За брусникой в 80-е годы я ходил в основном за Пежу. Там ягода только начинала развиваться на молодых вырубках и как-то вдруг, к девяностым, заполнила многокилометровые пространства березовых рощ и кустарников. К этому времени я познакомился и с Ломовским болотом, но до середины 90-х хорошей брусники там не видел.
Первая ягода стала появляться здесь в начале в западной части заболоченной территории с появлением зарослей кустарника (очевидно, после проходивших тут сплошных вырубок). Целенаправленно за этой ягодой я стал ходить только в начале двухтысячных, когда потерял возможность добраться до Пежи. К этому времени на болоте, на сухих вырубках, появились места с обильно плодоносящий ягодой. Однако урожайные годы чередовались с продолжительными безъягодными промежутками, и тогда приходилось довольствоваться одной клюквой, которая плодоносила почти ежегодно.
В последние годы особых урожаев брусники на болоте не было. Запомнился лишь 2015-й, когда мне удалось несколько раз собрать чуть ли не по ведру ягод. Мне были знакомы две брусничные сечи: одна на северо-западной окраине болота, другая - у восточного края его, на расстоянии более двух километров от первой. Преодолеть его по болотным кочкам не просто даже для здорового человека, поэтому мне в каждом отдельном походе приходилось рассчитывать только на одну сечу.
На разведку я обычно ходил в середине августа и примерно знал, когда надо приходить к созреванию ягоды и так, чтобы не оказаться на сечах последним. В тот год мне удалось это сделать.
В 2015-м ягода на всех сечах уродилась на славу и была намного крупнее и чище, чем в предыдущие годы. На ближайшей сече я брал ее дважды: в конце августа и в начале сентября. В первый раз обирал необранные полянки, спрятанные в густом кустарнике, и на кочках, на краю вырубки. На кочках ягода была уже совсем спелая: розово-красная, крупная, свисающая крупными ярко-красными гроздьями. И я радовался ей, вспоминая былые годы хождения за Пежу. Наполнить ею четырехлитровые бидоны не составило труда... В сентябре сеча была уже порядком вытоптана. Но мне посчастливилось найти у восточного края ее укромное, необранное пространство с несколькими красными от ягод кочками, которых хватило на полтора бидона.
Самое же большое удовольствие я получил в том году на дальней сече, что ближе к Дворишковому полю. Когда я пришел на неё в первой декаде сентября, она была красной от ягод. Брусника только-только поспела, и налившиеся соком ягоды тяжёлыми гроздьями свисали с мшистых кочек, высвечивали розово-красными оттенками среди травы и валежника, темнели среди густых кустов голубики. И ни одной души вокруг. Красота принадлежала только мне, мне одному. Можно было сколько угодно созерцать ее, как в целом, так и в деталях, не опасаясь, что она вдруг исчезнет под натиском семейной, или иной артели быстрых на руки сборщиков.
Нет, общаться с лесом надо в одиночестве, в полной тишине. Только тогда он раскрывает перед тобой свои сокровенные тайны, делится своим духовным богатством, одаривает материальными благами. Думаю, что это чувствует и так рассуждает каждый истинный ценитель Природы: натуралисты, грибники, ягодники, рыболовы, и даже охотники, хотя отношение к последним со стороны в нашу эпоху может быть различным...
Вначале я наслаждался сбором, переползая от одного скоплений ягод к другому, в центральной части сечи. Порядком устав, решил разнообразить работу, перейдя к зарослям гонобобельника. Однако вскоре убедился, что основная ягода, наиболее спелая, здесь была уже собрана. Да, знатоки местных лесов и болот везде успевают быть первыми. Кто бы это мог быть? От Ломов идти уж слишком далеко и неудобно - не всякая бабуся решится. Мужички же за ягодами всё же реже ходят. Вернее всего, люди идут от Дворишек, доезжая до края поля на машинах. Оттуда лесом идти далеко и неудобно по зарослям и бездорожью. Но, возможно, есть и некие тайные тропы, известные старожилам! От сечи уходит старая просека. Возможно, она и ведёт напрямик к выходу?
После полутора часов ползания (правда, с остановками) решил основательно передохнуть. Торопиться некуда: погода отличная, бидон (восьмилитровый) на две трети наполнен, времени всего-то около двенадцати. Так что позволил себе полежать минут двадцать, удобно устроившись на сухой кочке, прислонившись к огромному пню, на котором я разместил свою сумку.
Лежу и блаженствую! Усталость постепенно отходит, боль в ногах и пояснице уже не кажется такой нестерпимой. Пригревает солнышко. По небу плывут белые облака, что, кстати, редко бывает в эту пору. Где-то вдалеке периодически постукивает дятел. Ему в такт вторит другой, совсем недалеко от меня. В густом кустарнике порхают небольшие пичужки, подлетают поближе, будто созерцая неожиданного гостя, взлетают на березу, щебечут, переговариваясь друг с другом. Высоко над лесом пролетает ворон, слышится его характерное карканье... Нет ни комаров, ни мух, ни слепней.
На таких, скрытых в лесу полянах, можно было бы и позагорать при случае. Из насекомых летают одни только стрекозы - обычные, светло-коричневые, небольшие. Уже давно нет того удивительного их разнообразия, которое было в лесах и на болотах в сороковые и пятидесятые годы... Летают, садятся отдохнуть: на пенек, на травинку, на сумку, на меня, выставляя напоказ красоту своих божественных форм и оттенков... Руку мою легонько покусывают муравьи - разлегся на их дороге и чуть весь пень своей спиной не своротил! Уважать лесных обитателей надо... Пора подниматься и продолжать начатое - всего лишь полдела сделано.
Смотрю, в каком направлении ползти. Кажется, надо назад, к лесу двигаться. Там, во влажном мху, хорошие ягоды виднеются. Беру малый бидон, вместо большого, и туда устремляюсь. Картина радует. Во мху, в тени, ягода оказался еще более красной и спелой. Такую приятно брать. Две-три кисточки, и рука наполняется. Так быстро можно бидон наполнить. Обобрав этот участок, вернулся в центр сечи. А там снова ягода краснеет. И много... Как это я их не заметил?
Бидон собрал за полчаса. Осталось добрать восьмилитровый. Хорошо, что захватил с собой емкую тару. Но с ним пришлось повозиться: и ягод стало заметно меньше, и усталость вновь навалилась - последние стаканы всегда с трудом добираются... Вспомнил поход за брусникой в 1946 году с другом детства Генкой Серебряковым (в последующем известным нашим поэтом). Так тот после первых десяти собранных стаканов предпочел усесться на пенёк в центре сечи и в течение двух часов громогласно воспевать красоту окружающего мира, используя поэтические материалы из отечественного фольклорного творчества (запрещённого семейной цензурой). И далеко не все соседские, с улицы, бабуси, наполняющие свои корзины вместе с нами, поняли его юношескую поэтическую восторженность, взметнувшуюся высоко над прозой нашего материального быта...
Я пытаюсь сочетать и прозу, и лирику. Порой нахожу поэзию в самой обыденной прозе, - да в том же сборе ягод. Ведь это тоже огромное удовольствие. Найти эту красоту, увидеть ее, наслаждаться ею. Ощутить тяжесть брусничных кистей, упругость ягод, попробовать их на вкус, запечатлеть в памяти, наполнить бидоны, принести домой, порадовать окружающих. Это ли не счастье общения с прекрасным!.. И я всё-таки наполнил второй бидон и вытащил собранное из леса, подгоняемый радостью совершенного и предстоящего... Такие благодатные дни остаются в памяти надолго, и забываются тяготы и невзгоды, которые приходится преодолевать на пути к свершению.