Сверхновая ЧаCть III

Лев Ханин
Всегда неопрятные потроха катастрофы.

Когда засыпаю, мне начинает сниться нечто. Я из одного бытия перебираюсь в другое. И там, и там я безвластен.

Они не могут друг без друга: но … в молодости важнее тело, в старости – скелет.

Существует понятие: «универсальность вкуса», видимо, нечто вроде универсальной отмычки. Что равно безвкусию, тоже, по-своему всеохватная категория.

Та же дорога ведёт тебя в Рай или Ад. Как ты идёшь по ней.

«Самым замечательным в Германии были евреи. Когда они исчезли, осталась какая-то гигантская Бельгия». (Чоран. После конца истории» с. 487).

«Хочу сделать (!) книгу из фрагментов, заметок, афоризмов – и только <…> такая форма куда ближе моему складу, моей любви к отрывкам, чем все эти развёрнутые эссе, где ради внешней строгости приходится поступаться внутренней правдой». Чоран с. 401

Если вам за пятьдесят, и вы едва удерживаетесь от плевка в зеркало, вам повезло: у вас либо катаракта, либо помутнение хрусталика.

Нельзя быть одинаково умным во всех делах человеческих, а вот дураком, оказывается, можно.

Шухеризада … им сказки говорит.

Чем фантастика отличается от бреда? Фантаст, фантазёр … они-то знают, что сочиняют, а тот, кто бредит, бред принимает за явь, за чистую монету.

 Я ещё помню время, когда при изобилии нищеты не было богатых.

Сколько бы тебе ни было лет
«Уходя, гаси за собою свет».
Дверь прикрой, вокруг чернота.
Тебя здесь не было и не будет.
                Ни-ког-да.

Самое отвратительное в этом человеке было его лицо, верный слепок с его отталкивающей души.

Жизнь длинна как молния, но как вспышка её коротка.

У них вместо революции выборы через четыре года, а у нас революции вместо выборов раза три-четыре в столетие.

И тот, кто в не своём ...живёт своим умом: «Счастливым можно считать того» (Из изречений мудрецов очень древней Греции), кто считает счастливым себя.

 «Я спросил у дуба, у ясеня, у пихты. Спросил у лиственницы» … а надо бы у ГУГЛа поинтересоваться.

Семнадцать минус с ветерком.
На небе птицы кувырком.

Они говорят всё что им вздумается, оттого, что их никто не читает, не слушает. И они этим самым счастливо избегают уголовного преследования, а в дальнейшем очень заслуженного наказания.

Вера в Бога — это неправильный ответ на криво поставленный вопрос.

Благодеяние не отличить от злодеяния, когда оно насильно.

Талант не делает его носителя ни лучше, ни хуже. От непонимания этого обстоятельства возникает много нравственных недоумений.

- Что ты хочешь?
- Чтобы зима была вечно, чтобы лето было вечно, чтобы осень была вечно, чтобы весна была вечно.
- То есть ничего не хочешь.

Столетие Революции «ознаменовано» тем, что потомки проигравших, причём, проигравших всё и всюду, взяли реванш за неудачи своих предков. Они возвращаются ко временам до 1917 года и, что ещё гаже, до 1945. И так происходит везде. Извольте жить XXI веке так, как бы ещё самые пакостные времена не закончились.

Книги, снятая с полки, словно человек отбившийся от стада: жалка и одинока.      

И хорошее проходит,
И плохое.
За горизонт выносит колея.
Главное - остаются двое:
Ты и я.

Хуже бывает всегда.

 В юности и старости проще расстаются с жизнью: в первом случае не понимают, что теряют, а во втором – именно что понимают.

Добру, в отличии от зла, необходимо учить.

Розанов, - знаток иудаизма! Эксперт, так сказать. Путает, не различает, микву и мицву. Это, как, если бы, филолог-русист считал за одно солонку и посолонь.

Где зарыта знаменитая сократовская ирония.
 «Не падай духом, - обращается Сократ к горюющему другу, - ещё успеешь». И то правда … упасть духом никогда не поздно.

Ловкость беллетриста-биографа. Там, где жизнь, там рытвины, ухабы, вершины, болота с ряской. Тупики, тропинки над пропастью, лёд и пламень. Вместо шоссе тропинки, ведущее в некуда. Под его пером ровное, успокаивающее повествование о том, как персонаж обходил рытвины, ухабы, карабкался на вершину и не плюхался в болото, а если бы и плюхнулся это всё равно пошло ему на пользу.

Любая биография есть интерпретация жизни: своей, чужой… Но здесь толкуются не ноты со словами, а поступки и обстоятельства. А уж они-то, всякому известно, выдержат любой подход.

Банальность – это истина, открывшаяся одному, но известная многим.
 
Вопрос: «Что нас ждёт»? зависит от ответа на другие: «А что это было сейчас? Что происходило до нас»? История, наука, исследующая мириады каузальностей и не понимающая которая из них главная.

Есть такая примета …
Кукушки дуэтом
Пророчат мне
И другим, кто слышит,
«Многие лета».

Кто доживёт.
А кто нет.
На белом свете не существует
Не сбывающихся примет.

Старость, когда уже всё было и больше не будет ничего. И не времени нет, и не денег.

Одинаково тяготят и сон кошмарней жизни, и жизнь, кошмарнее сна.

Читая излишне подробные жизнеописания чувствуешь, как человек становится персонажем и умирает ещё раз.

Много путаницы от того, что снаружи мы иные, чем внутри. И поэтому, часто, человека принимают не за того, кто он есть.

Время появляется, когда мы начинаем его измерять. Плывут часы, года, минуты как травинки над прозрачной водой горной реки. Лишь так вода становится видна.

Жизнь человека зависит от большого количества обстоятельств, чем существование положим целого миллиарда.  На жизнь одного человека воздействуют больше обстоятельств, чем на существование всего человечества.

Человек и есть тот самый монастырь, в который другому человеку не стоит соваться со своим уставом.

 Другое время – есть другое ощущение времени.

Хорошо, что, подчас, человек не предполагает, что он гений. Иначе сознание собственной незаурядности камнем и бронзой мешало бы творить. Вот, что походя, между прочим, говоря о совсем других вещах, пишет Гольдони о Вивальди: «Этот аббат, превосходный скрипач и довольно посредственный композитор» [с. 323, Гольдони. Мемуары. т.I. М., ACADEMIA, 1933]. И не исключено, что вот это сознание собственной «посредственности» помогало Вивальди творить легко и свободно. Быть гением, одним словом.

Никакая революция не изменяет человека, поэтому изначально обречена.

Что-то происходит с языком, точнее со смыслами, вкладываемыми в слова как бы означающее нечто иное. Например, флаг государства нынче именуют как-то по молдавански «триколором». Тренер, он не тренер, а «специалист». Свой промысел проститутки называют «работой», и никак не иначе. Чемпионат мира по футболу стал «мундиалем» и это несмотря на звуковое сходство с малоприличным названием одного объекта.
Что-то в это есть. Но что? Не понимаю.

Это ждёт всех, но все не этого ждут.

Я, как все, я не знаю, что такое время. Но я знаю, что его всегда меньше, чем на самом деле. 

Когда форма выражения мысли и есть сама мысль. Это – «афоризм».

Случайность принимает позу неожиданности…

Как нога для футболиста, так голова для меня. Берегу от ударов и перегрузок.

Из всех месяцев октябрь самый короткий.
Так вот, - жизнь ещё короче.

Дождинки на стёклах окна
Барабанят осенний марш.
Росинки на травинках
В светомузыке вечерних огней.
А люди, кто не спит и видит,
И те, кто спит и не слышит.
Одинаково маются
Не зная, как прожить
День наступающий на них.

Мимосердие … Вот что отличает людей

«Сильная рука» доводит страну «до ручки».