На златом крыльце сидели… Да нет, вовсе не на златом крыльце, а на лавочке возле подъезда в тихом провинциальном городке сидели три пожилых человека: две женщины и мужчина. Этот «выход в люди» состоялся ежедневно и был для них своего рода моционом. В пожилом мужчине Владимире Сергеевиче никто теперь не узнал бы бывшего начальника средней руки. Не так давно он перенес инсульт и теперь, тяжело опираясь на палку, спускался с третьего этажа, чтобы подышать свежим воздухом. Раньше он был подтянутым, одевался строго, но со вкусом, был в центре всех городских новостей, теперь же его никто ни о чем не спрашивал, да и говорил он мало по причине заплетающегося языка, все больше слушал словоохотливых соседок, Антониду Павловну и Валентину Михайловну. Надо сказать, что бабий треп ему порядком надоел, каждый день они обсуждали одно и то же.
Неунывающая Антонида Павловна была многодетной бабушкой, в ее двушке невозможно было повернуться, однако она держалась стойко и принимала на кухне посетителей, желающих узнать свою судьбу. Бабуля раскидывала старые карты и рассказывала, как разрулить ту или иную ситуацию. Специально оговоренную сумму она не назначала за свое гадание, и люди давали, кто сколько мог. Это было неплохим подспорьем к ее пенсии, однако старушке было уже за восемьдесят, и поток клиентов постепенно иссякал. Она частенько выбегала на улицу, простоволосая, в хлопковых чулках в резиночку и в войлочных тапках, ее худую фигуру обтягивали видавшая виды теплая кофта, надетая поверх шерстяного сарафана.
Пышнотелая Валентина Михайловна когда-то работала на заводе и славилась высокой производительностью труда. Она носила удобные брюки, много лет одни и те же, а волосы совсем не красила, как будто хвастаясь своей благородной сединой. И если у мужчины имелась хорошая, заботливая жена, то женщины давно и безвозвратно были одиноки.
Сначала, как всегда, они обсудили погоду , цены и героев нового сериала. Потом начали жаловаться на несправедливость местной власти. Кто знает, может быть, они и добрались бы до самых верхов, но тут подъехала машина, и грузчики начали вытаскивать из багажника новенькие батареи. Из кабины вылезла их счастливая обладательница Катька, женщина предпенсионного возраста, работавшая в Москве.
- Катюха, ты все богатеешь, - подала голос Валентина Михайловна. – Надысь тебе холодильник и газовую плиту доставили, теперь вот батареи.
- Здравствуйте всем, - виновато улыбнулась Екатерина, - спешу перед пенсией купить все необходимое, пока возможность есть. Вдруг доживу…
- Доживешь, куда ты денешься, - вставила Антонида Павловна. – Ну тогда милости прошу сюда, на лавочку. На мое место.
- Тьфу-тьфу-тьфу! Живите, бабуля, какие Ваши годы…
Женщина вошла в подъезд вслед за грузчиками. Старушки переглянулись.
- Не везет Катьке-то. И положительная вроде баба, и хозяйственная, и детей на ноги поставила, а мужика хорошего так и не нашла, - продолжила разговор Антонида Павловна. – На какого ни посмотрю из окна, во всех бесы…
- Чегой-то вам вздумалось о нечистой силе говорить? Какие такие бесы? – ахнула Валентина Михайловна, приложив к груди пухленькую ручку.
- Знаешь что, Валентина Михайловна? Я их вижу, бесов- то. Вот идет человек, и симпатичный вроде, и одет хорошо, а глаза бесовские. И поступки бесовские. А по телевизору их сколько показывают… Хорошо, что остальные не видят, а то бы спятили.
- А Вам-то по какому таком праву дано их видеть? Чем Вы заслужили особенный дар? – возмутилась Валентина Михайловна, поджав пухленькие губы.
- Да как тебе сказать, Валя… Рыбак рыбака, знаешь ли…
- Туманно Вы как-то говорите…
- Тебе ли не знать, Валя…
Валентина Михайловна вспомнила своих покойных мужа и сына. Оба были красавцами, яркими, сильными. Но тяжелехонько ей приходилось. У мужа нрав суровый, частенько он обижал жену, его занудству не было предела, а сын… Сын оказался запойным алкоголиком. Сколько слез Валентина пролила, пытаясь бороться с его недугом. Но неужели то, что говорит гадалка Антонида правда?
- Может быть, Вы, Антонида Павловна, знаете, как там, на том свете, все устроено? – вспылила женщина.
- Знаю, чего ж не знать. Да нужно ли вам это? – обратилась она одновременно к Владимиру Сергеевичу и Валентине Михайловне.
«Любопытная старушенция, - подумал Владимир Сергеевич. – А правда, как ТАМ все устроено? Ведь и моя смерть не за горами.» И он согласно кивнул.
Глаза Антониды Павловны как-то странно забегали, и она начала:
- Представьте себе кулечки, огромные такие кулечки- воронки. Они вставлены один в другой, как матрешки, но только между ними приличное расстояние, а донышка нету. А снизу огромная металлическая пепельница. Так вот, между стенками этих кулечков движутся в сумрачном пространстве окурки. Это души грешников: они очень похожи на окурки. В одном кулечке - убийцы, в другом - обманщики, в третьем – воры, ну и так далее. Какой-то окурок располагается выше, какой-то ниже… Их очень много, и они общаются друг с другом, каждый в своем слое… Да. – Старушка почесала нос. -Им дают шанс вырваться на поверхность, воспарить над этими кулечками… Но это большая редкость, если кто-то «сбежал» оттуда. Обычно окурок падает вниз, в воронку, срывается в металлическую пепельницу и сгорает навсегда.
- И все? – поинтересовалась Валентина Михайловна.
- И все.
- Ну а Рай как выглядит?
- Этого мне знать не дано, - обреченно вздохнула Антонида Павловна.
- Ну а как же, извините, раскаленные сковородки и прочая нечисть?
- Старая версия. Нынче работают современные котельные с новеньким оборудованием. Но они, эти котельные, здесь, на земле. Простой человек их не видит, а кто ПЕРЕСТУПИЛ, тот обязательно проходит через котельную, как через санпропускник, никто ее не обойдет. Если не покается, конечно. Но ведь люди думают, что они все делают правильно…
- Подождите, а как узнать, что в котельной нечистый?
- Да, его не отличить от обыкновенного человека, одет весьма прилично. Только взгляд у него прямой, глаза в глаза, пронзительный такой… Советую на ноги его посмотреть.
- А что там у него? Копы…
Антонида Павловна не дала Валентине Михайловне договорить и зажала ей рот сморщенной ладошкой.
- Молчи, Валя. Не нужно это произносить вслух.
Валентина Михайловна отвела руку рассказчицы от своего рта.
- Ну Вы и сочинительница, Антонида Павловна! Я сегодня, наверное, не усну.
- А тогда зачем было спрашивать…
- Да потому что плохо мы живем! - воскликнула Валентина Михайловна. – Всех бы их туда, кто нас довел до нищеты, в эти кулечки…
- Это не в нашей власти, дорогая…
И тут вмешался Владимир Сергеевич. Говорил он через силу, такая длинная фраза давалась ему с огромным трудом:
- Знаете, дамы, мы априори ругаем любую власть. Были недовольны царем, Советами, клеймили Хрущева и Брежнева, теперь вот до нынешней добрались. Заметьте, потом вспоминаем прежнее время с ностальгией… А ведь как прекрасно просто жить… Жить! Наша жизнь так коротка. Там, в кулечках, со всеми окурками разберутся…
Мужчина окинул грустным взглядом пространство вокруг себя. Августовский денек был хорош. Над головой чистое и ясное небо, легкий ветерок перебирал на клумбах головки астр, шуршал первыми сухими листочками. Не хотелось уходить домой, но пора. Пора. Мужчина с трудом поднялся и застучал тростью по ступенькам. Дома его ждала любимая Нина.
- Слышь, Валь, а что такое априори? – спросила Антонида Павловна.
- А хоть при, хоть ори – по-нашему все равно не будет, - убежденно произнесла Валентина.
Декабрь 2017