Преподобный Герман Аляскинский. Память 12/25 декабря.
(Из рассказов отца Германа Платинского.)
Преподобный Герман происходил из купеческого сословия города Серпухова. Серпухов город древний, со старинной крепостью и многими монастырями. Его пределы были освящены стопами великого Сергия, чудотворца Радонежского и основоположника Северной Фиваиды. Родился Преподобный вероятно в 1758 году, или немного позже, мирское имя его было Герасим. Семья его была весьма благочестивая; известно, что одна родственница его окончила дни свои в Сретенском девичьем монастыре в Москве, оставив хранившиеся у нее письма своего святого родственника преподобного Германа на Аляске.
Купеческая среда того времени отличалась особой церковностью. Весь быт был пропитан глубоким исконным Православием, с древней иконописью, знаменным пением, патриархальными обычаями и нравами. Хотя 18-ый век на Руси уже подвергся сильному западному насилию, слой же купечества еще был нетронут и все стороны жизни в подмосковном Серпухове дышали Святой Русью. В каждой мало-мальски зажиточной купеческой семье можно было встретить такие книги, как Библия, Четьи-Минеи, Прологи, Творения святых Отцов и Учителей Церкви. Эти книги не лежали мертвым капиталом, их усердно читали, ими назидались, из этого чистого источника черпали жизненные уроки. Грамоте учились у дьячков, начиная с Часослова и Псалтири, что с раннего возраста настраивало душу легко воспринимать возвышенное и подлинно прекрасное, что оставалось на всю последующую жизнь чем-то таинственно желанным и своим, родным. Поэтому жили естественно в страхе Божием, с почтением к родителям и старшим, руководимые церковными праздниками и постами, а не холодными законами и вечно меняющейся модой. И жизнь действительно текла в тишине, сосредоточенности на серьезности самой жизни, в материальном довольстве и певучей тяге к горнему, прекрасному.
Семьи были большие, с дедами во главе и одним хозяйством. Вставали с колокольным звоном к заутрени. Ни один праздник многочасовые всенощные не пропускались. После обедни и общего торжественного обеда садились обыкновенно и чинно с умилением пели "псалмы". Пели стройно, не спеша, нередко и со слезами умиления. Мимоидущие прохожие за окнами останавливались, слушали, умилялись, и в душу их вливалось духовное содержание этого благочестивого времяпровождения. А светских песен избегали как непристойных православным христианам.
Во всем этом участвовали и дети, и их воображение возносилось и витало в духовном мире. Частое посещение странников, с повестями о святых местах, общения с Бого-боязненным духовенством, встречи с юродивыми, борющимися с падшей логикой мира сего — все это оставляло сильное впечатление на молодую душу юношества. И сердце благочестивого маленького Герасима (будущего отца Германа) воспылало ревностью по Боге.
Близость к Москве и Лавре преподобного Сергия Радонежского привлекала к себе паломников. И, конечно, серпуховцы ее часто посещали, что было немалым событием в жизни детей, тем более таких Божиих избранников как преподобный Герман. Совершалось паломничество, в отличие от паломничеств современных, непременно пешком, дабы потрудиться для поклонения чтимому во всех концах земли русской преподобному Сергию. Рака с нетленными мощами, великолепные храмы, целые лики черноризцев поражали юных паломников своей неземной стороной той дивной обстановки, а повести о первоначалии обители из жития преподобного Сергия вдохновляли душу и влекли воображение к пустынникам, лесным дебрям и отдаленным от путей мира сего святым обителям. А таковой в то время славилась своей строгостью и святостью Саровская пустынь. Туда и стремилась душа мальчика — будущего саровского пустынножителя. Но десятилетних детей так просто, да тем более в такую суровую обитель как Саров, не берут. И из того, что он был допущен жить в Саровском монастырском лесу келейником у старца Варлаама, можно смело заключить, что отрок сей имел на себе отпечаток Божественного избранничества.
Он имел основание верить, что Сама Пресвятая Дева взяла его под Свое покровительство. Однажды у него под подбородком выскочила болячка, причинявшая сильные страдания и подтачивавшая его силы. В скорби своей он всю ночь провел перед образом Богородицы, молясь и плача. К утру обтер икону тряпочкой, а потом завязал ей больное место и, измученный, упал на пол. Во сне видел, что Богородица стоит рядом с ним и чувствовал, как Она прикасается к опухшему лицу. Он проснулся внезапно и почувствовал себя совсем здоровым: язва пропала, и остался только слабый рубец, чтобы напомнить ему об этом чудесном исцелении.
В возрасте 22 лет он поступил в Валаамский монастырь, в который был привлечен уединенностью расположения того. Монастырь был удален от мирских искушений и славился своим благочестием. С братиями он был как-то по особенному добр в обращении. Спустя многие годы валаамские отцы вспоминали о нем как о "самом святом человеке, жившем среди них". Вспоминали они о его монашеском горении, о душевной мягкости, о нежном его голосе, подобном ангельскому.
У отца Германа было поэтическое восприятие природы, и многое в монастыре и на острове возбуждало в нем чувство прекрасного — цветущие луга, тенистые леса, птицы, запорошенные снегом деревья, покрытое льдом озеро, могучий ветер и бушующий шторм. Одним из его послушаний было ловить рыбу, которой кормили многих людей, приходивших молиться. Отец Герман обыкновенно отгребал подальше от берега и, закинув сети, сидел и в таинственном молчании созерцал свой любимый Валаам — его белые стены и зеленые леса, золотые купола и голубое небо, живописные часовни и изумрудные островки, святые могилы и мощные скалы. Издали он наблюдал, бывало, как движутся группы паломников с развевающимися хоругвями, с мерцающими свечами, и слушал нежный перезвон колоколов, который летел к нему по душистому воздуху над серебристой водой. Для этого рыбака Валаам был Золотым Иерусалимом.
О, чудная, благословенная страна,
Земля Богоизбранных.
Но больше, чем окружающую его красоту, любил он свою собратию — монахов, их простоту, смирение, безыскусность, их схожесть с детьми. Они проводили время не в схоластических диспутах и литературных или философских изысканиях, а трудились на полях, в мастерских, кормя голодных и молясь с умирающими. Годы спустя, когда в Америке отцу Герману довелось испытать гонения, он написал в письме отцу-настоятелю: "Пугающие сибирские просторы не могут уничтожить, черные леса не могут скрыть, могучие реки не могут изгладить, штормящий океан не может затопить то чувство нежной привязанности, которое я питаю к своему любимому Валааму. Часто закрываю глаза и вижу вас через расстояния..."
Когда в 1793 году Святейший Синод решил организовать Миссию в Кодьяке и призвал добровольцев отправиться в Америку проповедовать алеутам Евангелие, отец Герман вызвался одним из первых и одним из первых же был принят. Это не было обычное предприятие, это была первая Миссия, которую Россия когда-либо посылала за море. Отобранные монахи были преисполнены апостольского духа и стремления отдать свои жизни ради приближения Царствия Божия. Кроме начальника миссии архимандрита Иоасафа (Болотова) и первомученика Америки иеромонаха Ювеналия, святым человеком в той Миссии был и преподобный Герман, потрудившийся дольше всех и скончавшийся в ореоле святости в 1836 году на им же созданном "Новом Валааме". Это название он дал своему острову, именовавшемуся Еловый, потому что там росли высокие мачтовые ели, подходящие для кораблестроительства.
В тот день, когда братия сошли на берег, был между ними совет. И каждый желал получить самое трудное и опасное задание. Рассказывают, что один из монахов тех, идя вдоль берега, увидел пустую лодку. Ступил в нее и, воздев руки к небу, молился, чтобы Господь привел его в такое место, где он мог бы принести наибольшую пользу. Тут же поднялся ветер, который пригнал лодку в Нучек, и там монах проповедовал путь ко спасению язычникам.
В первую зиму отец Герман и другие миссионеры славно потрудились. Они ходили по деревням и благовествовали людям о Спасителе. 19 мая 1795 года архимандрит Иоасаф записал: "Слава Богу! Мы крестили 7 тысяч американцев и совершили более двух тысяч венчаний... Мы любим их, и они любят нас; они добрые, но бедные. Они так стремятся быть крещеными, что разрушили и сожгли все атрибуты своего идолопоклонства".
В начале Миссия пребывала в гавани Павловской на острове Кодьяк, в самом центре Аляски, где было шумно и многолюдно для иноков, привыкших к валаамской тишине. Монахи стали уединяться на Еловом острове, отстоящем на не очень большом расстоянии от Кодьяка. Но постоянно отец Герман поселился на Еловом лишь спустя десять лет, когда Миссия окрепла и образовался целый приют из сирот и незаконнорожденных детей. Он переселил их на Еловый, чтобы оградить от городских соблазнов. Сам же Преподобный на Еловом острове, называемый им Новым Валаамом, зажил в полном монашеском уединении полноценной иноческой жизнью. Залив с южной стороны Нового Валаама и по сей день носит название Монашеской лагуны.
Землянка его в недалеком расстоянии от питьевого ручья, скрывала его монашеские подвиги пустынножителя, к чему он привык с раннего возраста, когда был еще в Сарове. К нему пришли ради богоугодного жития несколько молодых женщин, которым он дал послушание смотреть за девочками-сиротами, сам же смотрел за мальчиками.
Однажды кто-то спросил его: "Отец Герман, Вы живете в лесу один, а Вам никогда не бывает одиноко?" — "Нет, я не один, — сказал он. — Здесь, как и повсюду есть Бог. Здесь Его ангелы. Разве можно быть одиноким в их обществе? Разве не лучше быть в их компании, чем среди людей?"
Духовная сторона миссионерства преп. Германа отличалась большой духовностью подлинного мистика, горящего одновременно апостольской ревностью. Будучи на Валааме учеником одного из советников при первом издании "Добротолюбия", игумена Назария, он с этой книгой прибыл в Новый Свет, по ней жил, обучал своих учеников, и в день памяти главного виновника появления в свет этой книги, преп. Паисия (Величковского), отошел ко Господу в сиянии святости.
Путешественник, который в 1819 году видел отца Германа, описал его как человека среднего роста и хрупкого сложения. Лицо у него было бледное, доброе, а мягкие голубые глаза были полны сочувствия и вызывали доверие. Его дружелюбный голос привлекал к нему людей, особенно детей. На теле он носил вериги весом около 7 килограмм, одеждой его была оленья шкура, а обувью — куски грубой кожи, иногда он ходил босиком. Поверх всего он надевал заплатанную монашескую рясу. И так, едва прикрывшись, ходил он по холмам и долинам в снег и дождь, в жару и холод. Постелью ему служила скамья, покрытая шкурой тюленя, два камня были ему подушкой, а доска одеялом. Привычки его были просты: он мало ел, мало спал, долго молился и много работал.
Он вел уединенную жизнь не для того, чтобы избегать мирских забот, поскольку всегда приходил туда, где требовалась его помощь. Главной задачей его жизни было помочь алеутам, просветить их. На алеутов он смотрел, как на детей, которые нуждаются в защите и помощи. "Я нижайший раб этих бедных людей," — записал он.
Когда в Кодьяке разразилась эпидемия, скосившая множество людей, отец Герман не покинул их: ходил из дома в дом, ухаживал за больными, успокаивал горюющих и молился с умирающими. Не удивительно, что туземцы любили его и приходили издалека послушать о Христе и Его любви к ним. Отец Герман кормил голодных, подбадривал отчаивающихся, мирил спорящих и все, кто приходил к нему с унынием в душе, уходили с миром в сердце. Пропитание добывал своими руками при помощи учеников. Они работали в огороде, ловили рыбу, собирали ягоды, сушили грибы. Его влияние на людей было поразительным.
Интересен случай, произошедший в 1834 году. Барон Фердинанд Врангель, бывший тогда капитаном Императорского флота, прибыл в Кодьяк и без предупреждения инкогнито пошел навестить отца Германа, которому тогда было 78 лет и который уже был слеп. Несмотря на все это, он узнал, кто был его посетитель и приветствовал его, называя адмиралом. Капитан Врангель хотел его поправить, но Старец сказал ему, что в такой-то и такой-то день он станет адмиралом, и впоследствии все так и совершилось.
Когда отец Герман впервые приехал на Новый Валаам, диавол со своими помощниками пытался завлечь его в свои сети. Он представлялся ему в человеческих образах, чтобы искушать его, и в виде диких зверей, чтобы запугать его, но не сумел его совратить: призывая на помощь святых, Преподобный отгонял бесов прочь. Он всегда помнил о возможности их проделок и никому не позволял вовлечь себя в разговор или войти в его келью, не перекрестившись перед этим.
Становясь старше и стяжевая святость, добрый пастырь удостоен был лицезреть ангелов, он получил возможность повелевать стихиями и совершать пророчества. В некоторые святые ночи он наблюдал у берега моря, как появляются ангелы и опускают в воду крест, освящая ее; и он давал эту святую воду больным и увечным, и те выздоравливали. Когда была угроза наводнения Нового Валаама, отец Герман умерил силу наводнения, поставив на берегу икону Богородицы и приказав волнам не разливаться дальше этого места. В другой раз он спас людей от лесного пожара, обозначив границы, за которые не должны перехлестывать языки пламени. За год до того, как это стало официально известно в Кодьяке, он говорил алеутам, что скончался московский Митрополит. Он предсказал, что грядет эпидемия, которая убьет большую часть населения, а выжившие соберутся для дальнейшей жизни в меньшем количестве деревень. Года за два до своей кончины он предсказал, что недалеко то время, когда на Аляску назначат епископа. Эти предсказания уже исполнились, а другие в свое время исполнятся также по воле Господа.
В момент его смерти, — свидетельствует его ученик Герасим, — келья его осветилась и наполнилась фимиамом, голова Преподобного была окружена нимбом. В ту ночь люди на острове Афогнак видели, как над Новым Валаамом поднимается столб света. При этом дивном зрелище они пали на колени, восклицая: "Наш святой человек уходит от нас". Несколько дней до похорон тело преподобного Германа лежало в келье его без малейших признаков разложения.
Через тридцать лет после смерти Святого священник Кодьяка посетил место его упокоения и обнаружил, что на его могиле трава всегда зеленая — и летом, и зимой, и что крест такой же новый и крепкий, как и в тот день, когда его поставили.
Почитание угодника Божия, монаха Валаамского монастыря преподобного Германа Аляскинского началось на Валааме ровно тридцать лет спустя после его кончины, что, как и саму смерть и тот факт, что он будет забыт на тридцать лет, было предсказано самим Преподобным. Он говорил своему послушнику алеуту Игнатию Алигьяге: "После моей смерти пройдет тридцать лет; все, живущие сейчас на Еловом острове, умрут, ты один останешься в живых и будешь старым и бедным, и тогда обо мне вспомнят". Отец Герман умер в 1837 году, а в 1867-м достопочтенный настоятель Валаама отец Дамаскин составил первый сборник сведений о нем, и 13 декабря, в годовщину смерти отца Германа, он был прочитан братии Валаама, которая торжественно помянула его.
На Аляске отец Герман провел свыше сорока лет жизни, память о нем почитается священной. По словам иеромонаха Александра (Попова), который пять лет подвизался там, выполняя обязанности секретаря комиссии по сбору свидетельств о чудесах отца Германа, чудес этих было множество. "Я слышал более ста свидетельств о помощи отца Германа," — говорит отец Александр. В "Богословской энциклопедии", изданной в 1903 году сказано о нем: "Его жизнь напоминает о пустынниках древности, он был сопричастен духовному миру и природе: с собственных рук кормил горностая, медведей, птиц, приближавшихся к нему без боязни, напоминая о первобытном Рае. Память о нем окружена ореолом святости". Многие случаи посмертных чудес преподобного Германа Аляскинского с почтением хранились в Братстве его имени и Валаамском Обществе Америки.
О, братия и сестры по вере во Христа и единодушии святорусском, примите крылатый образ Валаамца, смиренной поступью уже входящего в современную Россию из далекой Америки. Это наш Герман Чудотворец! В нем кроется огромная сила надежды. Надежда есть дар Божий, состоящий из желания победы над злом Добра, Красоты и Правды. Эта жажда окрыляет душу и приводит к порогу Христа, Который может вдунуть в любую душу дух доверия и нелицемерной любви к людям.