Глава 7
Есть упоение в бою и моя подруженька высунула язык от удовольствия, а сейчас сообщала Мишиной маме, «бедной женщине», где нас вечером искать. Для этого она поместила нас на турбазе Вороньего острова. Есть такое место, километров двенадцать от города.
- Надо было куда-нибудь подальше. Она возьмёт такси и съездит на этот остров. Лучше уж в Абакшино.
- Уууу, - загудели мы, хотя честно признаться, никто там ни разу не был. Кроме Верочки, конечно, её блестящий взгляд её и выдал.
- Ну была, разок-другой. Комары чуть не съели. Да и что там сейчас делать – грязь, голо и серо. Летом другое дело, или зимой, - пожала плечами экс-сиделка, больше похожая на секс-сиделку. Вот нельзя её было подпускать к нам, сколько бы она дел наворотила, если бы «запала» на самого Мишу, молчаливого, сплошнобрового красавчика, по-моему, до конца не понимающего, что сейчас заваривается.
- Всё равно найдёт, - прокатился к компу Михаил. – Она жила в Германии и всё знала, а теперь и подавно. Вчера же нашла!
Мы удивлённо уставились на этого аккуратно застёгнутого на блестящие пуговицы юношу. Он не заставил нас ждать.
- Да, мама Клава уже три года живёт безвыездно в Линце, нашла там какой-то пансионат. Интересно, кто это нас слил ей? Кто-то у папы на работе, там серпентарий ещё тот.
- А вчера? – спросила я.
Он пожал плечами и отвернулся к экрану.
- Ну, пойду бутерброды готовить, а то на ваших тусовках с голоду умрёшь.
Я посмотрела на Андрея и мы вместе двинулись в кухню. По дороге выгребли из холодильника остатки покупных салатов, ветчину, копченые колбаски, сыр. У Ба в кастрюльке на плите были котлетки. Всё же решили оставить три для рыцаря, остальные разогрели, сложили на большой блюдо вместе с обильной нарезкой. Поставили чайник.
Андрей всё время молчал. Только изредка мы соприкасались руками, когда что-нибудь передавали и тут же сцепились взглядом.
Я, например, вообще не знаю, что в таких случаях надо говорить. Опыта маловато. В садик я не ходила, в школе помалкивала до пятого класса. Дальше вообще домашнее обучение, я перестала ходить в школу. У меня возникала внутренняя паника на переменах, учитель уходила в учительскую, а мои братья по разуму сразу же становились на «уши». Меня просто придавливало к сиденью парты от неизвестно откуда-то взявшегося ужаса активности моих одноклассников. Очухивалась я только через несколько минут урока.
А ещё я помню своё возвращение из школы, я даже через пустую дорогу не могла перейти с ходу, всё казалось, что меня на середине собьёт машина, даже если дорога была не переезжая. Конечно, это не осталось незамеченным моими учителями и родителями. Крупная и красивая женщина-врач, с не менее красивой фамилией Абулгазиева, Людмила Рафиковна, вздохнула и сказала: «Домой!». Месяца через четыре мне купили коляску, а ещё через четыре меня позабыли одноклассники. Так что, опыта общения маловато. Но мне нравилось наше молчание. Оно не было тяжёлым. Пришла Верочка и унесла чайные приготовления в зал. Послышалось жужжание, это воспитанные «киборги» приехали мыть руки. И Андрей встал включить им свет. Я отправилась в зал.
- Светик, ты умеешь готовить? – поинтересовалась Верунчик, разливая чай.
- Сподобилась, - соврала я.
- Ты просто золото, а не девушка.
- Интонации сбавим.
- Боже мой, Светик, не обижайся, я ведь искренне, ради тебя и за твоего будущего друга, - она взглянула на входящего Андрея.
- Ты ведь понимаешь, как это важно? Картины картинами, а путь к сердцу мужчины – через котлетки. И тут я тебе не конкурентка.
- Успокойся уже! – заметил ей Андрей, усаживаясь за столом.
- А что, я не права?
- Права, - буркнул Андрей и паровая котлетка начала исчезать в его организме.
Честно сказать, очень люблю угощать. Думаю, настоящее моё призвание – кормить людей. Это прямо болезнь какая-то. В детстве на вопрос моих родителей: «Кем ты хочешь стать?», я видела себя буфетчицей. Мне в то время нравилась тётя Юля из школьного буфета. Как она ловко и красиво всех угощала пирожными и соком. И я очень рано профессионально сориентировалась. А родители поддержали тогда мой выбор словом «кошмар».
Сейчас же вся наша компания, хрустя и жуя увлечённо, подтверждала желание сохранить себя для вечерних изысков. Не удержалась даже Верунчик. После угощения я всех добила, пригласив на крышу магазина. Дело в том, что окно, выходящее на городскую улицу, имело ещё и балконную дверь, которой я иногда пользовалась, чтобы в одиночестве побыть на асфальтированной плоской крыше магазина. Это был мой мир, и я его берегла до поры, до времени. Сейчас под общим настроением мы выкатились все на крышу и разбрелись в разные стороны. Со стороны двора мой мирок был прикрыт деревьями, хоть и обрывался отсутствием какого-либо парапета. А со стороны улицы на парапете были вделаны огромные неровно покрашенные буквы. Мы были не видны с земли, зато жители соседних пятиэтажек были наверное удивлены таким количеством людей «с ограниченными возможностями» на одной крыше. И что бы это не стало ютуб-сенсацией, мне пришлось всех предупредить. Мы стояли у входа и грелись на весеннем солнышке. Красота!
Старые и забытые итальянские городские пейзажисты рисовали своё небо таким же, каким и сейчас накрыт был Петропавловск. Я давно заметила, с середины апреля по май, у нас на закате итальянское небо! Мы сейчас на крыше, и они в шестнадцатом веке, накрыты одним и тем же небом! От этой мысли было жутко! И не мне одной. Рот чернобрового Михаила тоже был открыт, а глаза неотрывно смотрели на закат.
- Что это с ним? – шепнула Люся, наклонившись ко мне.
- Жуть какая! – вдруг очнулся Миша, как у Кости Кедрова, вывернутая реальность. Прямо шестнадцатый век!
Милый мальчик, он знал про итальянцев! И даже чувствовал их, как и я!
- Вы оба свихнутые, - вздохнула Люся и зажужжала на въезд в комнату.
Тишина тут же распалась, очарование исчезло, осталось только гудение громадного города!
Верочка в это время в инете поглощала свежие новости, видимо готовилась к такой же по качеству жизни.
Люся выгнала мужскую часть нашей компании в зал и мы начали тоскливо преображение.
Я думаю, мужчины и женщины появились на Земле не одновременно. Только у нас и у диких племён осталась привычка боевого раскраса. Причём у «недоразвитых» его делают только мужчины, но они собираются на войну. Получается, мы тоже.
В общем, мобилизация проходила штатно. Я погрузилась в чёрные колготки, втиснулась в вишнёвое с высоким поясом платье. Кстати, ни разу не тронутое. На шее возникло бирюзовое колье, в ушах мамины листики с фианитами и подкатила к месту маскировки. Моя подруженька, недовольная результатом, уже доедала свою губную помаду. Её глазки блеснули от увиденного и, пока она была в лёгком ступоре, я быстро её раскрасила и занялась собой. Когда я закончила процедуру и положила на колени чёрные перчатки, сверкнула взглядом на Люську. С её кресла послышался стон. Это означало, что подруженька одобрила. Верочка-сиделочка помалкивала.
Наконец, мы явились перед оценивающей стороной. Миша присвистнул, а Андрей покраснел. И я поняла, что сегодня наступило моё время. Пока наша компания постепенно грузилась в газель, произошло ещё одно событие! Андрей нёс меня на руках к машине, а мои друзья-грузчики, по вечерам вечно празднующие окончание рабочего дня за гаражами, стояли в линию как почётный караул. И хоть они слыхом не слыхивали про старых итальянцев, рты у них были тоже нараспашку. И это ещё я была в курточке, платье бы их парализовало!
В общем, захлопнув дверь газели, мы начали отсчёт новых событий.
В ночном Петропавловске я не бывала ни разу. Он обрушился на меня неоновыми вывесками и деловитыми пробками. Все куда-то спешили, светофоры мигали, мы беспременно останавливались, а мои земляки-петропавловцы, весело переглядывались и переходили дорогу не на перекрёстках. Наконец, мы добрались! Громадное здание ресторана «Туркестан» переливалось как новогодняя ёлка.
Андрей выбрал место на стоянке и с Верочкой исчез за стеклянной дверью зеркального входа. Люся, я и Михаил терпеливо молчали, думая о своём. Время затянулось, видимо «место развлечений», видевшее всякое не знало как реагировать на предстоящее нашествие «колёсных».
В общем, вдруг открылась зеркальная дверь и из неё посыпались люди в униформе. Они решительно двинулись к газели и через мгновение мы уже въезжали в помещение. Восточная вычурность обвалилась на нас и переместила сразу в сказку «Тысяча и одна ночь». Мишин папа вышел нам навстречу, нас с Люсей он поцеловал в щёку, а Михаила похлопал по плечу. Неловкость исчезла и мы разместились за столом. Андрей отсадили ухаживать за Люсей, за мною ухаживал галантный Мишин папа, Виктор Степанович.
«Гулять так гулять», - решилась я и пустилась во все тяжкие, отхлебнув порядочный глоток местного шампанского. Это было настоящее Аброу-Дюрсо! Или Мадам-Клюко! В общем, не важно! Голова моя побежала, когда я поставила пустой бокал на столик. Греческий салат и турецкое мясо в горшочках, улыбающийся Миша, и Вероника шепчет что-то на ухо Виктору Степановичу, Андрей, смотрящий на меня и подкладывающий салат Люсику, всё пришло в движение на мгновение и ооооп! Я снова в реале!
- Ещё давай, Светик, иначе до дома не дотянешь! – успокаивала меня Верочка.
- Никогда не напивалась.
- Жизнь непредсказуема, надо пробовать всё.
- Ну уж нет, - я решительно впилась зубками в нежное мясо.
Никогда не думала, что можно так хорошо провести время в таком вычурном месте. Кошмарная позолота на фоне красного, это смотрелось помпезно и кичливо. На восточный менталитет.
Я всё же облегчённо вздохнула, когда швейцар выкатил меня из этого на морозное крыльцо.
Андрей занёс меня на руках к нам на третий этаж. Весь вечер нас разделяли то Люся, то намеренно Верочка и сейчас, немного опередив её, он торопливо поцеловал меня в коридоре.
Позади закашляла Верочка с Ком 12-у. После хруста ключа в замочной скважине, мы все увидели папины туфли…, а рядом женские, на шпильке.
- Жизнь не стоит, - многозначительно усмехнулась Верочка и мы с Ком12-у остались одни под лампочкой у входной двери. Интересно, как на это реагировать…