гостиничного номера уют;
рассеян свет, тяжеловесны шторы
французских лилий тонкий завиток –
факсимиле превратности судьбы...
халат, ковер, постельное белье,
и полотенец - рант изящно вспорот.
блокнотный лист из папки гостевой:
от лепестка внутрь коготок - как бы...
он заставляет время пережить,
и вспомнить казнь на площади согласий,
когда обмен взаимоисключен:
за зрелище – свободу и мечту.
противится за натиском толпы
орущей: «la rеpublique» - массе,
звериному подобию ее,
как будто кто-то бросил клич: А-ту!
я знаю, что потом произойдет;
нож гильотины заблестит наточен,
пока веревка поднимает вверх,
к доске, отполированной витьём.
блокнотный лист из папки гостевой:
история не терпит многоточий:
«король предстал без пудры и румян,
но пренебречь не захотел – бритьем»
я расставляю мысленно ряды:
толпа... солдаты, пушки и охрана.
потомки их сегодня не придут
на площадь – выражать немой восторг .
сменило человечество богов...
а боги, увели стада баранов...
оставив на свободную пастьбу
без пастухов и лидера - рогов...
мне хочется спросить проворный staff,
заправивший постели шелк - лилейник:
а почему не гильотины сталь
украсила портьеры и текстиль?
не рухнувшая с плахи – голова?
не скорбный торс, стоящий на коленях?
история не любит многоточий,
но многословье, может быть, простит...
про высший разум буду говорить
и убеждать, и убеждаться в правде:
для состраданья истекает срок,
с последним человеком на земле...
Версаль ...дворец... скульптурное каре
фонтан... и прорывающийся дактиль...
розетки в позолоте - fleur de lys,
а под ладонью ангелок сомлел...
Версаль, фото автора