Раз в неделю, в среду, я разговариваю с моей племянницей по скайпу. Это ее свободный день, относительно свободный, все остальные дни она очень занята, включая выходные. Она живет в Монреале, ей шесть лет, она ходит на гимнастику, музыку, балет и в две школы: англо-французскую и по субботам – в русскую. А дома папа учит ее потихоньку армянскому, она уже знает несколько фраз.
– Как жизнь? – спрашиваю я.
– Хорошо! Я собрала очень много яблок, больше всех, – сходу сообщает она. (Это их возили на ферму собирать яблоки).
– Молодец!
– А еще pumpkin.
– Тыкву.
– Да, сейчас покажу.
Она бежит за тыквой.
– Мадам Виньоль сказала, что можно взять с собой тыкву только если она – как голова (двумя руками обхватывает свою голову), или – меньше головы (сдвигает руки к щекам).
Я еле сдерживаю смех.
– А там, рядом с fence... – продолжает она.
– Рядом с забором?
– Да, там была одна тыква, такая прелестная, как карета!
– Карета Золушки?
– Да, о-очень красивая, во-от такая (широко разводит руками).
– Твоя тоже красивая.
– А та была еще красивее... Но – больше головы.
Она сокрушенно вздыхает.
Беседа с Анечкой – одно удовольствие. Дети вообще прекрасные собеседники. Со своими я этого как-то не замечала, не было времени... Все спешила куда-то, хотела, чтобы поскорее выросли...
Когда мы приехали в Канаду, моей младшей было десять лет. На Хеллоуин она решила быть колдуньей. Мы купили ей черную шляпу, парик, плащ, не хватало только метлы. Дочке страстно хотелось иметь метлу, но я нигде не могла ее найти, искала по всем магазинам. Пришлось обойтись без нее. А на следующий день в школе им задали сочинение о том, как они провели Хеллоуин, и она написала: «Today is Halloween. One witch lost her broomstick and I found it...» (Сегодня Хеллоуин. Одна колдунья потеряла свою метлу, а я нашла ее...) Разве не замечательно?
Сегодня среда. Включаю скайп. На экране появляется Анечка, на заднем плане мама. Я машу им рукой.
– Добрый вечер!
Они машут мне:
– Добрый вечер!
– Как жизнь молодая?
– Хорошо! На Christmas мы приедем к вам! – сообщает Анечка, как всегда с ходу переходя к делу.
– Правда? – я делаю вид, что не знаю, хотя брат уже сообщил мне об этом, – Вот здорово!
– А я знаю, что мне подарит Дед Мороз!
– Что же?
– Ак-вариум! – старательно выговаривает она.
– С рыбками?
– Да, потому что я хорошо себя веду. Еще он подарит мне другие подарки. Я знаю только ак-вариум, а другие подарки не знаю...
– Это хорошо, значит будет сюрприз, много сюрпризов. А мне Дед Мороз что-нибудь подарит?
Она секунду соображает.
– Анечку!
– Ах, ну конечно – Анечку, это самый лучщий подарок!
Она радостно кивает головой. Только в детстве так просто верится, что ты для кого-то самый лучший подарок...
– А я видела бомжа, он сидел рядом с метро. Он был такой бедный...
– Вот если не будешь хорошо учиться, то как тот бомж, далеко не уйдешь, – вставила мать поучительно.
Анечка, помыслив:
– Почему же, до метро я дойду...
(Метро довольно далеко от их дома.) Mы с невесткой смеемся.
– Хочешь загадку? – спрашивает Анечка.
– Я люблю загадки, – говорю я.
– Загадка: когда музыка кончается, она умирает...
– Это ты придумала?
– Да.
Я начинаю гадать в уме: любовь, надежда? Нет, слишком сложно.
– Душа? – с сомнением говорю я.
Анечка морщит нос:
– Не-ет. Ну, думай: когда музыка кончается она умирает.
– По-настоящему или понарошку?
– По-настоящему.
У меня нет идей. Невестка:
– Ни за что не догадаетесь. (Значит знает ответ).
Анечка:
– Подсказать?
– Да! – радуюсь я.
– Это в детском саду.
– О-о, теперь вообще не представляю...
– Ладно, еще подскажу: в детском саду всегда плохой воздух, правда? Дети какают, писают... и когда там открывают окно, кто прилетает?
Меня осенило:
– Муха?
– Да, правильно, – одобрительно говорит Анечка, – ну, а потом?
– Муха, что-ли, умирает, когда музыка кончается? – неуверенно говорю я.
Анечка кивает головой.
– Но почему?!
– Разве не понятно? – она явно жалеет меня за тупость. – Когда дети бегают вокруг стульев и вдруг музыка кончается, все сразу садятся, а на стуле – муха. Вот. Она умирает.
Меня распирает смех, но я сдерживаюсь, это серьезная загадка с печальным концом.
– Я же говорила, что не догадаетесь, – говорит невестка.
Анечка довольно улыбается.
– А вчера ко мне пришел один друг, Илья, он приехал... мама, откуда он приехал?
– Из Германии, это моя подруга с сыном были у нас, приехали в Монреаль на неделю, – поясняет мама.
– Сколько ему лет? – спрашиваю я.
– Восемь.
– Он такой прелестный и аккуратный, – сообщает Анечка, – я за него женюсь, когда вырасту. А может, не за него... Я хочу, чтобы мой муж был очень красивый – это раз (она загибает пальчик), не грязный – это два (загибает второй) и вообще, чтобы не курил!
– А этот Илья красивый?
– О-очень красивый, я в него влюбилась! – весело кричит Анечка.
– А он в тебя тоже влюбился?
– Он тоже влюбился!
– Ну, тогда все в порядке, можно выходить замуж. Красивый – раз, не грязный – два, и скорее всего, не курит.
– Не поощряйте ее, ради бога, у нас и так куча женихов, что ни день, то в нового влюбляемся, – смеется невестка, – На той неделе к нам пришел электрик, она и в него влюбилась.
– Главное, у нее правильная ориентация. Сейчас это актуально, ты понимаешь...
– Да, с ориентацией у нас все в порядке, – продолжает смеяться невестка.
– Что такое «арентация»? – спрашивает Анечка.
– Это когда знаешь, куда идти, – говорю я.
– Я всегда знаю, куда идти.
– Молодец! И куда же?
– В Макдональдс! – хохочет Анечка.
Мы все смеемся...
Потом мы прощаемся. Анечке надо готовиться спать: умыться, почистить зубки, сложить сумку. Она машет мне ручкой:
– Бари гишер! (спокойной ночи) – одна из выученных ею армянских фраз.
– Бари гишер, моя хорошая, моя умница, солнышко... – говорю я и жду, пока она выключит скайп.
Она медлит, не выключает...
– Когда ты так говоришь, я не могу выключить, – вздыхает Анечка, – скажи что-нибудь... м-м-м... глупое.
– Так–так–так... – начинаю я, и Анечка тут же исчезает с экрана, чтобы я не успела сказать что-то глупое – о щедрая детская чуткость!
А через неделю она снова появится. Какая хорошая штука – скайп.
Когда Анечка вырастет, мне будет ее не хватать...