Как-то опять так случилось, что пришлось нам с внуком снова вдвоем остаться. Ну, и традиция перед сном:
– Ба, сказочку расскажи!
– А про что?
– Да хоть про что.
– Хочешь знать, как ты от очков сбежал?
– Ага!
– Да ты сам ведь знаешь?
– Мало ли, что я знаю. Ты расскажи. Как сказочку.
И одеяло к подбородку прижал, глаза горят. Слушать приготовился.
У родителей его небольшой отпуск был.
И решили они в горы съездить, покататься.
А знаете, малыша из детсада на пять дней вырвать – дело не простое.
Справки, обоснования…
– Да езжайте вы одни, – говорит им Лёсик. – А мы с бабушкой вас ждать будем. Валентина Андреевна сказала, ведь: про горы и не мечтай!
– Интересно, почему это? – сурово спросила мама.
– А потому, что у нас сейчас большая медкомиссия. Перед подготовкой к школе.
Рос наш малыш, как все.
Родители на «Электросиле» целыми днями пропадали, да еще дочка параллельно «Политех» заканчивала, муж над кандидатской корпел.
Было у нашей-то до этого музыкальное образование, но муж посоветовал получить серьезный диплом.
А она иногда слушалась.
Вот, в то самое время, как исполнилось нашему Лёсику лет 5, стали их в детсаду и готовить к школе.
Видимо, тех, кто читать-писать-считать не умеет, в школы не берут. Туда только ученых принимали. Кажется, пока без степени. Но кто его знает, что дальше будет?
Шли у нас в стране большие перемены, как пел когда-то Высоцкий, и мотало людей, как горошины в пустой бочке.
А гремел в ней один вопрос: как выжить?
Кто по свету в качестве челноков бросился – товар на горбу возить, кто к гумпомощи пристроился – торговать-воровать.
В общем, стал народ, как мог, осваивать новую жизнь
Тут не покукуешь.
Наш-то мелкий уже всё умел. Тут его папани заслуга. Был он дочки нашей постарше немного, и умный. И сына сам воспитывал.
Тот к пяти-то годкам уже на двух языках разговаривал и английский ему, что родной был.
Считал, рисовал, спортом занимался. Только вот каллиграфия ему почему-то не давалась. Не любил писать, и всё тут!
…Посовещались, поговорили и решили. Молодые на недельку в горы, пока есть такая возможность, а мы с Лёсиком – в ожидание.
Потому, что жизнь у нас всех была как на пепелище – ни страны, ни законов.
У власти какой-то мордоворот непросыхающий. Но хитрый. Он перед выборами генералом-афганцем подперся. А народ афганцев тогда сильно уважал.
Вот, с такой-то подпорочкой и проскочил наш не-сшей-не-пристегни в президенты. Главным в стране стал. И такое бывает…
И вот, в один из дней звонит мне дочь. В голосе огорчение.
– Ма! Леньку к врачу отправляют.
– Так у них сейчас там комиссия.
– Ты не поняла! Его к глазному отправляют. Хотят очки прописать!
– Какие еще очки?!
– Да какие-то особые, бикулярные называются!
– Так у него хорошее зрение, – говорю.
– Нет! – а сама чуть не плачет. – Сказали, без очков в школу не пустят!
– Ты успокойся. Пустят. И без всяких очков.
– Ма! Что делать-то, а? В 5 лет очки!
– Делать… Вот, что. Мы вечерком после работы к вам заедем и всё решим.
– Давай, ма!
А голос у ребенка моего старшего совсем детский, никаких командных ноток. Как в те времена, когда она в тайгу уходила с лесным зверьем поиграть. С белочками да бабочками, да божьими коровками.
И всем поселком искать ходили, как бреднем по лесу люди шли, каждый кусточек прощупывали.
И сжалось у меня сердце.
Вечером мы с молодым нашим дедом, чуть-чуть меня постарше, приехали к ним.
Уютно у них. Родное все. Нас на кухню – к чаю зовут. Обычай такой у них. Сначала чай, потом разговоры.
– А что это за коробка? – спрашивает дочь.
Ишь ты, раньше всех заметила.
– А это, – говорю. – Лекарство для вихрастого. У вас старый цветной телевизор есть? Видела я на прежней квартире. Не выбросили? Большой такой экранище у него.
– Есть, – отвечает. – Не выбросили. А что?
И в голосе недоверие.
Я ее понимаю. Не любит она телевизоров. Особенно старых.
А тут и супруг ее объявился, взглянул на коробку:
– А-а! – говорит. – «Денди»! Вот здорово! А картриджи есть? Я свои куда-то сложил, потом достану.
И сыну:
– Пойдем-ка к тебе! Подарок осваивать.
А я говорю тихонько:
– Ты ему этот картридж загрузи. Там человечки мелкие по лесенкам бегают. Экран большой – есть, где разбежаться. А провода у «Денди» во всю длину вытяни. Пусть играет с того расстояния, с какого ему удобно. И столько, сколько хочет.
– Понял, – говорит.
И смеется.
– Да картридж этот не потеряй, – говорю. – Мой любимый.
– Не потеряю, – говорит. – Как же я сам-то не догадался?
– А чему ты удивляешься? У нас всегда сапожник без сапог. Босой ходит.
Посмеялись.
Мы пошли чай пить, а ребенок с папаней «Денди» осваивать. Гонять маленьких человечков по большому экрану – это тебе не носом по учебнику программирования в 5 лет водить, да еще и на английском.
Время прошло.
Лицей-гимназия и прочие новшества в жизнь потомка нашего вошли.
Спрашиваю у дочери:
– Ну, как у нас там с очками?
– Фи! Нашла, что вспоминать!
– Вот и славно, – говорю. – Вот и хорошо.
Больше и не вспоминали.
Ольга ЛАНСКАЯ,
Санкт-Петербург