Иногда специально неотрывно наблюдала за его пальцами, но не могла уловить миг, когда из ничего возникало нечто. Хитрила, не смотрела вообще, а потом - раз! Не поймать! И не угадать, что - из камешка, щепки, крошки, сухого листа. Вот только что неспешно и рассеянно вертел в руках хвоинку, а потом разжал ладонь, а на ней
- Стрекоза! - Воскликнула она.
- Красотка - девушка, - уточнил он.
Ещё скомканные крылья, еще прозрачное, блеклое тело. Хотела прикоснуться, но не смогла - хрупкое/хрусткое членистоногое завораживало и отталкивало. Узкое, стремительное тельце приобретало павлиний отлив. Крылья распрямлялись и синели прямо на глазах, раскрылись лепестками и дрогнули, застыв.
Она знала - метаморфоз ещё не завершён. Что угодно из чего угодно, без всякой логики и системы. Не мысль, не символ, не послание - мимолетное настроение. Не длись бабье лето в Саду годами - живое было бы невозможно. Он бы себе не позволил. За окном - мокрый снег и метель, а с его ладони готова сорваться трепещущая летняя красота. Пожелай она - красота станет брошью, перетечет в темный, бархатный ирис, татуировку, глоток вина, что угодно, но ей хотелось лета, полета, легкости.
Он взял её за руку, ласково, но настойчиво удерживая, не позволяя - избежать, пересадил цепкую красотку ей на левый безымянный и повел к пруду. Там - о чудо! танцевали над водой такие же - почти черные и такие же, но бронзовые.
Щёкотно перебрав лапками, стрекоза покинула насест и, блеснув на мгновение - смарагдом - присоединилась.
- Как красиво!
- Хищники, они такие.
- Да ну тебя! Садись, энтомолог, до сумерек будем наблюдать, до сумерек.