продолжение.
начало в http://www.proza.ru/2017/12/14/849
Серый, холодный, мокрый – город мечты не впечатлил Анну. От аэропорта её провезли по долгой дороге сквозь лес, а потом по улицам, обрамлённым кедровыми соснами, за густотой которых угадывались силуэты невысоких домов.
«Макс» сидел рядом с водителем. Анна с маленьким Михаилом позади.
- Вот мы и приехали, - сказал «Макс», поворачивая к ним своё квадратное лицо в широкой улыбке.
Облицованный декоративными кирпичами песочного цвета дом классического стиля, не мог не впечатлить Анну. На входе он был украшен большой верандой с колоннами. Колонны вверху переходили в шоколадную черепицу крыши. На каменных ступенях стояли глиняные вазы с шапками цветущих фиалок.
- Это гипноз?
- Это выполненное обещание. Чем богаты, тем готовы поделиться.
Теперь это будет твой дом. Я сделал всё, как ты любишь. У тебя сегодня есть время до вечера заказать мебель по каталогам. Доставку организую в 2-3 дня, пока не началась бойня. Потом уже будет не до мебели.
Анна затаила дыхание, входя в дом. Просторный холл открывал входы в пустые комнаты со светлыми стенами венецианской штукатурки и полами из выбеленного, отполированного дерева. Витражные окна и двери создавали иллюзию дворцового пространства. Дополнительная дверь из гостиной выходила на заднюю террасу, за которой начинался сад с яблонями, усыпанными горстями крошечных красно-белых ранеток.
Забора как такового вокруг дома не было. Кованая изгородь, сваренная из кружевного металла и посаженная на высокий фундамент из гранитных камней, создавала ощущение сказочности. Вся она была увита лианами настурции, окрашенными пламенем цветочных чаш.
- Не пойму, у вас здесь лето или осень?
- Здесь особый тончайший полимерный купол над садом. Зимой собирает лучи, в жару, наоборот рассеивает. Поэтому у тебя в саду будет всегда мягкий климат без перепадов и без смен времён года.
- А в городе?
- А в городе пока нет. В нём всё будет как в Природе. И снег, и ветер и звёзд ночной полёт. Там будет защита только от радиации, и то временная.
- Хочешь построить коммунизм?
- Нет. Я не хочу. Строить будешь ты…Причём, могу предоставить тебе для этого всю планету.
- А ты?
- Я подготавливаю строительную площадку. Кстати, тебе она нужна чистой или оставить архитектуру?
- Какую архитектуру?
- Ну, все эти Парижи, Лос Анджелесы и прочие. Можешь, конечно, их оставить, но хочу предупредить, что без людей дома быстро придут в негодность.
- А люди умрут?
- Люди останутся. Только это будут люди новой расы. А старая раса погибнет. И изменить это ни в твоих, ни в моих силах. Старая раса сама себя исчерпала своей неуёмной жаждой потребления. Но семена нового человечества взошли, и я собрал их здесь и ещё в парочке мест.
- Есть ещё такие города как этот?
- Да. В Иордании и в Бутане. Пока оформлены как проекты местных правительств.
- А почему там?
- Есть причины. И высота над уровнем моря тоже много значит.
- Будет потоп?
- Будет или не будет, какая разница? Анна, я предлагаю зайти на твою новую кухню и выпить чашечку чая.
- Мамочка, мне здесь так нравится! Я ёжика увидел! Он там, в саду… Настоящий! – Михаил выбежал к ним навстречу из-за угла дома. Его глаза сияли счастьем.
- А ведь он ещё не заходил в свою детскую комнату, - сказал «Макс». – Я оборудовал её на свой вкус и кухню тоже укомплектовал. А в нашей спальне пока поставил только кровать. Остальное ты сделаешь сама. Ну и ещё в гостиной установил камин. Это всё самое необходимое на первое время.
- Так, давай посмотрим. – Анна не узнавала свой голос.
Ей казалось, что она сама стоит где-то рядом, а вместо неё разговаривает механическое существо, вставленное в её тело. От таких событий у неё могло произойти временное расщепление сознания. Но это не выдумка больного мозга. Всё реально, надо только настроиться на новую волну.
Теперь она будет здесь жить. И это очень красивый дом. «Макс», действительно, постарался. Анна успела заметить в пустой гостиной белый камин, встроенный в стену. Кажется, давно когда-то она рассказывала Максу эту свою мечту о доме с высокими потолками и белым камином.
- Детская на втором этаже, а кухня здесь…Я воссоздал тебе уголок твоего дома.
Анна не удержалась от тихого «ой». Кухня, в которую она зашла, была совершенной копией той её кухни. Только зеркальные потолки выше. И окно во всю стену, да и размеры самой комнаты больше, диван массивней и стол.
И всё такое же кремово-сливочное.
- Портьеры не те! Цвет тот, а вот фактура не та.
- Зато посуда французская. Ты мечтала о такой.
- Бойтесь исполнения своих мечт, - сказала Анна, падая в мягкую глубину дивана.
«Макс» включил чайник, по- хозяйски достал торт из холодильника.
- Натуральный крем и свежий бисквит. В нашем городе будет всё самое вкусное.
- Скажи мне, что я сплю.
- Ты не спишь. Спать ты будешь в спальне. Помнишь, я тогда остался ночевать у тебя? А на другой день я уже перешёл в другое тело. Меня убили по приказу одного местного авторитета. Сначала я стал убийцей, потом самим авторитетом. А потом уже всё пошло-поехало.
- Это что – свойство новой расы занимать тела?
- Нет.
- А тогда что случилось с тобой? Кто тебя этому научил? Хотя, что я спрашиваю…Как можно этому научить? Ты не умираешь, когда тебя убивают…Однако…
- Я расскажу тебе позже.
- А я что, тоже новая раса? - Анна, наконец-то, смогла улыбнуться.
- Почти. Ты – переходный этап. А вот наш сын уже новый.
- Да? Странно. Я ничего особенного в нём не замечала.
«Макс» разлил чай в тонкие фарфоровые чашки.
- Мир кончится, а потом эти чашки разобьются и уже их никогда не восстановить, - сказала Анна тихо.
- Я, конечно, могу постараться и оставить рельеф планеты и все склады и даже заводы, но стоит ли? Интересы новой расы лежат вне плоскости старой. Скоро ты сама забудешь эту жизнь.
- Ты предлагаешь похоронить историю?
- Я ничего не предлагаю. Всё записано, оцифрованы все книги. Но вряд ли тебе доставит удовольствие копаться во всём этом хламе. Там ведь правду не отличишь от лжи. Хлам он и есть хлам. Вся эта культура-мультура жруще-срущей цивилизации – это тлен.
- Макс, ты так и остался грубым животным.
- Анна, я не настроен шутить. Ты ведь тоже в чём-то животное. Ты же не будешь отрицать, что испытываешь наслаждение от еды и секса? Да и ещё от осознания своей возвышенности над другими?
- И что? Хотя секс не моё.
- Да, секс не твоё. Тебе нужна любовь. Та самая, которой нет у нынешней расы.
Эта раса жаждет только одного – жрачки. Еда, секс, шоу. Жрать, потреблять, возвышаться.
- А новые люди?
- Новые люди будут кайфовать от познания. Познания связи микрокосма с макрокосмом.
Новые люди будут строить космически кристальные структуры. И даже этот дом – это лишь игрушка тебе на первое время, моя девочка. Ты скоро вырастешь и захочешь совсем другого. Потом я покажу тебе новые формы. Но пока в переходное время живи так, как ты привыкла. Мебель закажи сегодня, не забудь! А то в пустоте тебе будет неприятно жить. Хотя, я немного заполнил твоё пространство на свой вкус. И, надеюсь, я смогу бывать в твоём доме. Не выгонишь?
- Метлы нет, чтобы выгонять.
- Жаль у меня не то тело. Этот мужлан недостоин тебя, Анна.
- Макс, но ты же …Ты же сам сказал, что секс у новых людей исключается.
- Да, сказал…Сказал много разных слов…Анна, у меня ещё есть дела. А ты располагайся.
«Макс» прервал чаепитие внезапно, словно его кто-то позвал. Подскочил, расправился пружиной, послал ей воздушный поцелуй Шрэка на прощанье. Тяжёлыми шагами обозначил свой уход. И пришла тишина.
Анна поднялась в комнату к Михаилу. Сын сосредоточенно возился с конструкторскими наборами.
- Мама! У меня здесь столько интересного!
- Сынок, я немного устала, хочу прилечь поспать. А ты, может быть, хочешь кушать? Пойдём вниз, я тебя покормлю, а потом отдохну.
Анна достала из холодильника котлеты, отварные макароны, огурцы – лишь часть из того, что там было припасено. Руки её потянулись к стопке белоснежных тарелок, сложенных на полке в шкафу. Столовые приборы сияли непорочной сталью. Баночки со специями, кастрюли, сковородки…Макс постарался на славу.
Анна разогрела еду, поджарила хлеб в тостере. Каждое прикосновение к вещам приносило ей не просто тактильные ощущения, а наслаждение красотой и абсолютной чистотой, какая бывает только у того нового, что только что куплено, распаковано и выставлено с радостью на своё место.
- Мама! Мы теперь будем жить здесь? Навсегда? – Михаил ел торопливо, ему не терпелось вернуться в свою комнату.
- Французская посуда…Я мечтала о такой…И в Париже я никогда не была…Да, малыш, мы пока будем жить здесь.
Михаил выпил чашку морса и убежал в свою комнату.
Анна прилегла прямо в кухне на диване. Она закрыла глаза и попыталась представить, что она у себя дома, в своей квартире. Если не открывать широко глаза, а смотреть сквозь полуопущенные ресницы, то получалось что-то похожее по ощущениям. Что-то похожее, но не совсем. Мозг отказывался воспринимать тот факт, что она находится в тысячах километрах от своего дома. Да и что там сейчас в квартире? Трупы? Полиция? Дверь опечатана, ведётся следствие. А она здесь, в городе Эн без сотовой связи. Наверное, тут есть своя местная телефонная станция или людям будущего телефоны будут не нужны?
Анна заснула, прикрывшись невесомым персиковым пледом, очень похожим на тот, который остался у неё там, далеко, тоже на кухонном диване.
Проснулась она на заходе солнца. Оно било низкими лучами в окно гостиной, проникало в холл и от этого в кухне, казалось, стало совсем темно. Анна, слегка пошатываясь, ещё не отойдя полностью от сна, прошла в ванную комнату, умылась холодной водой, взбила волосы, потом поднялась наверх к Михаилу. Сын спал, свернувшись калачиком на своей кровати, среди собранных машинок из конструкторских наборов. Анна накрыла его одеялом и вернулась вниз.
Такой глубокий сон, как и тишина вокруг. Тишину нарушает лишь бормотание холодильника. В баночке есть молотый кофе и на полке набор турок. Да и бутылка с молоком или со сливками в холодильнике… Макс должен был помнить, что у неё всегда в холодильнике были сливки. Он любил пить её фирменный кофе со сливками.
Анна зажгла газ, поставила турку на медленный огонь. Сливки в бутылке были густыми, деревенскими, сверху уже собралась сметанка. Турка девственно новая, тонкая фарфоровая чашка тоже. Всё идеальное: и выбеленные потолки, и выкрашенные стены, и мебель без единого следа пыли. Этот мир вызывает у неё удивление своей неспешностью, глубиной и плавным течением времени.
***
Здесь были долгие негаснущие сумерки, а когда на землю опустилась ночь, в оранжерейном саду вспыхнули тлеющие огоньки садовых ламп.
Анна вышла на террасу, но в сказочном саду задержалась ненадолго.
Движимая чувством сдержанного любопытства, она прошла во внешний двор и далее за пределы дома.
Улица с густыми хвойными деревьями, за которыми угадывались невысокие дома, оказалось пустой и тёмной. Обочины улицы были гораздо шире, чем сама улица и походили на ухоженную парковую зону - выстриженная тонкая полевица газонов, набухшие почками кусты роз и всё те же кедровые сосны в разных вариациях.
Недалеко от выхода из дома Анна нашла широкую деревянную скамью, окружённую метровыми гипсовыми гномами.
Настоящее, не оранжерейное небо было холодным и высоким. Анна легла на скамью, прямо под зияющий просвет ночной высоты.
- Здравствуй, Вечность, - прошептала она беззвучно.
Небо в ответ молчало, лишь увеличив яркость мириадов светил, собранных в манящие россыпи дальних неизведанных миров.
Кроме двух ковшей и Полярной Анна на небе не узнала ничего. Правда, нашла ещё зигзаг Кассиопеи и маленький бриллиантовый кулон Плеяд - Стожаров. На этом её познания в области астрономии были исчерпаны.
Млечный путь здесь не был различим крупинками пыльцы, и казался лёгким туманом. Видимо, мешало фоновое освещение, идущее от центра городка.
И всё же Анна наслаждалась возможностями своего зрения. Чем дольше она созерцала звёзды, тем больше они открывались ей. Вот уже и Млечный Путь начал обретать трёхмерную глубину. Пришло волной забытое наслаждение проникновения за границы неизведанного - высочайшее наслаждение вечностью и неисчерпаемостью.
Эту свою способность проникновенного взгляда она знала с детства. Чем дольше смотришь, тем дальше видишь. Но в городе небо покрыто дымкой смога и потому Анна «забыла» о том, что может.
Сейчас же она пила небо как бесконечность до опьянения.
Макс открыл ей двери в другой мир, подарил надежду не умереть. Даже не надежду, а прямо-таки неизбежность жизни. Пусть и так - из тела в тело. Но это означает то, что тот, кого она называла Максом, существует вне смертной оболочки. Он живой и сильный, он живее всех живых, потому что он живёт вне досягаемости всего того, что может разрушить его суть. И это вам не разговоры о загробной жизни, не спиритические сеансы, это реальная сила. А раз он может, значит, и у неё есть надежда, и у Михаила, и у …А у тех, кто убивает, её нет!
- Может быть, я уже умерла? Там, в прихожей полной крови, или в самолёте? И если смерть выглядит так, то она не смерть, а просто переход. Но я чувствую своё тело и все его неровности и несообразности, я мыслю, я помню. Вот оно, самое главное – « я помню». Ведь личность определяется, именно, индивидуальной памятью. Без памяти я просто болванка, на которую можно записать всё, что угодно… А, может быть, меня «переписали»?
Наступающая ночь несла в себе ощутимый холод, и Анна вернулась в дом.
Михаил проснулся, он, конечно же, был голоден. И Анна снова собрала ужин на стол. Отварила картошки, накрошила в миску помидоров и огурцов, разогрела нарезку бекона. Поужинав, она вместе с сыном вышла в оранжерейный сад. Михаил заметил гамак, привязанный между деревьями, взобрался на него:
- Мама, я плыву!
Странное ощущение от того, что не надо куда-то бежать, суетиться….Хотя, у неё есть дела, Макс попросил заказать мебель. Но не хочется даже раскрывать ноутбук. А ведь Макс попросил её поторопиться с заказом. Иначе потом будет поздно. Неужели, это правда, что весь мир погибнет?
- Мама, а можно я здесь посплю, в гамаке?
- Можно? Наверное. Только ты можешь во сне перевернуться и упасть. Может, вернёмся в дом?
- Тогда, давай ты со мной полежишь рядом, расскажешь мне сказку?
- Конечно.
Ночной перелёт и дневной сон разбил им привычный ритм. Спать то хотелось, то не хотелось. Но, во всяком случае, чернильная темень за окном настраивала их на то, чтобы снова принять горизонтальное положение.
Анна прилегла рядом с сыном в его комнате. Обняла, поворошила ласково волосы и начала рассказывать:
- Жила-была на свете одна девочка, назовём её Маша. Маша знала, как находить дорожки в чудесные, сказочные миры. И, знаешь, как она их находила?
- Как?
- О! Это были не простые дорожки, по которым надо топать ногами. Эти дорожки Маша создавала из времени. И, как же она это делала? Она знала один секрет, что каждый день надо принимать как необыкновенный. Вот, например, у тебя сегодня был волшебный день?
- Да!
- А завтра день будет ещё лучше.
- А послезавтра?
- Послезавтра ещё лучше! Если так говорить каждый день, то из дней получится волшебная цепочка, и в один из них ты проснёшься в удивительном мире.
- Мама, а ты тоже так делала, как девочка Маша? Мы же с тобой вместе оказались здесь.
- Делала? Да, делала когда-то…Спи, малыш. Завтра день будет ещё лучше, чем сегодня.
Михаил долго ворочался, потом всё же заснул, а Анна лежала на спине, перебирая в памяти картинки из детства, из тех невероятно счастливых дней, которые ей довелось испытать. Лучше, лучше, лучше… Там было высокое небо в заснеженном лесу, огни городов внизу под крылом самолёта, луг одуванчиков, восход солнца на летней реке, молодые родители, праздник хрустящего снега под новогодней ёлкой и снова лето – море и спелые персики, падающие с деревьев, и улыбка мальчика с серыми глазами, и …И кажется, что тебе подвластен весь мир, он прекрасен, он изумителен. И ты в нём, в этом мире как его часть. И, кажется, что ничего не может помешать продолжаться счастью.
Но ты спрашиваешь себя, почему-то ты начинаешь спрашивать себя, есть ли что-то, что может разрушить ликующую безмятежность? Вроде бы ничего такого нет! Но ты знаешь, что есть. Есть нечто ужасное. Что это? Что? И вдруг это нечто всплывает в идиллическом сиянии, это отвратительное мерзкое облако смерти. И как только ты «вспоминаешь» о смерти, мир счастья начинает разрушаться. Назавтра ты проснёшься в мире, где счастья нет.
Странно, когда-то давно Макс сказал ей одну странную вещь.
- Все наши страхи растут из одного корня- страха смерти. Если не отворачиваться от этого страха, можно познать суть смерти. Чем больше ты познаёшь её, тем больше ты понимаешь, что в ней великая сила.
Тогда она списала всё это на его увлечения эзотерикой. И вот сейчас эти слова наполнились совершенно другим смыслом.
продолжение в http://www.proza.ru/2017/12/19/587