- Сваришь, а там муха. Вот увидишь! - пообещал ему Тявкала. - Неужели ты думаешь, что в пакет за двадцать копеек тебе жареную телятину засунут?
Я уже отошла от их стола, когда в салон пришёл Боря Худой и принялся всенародно поздравлять рыбмастера:
- Желаю тебе, Игореша, чтобы исполнились все желания. Все! В том числе и мои.
Подойдя к Пашке, я сделала заказ для Игоря: тефтели отдельно, а кашу отдельно с сахарным песком вместо подливы.
Но этот вредина наотрез отказался дать песку.
- У меня здесь, что, частная лавочке, что ли? - отвесил он нижнюю губу.
- Но до сих пор всем, кто просил, ты давал, - напомнила я ему. - В начале обеда двум мотористам и трём добытчикам, не частная лавочке была? А для Игоря что? Почему ему нельзя?
- Тогда сахар был, а теперь нет, - упёрся он.
- Как тебе не стыдно? Что ты такое говоришь? Что значит, нет? - возмутилась я. - Да вон сахар стоит, целый мешок! А ты базар устроил из-за какой-то несчастной ложки...
- Я сказал, что нет, значит нет! - продолжал вредничать Пашка. - Гамлет тоже сначала был, а потом не был. Я не собираюсь идти на сделку с совестью!
Он ещё сильнее оттопырил нижнюю губу.
- Для того, чтобы идти на сделку с совестью, надо, как минимум, её иметь!
Вместо ответа он отвернулся от меня, показывая тем самым, что разговор окончен.
- Ну, пожалуйста, Паша, насыпь в кашу песочку. - От безысходности мне пришлось пойти на это последнее средство. - У человека сегодня день рождения, а ты!.. Неужели нужно портить ему настроение в такой день из-за такой ерунды! - Я старалась говорить потише, чтобы Игорь не слышал.
Мне было стыдно оттого, что пришлось базарить из-за ложки сахарного песку.
О супе-письме я уже и вообще не стала заикаться. Можно было не сомневаться, что этот вредный индюк всё равно ответит отказом. Лучше в полдник Валерку попросить.
- Ты уже всем тут мозги запудрила! - въедливым голосом сказал Пашка. - Ходишь тут туда-сюда своей развратной походкой! Толпишься тут перед всеми! Тоже мне, персона! Только то, что я вижу, персоной назвать трудно! На персону ты не тянешь!
Конечно, для него было слишком непросто сделать хоть раз в жизни то, о чём его просят.
- Причём тут моя персона? Я не для себя прошу. И не собираюсь говорить с тобой о себе.
Ещё раз спрашиваю: ты дашь то, что у тебя просят или нет?
Вместо ответа он снова показал мне спину.
- Жлоб! - только и смогла я сказать. - Ложку песку зажал. А сам на бражку килограммы гробишь!
- Да, я жадный. Скряга. Прижимистый субъект. Можешь так и передать своему
рыбмастеру вместо сахара.
И мне ничего не оставалось, как последовать его совету.
Когда я рассказала Игорю о заскоке Пашки, тот улыбнулся и успокаивающе мне сказал:
- Ладно, не расстраивайся. Я рад, что хоть он получает от этого удовольствие.
- В чём проблема? - поинтересовался у меня Боря Стахура.
И тогда я пересказал ему весь разговор с шефом уже более подробно и красочно.
Этот мой рассказ был услышан не только Игорем и Борей, но и другими рыбообработчиками. И камни, брошенные Пашкой в меня, вернулись к нему самому.
- Так. Это предел дикости и нецивилизованности! - воскликнул возмущенный Худой тоном "агитатора-горлана-главаря" после того, как выслушал мой рассказ и возгласы недовольных товарищей. - Голосу справедливости затыкают рот! - Он указал на меня. И затем, переведя указующий перст в сторону камбуза, продолжил: - Этот презренный тип находится в когтях недуга. Психического, - убедившись, что все в салоне с интересом слушают его вдохновенную речь, оратор сделал новый словесный виток, ещё сильнее приковывая к себе всеобщее внимание: - Господа присяжные заседатели! А теперь скажите мне, не
напоминает ли вам этот человек утконоса? - Боря торжественно показал на Игоря и, выдержав выразительную паузу, продолжил: - Нет, конечно же. Утконоса он вам не напоминает. Все вы прекрасно его знаете. А также вам, как никому, доподлинно известно, что этот человек не говорильней занимается, а дело делает. Громадное дело! - Тут он возвысил свой глас справедливости: - Тогда почему, я вас спрашиваю, этому уважаемому человеку труда в день его рождения отказывают в какой-то презренной ложке сахара?!
- Я Пашке сейчас голову откручу, - охотно предложил свои услуги Хиппак.
- Отлично. Хотя бы это мне не придётся делать. Ты сообразительный мальчик, - деловито похвалил его Боря и пафосно продолжил: - Мы тоже тут как бы не в бирюльки играем. И готовы, если что, бросить все дела и пойти на штурм камбуза. Мы возьмём силой то, что принадлежит нам по праву и в чём нам несправедливо отказывают. Давно пора поставить этого буржуина на своё место! А то он крепко усвоил, где его место. Но неправильно. Ты в детстве не был пай-мальчиком? - быстро поинтересовался оратор у Тявкалы.
- Я и сейчас не пай-мальчик, - обиженно отозвался тот.
- Тогда поможешь мне, если понадобится, дотащить Пашку наверх и выбросить его за борт, - распорядился предводитель восстания. - Думаю, хохлу-сибиряку надоел его образ жизни и немного романтики ему не помешает.
- Насилие не решает проблемы, - предупредила я Борю.
- Зато устраняет! - отрезал он и решительной походкой отправился на камбуз.
Тявкала на всякий случай встал и застыл в выжидательной стойке. Но его почему-то не позвали.
Не прошло и минуты, как Стахура с победным видом вышел в салон, неся перед собой тарелку, полную сахарного песка.
- Что ты ему сказал? - поинтересовалась я у победителя, кивнув в сторону камбуза.
- Я сказал, что ему пора сменить профиль. А когда он стал возражать, сказал, что помогу ему сменить и фас. Тогда он подумал хорошенько и решил откупиться песком.
- Ну вот и конец сказки, - смущённо сказал Игорь, принимая от Бори отвоёванный дар.
- Конец этой сказки, но будут ещё и другие, - пообещал добрый сказочник Стахура.