Над линией горизонта возвышались верхушки гор, сами вершины были белоснежными, поскольку горы были вулканического происхождения и представляли собой небольшие островки, расположившиеся неподалеку от главного, основного острова. Я стоял на палубе, вглядываясь вдаль, надеясь увидеть Остров №3 и ожидал скорейшего прибытия на твердь земную, поскольку за неделю плавания на гигантском пароходе сильно притомился от однообразия жизни и безделья, ведь я даже пытался от скуки поработать матросом, но боцман, увидев это непотребство отстранил меня от дел. Попросту отнял у меня швабру, взамен пригласил в каюту на кружечку пунша, тем самым заставив скучать по делу еще сильнее.
Небольшие облачка лениво проплывали между гор. Некоторые из них задерживались у вершины, словно уцепившись за нее, другие без заигрывания, попросту исчезали без остатка. На море был полнейший штиль, затем начали появляться крупные и зело жирные чайки. Я машинально, будто у себя на пароходе, пошел в каюту, взял кусок хлеба, вернулся обратно на палубу и принялся кормить наглых и довольно бесцеремонных пернатых представителей фауны. Они с восторгом, на лету перенимали друг у друга подарки, иногда дрались из-за куска хлеба и так было заведено испокон веков, начиная с того момента, когда человек научился плавать на бревнах.
Чайки следовали за кормой корабля, дико верещали, попрошайничали, радовали мой взгляд и вселяли в душу умиротворение да спокойствие.
На палубу вышла недовольная Ватрушка, подошла ко мне и принялась отчитывать как ребенка за расточительное потребление продукта питания, но я, не слушая ее лишь кормил чаек и указывал ей на вершины гор, думая о том, что они принадлежат третьему острову.
Со временем показался и сам остров. Я как зачарованный смотрел на скалистый берег, который окружали маленькие, подпорченные тучки с кругами серовато-зеленоватого цвета. Вдали маячили возвышающиеся над островом трубы промышленных гигантов-заводов, снабжающих весь мир промышленным оборудованием, заводиков частных предпринимателей да всевозможных комбинатов, которые выпускали в небо разноцветные струи дыма, создавая такие вот облачка, пыхтели и гордились своей мощью и внушительностью.
Через час пароход убавил обороты и теперь уже медленно и осторожно, словно на ощупь маневрировал между буями, казавшимися на его фоне словно поплавки рыбаков находящиеся рядом со стандартных размеров судном, подкрадывался к пристани, которая уходила в море аж на добрые пять сотен морских измерений длины, поделенной на двадцать четыре часа, называемой секундой, но а если без профессионального пафоса, то на величину более километра. Вот таким вот был принимающий нас причал, из чего я сделал вывод, что море вокруг третьего острова сильно мелководно, но зато, по-видимому, теплое.
Веселый боцман вышел на бак, построил многочисленных матросов сначала в одну шеренгу, затем в два ряда, прошелся перед строем будто настоящий полководец, снял с головы свою недавно приобретенную меховую шапку, вынул из кармана портсигар слоновой кости, одарил своих любимчиков папиросами и разделил матросов на небольшие группки, попутно объясняя стратегию швартовки каждому из вожаков мини отрядов.
Мне все это было привычно. Я сам так же поступал, радуя и веселя своих ребят шуткой, настраивал их на положительный лад перед ответственной работой, отчитывал некоторых за прошлые ляпы в швартовке, укоряя их в безалаберности и слабой профессиональной подготовки, которая, по моему мнению, была позором для настоящего моряка и тому подобное, но всегда даже ругаясь на них, настраивал подчиненных на положительный мотив.
Часть моряков привязывала грузик, который они называли гранатой к огону швартова, благодаря которой можно сначала выбросить ее на берег, тогда причальный матрос подхватит ее и вытащит швартовный канат полностью, тем самым соединив пароход с берегом. Другая часть палубного состава суетилась около лебедок, настраивая их механизмы к работе. Боцман, подойдя к брашпилю, что работает с якорем и попутно служит лебедкой для набивки швартов, проверял состояние ленточного устройства тормозной системы якоря, весом более пяти тонн, для того, чтобы тот ненароком не сбежал с парохода вместе с цепью.
Минут через десять-пятнадцать один из матросов находящихся на баке выбросил в человека на берегу гранату. Причальный матрос принял ее и заторопился вытянуть огон, отвязал тряпичную упругую гирю от каната и надел швартов на причальный битенг, после чего моряки ловко заработали лебедками, натянули канаты, тем самым плотно прижав огромный лайнер к берегу и опустили судовой трап высотой с трехэтажный дом на землю Острова № 3.
Я распрощался с боцманом, который в свою очередь трогательно прослезился, вспомнив сколько за эту неделю мы общались посредством коньяка и обнял меня, затем расчувствовавшись одарил шапкой и недавно приобретенным кинжалом, после его столь душевного и самоотверженного поступка я тоже его обнял, растроганно не ожидая столь щедрого подарка и захотел отдать ему чего-нибудь взамен, но поскольку у меня ничего интересного в своих закромах не наблюдалось, я лишь от всего сердца дал «краба» боцману и протянул руку Ватрушке, чтобы она с комфортом сошла с корабля, поскольку руки у меня были свободные, благодаря боцману, который попросил своих ребят опустить наши пожитки на землю.
На причале находился огромных размеров рынок, на столиках продавцов были выставлены всевозможные интересные и иногда непонятные изделия местного производства островитян, которые, по всей видимости, ими сильно гордились, расхваливая на всякий лад.
И чего там только не было. Бронзовые фигурки животных были тщательно выполнены, миниатюрные храмы были как настоящие, благодаря схожести и наличию мелких деталей, бюсты великих писателей как бы ожили и теперь с различными эмоциями смотрели на потенциального покупателя, наверное собираясь и дальше написать очередной шедевр, ученых нахмуривших свои умные лбы, которые давали понять и вспомнить человеку о том, зачем их увековечили.
Но а в дальних рядах, что попроще, то есть, кинжалы с красиво выгравированными клинками и виртуозно инкрустированными рукоятками, ярко блестящими на солнце в мареве, холодным стальным цветом, поражающим воображение.
Я ради любопытства задержался рядом с этим столиком и долго любовался изделиями местных мастеров, сравнивая их со своим вновь приобретенным кинжалом, который был не хуже да и не лучше чем у них, просто он был иным, символика рисунка моего кинжала имела другой смысл, нежели у них, рукоять была по-другому выточена, поэтому я снял с ремня свой кинжал, положил его рядом с ними на столик, чтобы сравнить.
Продавец широко заулыбался мне, кивнул головой и произнес:
- Это наши южане так балуются, шельмецы, видите ли они там себе навыдумывали особенную культуру, религию, чтоб им Заратустра негодяям снился по ночам, но они хороши, негодяи хотя бы тем, что блюдут свои каноны и очень трепетно оберегают священные скрижали да и поют и танцуют отменно красиво в то время как мы, северяне гнем спины на заводах, производя круглосуточно продукцию для всего мира.
«А сам-то ты хоть раз работал на заводе? - подумал я. - Сидишь, торгуешь».
Но вслух произнес:
- Ножи очень похожи на мой, ну так в чем же отличие? - поинтересовался я и получил ответ.
- В магии, мой хороший, в магии. Вот, к примеру взять вот этот кинжал, - с этими словами он взял со стола наикрасивейший экземпляр, клинок которого был выгравирован и изображал солнечный диск с облаками над вершинами гор. - Сравни его со своим кинжалом. Северяне суровый народ, они настолько растворились в промышленном искусстве, что научились ценить и уважать природу. Это отражено на клинке. Твой же иной, легкомысленный, а значит, его сделали южане, они беспечны, веселы и получают от природы всяческие льготы и призы. Это легкомыслие и нарисовано на твоем клинке в виде непонятных узоров да завитушек.
- Но вы же начали монолог с магии! Причем здесь она? - недоумевал я, не понимая, как к непонятному продавцу относиться.
- Ну как в чем тут смысл? В чем он заключается? Или уже отрешились? От кого? - он уже не слушал. - От пророка!
Я сильно задумался над свойствами изотерической фразы и в суете обывателя попытался понять всю глубину и проникновенность.
- Ну как это в чем? Не понимаешь? В производстве любви к отличнейшей вещи, отношению к ней и как следствие узорам, воплощающих душу человека, творящего этот великолепный шедевр.
После его слов я сильно задумался, вдруг резко осмыслив природу вещей, и как они влияют на человека, его настроение и даже судьбу.
Поэтому я взял в руки свой собственный кинжал, полюбовался гравировкой, повесил его на пояс, возгордился собою и, распрощавшись со странным продавцом, пошел
далее.
А далее находились на причале кузницы, где за небольшое вознаграждение готовы были выковать любопытствующему все, что он пожелает в своих буйных фантазиях. Один чудак заказал для себя собственный бюст и был послан кузнецом восвояси, другой возжелал клещи, дабы иметь возможность извлекать горящие угли из печи и, прождав совсем недолго времени, счастливчик получил для себя вожделенный предмет, но с приятной неожиданностью в виде гравировки тонко выполненной на одном из зажимов с личным автографом мастера.
«Да, на этом острове люди научились ценить вещи, уважают свою культуру производства и гордятся профессиональными навыками друг друга, любят природу, - промелькнула у меня мысль». Но только у меня одного, поскольку Ватрушка ничего из этого не поняла и лишь торопила меня идти далее, в сторону острова по длиннейшему причалу, единственному в мире, потому что до этого в своей морской жизни я таких еще не видел. Мы часто бывали на этом острове, но только с южной стороны, я видел южан, про которых мне рассказывал продавец и наконец мне посчастливилось побывать в северной части, удивиться мелководью и огромному причалу о котором наша судовая команда даже и не ведала.
Этот причал напоминал мне целый остров со своими правилами жизни, казалось существовал обособленно от острова и дюже самодостаточно.
Сойдя с причала на землю я увидел вдали неимоверное количество доков и подумал, что в одном из них по-видимому и родился мой пароход, одаривший меня родиной и близкими людьми, расчувствовался, задумчиво глядя вдаль, а далее был грузовой порт, где могучие контейнеровозы на рейде величественно возвышались над зданиями администрации, цехами и заводами, а потом, стояли, но уже на рейде, поскольку к берегу подход был невозможен длинные танкеры, вокруг которых суетились катерки, буксирчики да другие мелкие танкеры, служащие для того, чтобы доставлять с гигантов на землю топливо для многочисленных заводов и фабрик, потому что такая громада металла попросту не смогла бы самостоятельно подойти к берегу, ввиду отсутствия глубины. Только пароход, на котором мы прибыли имел возможность воссоединиться с землей. Причал принадлежал лишь ему одному.
Все это великолепие инженерной мысли безбожно чадило, смешиваясь с разноцветными дымами фабрик и заводов.
Навстречу нам шли веселые люди со счастливыми лицами. Они скорее всего предвкушали путешествие на огромном лайнере и будучи нагруженными чемоданами, с удовольствием обсуждали предстоящее путешествие на Остров №2, куда собирался в путь наш гигант с веселым боцманом, строили радужные планы на отпуск, надеясь насладиться чистотою воздуха, припоминали места, где можно интересно прогуляться, чтобы полностью и всласть отдохнуть перед возвращением обратно на Остров №3, делились впечатлениями от увиденного в прошлом году, радостно смеялись как дети в ожидания праздника.
Я немного завидовал им и вспоминал свое романтическое свадебное путешествие с Ватрушкой на этот необыкновенный остров и теперь уже думал о том, что через некоторое время и я вот также буду идти, нагруженный чемоданами к морю, веселиться и обсуждать с женой радужные перспективы отдыха.
От причала дорога вела в горы, Ватрушка пыхтела, отдувалась, жаловалась на крутой подъем, я же философски шествовал впереди нее и размышлял обо всем понемногу, совершенно не обращая на жалобы жены ни малейшего внимания и вот, наконец, впереди показался сам город, который мы увидели с верхушки горы.
Он был огромен и зажат между гор словно в тиски, над землей возвышались очень высокие здания, коих я никогда в жизни не видел, разбитые грамотной рукой парки казались причудливыми, маленькие домики терялись в тени гигантов и, скрываясь в буйной зелени горной флоры, были почти незаметны для глаз, ну а заводы, нацелив в небо разноцветные трубы, дымили таким же разноцветным дымом. Всего здесь было много, колоссально, но искусственно.
Я поражался контрастам и наблюдал как по дорогам, где горы отбрасывали тень, ползли маленькие букашки, старательно освещая путь впереди себя фарами и эта неразрывная цепочка, словно нить определяла местонахождение дорог и улиц. А дальше поближе к нам на окраине города имелось озеро с маленьким катерком и яхточкой, паруса которой были натружены работой, полностью уделив внимание ветру, чуть далее небольшой пляж, где можно было лишь только в бинокль рассмотреть отдыхающих, наверное золотисто загорелых островитян, и как подсказывала фантазия дальше, некоторые из них купались в озере в надежде смыть с тела сажу, разглядел церквушку с позолоченными куполами, ярко играющими на солнце, но это пока все, что мне удалось увидеть, потому что остальная часть города скрывалась от взора, то ли была ниже, то ли пряталась из виду, по причине смога над городом.
«И в этом загазованном аду мне предстояло жить многие годы, до тех пор, пока я не обучусь всем тонкостям искусства табаководства, земледелию и прочим сельскохозяйственным хитростям, благодаря которым смогу вернуться на Остров №1, обосноваться на нем и наконец уже вступить в могучий клан Ватрушек, возможно со временем перенять эстафету вождя и уже самостоятельно вести свой народ к благоденствию и процветанию, - увлеченно думал я».
Только это были лишь мечты, я тогда не знал, что произойдет в действительности и лишь усердно строил планы, опираясь на настоящее и заглядывая в ближайшее будущее. На первое время мы обоснуемся на квартире у какого-нибудь добродушного и интеллигентного нрава старичка, который за небольшую плату выделит нам комнату хоть и небольшую, но предлагающую проводить свой досуг в спокойствии, а по вечерам мы будем с ним, покуривать на кухне трубочки и вести длинные задушевные беседы о жизни, возможно играть в шахматы, если меня научат да пропускать через себя очередную стопку местного напитка, получать удовольствие друг от друга, вызванное приятным общением и задушевной беседой двух спокойных и во всех планах уравновешенных людей.
Я не хотел существовать как большинство людей, подленько и с украдкой от других подсматривающих из-за угла на настоящую жизнь, лукавя, суетясь и убивая тем самым свой талант, если он есть, а просто хотел жить, творить, создавать и вдыхать этот воздух свободной жизни полной грудью самореализовавшегося во всех планах человека.
Может быть я не прав, но этот пример я взял с разговоров в портовых кабаках и не наблюдал их сбыточность у себя на родном пароходе.
Может быть меня специально вводили в заблуждение все эти полу бомжи, портовые интриганы, завидуя мне и мечтая, чтобы я был с ними на одной волне и таким образом они не чувствовали бы себя полным ничтожеством да отщепенцами…
Не понимаю, может быть и так?
- Что будем делать дальше? - спросил я у Ватрушки, надеясь услышать вразумительный ответ от хоть и легкомысленной, но вполне неглупой жены.
- Я так понимаю, - ответила Ватрушка, - нам необходимо найти центральную площадь города, где будет много информации для нас в виде стендов и столбов с объявлениями и подыскать себе жилье.
Я без споров с ней согласился, поскольку понимал, что мудрость на бытовом уровне естественно была на ее стороне и явно перевешивала на чаше весов мое стереотипное мышление да легкомыслие, поэтому я молчал и лишь поделился с ней мечтой о забавном тихом и добродушном старичке-хозяине будущего нашего крова.
Ватрушка пообещала найти такого, затем долго смеялась над моими словами, а я же чувствовал гордость за жену, то как она делит со мной все тяготы жизни и клятвенно пообещал себе, что сделаю все для того, чтобы она была счастлива рядом со мною и так же бы в свою очередь мной гордилась, чувствуя оплот и самоотдачу.
Уже смеркалось, когда мы наконец-то добрались до нашего будущего жилья. На пороге нас встретил милый старичок с умным взглядом и пригласил внутрь.
«Молодец Ватрушка, нашла комнатушку, прям стих сложился, - промелькнула у меня последняя за этот день мысль».
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2018/01/03/1391