Рожновы

Людмила Дейнега
               
Хохотушку Клавочку на мебельном комбинате знали почти все. Скромный, трудолюбивый, красивый, высокий муж, двое малолетних детей, хороший добротный дом, домашнее хозяйство – вроде бы всё у Клавуни было. И даже место над рекой, где они жили, было чудесным. Когда по комбинату поползли слухи, что Клавка сама вешается на шею приезжему молодцу из другой станицы, никто вначале не поверил. Но уже осенью, когда в саду расцвели красивые желтые хризантемы, Клавуня объявила мужу, что ждёт внебрачного ребёнка и уходит к другому, а детей оставляет дома, где они росли… Иван оторопел, а потом сгрёб мальчишек руками и заплакал, чего никогда в жизни не делал…
За вещами Клавуня приехала, когда родила третьего мальчонку. Старший  шестилетний сын Стёпка уцепился за мать, когда она садилась в машину, держа на руках внебрачного сына. Уговоры бабки, отца и соседей не помогли. Стёпка ухватился за ручку машины намертво и орал не своим голосом. Клавдии пришлось уехать из родного дома с двумя детьми…
Иван долго ходил, опустив голову с красивой шевелюрой, а потом неожиданно женился на красивой вдовушке, оставшейся в недостроенной хатёнке с четырёхлетним сынишкой Вовкой.
Дважды какой-то капитан дальнего плавания вместе со  своей женой  приезжал к Настёне и уговаривал отдать Вовку им на воспитание. Дважды они получали от ворот поворот. Узнав от кого-то про всё это, Иван пришёл со своим малышом сватать красивую одинокую женщину. Она сразу согласилась. Чего ради детей сиротить и делить? Пусть живут на радость.
Три года прошли, как радостный сон. Иван летал на крыльях. Настёна утопала в счастье. Казалось, что никто и ничто не омрачит их существование. Но не тут-то было! Опомнившаяся Клавуня заявилась в школу и передала сыну записку для Ивана, в которой просила забыть плохое и жить, как жили. А сердобольные соседки поведали Настёне, как Клавка приходит к Ивану на работу…
Иван неделю молчал, а потом выпалил вечером на одном дыхании: « Всё! Уезжаем и подальше, чтоб Клавка не нашла. Видит Бог, я этого не хотел. А теперь, Настенька, я тебя никому не отдам и сам не уйду!»
Утром скорый поезд увозил их на Север вместе с детьми… За несколько лет на Севере они заработали денег, уехали на Черноморское побережье, а там построили двухэтажный дом, посадив вокруг прекрасный большой персиковый сад. Дети только сближали и радовали их. Ласковое слово «мамочка» звучало в доме ежеминутно. Удивительно, что Дни рождения двух сынишек совпадали точно: 3 января 1970. В школе учителя их считали близнецами…
Неожиданно на побережье заявилась Клавдия провожать сына в армию. Иван насупился. Два дня не разговаривал ни с кем. Потом резко сказал сыну Коле: «Мать та, которая вырастила. А не какая-то кукушка… Настёне кланяйся в пояс. А кукушку проводи восвояси. Пусть едет с миром. В любовь не играют. Бог накажет!»
Из Армии Николай писал письма почти ежедневно. Родной сын Насти писал редко.
Супруги радовались дому, чудесным персикам и саду.
 Работали, не покладая рук. Настя работала прорабом на строительстве дорог побережья. Это было трудно…
 Излишки урожая продавали отдыхающим…
То ли надоело море, то ли погода, но старость потянула на Родину…  К 75-летнему возрасту всё-таки решено было вернуться в родные места… Дом оплакивали вдвоём… Персиковые деревья тоже. Уже на месте купили жильё, сделали ремонт. Посадили привезённые саженцы деревьев…
Подкачивало здоровье. Иван заболел серьёзно первым.
 Еле выкарабкался к 80 годам. А Настя переживала за сыновей. Где они, как? Помогала, чем могла. Особенно благодарным был Коленька. Он к отцу относился строже. А вот собственный Вовка медленно, но уверенно спивался в Сочи, делая несчастной всю семью…
Скорая помощь доставила Настасью в больницу поздней тёплой осенью. Трудная работа дала о себе знать. После операции её привезли в палату, где в углу на больничной кровати скромно лежала Клавуня.  Она постарела, годы не сделали её краше. Взгляды их встретились. Что-то недосказанное, больное, выстраданное было в их усталых, красивых глазах. Настасья улыбнулась: «Я у тебя мужа не отбивала. Детей ты сама бросила тоже. Но я тебе благодарна за Ваню. Без него я не узнала бы силу истинной любви. Ты вот плачешь от одиночества. А кто тебе виноват? Стёпка тогда за тебя уцепился, потому что любил маму. Сашку ты выходила, потому что любовнику он был не нужен. У тебя двое деток, как и у меня. Своих я люблю и любила всегда. А вот ты любила себя. Не обижайся теперь. Ваня навсегда со мною. Хоть ты до сей поры мечтаешь его вернуть. Поздно. Поздно теперь кусать локоток. Теперь он только мой. Я это твёрдо знаю!»      Клавуню выписали на 3 дня раньше, чем Настю. В списках 16 палаты они значились под одной фамилией – Рожновы.
Теплое ноябрьское солнце освещало желтую палую листву под их старческими ногами. Хотелось забыть прошлое и начать жизнь сначала. Но прошлое было за их спинами и не забывалось, ни на минуту. А впереди оставалось так мало сладких безоблачных весен, когда хочется слышать нежное «люблю»…

                19.11.17