(перепечатка с сайта "Литсовет")
Человек от скуки возжаждал острых ощущений, заплатил за аттракцион под названием «лабиринт» – и получил адреналина по полной. Потому что шли дни, лабиринт усложнялся по ходу игры, и решивший проверить свои возможности герой уже погибал от жажды и голода. Он оказался в ловушке в полной уверенности, что это сделано специально. Его предсмертное одиночество разделяет заблудившийся кот. Герой пробует выбраться, не может и последним усилием выбрасывает вверх кота – пусть хоть тот спасется. А кот в конце концов приводит к ловушке людей. Теперь беднягу вытащат.
Такая вот история.
Можно было бы заметить, что таких историй, когда искреннее, не снисходительное милосердие вознаграждается, приходилось читать достаточно много. Сам пишу нечто похожее, и сам в это верю. Но в данном случае автору удалось избежать банальности, потому что до последнего абзаца не знаешь, чем все это закончится, какой будет финал и итоговая эмоция. Как у автора это получилось – не вполне постигаю, и лично меня это радует. Ведь читатель лишь тогда получает свою порцию адреналина, сопереживания, взволнованного любопытства и в итоге катарсиса, когда заинтересовавший его персонаж попадает в самые трудные ситуации. Когда нейтральное поначалу окружение оказывается враждебным, обстоятельства усложняются в геометрической прогрессии. Короче, когда светит полная труба и спасения нет. Ну и конечно, когда спасение приходит с неожиданной стороны.
Должен добавить здесь обычную свою присказку: мне так кажется. Все это так – для меня. Ведь концовка могла быть иной, без счастливого исхода. Собственно, в реальной жизни так бы и было. И есть авторы, подражающие реальности, для них словосочетание happy end – ругательное. Такой конец они сочли бы признаком слабой прозы. Я для себя выбираю все же пусть обман, но счастливый.
Лирическое отступление.
Должно ли искусство правдиво отражать реальность, или помогать убегать от реальности в вымысел? Вечный вопрос! Каждый автор и читатель решает его для себя отдельно. Есть много прекрасных художников, показывающих мир правдиво: абсурдным и бессмысленным, враждебным, разделенным на противоречивые части, жестоким и беспощадным к человеку. Чем правдивее такие картины мира, тем они печальнее, тем больше они оставляют зрителя наедине с самим собой несовершенным, трудной судьбой и тяжелой ношей повседневности. Подозреваю, что человек достаточно нагружен реальностью бытия, и ему нужно утешение, сказка и ложь. Чем сложнее жизнь, тем больше хочется простоты, отвлечения и развлечения.
Искусство способно создавать необходимые иллюзии. Оно может внушить веру в справедливость, которой в жизни так мало. Грубая правда жизни в искусстве, о которой мы и так все знаем, делает существование порой невыносимым. Нужна сказка, где справедливость торжествует, злодеи наказаны и есть любовь. Нужно искусство с его целебным воздействием, нужен источник положительных эмоций. Иначе где их еще взять?
Так что желаю верить в спасение вопреки здравому смыслу, признаюсь в этом, увы, что поделаешь. А деструктивного, мрачного и черного в прозе хватает, кому надо насладиться – найдет.
Что касается рассказа, в нем все сбалансировано – начало, середина и конец. Постепенный въезд в обстоятельства втягивает незаметно. Подвод к мысли о неизбежной смерти, лихорадочные догадки о «подставе», воспоминание о длинноногой отвлекательнице внимания при подписании договора – все правдоподобно на сто процентов. Вполне жизненно выглядит и этот, соскучившийся без приключений. Есть такие люди, и уже давно существует много фирм, специально устраивающих «игры», всякие розыгрыши для богатых. Кто знает, может и есть среди фирм такие, заманивающие в смертельные ловушки?..
А впрочем, вполне представим и такой финал после финала: герой рассказа «наезжает» на устроителей игры, дескать, вы меня угробить хотели, а они ему: «Это был наш кот, все продумано и все было под контролем, за вами следили и в последний момент вытащили бы, у нас были наготове врачи и спасатели. Вы хотели острых ощущений – вы их получили».
За возможность поупражнять фантазию автору отдельное спасибо.
Пётр Вакс