В детстве многие вещи мира кажутся нам огромными. А потом, когда мы вырастаем, то удивляемся, как всё уменьшилось. Но это, между прочим, не всегда иллюзия. Иногда и взаправду так бывает. Вот я, например, родился и провёл детство в очень большой стране, а умирать буду в очень маленькой, хотя никуда не переезжал. Забавно…
Да мне, в общем, и так неплохо, тут размер поистине не имеет значенья. Вот только море… Нету, нету моря в Молдавии, а мне бы надо чтобы было, чтобы именно дома. Оно есть совсем рядом, но там я не дома уже, нет, мне там всё стало чужое – и чем дальше, тем чужее.
Это что-то сломалось, испортилось во мне, внутри моей головы, вещи мира сжимаются в размерах, уменьшаются, стремятся когда-нибудь исчезнуть вместе со мною. Всё меньше на свете мест, где я дома.
Напрасно, о напрасно я обижался на других людей за такое. За то, что уменьшают и уменьшают свои миры. До невозможного – до маленького ящика, закопанного в землю. И забирают туда с собой часть общего мира и часть меня тоже, не слушая наивных и горестных моих возражений. Не стоило обижаться, сам таков становлюсь потихонечку.
Потихонечку, да, безо всякой спешки. Потому что и тут я бываю счастлив, и жить весьма люблю – и вообще, и в Молдавии. Тем более, тут даже бывает иногда немножко моря.
Несколько дней назад видел чайку. В самой середине Молдавии, среди полей, лесов и виноградников. Так бывает, да. Залетают с какой-нибудь большой воды – с Днестровского лимана, например, – и поселяются ненадолго в наших полях. Там, где я эту увидал, недалеко от дороги кто-то выкопал прудик для полива и, похоже, запустил туда рыбью молодь, а чайка откуда-то узнала и прилетела, и немножко поселилась, чтобы эту молодь ловить и есть. Натрескается рыбёшек – и гордо реет с гортанными моряцкими криками над капустным полем – такая вся прекрасная и смешная. Капусты внизу потрясённо молчат, и я молчу потрясённо и радостно. Ужасно мне это всё симпатично, я взволнован и влюблён.