Путь Степана из писателей в поэты

Екатерина Адасова
Путь Степана из писателей в поэты

Писатель Степан Хомутов приступил к написанию своего нового романа о снежном человеке, хотя первый роман о том же человеке, не был издан. Никак он не мог избавиться от того, что стопка листов с уже созданным произведением продолжает лежать на его столе. Оттого новая работа никак не продвигалась.
- Не пишется, - говорил себе Степан и шел пить чай с неизменными бутербродами с сыром.

Иногда он готовил и другие блюда, запас которых был невелик: яичница из трех яиц, пельмени с маслом, картошка отварная. Последнее блюдо было трудоемким, требовалось чистить картошку, но потом ее горячую можно было, приправив селедку луком,  поедать с большим удовольствием.
- А ведь раньше как легко стихи писал, - вспомнилось Степану, - нужно их поискать.
 
Сытому писателю не составило труда снять с верхних полок шкафа в коридоре несколько коробок с тетрадями. Впереди у Степана были два выходных дня, в которые не требовалось думать о работе, о счетах, платежах и балансах.
- Как хорошо, что не выбросил эти блокноты и тетради.

И, действительно, на многих страницах между другими записями и заданиями по его суетливой бухгалтерской работе, нашел он и записанные стихи. Кривые строчки, размещенные столбиками, указывали на то, что в таких записях есть система. Разобрать строчки было не просто, почерк выглядел кривоватым и не четким.
- Напечатаем, что имеем, - сказал вслух Степан.

Оставив переживания об одном неизданном романе, а втором еще не написанном, Степан стал с усердием набивать тексты стихов на компьютере. Отвлекся пару раз на необходимые дела, вышел в ближайший магазин за хлебом, молоком, сосисками и пельменями, которые имели свойство неожиданно заканчиваться.
- Напечатал, молодец, - похвалил себя Степан вечером в воскресенье.
 
Рабочая неделя не давала возможности полностью окунуться в сбор стихов, но вечерами по нескольку стихов добавлялось уже в существующий список.  И в субботе в стихотворной подборке Степана было уже пятьдесят шесть стихотворений.
- Почти книга.
Роман писал Степан почти целый год, не пропуская выходных дней, вечеров, и отдав ему целый отпуск, а стихи собрал за неделю. Кроме того, появилось желание писать и новые стихи, и читать их кому-то.
- На сайтах в интернете не найдешь друзей, - это  хорошо понимал Степан.

И все же интернетом пришлось воспользоваться. Оказалось, что поэтов в городе так много, что с ними встречаться, если захочешь, можно каждую неделю, Поэты приглашали на свои вечера в библиотеках, в музеях, в местах, сохранившихся от прошлого времени, когда книги пользовались популярностью, их искали, а потом ставили на полки в доме.
- Выбрал, пойду к этим поэтам.

Библиотека, место сбора поэтов, располагалось не у метро. Требовалось проехать две длинные остановки и выйти у когда-то беленького дома, а сейчас серого, но не ровно серого, а пятнистого, пятна показывали, что в некоторых местах стен мелкая плитка вывалилась, и пустые образовавшиеся места замазали раствором несколько другого оттенка. Потребуется еще пару лет и все станет одного ровного серого цвета. Библиотека занимала два этажа, это была большая библиотека, но малопосещаемая.
Два этажа библиотеки хорошо просматривались издали, их выкрасили в темный красный цвет, отвлекающий внимание от не покрашенных верхних этажей. В такой же цвет выкрасили и прямоугольные колоны, что примыкали к зданию с торцов.
- Ярко, но радостно, - подумал Степан, любуясь цветом двух этажей библиотеки.

Только этот цвет и разбавлял не проходящую темноту декабрьских дней. Солнца не было не менее трех недель. Не было и снега. Морось, дождь превратили дороги и тротуары в мелкие реки. Приходилось думать, как пройти участки улицы, которые раскопали для плановых или аварийных работ, о чем говорили горы пластиковых труб вдоль тротуаров.
- Спокойно здесь.

Действительно, в библиотеке все было тихо и спокойно. В комнате, точнее, в маленьком зале, на столике стояли коричневые пластиковые чашки для чая, лежали в пакетике узкие белые пластиковые ложки, в длинных бумажных пакетиках упакован сахар, и рядом, в большой перевернутой бутыли, горячая вода. В высокой стеклянной банке виднелся кофе, а в зеленых пакетиках чай.
- После сырости на улице, горячее не помешает, - подумал Степан.
Через полчаса от назначенного времени к поэтам вышел ведущий этой встречи. Именно вышел, так как до этого Степан его не видел. Невысокого роста, с приятной улыбкой, с взглядом не обращенным ни к кому конкретно, этот поэт приветствовал присутствующих.

- Среди нас есть и новые поэты. Представьтесь, - обратился ведущий к Степану и девушке, сидящей через ряд от него, - немного расскажите о себе.
Степан ранее, когда звонил, немного рассказал о себе, и сейчас все повторил. Сказал о написанном романе о снежном человеке, о своих планах по его изданию, о стихах, написанных в разные годы, и о нескольких новых. Девушка назвалась Ольгой, прозу она не писала, а только стихи. Упомянула, что над каждым стихотворением работает долго, иногда и несколько дней, Степана это удивило, но он не стал задавать поэтессе никаких вопросов.
Так оторвавшись от тяжкого труда над романами, с невероятным энтузиазмом обратился писатель Степан Хомутов к стихам.  И незаметно для себя стал называться поэтом. Читать прозу не получалось слушателям, а стихи можно было читать сколько угодно. Сколько напишешь, столько и прочитаешь. Бывало, что в стихах Степана отмечали что-то особенное.
- Неплохо. Эта строка удалась, - отмечал Максим Московский, который неизменно вел встречи поэтов.

- Здесь нужно поискать что-то другое. Такое сравнение многие используют, - добавлял Максим.
Но были в этом занятии и свои особенности. Если при написании прозы не задумывался Степан, особенно над стилем, то со стихами было все сложнее. Требовалось знать размер стиха, думать об ударениях, на какой слог они попадают. И, конечно, стремиться использовать особенные рифмы. А уж при таком количестве поэтов трудно было найти что-либо особенное и интересное.
- Не все  с рифмами стихи пишут, - отметил Степан Хомутов.
Но оказалось, что перейти к такому особому написанию стихов верлибром, еще сложнее, чем искать рифмы. Как только Степан забывал о рифмах, так тут же возникали перед ним строки его романа о снежном человеке. Пришлось от верлибра отказаться, но пара стихов в такой новой для него манере осталась. Правда, знатоки называли эти стихи – свободными стихами.
- Не для меня верлибр, - окончательно определился Степан.

Требовалось еще находить темы для стихов, вот тут тоже возникали проблемы. О работе не напишешь, бухгалтерские отчеты в поэму не переведешь. Политику же Степан не жаловал, стихов злободневных оттого не писал. Какие-то особые чувства его мало посещали, не хватало времени их обдумывать, свои поступки он редко анализировал, а уж чувства тем более. Оставалось любоваться природой и временами года, а потом писать стихи.
- Нужно организовать прогулки.
Ходить просто так по дорожкам в парке было как-то непривычно, и Степан купил фотоаппарат и стал снимать интересные места, цветы, деревья, птиц и траву. Когда все, что только можно было сфотографировать на Бескудниковском бульваре, он заснял, то отправился в Ботанический сад, благо, что до него можно было быстро доехать. 
- Вот уже и зима, -  подумал Степан, когда высыпал в кормушку для птиц из пакета семечки.
 
Создание стихов захватило Хомутова с такой силой, что не было минуты, чтобы он не думал о следующем новом стихотворении. Теперь в кармане пиджака всегда лежал маленький блокнот, в который записывалось очередное стихотворение. Незаметно прошла осень, и к старым стихам добавилось еще несколько десятков новых.
- О книге стихов нужно подумать, - решил Степан, испытывая чувство удовлетворения от проделанного радостного труда.
Как и Степан, не пропускала поэтических встреч и Ольга. Как пришедшие в один день в эту маленькую поэтическую организацию, они чувствовали себя друг с другом свободнее, чем с остальными. Часто обсуждали прошедшие встречи, переписывались через электронную почту.
- Отлично, стихов на сборник набралось, - похвалила Ольга Степана.
 
Ольга работала в маленькой конторе секретарем. Была она симпатичной девушкой, но какой-то совсем незаметной. Что ее такой делало, понять было трудно, возможно, прическа ей не шла, хотя все стриглись как она, но других такая прическа украшала, а у Ольги терялись на фоне длинных волос светло-голубые глаза и ровный матовый цвет лица.
- А у тебя как успехи?
- Ты же знаешь, что я над стихами неделями тружусь. Слова меняю, подбираю. Мне еще много времени потребуется, чтобы к сотне стихов прийти.
 
Действительно, Ольга мастерски использовала редкие слова в своих стихах, и оттого стихи получались яркими и многогранными. Их можно было крутить в разные стороны, яркость не исчезала. Степан не мог и не умел так ярко стихами говорить, да и писал он больше о природе, а не об особом состоянии души, которая ищет для  себя место в этой не всегда справедливой жизни. Но как-то Ольга сказала Степану, что появились причины, которые не позволяют ей посещать встречи поэтов.
- Уезжаю я, - сообщила Ольга Степану.
- Отдыхать?
- Нет, не отдыхать. Совсем уезжаю. Будем переписываться.
- Переписываться? Значит, мне теперь одному сюда приходить.
- Почему одному? Вон сколько поэтом сюда приходит. Интереснее меня.
- Они только друг с другом общаются. Что им меня замечать?
- Но ведь и ты здесь выступаешь часто. Что печалиться?
- Нет, мне будет грустно. С ними грустно. Они ведь поэты другого уровня. Как скажут амфибрахий, неявное ударение, так думаю над этим долго, чтобы соответствовать.
- Не обращай на это внимания. Пиши, как хочется.
- А почему ты уезжаешь?
- Домой хочу. К родным. Здесь работаю, что заработала, то и истратила. За комнату заплатить надо, потом за коммунальные всякие дела, потом продукты купить, приготовить, проезд оплатить, одежду купить. Что получаю, то все и трачу. Дома проще. Получу мало, но все останется на свои дела.
- Жалко.

На поэтическом вечере, который состоялся почти перед самым новым годом, Степан уже не встретил Ольгу.   Опять все читали стихи, Степан тоже прочитал три новых поэтических произведения.
- Вам нужно разнообразить вид ваших стихов. Строки увеличить, некие разрывы в рифмах допускать. Украсить ваши стихи, = заметил Максим Московский.
Сам же ведущий встречи представил свою новую книгу стихов «Мотор моторов», которую многие хвалили.
- В этой серии выпустить книгу, это очень круто, - заметила поэтесса Инесса, что приходила в красном пиджаке.
- Не просто так красиво издать, - отметил невысокого роста, белокурый молодой поэт, обычно читающий мрачные стихи о горе, о болезнях и утратах.
- А как вы об Италии написали, поэтично, зримо, - отметила поэтесса возраста серьезного Маргарита, держащая в руках блокнот, в который в продолжении всего вечера что-то записывала.

После разговора об Италии, стало Степану Хомутову грустно, он особенно нигде не был, принять участие в разговоре не мог. И когда в конце встречи все приступили к чаепитию, он тихонько вышел в совсем не морозный зимний вечер. Здесь в сырости и мелком дожде он понял неожиданно, что от чего-то, освободился.  Дома, открыв электронную почту, Степан увидел письмо от Ольги. Поздравила Ольга его и с наступающим праздником и порадовала своим настроением, рассказом о встрече с родными.
- Хорошо Ольге, - думал Степан, доедая пельмени, густо политые сметаной.
Сев за стол, Степан посмотрел на стопку листов с главами романа о снежном человеке. Взял чистый лист и, вспоминая последние события жизни неведомого ему существа – снежного человека на холодных уральских просторах, стал писать быстро, то что было придумано, но на время отложено.