- Александр Матвеевич, время принимать лекарство.
- Какое время? Его нет. Что такое время?
Александр смотрит на кукольное лицо медсестры. У нее широко распахнутые глаза, пухлые розовые губки и маленький вздернутый носик; из-под шапочки на висках выбиваются русые прядки волос – красиво и нежно. Он не помнит ее имени. Не может запомнить почему-то. «Время принимать лекарство». Какая-то абсурдная фраза, он не понимает ее смысла.
Его часто спрашивают про время. С ним беседовала доктор. Много раз. У нее необычная фамилия. Он не запомнил почему-то эту странную фамилию, но она всегда вызывает у него улыбку, когда доктор представляется.
- Александр Матвеевич, я доктор Верная. Некоторое время Вам еще придется остаться у нас: надо завершить лечение, - четко выговаривая слова и глядя ему в глаза, сообщает доктор с необычной фамилией.
- Какое время? Что такое время? Его нет, времени. У меня ничего не болит, я здоров, почему я должен быть здесь?
- Александр Матвеевич, это Вы занимаетесь изучением природы времени. Вам лучше знать, что такое время, – улыбаясь, уходит от вопроса доктор.
Она помнит его блестящий доклад на конференции психиатров. Александр Матвеевич – неординарный ученый, врач, доктор философии, занимающийся изучением восприятия времени людьми с диссоциативной амнезией.
- Да, многие пытались и пытаются понять сущность времени. Зря. Его нет.
- А что есть?
- Есть сейчас. Есть я. Есть вы. Есть Маруся. Она должна прийти. Зачем мы здесь остановились? У нас отпуск, планы…
Врач отводит взгляд. Маруси нет, уже два месяца нет. Уже два месяца Александр Матвеевич – врач и ученый-философ – ее пациент.
- Расскажите мне о Марусе.
У доктора глаза орехово-зеленого цвета, как у Маруси, и низкий, грудной голос – теплый и убаюкивающий. Такой голос у его мамы. Александр всегда любуется мамой и Марусей: когда они, две любимые его женщины, сидят на веранде, пьют чай с мятой и о чем-то женском перешептываются, посмеиваясь, он в который раз убеждается, что счастье есть и оно рядом с ним. Всегда рядом.
Маруся – авантюристка и инициатор их приключений. К ее неожиданным знакомствам и сюрпризам невозможно привыкнуть. Как-то летом они неделю прожили в таборе, потому что Маруся подружилась с зажигательной красавицей – цыганкой Мирелой, и та пригласила их в гости, перезнакомила со всеми своими многочисленными братьями и сестрами, учила Марусю трясти плечами и подарила ей цыганскую юбку. Маруся была на седьмом небе от счастья:
- Я всегда хотела попасть в цыганский табор, и петь с ними песни, и танцевать, как они!
Однажды перед Новым годом Маруся примчалась домой, размахивая билетами на самолет.
- Санечка, мы летим с тобой в Норильск праздновать Новый год, - с порога объявила Маруся. – Там полярная ночь до самого Старого Нового года! И прогноз погоды обещает перелет туда-сюда без проблем – такое редко бывает. Собирайся скорее! Я всегда мечтала увидеть полярную ночь! А ты? Нет-нет, не возражай, допишешь ты свою статью…
Александр не возражал. Ей невозможно было возражать. И они встретили Новый год в Норильске, у институтских друзей Маруси. Было задорно и романтично одновременно… и полярная ночь… и снега, снега… и катание на сноуборде… и распахнутые от восторга Марусины орехово-зеленые глаза…
- Санечка, а в июле в Калерии белые ночи… – как-то за ужином проговорила Маруся, и он понял, куда они поедут отдыхать.
- На машине? Дикарями? В палатках? – нарочито флегматично изрекал он свои вопросы и краем глаза посматривал, как заливаются румянцем щечки Маруси и загораются зелеными огоньками орехового цвета глаза.
- Я всегда-всегда знала, что ты самый большой авантюрист! – засмеялась она. – Ну, после меня, конечно, - добавила Маруся и чмокнула его в макушку.
А потом была волшебная дорога, окруженная карельскими лесами, величественными и таинственными. Деревья с достоинством покачивали стволами и галантно наклоняли вслед путешественникам свои макушки… Маруся высовывалась из окна машины, махала им на прощание руками и восторженно восклицала:
- Какая красота! Вековая красота! Санечка, смотри, какая ель, а вон сосна!.. Какие они огромные – настоящие великаны! Кажется, они были всегда и всегда будут!.. Такое впечатление, что здесь остановилось время, и в этом есть что-то такое… не знаю… непостижимое!
- Маруся, ты философ!
- Нет, Санечка, философ – ты, - счастливо смеялась Маруся, - а я жена философа!
А потом… что было потом? Он помнит только умершие часы на руке Маруси… Сильно болела голова… А Марусю почему-то закрыли чем-то серым, и видна была только рука с часами… и они не показывали время…
Время… какое время? Зачем оно, если оно ничего не значит? Его нет.
Есть он. Есть Маруся. Всегда.