Созвездие 89

Александр Лышков
     –  Профессор, ты едешь с нами на вооружёнку, – сказал Аснабаев, встретив Кондратьева в коридоре академии. К такому обращению со стороны приятеля он уже привык, но приглашение поучаствовать в первенстве вооружённых сил среди академий по волейболу прозвучало для него совершенно неожиданно.

      С Валерой Аснабаевым Олег познакомился ещё в Гаджиево, в посёлке, который принято считать столицей подводников. Там он когда-то начинал свою службу в одном из соединений атомоходов. И в один из весенних дней, когда солнце после неоднократных попыток наконец одолело сопки, а мысли северян, словно перелётные птицы, дружно устремились к югу, этот лейтенант забрёл на огонёк к своему однокашнику, у которого в тот момент Олег в компании сослуживцев за бутылкой коньяка обсуждали перспективы летнего отпуска.

      Балагур и прирождённый рассказчик, который в свои неполные двадцать пять уже успел накопить богатый арсенал забавных историй и оригинальных наблюдений, Аснабаев быстро завладел аудиторией. Олег, заслушавшись «аснабаек», провёл в гостях больше времени, чем мог себе позволить. А потому, опоздав на последний автобус, он с трудом поймал попутку, и лишь глубоко за полночь добрался до расположенного в Оленьей Губы офицерского общежития, где привычно коротал ночь в компании таких же, как он, лейтенантов-холостяков. Ещё тогда, по пути домой, его посетила мысль, что Валере больше подошла бы фамилия Краснобаев.

      Впоследствии они несколько раз встречались при разных обстоятельствах, и всякий раз Кондратьев восхищался и умению нового приятеля легко находить общий язык с людьми незнакомыми и даже мало расположенными к общению. А о женщинах и говорить нечего – в их обществе дар его обаяния приобретал особый шарм. Мало кто оставался равнодушным к его речам, и, несмотря на сравнительную заурядность его внешности ловить рядом с ним было нечего. Это Олег понял довольно быстро – оказавшись как-то в компании двух симпатичных девушек, он тщетно пытался завладеть вниманием одной из них: обе они не сводили глаз с Валеры.

      Правда, случались и курьёзы и, как следствие, вполне невинные жертвы его обаяния. Нет, это не совсем то, о чём вы подумали.
      Как-то, прогуливаясь с ним по центральной улице Гаджиево, приятели заглянули в один из гастрономов.  Оказавшись у прилавка, Валера по своему обычаю завёл оживлённую беседу с продавщицей, тут же забывшей о своих обязанностях. Взгляд Олега, праздно разглядывающий нехитрый ассортимент товаров 6на полках, наткнулся вдруг на причудливые сигареты в зелёной упаковке со странным английским названием «Newport», выносимые из подсобки. Судя по цвету, они должны были иметь ментоловым вкус, что само по себе было большой редкостью. Но ещё более удивило Олега происхождение этих курительных принадлежностей: судя по надписи на пачке, они были явно «супостатскими»: помимо прочего, на пачке значилось откровенное «made in USA». Вот тебе и на – чуть ли не в самом средоточии оборонной мощи страны, в её цитадели изделие потенциального противника!

      По меркам человека служивого, бдительно держащего над головой ядерный щит страны, событие было неординарным. А вдруг там пресловутые чипы или что-нибудь в этом роде? Диверсия?!
      Но причина появления их здесь была довольно банальной. Страна готовилась принять Олимпиаду. В её преддверии на полках магазинов стал появляться довольно непривычные взгляду обывателя товары ширпотреба западных брендов. В этом выражалось стремление руководства страны показать нахлынувшим зарубежным туристам, а через них и всему миру, царящее у нас благополучие и достаток. Железный занавес? О чём это вы?! И, конечно, славный военторг не остался в стороне от этих процессов. А органы, видимо, что-то недосмотрели.

      Цена на сигареты приятно удивила и тут же снова насторожила Олега – она соответствовала стоимости болгарских аналогов. Точно, диверсия, не иначе. Незримый враг желает внедрить коварное изделие даже в среду малоимущих. В тот момент он не подозревал, что это произошло по недоразумению – продавщица настолько увлеклась беседой с его приятелем, что забыла проверить ценник на поступивший товар. Олег приобрёл несколько пачек этой диковинки, и больше в качестве презента – курил он тогда от случая к случаю.

       На следующий день в магазине появилось объявление, предлагавшее купившим сигареты доплатить за них ещё полуторный номинал. Олегу был бы и рад откликнуться на этот призыв, но был он уже далеко и увидел его. Выход в море, а затем и автономка наложили срок давности на этот иск, да и сам он к тому времени обрёл форму если не мифа, то забавного слуха. А, может, это и действительно был миф? Так или иначе, Олег до сих пор подспудно испытывал чувство некоторой вины перед этой снабженческой организацией.

      И вот их жизненные пути пересеклись вновь. В академию Аснабаев поступил уже после того, как Олег выпустился из неё и остался там же. Столкнувшись в коридоре, они, как старые знакомые, долго хлопали друг друга по плечу.
      – Что ты тут делаешь? Преподаёшь? – спросил Валера после традиционного «какими судьбами».
      – Готовлюсь, но годика этак через три, не ранее.
Олег учился в адьюнктуре.
      – Стало быть, профессор!
      – Не гони жеребца, лихой потомок Чингиз-хана.
Валера не скрывал, что изрядная доля текущей в его жилах крови была татарской.
      – Ладно-ладно, профессор!
      – Изволь, если тебе так проще.
Их встречи были нечастыми, но каждый раз из уст Валеры звучало это шуточное прозвище. Вот и сейчас оно резануло ухо Олегу. И эта странная «вооружёнка» следом.

      Волейбол был всегда его увлечением. Он с раннего детства наблюдал за жаркими баталиями, разворачивающимся на спортивной площадке в соседском дворе. Нельзя сказать, чтобы он там видел что-то уникальное в техническом плане, но игра увлекала Олега, пленяя своей зрелищностью и командным духом. Здесь не всё решали только рост и физические кондиции – исход борьбы чаще зависел от умения мыслить нестандартно и в нужный момент отдать неожиданный пас.

      Свои первые практические навыки этой игре Олег приобрёл ещё в пионерском лагере. Игра в "картошку" так же близка к настоящему волейболу, как русский хоккей к гольфу, и роднит их, разве что, поза игрока при ударе по мячу. Эта «овощная» версия волейбола обнаружила в нём неплохую реакцию и ощущение удовольствия от владения мячом. Бей-не-хочу, ничто не мешает. Но отсутствие сетки сослужило и недобрую службу: удар по мячу выполнялся им не в самой верхней точке.
      Впрочем, мастерства ему вполне хватало для того, чтобы выступать за школу, а теперь вот отстаивать честь факультета. Но вот войти в состав сборной академии? Не розыгрыш ли это? Да нет, не похоже, чтобы приятель шутил. В глазах капитана отсутствовала хитринка.

      Да-да, Аснабаев игрок маститый – в этой игре для него нет секретов. А что вы хотите: отец – профессиональный волейбольный тренер. У Валеры прекрасный прыжок, а пальцы, подобно пальцам пианиста, способны виртуозно укротить любой мяч. Играть с ним одно удовольствие. Никто другой не может вложить мяч в твою руку так, чтобы завершать атаку можно было буквально с закрытыми глазами: посланный им спортивный снаряд каким-то волшебным образом оказывается в нужное время в нужном месте.
      В академии было ещё несколько довольно приличных игроков, но никто не дотягивал до его уровня. А если добавить к этому присущие ему задатки лидера, то не удивительно, что его кандидатура была одобрена всеми на роль капитана команды.
     – Завтра после обеда первая совместная тренировка. Не опаздывай, профессор.
      Олег ещё несколько секунд стоял, глядя вслед товарищу и пытаясь осмыслить услышанное. Но это ему только казалось. Мозг, повинуясь действию скрытых механизмов взаимодействия нейронных структур, уже давно принял решение.


                * * *
      Турнир вооружёнки проводился в Калинине. С самого начала с организацией поездки что-то пошло не так. Кем-то из руководства было предложено для поездки туда воспользоваться ночным поездом. Видимо, тариф был привлекательным. Предложение начальства было принято к исполнению, хотя разумным оно не выглядело. Поезд отправлялся в полночь и должен был прибывать в Калинин около пяти утра. Времени на сон было маловато. Но главная неприятность ждала всех впереди. В момент посадки проводник, проверяя билеты, хладнокровно сообщил, что в Калинине поезд остановки не имеет. Для Олега до сих пор остаётся загадкой, почему им продали билеты на него.

      Посовещавшись, товарищи решили доехать до Бологого, где ловить попутный состав, имеющий остановку в Калинине. Ночью поезда следовали в обе стороны один за другим, и практически все останавливались в этом узловом пункте.
Время в пути до пересадки пролетело незаметно, и уже через несколько часов облачённые в шинели волейболисты ёжились на платформе Бологого, переминаясь с ноги на ногу и дожидаясь оказии. Попытка обменять билеты или купить новые ничем не закончилась. Оставалось полагаться на удачу и снисходительность проводников. И действительно, посадка в первый же остановившийся поезд прошла довольно гладко, хотя не обошлась без дипломатических усилий того же Аснабаева.

       Оставшийся путь моряки провели на откидных сиденьях в проходе вагона, иногда выходя в тамбур для перекура. Следует ли говорить о том, что поспать в эту ночь никому так и не удалось.
      Утро в Калинине выдалось морозным. Зима была малоснежной, но довольно суровой. В небе, свободном от туч, по-утреннему свежо сверкали звезды, и  взгляд Олега не без труда отыскал в их сочетании созвездия Кассиопеи и Большой Медведицы. Иногда Он ощущал, что в нём пропали задатки мореплавателя – ему всегда любопытно определиться со сторонами света и соотнести их с видимыми ориентирами. Это странным образом помогало ему почувствовать себя немного уверенней в незнакомом месте.

      Добравшись до гостиницы на нескольких такси – общественный транспорт в это время ещё не ходил, они решили, что лучшим средством для обретения бодрости и восстановления сил являлась бы баня. Встряхнуться было не лишним – через несколько часов был намечен общий сбор участников турнира на жеребьёвку, после чего всем отводилось время для тренировки. На следующий день уже начинались игры.
      Закалённые службой и ещё довольно молодые организмы – старшему в команде Сергею Аргунову едва перевалило за сорок – прекрасно перенесли экстремальную тепловую нагрузку, и к положенному часу они уже разминались в зале красненьким – мяч имели именно этот революционный цвет. Но бессонная ночь и неизбежное для подобного мероприятия нарушение спортивного режима все же сказывались. Реакция у большинства была вялая и немного заторможенная. Наверное, вполне закономерным следствием этого явился неожиданный и печальный инцидент.
 
      Один из нападающих, Лёня Кучма, полный однофамилец будущего президента Украины, в демонстративном прыжке эффектно дотянулся до уходящего мяча, но при этом неудачно встретился рукой со скамейкой. Скамейка не пострадала, чего нельзя было сказать о Лёне. Остаток турнира он провёл на знакомой ему скамейке, приводя соперников в замешательство неожиданно громкими воплями поддержки (болевой синдром всё ещё давал себя знать), сопровождающихся демонстрацией внушительного гипса.

      Потеря была чувствительной. При своём сравнительно небольшом по волейбольным меркам росте Лёня обладал необычайной прыгучестью – в прыжке его голова взмывала над сеткой, и его атакующий потенциал был впечатляющ.
      – Жене только не говори, – криво улыбаясь, советовал ему Аснабаев, – Что из всего турнира тебе запомнилось только знакомство с местной скамейкой. Сначала рукой, а потом – задницей.

      Вслед за этой болезненной, и не только для Лёни, потерей команда понесла и ещё одну – у главного нападающего Саши Гаврилова основательно расстроился желудок.
      – Надо было тебе водочки выпить в поезде, вместе с остальными, – иронизировал Валера. – Наша колбаса без антидота обладает огромной разрушительной силой. Это я тебе, как торпедист, докладываю.
В справедливости этого довода ему было трудно отказать.
В результате понесённых потерь в резерве основного состава команды осталось всего два игрока. Начало не вселяло оптимизма.
 
                * * *
      На следующий день им предстояла  первая календарная игра, в которой они встречались с командой артиллерийской академии, земляками моряков. Начало  складывалось для них неплохо. В первой же атаке Аснабаев вывел на удар Колю Гальцева. Это был неожиданный тактический ход. Коля внешне вполне соответствовал свой фамилии – он был небольшого роста, и трудно было предположить, что он способен на высокой прыжок. И напрасно. Противник беспечно оставил его фланг без внимания, и Коля легко справился с задачей. Вторая атака вновь пошла через него, но теперь наши соперники поставили ему двойной блок. Тот перекинул его несильным обманным ударом. И только после этого Валера вывел в атаку Гаврилова, который, несмотря на постоянные позывы желудка к опорожнению, всё же вышел на площадку. Он легко обвёл одиночный блок – Гальцева уже караулили двое. Окрылённые удачей, моряки довели счёт до победного.
 
      Во второй партии противник изменил тактику и стал больше внимания уделять Гаврилову. Но его того желудок сдал окончательно, и он покинул площадку. Противник выиграл эту партию и одолел их в решающей. Видимо, сказалось далеко не блестящее физическое состояние команды, подорванное предыдущей бессонной ночью. Артиллеристы поступили мудрее, добираясь до Калинина дневным поездом.

      Вечером в гостинице, после разбора игры, Валера предложил товарищам пойти поужинать в ресторане – надо же было как-то компенсировать горечь поражения. И с городом немного познакомиться. Настоящие воины, тем более спортсмены, даже в искусстве расслабиться могут обрести силы для победы – уверял их капитан.
В числе претендующих на звание настоящих, кроме самого Аснабаева, оказался ветеран-подводник Сергей Аргунов и Кондратьев. Лёня Кучма не мог держать в руках нож по известной причине, Саша Гаврилов заперся в номере и на наш зов не реагировал – ему было не до гастрономических изысков. Остальные предпочли ресторану гостиничные койки и телевизор. Четвёртым к компании примкнул начальник команды Николай Некрасов.

      Майор Некрасов, заместитель начальника кафедры физподготовки, был назначен руководителем и, по совместительству, тренером команды совершенно неожиданно для себя и для всех остальных. Буквально за несколько дней до поездки распоряжением начальника он заменил на этом посту Юрия Фролова, ветерана кафедры, человека сугубо гражданского и добродушного по натуре.
 
      Фролов блестяще разбирался в тонкостях волейбола и готовил сборную к турниру. Он с огорчением воспринял это известие, лишившее его надежды хоть в кои-то веки отдохнуть от семьи, сопровождая команду на соревнования. И если внешне это особо не проявлялось, скрываемые чувства выдавал тот факт, что в последующие несколько дней после назначения Некрасова он уже к полудню каким-то загадочным образом приводил себя то экзальтированное состояние духа, которое прежде настигало его лишь концу рабочего дня.

      В коллективе кафедры и раньше бытовала расхожая шутка, что пользоваться судейским свистком после Юрия Александровича можно было только с огурцом. Теперь же этот свисток помыли и вовсе спрятали с глаз подальше. Судить очередную игру – а в академии одно первенство сменялось другим – приходилось голосом.
 К этому следует добавить, что в искусстве Фролова подобным образом одухотворять этот провозвестник спортивной справедливости – а здесь «дух» и «спирит» обретали полное согласие – он уступал только другому яркому представителю кафедры – Сергею Круй-Гашкевичу, или просто Крую, как между собой звали этого уникума на кафедре.

      Старший сержант в отставке, как он обычно представлялся поступившим в его распоряжение офицерам, он мог наутро после любого вечернего застолья легко пробежать дежурную трёшку, подбадривая трусящих за ним слушателей и обдавая их плохо классифицируемым сочетанием поистине термоядерных запахов.
Оригинальность фамилии в сочетании с колоритностью облика её обладателя не могли не послужить поводом для лингвистических изысков его коллег.
      – Где у нас Фролов? – Круй знает, где! – такие диалоги на кафедре были не редкость.

     Что касается Некрасова, единственного в составе делегации моряков краснопогонного офицера, то он заменил Фролова в соответствии с чисто военной логикой. В отличие от принятого на гражданке критерия целесообразности, логика эта подчинялась цели сугубо прагматичной – не победе в турнире, а минимизации возможных потерь при отсутствии боевых действий.
 
      Некрасов с волейбольным мячом был исключительно «на вы», и по своей основной спортивной специальности значился теннисистом. И непросто теннисистом – одно время он даже входил в какой-то рейтинг лучших теннисистов страны. На должность преподавателя академии он был назначен по причине приверженности к теннису начальника нашей академии. Правильнее было бы назвать эту должность "спарринг-партнёр", но таковая в штатном расписании академии почему-то не значилась.

      Нельзя сказать, что назначение старшим в команду сильно вдохновило Николая. Осуществление сугубо представительских функции, помимо участия в жеребьёвке и разного рода совещаниях требовало обеспечивать надлежащий порядок и дисциплину во вверенном ему коллективе. Поэтому поход в ресторан никак не мог обойтись без его участия.

      Желающие культурно провести время собрались в холле гостиницы. Валера подошли к стойке портье.
      – Девушка, какой тут у вас лучший ресторан в городе, – с интригующей улыбкой поинтересовался он у дежурившей за стойкой дамы средних лет.
      – Лучший – это, пожалуй, ресторан гостиницы «Волга», – поведала, слегка зардевшись, «девушка». – Но вы туда вряд ли попадёте. Там сейчас артисты именитые проживают, и с улицы туда никого не пускают.
Из разговора выяснилось, что в это время в Калинине проходил первый фестиваль недавно организованной гильдии советских киноактёров, получивший звучное название «Созвездие-89».
 
      Известие было полной неожиданностью. Калинин становился популярным городом. Не зря в народе ходили слухи о том, что сюда планировался перенос столицы Российской федерации. В свете услышанного ситуация с ужином приобретала совершенно иную окраску. При мысли о заманчивой перспективе оказаться в среде кинознаменитостей плечи Валеры, слегка опущенные под гнётом сегодняшнего поражения, внезапно расправились, и глаза засверкали озорным блеском. Вооружёнка – дело обыденное, а тут – такая возможность.

      – Вы нам адресочек этой «Волги» назовите, а мы тут с товарищами посоветуемся.
      Дама пожала плечами и объяснила, где находится эта гостиница. Товарищи попытались отговорить его от этой затеи, но было ясно, что спорить с ним было совершенно бесполезно – всем своим видом он демонстрировал веру в успех задуманного. Этой уверенности следовало бы найти лучшее применение, например, на волейбольной площадке…
      Смирившись, товарищи положились на волю случая и вышли из отеля.

                * * *

       Минут через десять машина с надписью «Волга» на крышке багажнике везла их по направлению к одноименной гостинице. Река с аналогичным названием текла где-то рядом.
      Как и ожидалось, вход в гостиницу строго охранялся внушительного вида швейцаром и парой милиционеров с офицерскими звёздочками на погонах. Вход сюда вёлся исключительно по пропускам, и дежурившие возле гостиницы фанаты переминались с ноги на ногу в ожидании появления какой-нибудь звезды экрана.
Несмотря на все увещевания Аснабаева, проникнуть внутрь гостиницы, как и ожидалось, им не удалось – охрана обладала стойким иммунитетом к аргументации капитана 3 ранга, и морская форма на них должного впечатления не произвела.
      – Ждите меня здесь, – бросил друзьям Валера после неудачной попытки решить задачу лихим кавалерийским наскоком. Оглядевшись по сторонам, он исчез за углом здания.

      Через несколько минут он вынырнул из темноты и махнул им рукой. Офицеры обогнули корпус гостиницы и подошли к служебному входу в ресторан. Здесь их ожидал администратор – миловидная дама в белоснежной блузке и чёрной юбке. Она, довольно уважительно улыбаясь и слегка поторапливая, словно опасаясь быть застигнутой за сомнительным занятием, впустила их в здание. Наибольший пиететом наполнились её глаза в тот момент, когда с ней поравнялся Сергей Аргунов, солидную, кряжистую фигуру которого туго обтягивала шинель с погонами капитана первого ранга.

      – Только умоляю вас не очень отвлекать наших уважаемых гостей и не просить у них автографы, – просила она, идя по коридору. – У них сегодня особо торжественный день. Да и, вообще, они не любят, когда им попусту докучают здесь. Нам вменено в обязанность ограждать их от этого.
      – Ну что вы, мы только скромно поужинаем, и даже смотреть в их сторону особо не собираемся. А насчёт автографов, я им тоже свой давать не буду, – с серьёзным видом пообещал Аснабаев.

     Немного ошарашенные происходящим, товарищи следовали за администратором в направлении ресторана, приближение которого угадывалось по узнаваемым, слегка дурманящим запахам жареного мяса и специй. Олег слышал, как Коля Некрасов, слегка замедлив шаг, чтобы отстать от нашей благодетельницы, интересовался у приятеля:
      –  Что такого ты ей наговорил?
      – Ничего особенного. Я просто сказал, что вчера наша подводная лодка вернулась из автономки, и первое, что увидел наш командир после всплытия, – он кивнул на Аргунова, – новое созвездие на небосклоне. Узнав от штурмана, – он показал на себя, – название, состав этого созвездия и его местоположение, командир бросил все, и, рискуя карьерой и погонами, немедленно вылетел сюда на рекогносцировку, захватив с собой командиров боевых частей.

      Здесь он повысил голос, чтобы администратор могла услышать их разговор.
      – Завтра нам нужно вернуться в расположение части и вновь заступить на боевое дежурство по защите спокойного сна советских мирных тружеников от тревог и ночных кошмаров, а их творческих планов – от риска невыполнения. А некоторые несознательные граждане не дают нам поужинать в обществе своих подзащитных. Правильно я говорю, товарищ командир?
      – Штурман, привлёк бы я тебя к ответственности за разглашение, но за смекалку прощаю, – добродушно прогудел Аргунов, подыгрывая ему.
«Подводники» прошли к гардеробу, где уже знакомый нам швейцар с недоумением покосился в нашу сторону и отвернулся – ещё буквально пять минут назад он безапелляционно утверждал, что войти сюда им никак не удастся.
 
      Администратор провела их в зал, усадила за столик, расположенный практически в самом его центре, и пожелала хорошего вечера. Зал ресторана был уже на две трети заполнен, и от знакомых им по сотням кинофильмов лиц пестрело в глазах. Невольно создавалось впечатление, что они участвуют в массовке на съёмках какого-то сериала. Застывшая у стойки бара усатая физиономия Конкина, потягивающего кофе и поглядывающего по сторонам, усиливала это впечатление и подсказывала название сериала.
 
      Минут через пять товарищи немного освоились и приступили к изучению меню. Боковым зрением Олег ощущал, что головы некоторых присутствующих периодически поворачивались в их сторону. Как говорила им администратор, они были исключением, и до сегодняшнего дня посторонних в ресторан в период фестиваля не допускали. Поэтому их присутствие здесь вызывало несомненное любопытство. Вскоре оно нашло своё проявление.
 
      К их столику в сопровождении Натальи Варлей и с рюмкой в руке вальяжно подошёл Леонид Каневский. Похлопав Колю Некрасова по плечу, он с улыбкой задал не то вопрос, не то приветствие.
      – Ну что, господа офицеры, граница на замке?!
К этому моменту товарищи уже подняли пару традиционных военно-морских тостов и немного освоились.
      Некрасов, нехотя, поднялся со своего стула, взял рюмку и стал объяснять, что граница – это дело исключительно пограничников. А здесь, дескать, согласно утверждённой легенде, гуляют подводники.
      – Моё почтение, господа, – артист слегка поклонился, заметив при этом, что знаком с одним морским пограничником, который носит аналогичную форму. Коле пришлось пояснить, что у офицеров погранвойск погоны имеют зелёные просветы, тогда как у военных моряков они жёлтые.
      – А раз ты подводник, почему тогда у тебя просветы красные? – парировал Каневский.

      Некрасов закончил военный институт физической культуры, и к военно-морской среде имел весьма отдалённое отношение. Максимально близкая к флоту должность у выпускников этого училища у моряков называлась «флагманский мускул» – начальника физподготовки соединения кораблей. Коля же проходил службу в одной из сухопутных частей, базирующихся в Ленинграде. Переаттестацию вместе со сменой защитного цвета формы на чёрную, морскую, он прошёл уже после своего назначения в военно-морскую академию.
      – Это доктор с нашего экипажа, – вступился за товарища Аснабаев.
Но Каневский оказался не так прост.
      – А где же тогда змея на вазе? – продолжил он расспросы, неожиданно для нас вспомнив об этой детали докторских погон.
      – Змея осталась дома, – нашёлся Коля, и погладил Каневского по голове.
 
      Коля вовсе не отличался высоким ростом, артист же был чуть выше его плеча. Со стороны Некрасова этот панибратский жест выглядел довольно эксцентрично, но актёра он нисколько не смутил – сказывалась его профессиональная закалка.
Каневский рассмеялся, оценив шутку. Он поднял тост за Северный флот, козырнул нам, чокнулся со всеми, затем подхватил Варлей под руку и вернулся к своему столику.
 
      – Что камера с человеком делает! – выпучив глаза, перефразировал известную шутку о водке Некрасов. –Олег даже не мог себе представить, что он такой маленький. Как теперь этим людям, – он кивнул на публику, – доверять!
Между тем на сцене заиграла музыка, и на подиуме появились первые танцующие.

      Валера, до этого беспечно балагуривший с остальными, вдруг замер. Он вытянул шею, и, словно перископ, медленно стал поворачивать голову, сопровождая какую-то цель. Его тело буквально напружинилось, а с кончика вилки, казалось, готовы были готовы, потрескивая и искрясь, сорваться синие змейки электрических разрядов. Пресловутая сила, возвращающаяся к настоящему воину в процессе любого вида расслабления, судя по всему, уже наполнила его тело.

      – И кто же та прекрасная особа, так заинтриговавшая тебя? Женщина, надеюсь? – спросил Аргунов, улыбнувшись.
      – Шурочка Яковлева, моя, можно сказать, первая любовь! Я её ещё до «Экипажа» приметил, – упомянул он знаменитый советский блокбастер.
Он, казалось, вновь вернулся в родную стихию, забыв о роли штурмана, и как бывалый торпедист в ожидании команды «пли» из центрального, ждал медленного танца. Дождавшись его, Валера встал и одёрнул тужурку. Рассеянно кивнув на предложение Олега не забыть пригласить её в их экипаж, который тут же, в случае её согласия, переименуют в «Экипаж-2», он взял курс на своё юношеское увлечение.

       Приятели отложили вилки и с любопытством стали наблюдать за развитием событий.
Подойдя к Шурочке, Валера галантно наклонился над столиком и что-то сказал мужчине, сидевшему рядом с ней. Тот смерил его взглядом и отрицательно покачал головой. Яковлева грустно улыбнулась и пожала плечами. Аснабаев вернулся к нам мрачнее тучи. Второе поражение за день – это было уже слишком!
      – Вот гад! – в сердцах бросил он в адрес спутника Яковлевой. – Ничего-ничего, я это так не оставлю!

      Как именно он это не оставит? Неужели он пригласит этого типа выйти? – подумал Олег, но тут же отбросил эту мысль. Несмотря на грозный вид нашего приятеля и откровенность прозвучавшего выражения, Кондратьев давно убедился в том, что грубые методы разрешения конфликтных ситуаций в военно-морской среде никогда не практиковались. Флотских офицеров всегда отличала внутренняя интеллигентность. А «гада» можно было списать на дурное влияние артиллеристов, обыгравших их сегодня.
 
      Медленный танец сменился на быстрый, и на подиуме образовался кружок из ритмично двигающихся кинодив. Беззаботное веселье проникло в их среду и стремительно набирало обороты. Олег вспомнил про данное администратору обещание вести себя сдержанно и не приставать к артистам. Но, судя по недоуменному выражению женских взглядов, бросаемых время от времени на их чопорную компанию, он понял, что пиратская версия проникновения сюда постепенно приобрела признаки лицензионного продукта, и в сложившихся обстоятельствах обещание утратило свою актуальность. Он решительно снял тужурку и сделал шаг в сторону к танцующим. Валера приподнялся за ним. По прищуру его глаз Олег почувствовал, что у него опять зрел какой-то план.

      Подойдя к кружку танцующих артисток, Олег встретил их приветливые взгляды. Они слегка расступились, словно освобождая место. Вклинившись в это ожерелье, он увидел напротив себя очаровательную особу, внешность которой была знакома ему по некоторым фильмам. Они обменялись взглядами, и Олегу показалось, что по её лицу скользнула лёгкая улыбка.
 
      Как только музыка снова сменила свой ритм, он не стал дожидаться, пока девушка вернётся за свой столик, и пригласил её на танец. Она согласилась, и они в компании ещё одной пары остались на подиуме. Олег представился, слегка коснувшись уже ставшей привычную тему вернувшихся из автономки подводников, и стал мысленно искать удобный способ утолить терзавшее его любопытство. Задавать вопрос напрямую было бы бестактным.
 
      – Всегда был поклонником вашего таланта, – начал Олег с банальной фразы. – И все ваши героини мне очень симпатичны. Собственно, как и вы. А какую роль вы сами считаете самой удачной?
     – Пожалуй, роль Вари, невесты капитана Шарапова. Фильм, я думаю, вам известен. – Олег кивнул, и она с улыбкой добавила, – Мне кажется, я там играю себя.

      Трюк удался. Как он мог забыть! Теперь нужно было просто выяснить у знатоков фамилию этой актрисы и при случае небрежно упоминать факт знакомства с ней в беседах с товарищами.
      Увлёкшись танцем, Олег не сразу заметил Аснабаева, кружившего Яковлеву по соседству. Похоже, его план сработал – он удачно воспользовался представившейся возможностью пригласить на танец свою Шурочку без унизительной для всех сторон процедуры согласования с третьим лицом. Она тоже перед этим танцевала быстрый танец. По всему было видно, что и Александра об этом тоже ничуть не сожалела.
Музыка затихла. Олег поблагодарил свою партнёршу за танец, проводил её к столику и вернулся к своим.
 
      Сергей Аргунов к этому времени уже основательно вжился в образ командира. Вальяжно расположившись на стуле, он с напускным равнодушием взирал на происходящее, снисходительно улыбаясь гусарским вылазкам своих «подчинённых». Внезапно его лицо преобразилось. Олег проследил за направлением взгляда «командира». Между столиками, в сторону поджидавших её друзей, грациозно проплывала Любовь Полищук. Ещё одна любовь, и тоже юношеская – подумал он, и не ошибся. Именно так охарактеризовал своё чувство Аргунов, комментируя внезапный романтический порыв.

      Сергей отложил вилку и поправил галстук. Поднять рюмку в ответ на прозвучавший из уст Аснабаева тост «За любовь с большой буквы!» он почему-то отказался. Дождавшись медленного танца, «командир» оставил уже ставший почти родным «экипаж». Но и для него аснабаевский сценарий повторился, правда, с небольшими вариациями. Сергею было отказано, хотя произошло это без вмешательства третьих лиц. Судя по всему, актриса ещё не успела освоиться за столом, и бокал вина, который она лишь слегка что пригубила, не успел оказать на неё своё магическое действие.
 
      Как ни странно, больше всего полученный отказ расстроил Валеру. Жест Полищук он воспринял, как личное оскорбление. Ну не может же нормальный человек, а тем более дама, отказывать в таком пустяке символу защиты отечества, олицетворению красы и гордости флота, командиру подводного ракетоносца. Похоже, Валера уже и сам окончательно поверил в свою легенду и любому усомнившемуся готов был даже назвать тактический номер несуществующего подводного крейсера.
Выждав немного, он решительно направился к обидчице Аргунова. Их разговор длился не более минуты, после чего Валера с видом дуэлянта, отстоявшего поруганную честь, вернулся к нам. Можно было только догадываться, что содержалось в тексте его «предъявы». Но результат их общения не преминул себя долго ждать. Через несколько минут Полищук появилась около нашего столика и обратилась к Сергею:
      – Можно вас на минуточку?

      Валера торжествовал – знай наших.
      Остаток вечера моряки провели в атмосфере благодушия и позитива. Их любопытство и амбиции были удовлетворены – артисты оказались открытыми и общительными людьми, и ничто человеческое им не было чуждо. Они уже привыкли к присутствию посторонних, воспринимая их, как неотъемлемую часть тусовки. Снисходительность, по началу мелькавшая в их взорах, сменилась на дружелюбие и улыбки.
      Более того, когда кто-то с важным видом, подобающим директору либо фестиваля, либо гостиницы, появился на входе в ресторан, и его недоуменному взору предстали посторонние в зале, оказавшийся рядом Александр Збруев дружески похлопал его по плечу и что-то сказал. Тот удовлетворённо кивнул и удалился.
Видя такой разворот событий,
      
      Валера, улучив момент, поймал Збруева и подвёл его к стойке бара. Проходивший мимо Олег решил поддержать товарища. Они заказали коньяк и предложили ему тост за мужскую солидарность.
      – Ребята, спасибо огромное, но я, вообще-то, не пью!
      Товарищи переглянулись в недоумении. Видя их искреннее огорчение, он на мгновение замялся.
     – Ну, хорошо, сделаю небольшое исключение ради славных подводников, приму бокал с ядом. – Он повернулся к бармену. – Плесни-ка мне пепси-колы, дорогой.
Они приобняли его и подняли рюмки.
      – Александр, будешь у нас на Колыме… – повисла маленькая пауза, после которой все дружно рассмеялись и чокнулись.

      В гостиницу Олег возвращался в обществе Некрасова. Аснабаев с Аргуновым продолжали мужественно нести тяжкое бремя поддержания имиджа  стойкости и выносливости советских подводников.

                * * *

      Утром следующего дня у моряков была встреча с лётчиками из академии имени Гагарина. Команда считались фаворитом турнира, и в числе её участников была пара техничных игроков с ростом более двух метров каждый. Да и в целом составу команды могла бы позавидовать сборная какой-нибудь карликовой европейской страны типа Люксембурга.
 
      Валера на игру не вышел. Видимо, силы до конца восстановлены ещё не были. Володя Тищенко, серый кардинал и постоянный соперник Аснабаева в борьбе за лидерство в команде, в адрес капитана выразился ёмко и тоном, сходным с тем, которым Аснабаев накануне охарактеризовал спутника Яковлевой. Фраза была гораздо крепче. Валера отреагировал на этот выпад глубокомысленным замечанием в том смысле, что на протяжении турнира невозможно постоянно поддерживать оптимальную форму, и главная игра будет у них завтра. По его мнению, сегодня шансов у них на победу в любом случае не было. В качестве рекомендации партнёрам на игру он ограничились лишь советом ставить высокорослых нападающих соперника высокий блока. На вопрос Кондратьева о разъяснении этого термина он добавил, что он означал такую постановку рук, которая защищала бы голову блокирующего от болезненного попадания в неё мячом. Об обороне площадки здесь речь, очевидно, не шла – разве что, если бы мяч случайно мог отскочить обратно, на сторону противника. Что было маловероятным. Этой рекомендацией Олег не преминул воспользовался, за что был признателен Валере. С головой обошлось.

      Как и ожидалось, моряки потерпели поражение. Но самое печальное заключалось в том, что в команде наметился разлад, немаловажная роль в котором принадлежала тому же Тищенко. Масла в огонь подлили ставшие кому-то известными подробности «межзвёздного» путешествия некоторых членов команды накануне. Неизбежным следствием такого разлада явилось поражение и в следующей игре, и остаток турнира команда в полном составе провела рядом с Лёней Кучмой, помогая ему своими задницами полировать злосчастную скамейку.
 
      Поэтому, если Олега спрашивали – а такое случалось впоследствии – повлияло ли искусство на его жизнь, он отвечал утвердительно. А на вопрос – каким образом, он, не кривя душой, уточнял – негативно.

      Через два дня после описанных событий они возвращались в Ленинград. Билеты на поезд были приобретены заранее, и конечным пунктом следования значился Мурманск. Товарищи ещё раз проверили наличие в расписании остановки поезда в Ленинграде – пересадка в Бологом запомнилась многим.

      В двенадцатом часу ночи команда приехала на вокзал Калинина. Стоя на платформе в ожидании поезда, Олег по привычке устремил глаза вверх, в тёмное, безоблачное небо. Полярная звезда находилась в ожидаемом месте, немного правее линии железнодорожных путей. Подходивший к платформе поезд следовал в нужном направлении. Это успокаивало.

      Олег скользнул взглядом по остальным участкам неба. Все знакомые ему со школьной скамьи созвездия, тускло мерцая, покоились на своих привычных местах. Признаки ещё недавно озаряющего небо над Калинином созвездия под номером «89» при желании можно было угадать в редких огоньках, медленно перемещающихся высоко в небе самолётов, удаляющихся в разных направлениях.
 
      Волейбольный турнир, как и фестиваль, уходили в прошлое, оставляя в памяти участников и их свидетелей яркие и, порой, совершенно неожиданные впечатления и воспоминания. Как это.