ЗАПИСКИ ПАРИКМАХЕРА
Глава 1. Чаевые.
Майкоп семидесятого года ушедшего столетия встречал будущих парикмахеров широкими асфальтированными улицами, не то, что их Прикубанский. Сняв квартиру, едва познакомившись с девчонками, что приехали тоже из сёл обучаться парикмахерскому мастерству, в первую же субботу отправились на танцы! В то время было только два места в городе, где устраивались вечера танцев: это «Дом Офицеров», престижно звучавший, и небольшой клуб ни клуб, на территории городского парка, неприглядное строение давнишних времен, так называемый среди молодежи – «Чудильник».
Девчонки, уже предупрежденные, что в Чудильник идти не стоит, туда ходят девицы нескромного поведения не то, чтоб совсем падшие, но раскрепощенные. Идти надо в «Дом Офицеров», там публика порядочная. Здание старинное, потолки высокие, обстановка и торжественная и уютная, кстати, название оправдывало себя – офицеры присутствовали.
Первые звуки мелодии, и подружек расхватали, и только Галя осталась никому не нужная. Стоять одной и подпирать стенку – это ужасно! Девочка растерялась, взгляд был, видать, такой потерянный, что уже не совсем молодой военный стремительно подскочил и спас ее от позора! Как же она была благодарно этому офицеру! В самый разгар вечера нашу героиню заметят, да так, что престижное заведение придется покидать самым, что есть не подобающим образом – бегством, куда глаза глядят! И когда очутились в безопасности, чуть животы не надорвали, так было весело! Но парикмахерские записки – это парикмахерские и о личной жизни, возможно, будут написаны другие.
Главная улица Майкопа – Краснооктябрьская, если идти от городского парка, то левая сторона в вечернее время кишела молодежью, и по городу ходила крылатая фраза: «Здесь ходят те, кто ищет свое счастье, а по другой стороне те, кто это счастье уже нашел». И надо признать, что противоположная сторона улицы была полупустой.
Галя, отправляясь на учёбу в Майкоп, заверяла соседку Люсю, что она не будет прикарманивать, как все парикмахеры государственные деньги, она не станет брать даже то, что будут давать сами клиенты! Поверьте, что на тот момент это был действительно честный человек.
И вот, когда девочка освоила некоторые навыки, и довольно уже уверенно приглашала посетительниц на стоящий сбоку от кресла ученический стул, произошел первый подкуп её человеческого ценного качества – не стяжательства!
Начало семидесятых, парикмахерских мало, клиентуры много. Ещё до открытия, под закрытой дверью жались ранним утром от прохлады женщины, те, что за собой «следят». Стриженные коротко, завитые, как барашки, они прибегали к семи утра, дабы за час успеть накрутится на бигуди (рабочий день начинался с 8 часов), избавиться от этой нелепо торчавшей химической завивки и проходить неделю, как человек.
Женщина, приглашённая Галей, обычная та, что разрывается между домом и работой, и ещё ухитряется выкроить полчаса на укладку, протягивает девочке чек на шестьдесят копеек. А поверх него держит две монеты по 20 копеек, сдача, полученная от кассира. Подмастерье неловко двумя пальцами выдёргивает бумажечку из рук клиентки, так чтобы деньги остались в руках у хозяйки, но та следом впихивает в ладошку и сорок копеек. «Что вы, не надо!» Галя отталкивает чужую руку. Но простая труженица не отступается, и вновь настойчиво предлагает свои гроши, и со словами: «Да, ладно вам, что вы воображаете!» проходит в зал. Галя расстроенная идёт следом, приняв чаевые, чувствует себя полным ничтожеством. Взяла всё-таки.
Надо сказать, что ученицей Галя была старательной, любившей то, чем занималась, люди это видели и пытались отблагодарить добросовестную девочку. Обслужившись, они клали на туалетный стол помимо чека и мелочь. Галька оскорблённая мчалась догонять, чтобы вернуть знак благодарности.
Это продолжалось до тех пор, пока одна молодая парикмахерша армянка Софа подозвала её к себе и тихо сказала: «Не бегай за клиентами, если тебе не нужны деньги, отдай мастеру». Софка – это, конечно, не та тупая и недалёкая парикмахерша, ну, коими являлись некоторые мастерицы, стоящие у кресел. Она училась заочно в майкопском пединституте, и ковыряние в чужих волосах для неё было дело временным, хотя мастером она считалась хорошим.
Отдать деньги наставнику можно, но не Женьке, она и так без стыда и совести наживалась на Галкином труде. И ученица, зажав честно заработанные копеечки, оставила их себе. С этого дня Галя стала, как все: давали и она брала.
Вошедшие в моду шиньоны заставили мастеров выучиться постижерному ремеслу. Но ученицам секрет выполнения этой кропотливой и требующей усидчивости работы раскрывать за «спасибо» не спешили. Каждой хотелось что-нибудь поиметь от подопечной, мол, я сама за обучение платила. А Евгения ни слова, ни говоря, научила Галю, и та поверила в её порядочность.
Вера рухнула с первым заказом, когда пришла одна мадам заказать сплести шиньон. Женя тут же откликнулась, и протянула руку к завернутым в бумагу волосам: «Галя свяжешь?» и ученица обречёно кивнула головой. Работа стоила 10 рублей, зная насколько это трудоёмкое занятие, плата вполне приличная, если, разумеется, сумма доставалась тебе полностью, но когда Женькины жадные пальчики проворно, отделили два рубля, за затёкшую спину и онемевшие плечи, а восемь рубчиков спешно сунули в собственный карман, девочке стало дурно.
Однажды Женька за очередной заказ вообще, то ли забыла, то ли сделала вид, что не помнит, лишила её и этого мизера, а Галька в своей студенческой жизни очень на них рассчитывала, то смириться с такой человеческой скупостью не доставало сил.