«Ах, уйдите, я не такая»… Какое-то сомнительное целомудрие: откуда Вы знаете, какие они, эти, которые «такие»? Из книг, от гувернантки, от мам;, от бабушки, из личного опыта? Вопрос…
Т.е., весь вопрос – в источнике опыта.
***
Профессия? «Кантую Канта».
***
Парафраз А.В. Босенко.
Соборы вершились вокруг органов и звали в горний мир взор, слух, дух и душу прихожан, одновременно подчеркивая слабость, ничтожность ихнюю и равную с перспективным вознесением возможность быть низвергнутыми в преисподнюю.
…А кто возводил соборы, строил орг;ны, исполнял мессы? И – рассказывал о том, как чудесно в раю и скверно – в аду?
***
«Свирепая логика рассудка» (А.В. Босенко) неизбежно вызывает к жизни свирепость чувств, а, слившись в экстазе с последними – свирепость практик.
Ибо: если в головах – ложь, в сердцах – рознь, в руках – резня. Аминь.
***
Диссида – это продукт, следствие, результат деформированной диалектики: для них желание свободы, стремление к свободе, страсть к свободе etc. … важнее, предпочтительнее самой свободы. «Движение – все, конечный результат – ничто!».
Где-то, когда-то это уже было. Было и било. По голове адептов и практиков так понимаемой свободы. А, равно, и тех, кто им слепо, – на слово, – поверил. Они еще даже не доросли до «свободы от», не говоря уж о свободе действительной: «свободе для».
Они играют в свободу.
Однако же эти игры на свежем воздухе и в помещениях всевозможных редакций со спертым воздухом очень дорого обходятся окружающим. Ибо играть «в свободу» – это всегда ковать счастье на головах тех несчастных, которых «борцы за свободу по профессии» соблазняют обещанием освободить.
***
Творчество есть органичность как выход за ограниченность. Перманентный выход. Ибо как только органичность останавливается, она сама – ограниченность. Умершее творчество.
***
«Холуйство – самая сильная страсть ХХ века» /А.Камю/.
***
Творчество – единственное действительное основание: эмансипации женщины и мужчины – в человека: ибо в нем нет разделения (как то непременно наличествует в труде несвободном, труде отчужденном, деятельности вообще) по половому признаку.
***
Так, для общего развития.
Богослужебные песнопения (изучает церковная гимнография): стихир, кондак, тропарь, акафист, икос, припев, славословие, величание, аллилуарий, гимн.
***
Точно так же, как «бюрократия есть частная собственность на власть» (К. Маркс), идеология есть частная собственность на дух.
***
Творчество – хронотоп встречи истины, пользы, добра и красоты. Именно, – и только поэтому, – оно, творчество, есть способ бытия действительного гуманизма. Есть способ бытия действительного человека, действительных людей и действительного человечества.
***
В условиях действительного гуманизма, сущего в форме практической всеобщности «искусство получает реальную (конечно, лучше бы действительную. – Б.Н.) возможность не имитировать жизнь, а быть ею» (Босенко А.В., О другом К., 1996г., стр. 194).
Вне указанных условий искусство жизни замещается жизнью в искусстве и жизнью искусством. Не для всех. Отнюдь не для всех…
***
Деньги – золотой, целлюлозный, либо и вовсе виртуальный («зеленые нолики») субстрат превращенных экономических отношений.
***
Может, сначала: каждому нуждающемуся – кусок хлеба, ясли, садик, жилье, образование, культура, воспитание, работа, охрана здоровья etc., а затем – приход? Ну, куда служебно сносить, – публично и индивидуально, – свои безграничные добро, братство, любовь (к ближнему и дальнему)?
***
«Общество, основанное на потреблении само себя переваривает, и превращает в соответствующий продукт, которого даже больше, чем позволяют возможности, только все делают вид, что их сие не касается, объявляя благовонными дующие ветры перемен» /Босенко А.В., Там же, стр. 206/.
***
Апогей антигуманизма: тОржество торжествА. ТоржествО тОржества.
***
Лобастые – в философии, толстолобые – подле…
***
Звали Харон. Служил на Стиксе. Переправлял из времени в вечность. Однажды был переправлен сам. (Из служебной, – посмертной, – характеристики).
***
Игра на понижение: бытие проседает в бытийность и выходит на панель бывания. Когда выходит по нужде, то потаскушничает, когда по своей воле, то …
***
На фабриках неспонтанного мифотворчества производятся, – фабрикуются, – одноразовыми «философами» одноразовые «фолософии». Поскольку производство сие всецело произвольно (извне задается только алгоритм: «у каждого – своя истина»), то балом правит произвол, по формуле n+1, т.е. по формуле дурной бесконечности. В этом – суть концептуального плюрализма, парадигмальности etc. Ключевое слово во всем этом – «дурнота», «дурь», «придурь». Субъекты, соответственно – прид…
***
«…Специфика нынешнего времени в том, что мы на свою беду стали человечеством и у нас уже единая история, поэтому дисбаланс, разложение в одной части плане¬ты, выведет всю систему из равновесия (так что если у России больная печень и она пьет беспробудно, то цирроз будет у США).
Дело не в том, что третья мировая война уже идет вовсю, но прежде все¬го в абсолютной бессмысленности происходящего, когда никто уже не живет; но все исправно функционируют (пока). Не человечество, а заводная игрушка, у которой скоро кончится завод или лопнет пружина. Свободное время уже не выдерживает и разорвет это запаянное пространство, но тогда оно будет ди-ким. Оно как множитель, – в количественном мире увеличивает количество, как Волшебный горшок, который варит кашу без остановки. Но оно умножает то, что попадает в него, и если фекалии, то миру не отмыться. Да и само время де-градирует, поскольку, согласно Канту, если дано обусловленное, то задан и регресс в ряду всех условий для него.
При социализме противоречие свободного времени становится движущей силой только в ограниченном смысле, как острая недостаточность време¬ни. Человек в свободном времени не свободен, предпочитая двигаться наощупь по его пределам и часто с внешней стороны, просто иногда наталкиваясь на свободное время и необходимость что-то с ним делать. Все впервые и не стано-вится обычным. Пределом свободного времени становится само рабочее вре¬мя, которое приобретает характер издержек производства. Происходит обмен сущностей сущностями, как будто рабочее время производится свободным, а не наоборот. И отчасти это так, поскольку рабочее время, его необходимость диктуется теми потребностями, которые продуцируют свободное время, руководствующееся чистым, беспричинным и беспредметным чувством. Я могу де¬лать то, что хочу. Вопрос в том, что именно я хочу, и здесь я, сформированный миром вещей опять ставлю мелкие конечные цели в пределах достижимого, поскольку согласно современным представлениям взывание, скажем, к абсо¬лютной красоте, уже не более, чем риторическая фигура, устаревший прием провинциального проповедника. «Конечная цель есть нечто иное, как все пред¬назначение человека...» (И.Кант) превращается в подчиненную, далеко не выс¬шую цель, несущественную, но осуществимую. Достигнутая имманентность за¬стит мне взор. Однако, если я, начиная в соответствии с ограниченной свобо¬дой свободного времени, которая еще форма общественного богатства и зна¬чит зиждется на обмене чистых сущностей и как форма, и как богатство осно¬вывается на нищете человеческих чувств, нищете, недостаточности духа, если зная все это я сознательно жертвую собой, полагая свой живой труд во времен¬ную не-свободу необходимого труда, то производство для производства стано¬вится производством производства, исчерпывая применение непосредственно человека и теряя самостоятельное значение субстанции. Развитие становится бесцельным потому что всецело цельно, универсально. Свободное время стано¬вится трансцендентальным прототипом свободы. Согласно великолепной логи¬ке К.Маркса: «Кража чужого рабочего времени, на котором зиждется со-временное богатство, представляется жалкой основой, в сравнении с недавно развившейся основой, созданной самой крупной промышленностью. Как толь-ко труд в его непосредственной форме перестал быть великим источником богатства, рабочее время перестает и должно перестать быть мерой богатства, и потому меновая стоимость перестает быть мерой потребительной стоимости.
Прибавочный труд рабочих масс перестал быть условием для развития всеоб¬щего богатства, точно так же как не труд немногих перестал быть условием для развития всеобщих сил человеческой головы. Тем самым рушится произ¬водство, основанное на меновой стоимости, и с самого непосредственного про¬цесса материального производства совлекается форма скудости и антагонистичности. Происходит свободное развитие индивидуальностей, и потому име¬ет место не сокращение необходимого рабочего времени ради полагания при¬бавочного труда, а вообще сведение необходимого труда к минимуму, чему в этих условиях соответствует художественное, научное, и т.п., развитие индиви¬дов благодаря высвободившемуся для всех времени и созданным для этого средствам» /Маркс К., Экономические рукописи 1857-59 гг. Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т.46, ч. II, с.214/.
Производство непосредственной человеческой сущности в свободное время превращает производство в поле испытания человеческих сущностных сил, преобразуясь в научную лабораторию и в художественную мастерскую, где науки опредмечивают идеи, приобретающие все более эстетический харак¬тер. Сюжет здесь однако, драматизируется тем, что из непосредственного, вполне обусловленого экономического факта производства общественно необ-ходимого свободного времени вовсе не следует, что это время автоматически становится пространством человеческого развития. Конечно, оно совпадает с формой развития общественной формы движения материи и впоследствии является единственной мерой целесообразности развития материи вообще, доразвиваясь до последнего предела развития, и исчезает, растворяя последнюю форму таким обра¬зом, что снимает вопрос о времени, пространстве, форме и развитии, но как свобод¬ное оно необусловлено, и даже сама свобода не в силах сделать его таковым и усто¬ять против времени. Политэкономическое свободное время – лишь известная пред¬посылка свободы, но не является ею даже на уровне чувств, овладевая, поглощая человека и лишая его не только сущности, но даже бытия. Известная двусмысленность всеобщего, не отвечающего однозначно, одноразово на однозначные вопро¬сы. Так, жить воображением может означать, что воображаемый мир истинно че-ловеческого бытия становится действительным миром и, наоборот, что человек становится воображаемым человеком. Можно много оттенков обнаружить. В самом способе действия по отношению к свободному времени заключена его общест¬венная фактура – всеобщность, позволяющая превышать этому времени дан¬ность его бытия, которое не в нем самом и, таким образом, само время диктует ло¬гику распредмечивания ею сообразно своей объективной природе, как будто оно само и есть объект деятельности, преобразующей пространство. На одном этапе, главная задача уничтожить это пространство (при попытке к бегству), на другом – сделать его бесконечным по форме, («жилы мотать»), так как по существу оно и так бесконечно и, наконец, обратить в основание, превратив в ничто, а уж затем, сози¬дать из ничего заново свою человеческую сущность по образу и подобию вновь обретенной свободы, похищенной у ничто, а не измеренной несвободой, чтобы преодолеть время. И поскольку нет ориентиров, то мерой оказывается красота, вернее ее бесконечно меняющийся образ, выраженный абсолютным чувством. Самовоспи¬тание чувств, непосредственное общение как предметное выражение всеобщности и сверхчувственное бытие красоты – все это принадлежит не будущему, а настоя-щему. Будущее предполагает снятие всякой меры, а не отодвигание ее «на время», на неопределенный срок, в виде меры человеческой несвободы, не развитие свободного времени как формы общественного богатства, что идеально ре-производит (перепроизводит) формы неравенства, каким является, например, само равенство, свобода и т.д., а делает эти формы безразличными, снимая и стирая само понятие свободного времени, которое само есть последняя форма неравенства, им порож¬дающаяся мера, и уходит в скупо прикладную сферу, выполнив свое предназначе¬ние, исчерпав противоречие. Здесь то, что происходит в бытии совершенно безраз¬личный факт, главное – чувство. Предположим, я сажаю дерево: одно дело, когда надо мною стоит надсмотрщик с плетью, другое дело, когда я выполняю общест¬венный долг и совсем иное дело, когда я совершаю этот поступок из своего просто¬го и даже не осознанного толком желания, только, чтобы себе доставить удовольст¬вие. Дело во всех случаях одно, дерево и акт деятельности одинаков, но все совер-шенно несравнимо по чувству и образу чувственности, которым проступает суб¬станция в явлении. Точно так же и в отношениях со свободным временем, его мера при капитализме, социализме и коммунизме может быть одинакова, но фактура и сущность разная. К свободному времени можно принудить и тем его уничтожить, его можно заставить работать, приговорив к долгу и лить время на самовоспроизводящуюся вращающуюся цивилизацию и использовать как природную силу, но оно в предмете потеряет свою мощь и особого эффекта не дает и, наконец, в нем можно пребывать свободно, но тогда оно не отделено от меня, т.е. свободное время, я и деятельность, чувство и переживание теряют свою значительность и определенность, возрастая в бесконечность. Уходя в основание, свободное время уже не отличает себя ни от красоты, ни от свободы – все безразлично, хотя эти освобожденные сущности, ничего не теряя в своем превращении, становятся атрибутами непосредственно человеческого бытия. Путь красоты к красоте может быть и некрасивым. Совершается переход к свободному развитию материи, руководствуясь единствен¬ной причиной – красотой, поскольку нет в бесконечности причины быть бесконеч¬ностью, вечность безусловна в себе, и потому только беспричинное бытие красоты побуждает действовать в никуда тогда, когда смысл времени исчерпан и заверши¬лась история необходимости и развития. В свободной истории становления можно действовать, а можно и не действовать. Становление не длится историей. Действие ничего не прибавляет, недеяние – не отнимает. Единственным смыслом есть сотво¬рение красоты просто так, проецирование образа человеческого на весь универсум, как простое утверждение «мы существуем», «мы есмъ» человеческим образом, и чувства мои – единственные и неповторимые чувства, которые я вношу во вселен¬ную, развивающуюся во мне, мною и ради меня. Все прошлое становится узнавае¬мым, возможно потому что мы близко, любая, выстраданная идея тут же узнается в любом старом тексте, независимо от удаления» /Босенко А.В., О другом, К., 1996, стр. 221-224/.
Сложно? Не без этого. Красиво? Да.
***
«Кто честен, тот и прав, кто прав у того и сила» (Услышанное).
***
Умеющие жить… «Плоский мир плоских людей» (А.В. Босенко). Ленточные глисты. Приживающие… Выживающие… Изживающие… Наживающие…
***
Предыстория привыкла общаться исключительно окриками и командами. Со всеми, кого она вычла из клуба, из числа «избранных». Начинается стремительный и крайне болезненный процесс отвыкания.
***
Творец живет на воле, вторец – в вольере (духа, чувств, практик). Чужих.
***
Культурное время всегда уникально, универсальна лишь культурная вечность.
***
Privatio (лат.) – похищение. Не всегда двойное отрицание – утверждение. Есть, – обладающее потенциалом дурной бесконечности, – псевдоотрицание: переворованное у вора…
***
Анализ, если им ограничиваться, оставляет после себя смысловую пустыню, осуществляя «тотальную дифференциацию, расщепляя универсальную сущность человека, превращая в дурную множественность, распыляя всеобщность» (А.В. Босенко).
***
В свободное время, – как время творчества, как основное богатство человека etc., – превращается не физическое время, время бездельника, невежды, глупца, паразита любого рода etc., – превращается лишь и единственно: рабочее время. Рабочее время! Это справедливо точно так же, это точно так же, как то, что в действительную историю превращается единственно: предыстория. Предыстория! Аминь.
***
Механизация, роботизация, автоматизация etc. – объективные формы высвобождения рабочего времени. Куда ему развиваться? Можно – в свободное: время целостного образования, воспитания, творчества. Но это: крест на предыстории!
Значит, нужно – в праздность, в перманентный досуг, в непрерывное потребление (потребительство, потр-во etc.). Ну, еще канализируют энергию, особенно молодую, в бунт, мятеж, в «революцию». В игру, в кайф, балдеж, наслаждения, утехи плоти. В наркоту. Перманентные. Т.е. – в нужник.
***
Нормативность есть социальная, – предысторическая, – форма бытия вынужденности. Т.е. окультуренная предысторией нужда.
«Я не знаю таких причин, которые могут заставить совершить подлость, кроме соб¬ственной, не обусловленной исторически, самой индивидуальной подлости. Здесь нет зависимости, как нет зависимости между игрой музыканта и его го¬нораром. Плати ему хоть в тысячу раз больше – он лучше играть не станет, на¬оборот, нечто низкопробное может стать всеобщим эталоном, поскольку будет импонировать публике, не желающей затрачивать никаких усилий для постижения происходящего. Так что, если историческая подлость бессознательна и оказывается подлостью лишь впоследствии в культуре (каким праведным гне¬вом пылал Омар, сжигая Александрийскую библиотеку, как был благочестив Никон, исправляющий ошибки в традиции, как высоконравствен Савонаро¬ла...), то современная – вполне обдуманное, просчитанное действие, более того, претендующее на статус морали и, что интересно, моралью является, представ¬ляя определенную форму общественного сознания. Мы имеем несчастье на¬блюдать всю картину воочию и даже участвовать в качестве статистов. Логика проста: если нельзя продажность, проституирование духа, предательство оп¬равдать по существу (всё существо восстаёт), то следует сделать это добродете¬лью и всеобщим идеалом (а окна Овертона зачем? – Б.Н.), что мы и имеем на сегодняшний день. И роль обез¬личенного субъекта настолько возрастает, что без видимых причин становится вместо исторической необходимости как тотальный произвол, именно из-за гниения свободного времени, которое, грубо говоря, не используется по назна¬чению» (Босенко А.В., О другом. – К., 1996, стр.197).
***
Незавершимость логики творения культурного мира обуславливается (детерминируется и целеполагается) незавершимостью, – субстанциальностью, – беспредельной (объективной) диалектики.
Именно в этом, – и единственно в этом, – смысле: общественная форма развития материи есть последней формой; сознание есть последняя форма отражения материи; телеология есть способ существования культуры etc.
***
Культура есть сотворенная и сотворяемая, – переразвиваемая, – субстанция.
***
Що значить: «хороший керівник – це той, котрий просто є» (Конфуцій)?
Принагідно нагадаю цю його думку у завершеній формі: «Керівник, якого люблять – поганий.
Керівник, якого бояться – дуже поганий.
Керівник, про якого знають, що він є – прекрасний, оскільки він вповні відповідає своїй місії (призначенню, місцю etc.) – бути керівником».
Це значить, фігурально кажучи, що він рік був відсутній у тому завідуванні, де він є керівником, повернувся, а воно функціонує так, ніби він його і не полишав. А чи то – залишив лише вчора. А, можливо – ще й краще (час іде, все розвивається).
Це значить, що жоден з членів вказаного завідування (керівництва) не є об’єктом, але кожен – суб’єкт. В ідеалі – суб’єктність. Кожен, себто в формі практичної всезагальності.
Це значить, що в стилі керівництва геть-чисто відсутній орудний відмінок, навіть натяк на нього.
Це значить – має місце бездоганна взаємодія без щонайменших деформацій, має місце система відношень з ідеальним (близьким до ідеального) зворотним зв’язком.
Якось так.
***
«Ни один талантливый человек не бросит любимое дело. Только заведомо серые, несостоявшиеся, скучные, бездарные и откровенно подлые рвались к власти и компенсировали ею свои комплексы неполноценности, предавали остракизму культуру, сводя ее уровень до собственного понимания. Для того, чтобы возвыситься, нужно унизить всех остальных. А поскольку в культурном отношении они были и есть – «дно», то вполне понятно, что жлобство и хамство стали почти научной категорией. Страну погубила зависть и жадность». (Босенко А.В., О другом. – К., 1996, стр. 186–187).
Полагаю, зависть, жадность и еще немало «цветков» из данной «экибаны» – это уже следствие. Недостоверный человек, недостоверные люди, недостоверный социум – вот исток и причина. А недостоверность – это следствие того, что человек (человеки) не встретился, – разминулся, либо был разведен внешним воздействием, – со своей самостью, со своим гением. Не стал нормальным человеком, т.е. творцом!
Впрочем, именно об этом я, похоже, сказал и написал больше всего. А: у нищих слуг нет. Читайте, вникайте, учитесь…
***
«Софийность – место встречи абсолютного и относительного; Бога и человека».
Храм – место встречи Бога и убогого.
***
«Безобразная бессмыслица» – это … осмысленный образ!
***
Философий «много» (к вопросу о парадигмальности, «концептуальном плюрализме» и т.п. лабуде): от Гуссерля, от Сартра, от Фуко, до …– словом, от лукавого, – быть в принципе не может ввиду того, что стихия философии – всеобщее. Сиречь – единое (Парменид).
… А ежели «две» etc. (не говоря уж: «много») – то либо ложны все, либо истинна лишь одна. Аналог единого. И зовут её… Правильно. Как теорию – диалектический материализм. Как методологию – материалистическая диалектика.
***
Информацией «овладевают» и «владеют».
Мысль осваивают и … мыслят.
***
Пример «свирепого рассудка». Взбесившегося рацио.
Субстанция – то, что не взаимодействует. Ибо – не с чем: все есть субстанция. Вывод: субстанция не развивается. Верно.
Местный материалист возопит: «как?! Ведь субстанцией есть материя, а способом ее существования – взаимодействие, сиречь развитие!».
Правильно. Способом существования. Ключевое слово – «существование». Ну, а дальше: «учись, студент»…
Ибо: у нищих духом (а, посему – и чувствами, и телом) слуг нет.
***
Коннотация – это когда разными словами об одном и том же.
***
Смысл жизни не находим по очень простой причине: в случае его нахождения становятся абсолютно бесполезными, ненужными, излишними etc., становятся бессмысленными … его искатели.
***
Уникум есть культурная единичность; универсум есть культурная всеобщность.
Культура есть уникальная универсальность и универсальная уникальность.
***
У - мершее. Исчерпавшее свою меру.
***
Нахальство, – и даже: полная отвязанность и наглость, – пытаться приучить окружающих считать вербализованный вариант собственного маниакально-депрессивного психоза…философией.
Подобное «чтение» – превосходный способ проводить (провожать) время. В последний путь… То самое время, которое вполне могло бы стать основным богатством человека.
***
Но, ведь: пытаются. Т.е., – сознательно и злонамеренно, – пытают. Ибо этот сумбур, этот вербализованный поток свободного, – намеренного, зло –произвольного сознания, – колесует, четвертует человеческий дух. Самое же тоскливое, что продукцию из «Палаты №6» как сами ее обитатели, так и, – особенно, – администрация сего отнюдь не богоугодного заведения вполне всерьез (первые считают, вторые называют): философия!
***
Умный. Разумный. Мудрый.
Темный. Просвещенный. Просветленный.