Юхан Борген. Избранные новеллы: Сборник. Пер. с норв.; Составление и предисловие Э. Панкратовой. - М.: Радуга, 1984. - 278 с.
Cм. также примечания к моему предисловию к трилогии Юхана Боргена о маленьком лорде, они несомненно разъясняют некоторые мои тогдашние подходы к анализируему материалу.
Юхан Борген (1902-1979) известен советскому читателю преимущественно как писатель-романист. Заслуженное признание получила его трилогия о Вилфреде Сагене - "Маленький лорд", "Темные источники", "Теперь ему не уйти", - повествующая о бесплодности исканий буржуазного интеллигента, крайний индивидуализм которого закономерно приводит к его духовной и физической гибели.
Между тем значительные художественные достижения принадлежат Ю.Боргену и в области малой формы. По мнению многих критиков, незаурядное стилистическое мастерство писателя проявилось именно в новеллистике. Боргену неоднократно присуждались литературные премии как за сборники новелл, так и за отдельные произведения в этом жанре.
В целом же романы и новеллы - это два равноправных потока, две равнозначимые линии в творчестве Боргена, взаимодействующие между собой, взаимодополняющие и обогащающие друг друга. Многие новеллы Боргена дают ключ к пониманию его романов, позволяют проследить процесс созревания творческого замысла писателя, увидеть истоки его образности. Часто новеллы являются эскизами каких-то эпизодов того или иного романа, их содержание становится сюжетными линиями романов. С другой стороны, отдельные эпизоды, персонажи романа предстают в новеллах Боргена в более детализированном виде, отдельные темы, мимоходом намеченные ранее в новелле, развиваются более глубоко. Так, например, новеллу "Ты хороший парень, Рикард!" можно рассматривать как эскиз одного из эпизодов "Маленького лорда", а новелла "Роберт-60" - это подробнейшая разработка, развитие одной из сюжетных линий романа. Различие между романом и новеллой сам писатель с присущим ему остроумием определил как разницу между марафоном и бегом на короткую дистанцию.
Известный исследователь норвежской литературы Вилли Далл считает, что художественной основой новеллы, в частности боргеновской, является "сильное, интенсивное впечатление повествователя, мгновенно охваченная единым оком картина". Создавая многоликий образ повествователя, Борген именно в новеллистике, по мнению исследователя, проявил дар перевоплощения, столь органически присущий творческой индивидуальности художника. И с этим нельзя не согласиться.
Борген, многогранная творческая личность, выдающийся критик, явился и своеобразным теоретиком жанра новеллы.
Его перу принадлежит вдохновенное эссе "Новелла" (1975), которое отличает как основательность и высокое литературное мастерство, так и тонкость наблюдений над природой этого жанра в целом. Энергию, заключенную в коротком рассказе, Борген сравнивает с энергией, скрытой в распускающейся почке.
"Новелла сравнима с извержением вулкана, ибо представляет собой спонтанное проявление внутреннего «я» писателя" 1), - говорит Борген, он как бы дает нам возможность проникнуть в свою творческую лабораторию, в самый процесс создания произведений малой формы: "В такой день все подчинено короткому, напряженному ритму; это день для чтения новелл. Так происходит и с теми, кто пишет, и с теми, кто читает. День, месяц, год человек живет в опьянении отрывистым ритмом, который звучит как эхо космического ритма. Это время создания новелл в жизни писателя. ...Общепризнано, что новелла близка музыке: сонате, конечно, а не симфонии" 2) "Она [новелла] находится во всем моем бренном существе. Новелла очень тесно связана с музыкой. Писатель имеет большую власть над ней: там больше слышимого в зримом и зримого в слышимом" 3). Пожалуй, мысль Боргена о музыкальности новеллы во многом сродни высказыванию Бунина о необходимости "найти звук", ритм, из которого возникнет его будущее произведение. Неоднократно Борген подчеркивал, что образцом для него во многом служила русская новелла, он считал, что "бессмертный дар повествования русским присущ в первую очередь, он живет в народе, но оттачивается писателем в соответствии со своими задачами и требованиями времени". С особой теплотой Борген писал о Чехове и его мастерстве: "Что же в произведениях Чехова наполняет нас острым чувством наслаждения, которое мы не испытываем ни от какого другого чтения? ...Когда читаешь чеховские новеллы, знакомые и близкие с давних пор, или забытые, или новые, переживаешь удивительное чувство, что мотивы его рассказов как-то связаны с тем, что происходило когда-то с тобой. Но вдруг память подсказывает: нет, это было у Чехова" 4).
Свою литературную деятельность Борген начал сборником новелл "Во тьму". Эти незрелые во многих отношениях произведения дают возможность заглянуть в ранние истоки творчества писателя и в какой-то степени уже оттуда проследить процесс формирования его творческой индивидуальности.
В целом сборник написан в стилистической манере Гамсуна. В рассказах доминируют мотивы одиночества, трагических заблуждений человека, дисгармонии окружающего мира, делающей человеческое счастье фатально невозможным. В центре каждой из новелл - индивидуальное сознание героя, причем чаще всего сознание больное, деформированное какими-то конкретными жизненными переживаниями.
Таков "Рассказ о калеке Элиасе", заставляющий вспомнить новеллу Томаса Манна "Маленький господин Фридеман", а также высказывание писателя о том, что "болезнь - не буржуазная форма здоровья". Это высказывание, как нам кажется, может во многом служить ключом для понимания того настроения, которым проникнут сборник, где в любой сфере обыденный буржуазный мир выступает как нечто враждебное герою. Несмотря на положительные отзывы критики, сам Борген считал свой сборник "Во тьму" неудачей, и новеллы из него не переиздавались им.
Причину неудачи он видел прежде всего в своем "несчастном таланте подражания", из-за которого, как считал автор, он лишен индивидуального стиля. Влияние Гамсуна ощутимо здесь несомненно, хотя несправедливо было бы считать сборник полностью подражательным. Для Боргена на раннем этапе творчества Гамсун - это и предмет восхищения, и некто близкий по духу, и невольные путы, сковывающие индивидуальность художника. В дальнейшем же у Юхана Боргена почти на протяжении всего его творческого пути формируется очень сложное и противоречивое отношение к своему старшему современнику, близкому ему во многом по своим эстетическим устремлениям, а впоследствии прямому антиподу в плане мировоззренческом и общественно-политическом. Активный участник движения Сопротивления, последовательный борец с фашизмом, Борген никогда не мирился с коллаборационизмом Гамсуна, с которым они в тяжелые дни испытаний закономерно оказались по разные стороны баррикад.
Одной из характерных черт, присущих как романам, так и новеллам Юхана Боргена, является то, что их персонажи постоянно обращаются в мыслях к своему детству, события и впечатления которого часто оказываются не только решающими Для формирования тех или иных черт их характера. Они во многом являются предпосылками будущего, проецируют конфликты и события взрослой жизни.
"Ребенок все видит впервые, детские впечатления остаются на всю жизнь... Глаза ребенка столь отличны от глаз взрослого. Они не привыкли к тому, что видят, они удивляются, они видят 5), - писал Борген.
Для Боргена детство - это хоть и ранний, но важнейший этап формирования человеческой личности. Оно позволяет лучше понять человека, человеческую природу как таковую, и, кроме того, детский "наивный взгляд на мир", по мнению писателя, естествен и правомерен как одна из возможных точек зрения на действительность, часто позволяющая увидеть то, что недоступно человеку зрелого возраста. "Но разве каждый, кто пишет о детстве, не пишет о мире вообще? Ведь маленький мир ребенка - пространство, ограниченное, например, тем крестьянским двором, в котором он живет, - это в то же время безграничный мир" 6), - писал Борген.
Каждое из произведений писателя в той или иной мере затрагивает проблему истоков личности героя, самый ранний этап формирования его характера.
Многие новеллы Боргена написаны непосредственно о детях, и часто повествование ведется от их лица. Маленькая Ингер - постоянный персонаж очерков и фельетонов Боргена, печатавшихся в газете "Дагбладет" в тревожные предвоенные годы и в первый год войны, пока газета не была запрещена немецкой цензурой, - осмеливается задавать такие вопросы, над которыми взрослые даже не решаются задумываться. Она же - действующее лицо в комедии "Андерсены" и повествователь в книге "Отец, мать и мы", это тот младенец, устами которого глаголет истина. Образ ее вызывает ассоциацию с тем непосредственным мальчиком из известной сказки Андерсена, который единственный осмелился воскликнуть: "А король-то голый!" Умение смотреть на мир глазами ребенка - это, по-видимому, та черта, которая привлекала Боргена в датском сказочнике, сыгравшем значительную роль, по признанию писателя, в формировании его творческой индивидуальности.
Для Боргена в детских впечатлениях заключены не только истоки человеческой личности, но и истоки творчества. В предисловии к хрестоматии Боргена для школьников писатель обращается к юному читателю, пытаясь в доступной форме рассказать о сущности художественного творчества. "Вспоминая первый школьный день, я снова чувствую запах своего ранца и, как и тогда, представляю себе скотный двор или конюшню, наверное потому, что от кожи, из которой ранец был сделан, пахло лошадью. Запах лошади так навсегда и остался для меня связан с первым школьным днем. Я отчетливо вижу классную комнату, сразу же вспоминаю лица, голоса, буквы на доске, уши товарища, которого звали Рейдар...
И вот стал я писателем. А все потому, что я запомнил запах лошади. Я думаю, в этом смысле все люди одинаковы. Каждый - поэт в том отношении, что смена воспоминаний рождает мысль. И она дает толчок новым мыслям, которые в свою очередь оплодотворяют фантазию"7) .
Такой взгляд, видимо, закономерен, если вспомнить, сколь многие писатели прошлого и настоящего обращались к детству, не говоря уже о том, что именно воспоминания детства, взгляд в прошлое, служат во многом основой творчества двух таких выдающихся кинорежиссеров как Феллини и Бергман.
Во многом автобиографичен один из ранних сборников новелл писателя, носящий знаменательное название "Душа ребенка" (1937). Здесь Борген повествует о детских душах, искалеченных ортодоксальным религиозным воспитанием, догматизмом и лицемерием взрослых. "Бойся и люби господа", "с каждым новым прожитым днем остается на один день меньше, чтобы раскаяться и стать хорошим человеком", - подобного рода сентенциями, претендующими на глубину и мудрость, пичкает детей худосочная наставница с седыми волосами и бледным лицом, становящаяся в сознании детей олицетворением самого бога, которого они должны почему-то "любить и бояться". Невозможность ответить на казуистические вопросы учительницы и вечный страх перед школой в то время, когда на улице весна и распускаются почки каштанов, первые цветы, сорвать которые - грех, равный первородному, - такова общая интонация сборника. Один из учеников завидует мухе: ведь для нее не существует понятия греха, а следовательно, она может жить спокойно, не испытывая постоянного страха перед наказанием. "Проклятая школа!" - восклицает Рейдар, один их персонажей новеллы "Цыпленок", в которой Борген мастерски рисует столь ненавистную ему убогую, мещанскую среду. Господин Берг, пытающийся разыгрывать грозного отца семейства, - в сущности жалкий и ничтожный человек, как тот цыпленок без костей, которого торжественно подают у Бергов на обед. Новеллы "Цыпленок", "Ужасное происшествие" проникнуты болью за судьбы детей, за будущее, которое их ждет.
Совершенно в другом ключе, хотя все с той же трепетной любовью к детям, пониманием их духовной жизни, бережным отношением к детству, написана "Жимолость". Эта новелла, по мнению норвежских критиков, является одним из лучших произведений о детях в норвежской литературе XX века. Она лишена сюжета, это скорее психологическая зарисовка о детстве, о его поэзии и тайнах, о трагическом одиночестве ребенка в мире взрослых.
Живущий в загородном доме мальчик пытается залезть вверх по увитой жимолостью стене, чтобы заглянуть через окно веранды на втором этаже в комнату взрослых. Ничего особенного мальчик там не предполагает увидеть. Просто он поставил себе цель и с неистовым упорством стремится к ее осуществлению, упиваясь своей тайной (ведь никто не догадывается, где он) и мучаясь страхом возможного падения. Рассказ Боргена удивительно тонко передает психологию ребенка и написан с необычайным стилистическим мастерством - он весь как бы проникнут ощущением воздуха, пространства, угасающего летнего дня, напоенного запахом жимолости. Деревья - "спутники и друзья" мальчика, а сам он, запутавшийся в жимолости, весь пропитанный, одурманенный ее ароматом, ощущает себя частью окружающей природы, растением, жимолостью и одновременно рыбой, пойманной сетью.
Есть в рассказе и нечто очень национальное, норвежское - ощущение соленого морского воздуха, моря, о котором не говорится прямо, но близость которого все время ощущается. И дети здесь кричат, как "чайки над косяком сельди".
А образ мальчика, в гуще куста жимолости ощущающего себя рыбой, пойманной сетью, особенно примечателен: это один из любимых Боргеном образов.
Сети, тенета почти во всех произведениях Боргена - непременная деталь быта, окружающей героя обстановки. Образ боргеновской сети таит в себе глубокий символический смысл: это западня, ловушка, в которую стремится поймать человека его социальное окружение, буржуазное общество, и одновременно отвлеченное понятие, которое как бы находит материальное воплощение в предметах обыденной жизни.
Неисчерпаемое богатство возможностей, заложенных в человеке, сложность его духовной жизни, проекция одного сознания на другое, человек и его социальная роль, мотив бегства, которому писатель придает широкий обобщающий, почти универсальный смысл - все эти мотивы выступают как своеобразные "эстетические категории", которыми мыслит писатель, они звучат в каждом его произведении, обретая всякий раз новое качество звучания.
По мнению современника Юхана Боргена, Акселя Сандемусе, "писатель узнается по определенному кругу тем, которые постоянно присутствуют в его творчестве и с которыми он никогда не расстается. Он не выбирал этот круг тем. Это его неотвратимая судьба, часть его мира... Он пишет в конечном счете нечто большее, чем книги, отдельные его произведения - это части чего-то большего..." 8) Эти слова особенно применимы к Юхану Боргену, для которого характерен как в романах, так и в новеллах постоянный круг образов - мотивов, которые звучат как вариации одной темы, проигрываемой на разных музыкальных инструментах, в большой симфонии его творчества.
Всеобъемлющей темой Боргена является изображение мещанства в самых разнообразных и порой неожиданных его проявлениях. Разоблачение фальши, лицемерия, низменных интересов, рядящихся в иные, многозначительные одежды, пронизывает всю художественную ткань произведений Боргена. Писатель стремится как бы выделить сам вирус, бациллу мещанства. Им заражены супруги Нуммерманы, процветающие представители общества потребления, жаждущие во что бы то ни стало "поддерживать духовную культуру".
Но, пожалуй, наиболее яркая и характерная в этом отношении новелла "Медовый месяц". На первый взгляд, это рассказ о сугубо личной, даже интимной сфере жизни людей. Поверхностному интерпретатору он может показаться еще одной вариацией на тему любовного треугольника. Но главное в новелле совсем другое: сатирическое, гротескное изображение четы законченных мещан Юханнеса и Лисбет. Они кажутся себе чуть ли не центром вселенной, поглощены своим собственным благополучием, переживаниями, потребностями. Эти потребности носят достаточно примитивный характер. Юханнес любит поесть, и на этом сосредоточены все его помыслы. Причем своим гастрономическим пристрастиям Юханнес Хелм пытается придать прямо-таки философский смысл, значимость художественных интересов, заявляя, что запахи еды "возвышают его душу, расширяют круг идей и ассоциаций" и т. д. Еда стала для супругов священным ритуалом, они буквально поклоняются собственному желудку. Вспоминаются слова советского исследователя Л. С. Выготского о том, что "в самом интимном, личном движении мысли, чувства психика отдельного лица социально обусловлена" 9). Ведь пристрастие Юханнеса к еде, неразрывно связанное с интимными отношениями, - это проявление истинной сущности натуры процветающего адвоката Хелма. Ни у него, ни у его жены нет других интересов. Им не приходит в голову считаться с чувствами друга семьи, которого они использовали в качестве исповедника, а потом выбросили как ненужную тряпку. И вполне закономерно, что в трудный дня Норвегии час Юханнес ведет себя "как собака, укравшая кусок мяса". Именно такие, как он, были способны пополнять ряды квислинговской партии 10).
Бездуховность взрослых, для которых существуют только материальные ценности, вторгается и в светлый мир детей, уродуя их души. Об этом новеллы "Вмятина", "Ерун и Малыш", "Пет и Лисе". Ведь трагедия, происшедшая со странной девочкой Лисе, чересчур эмоциональным и легко ранимым ребенком, спровоцирована ее матерью, ограниченной мещанкой, сживающей со света упреками мужа и совершенно не способной понять внутреннего мира дочери, а также лавочником Хансеном, "который слишком много видит".
Новеллы Боргена отличает психологическая глубина и убедительность. В течение всей своей жизни Борген проявлял интерес к психологии, психике, даже психиатрии. Это связано прежде всего с желанием писателя проникнуть в самую глубинную суть человеческой натуры, запечатлеть малейшие движения души человека, постигнуть сам механизм душевной жизни.
В изображении сложной "многослойности" человеческого сознания Борген шел вслед за Ибсеном, героев которого - Пер Понта и Бранда - Борген воспринимал как вечные, универсальные человеческие типы.
В гротескно заостренной новелле "Паспорт", являющейся в какой-то мере программной для писателя, говорится о трудноуловимости человеческой сущности, которую невозможно характеризовать формально, с помощью документа. А в руках чиновника-бюрократа документ может стать орудием обвинения ни в чем не повинного человека, сделать его объектом нелепых, необоснованных подозрений... Чаще всего не везет неуверенным в себе, щепетильным людям, тогда как "настоящие нарушители правил знают, как себя вести", и к ним-то в конечном счете и благоволит буржуазная бюрократическая машина.
Поиски внутренней сущности вопреки навязанной извне фальши общественных ролей составляют содержание новелл "Моисей" и "Письмо от покойного друга", продолжающих одна другую.
В первой новелле собравшиеся у вдовы покойного друзья пытаются вспомнить, каким он был; оказывается, что мнения их совершенно противоречивы и во многом взаимоисключающи (один из друзей говорит, что умерший был натурой художественной, с чувством мистического восприятия природы, убежденный пантеист, другой - что он был просто циником). Когда друг семьи пытается утешить вдову, она с горечью признает, что умерший никогда не был для нее по-настоящему ни мужем, ни возлюбленным, ведь в своих абстрактных мечтах о преобразовании мира он совершенно удалился от жизни, и она посылает ему проклятия на небеса, на "тот свет", в который она не верит.
Покойный, прозванный "Моисеем", имевший при жизни репутацию пророка, с негодованием пишет с "того света" опровержение на собственный некролог, в котором ему приписаны качества, которыми он не обладал. Некролог принят им как недостойное фиглярство. Здесь, за гранью жизни, он пытается проникнуть в истинную суть вещей. Душа его - в Нобискру (понятие, возникшее в Скандинавии в эпоху Реформации; аналогично понятию чистилища у католиков) - месте, где блуждает душа умершего, не попавшая сразу в рай и судьба которой как бы еще не ясна.
О богатстве разнообразных возможностей в человеке, по-разному осуществляемых и по-разному воспринимаемых, повествует новелла "Роберт-60", которая, несомненно, заинтересует читателя.
Роберт, уже знакомый персонаж трилогии о Вилфреде Сагене, на протяжении десятилетий приковывал к себе внимание писателя. Он фигурирует в нескольких его произведениях и оборачивается к читателю все новыми и новыми гранями.
Внутренняя сущность Роберта, впервые появившегося в романе "Если подвести итог" (1934), сначала скромного торговца, потом нувориша, во время войны участника Сопротивления, так и не проясняется до конца, остается неуловимой для писателя, как и его судьба, оказавшаяся трагичной. Он или погиб в Дахау, или был сразу же расстрелян фашистами. В основе новеллы лежит фантастическая ситуация общения автора со своим персонажем, которая в свою очередь оказалась воображаемой в той "реальности", когда автор стоит все-таки перед дверью с табличкой "Роберт Ангелл".
С этим образом связана проблема второстепенных персонажей, занимавшая Боргена. Если в трилогии действие сосредоточено целиком на Вилфреде и Роберт только лишь оттеняет этот образ, то в новелле "Роберт-60" он становится главным героем, который обвиняет автора в несправедливом к нему отношении. В новелле дается несколько вариантов судьбы Роберта, тем самым его жизнь, характер предстают как нечто сложное и неоднозначное, как любой человеческий характер в изображении Боргена.
В поэтичном рассказе "Ты любовью меня уведи из тенет отзвеневшего детства!..", отмеченном премией на международном конкурсе в Бомбее, запечатлена хрупкость взаимоотношений влюбленных с их извечной мечтой понять друг друга до конца. Мир одного человека соприкасается с миром другого. Возможно ли "слияние душ"? В рассказе Юхана Боргена это происходит, и любовь как новая и самая прекрасная сказка человеческой жизни разбивает старую сказку детства, ставшую уже ненужными оковами.
О зыбкой грани между мечтой и действительностью, о внезапной общности двух незнакомых людей написана новелла "Виктория-регия" и в еще большей степени - "Зимнее море".
"Зимнее море" повествует о руке, которую один человек протягивает другому, чтобы помочь. Герой почувствовал, что где-то в снежной мгле есть кто-то, нуждающийся в его помощи. Он насильно уводит от роковой кромки льда у морской пучины девушку, решившую покончить с собой. И делает это так, как будто бы он имеет право распорядиться ее судьбой. Во всяком случае, спасти другого даже вопреки его воле - наверное, каждый имеет на это право. И в противовес житейской логике так убедителен финал, когда среди льда и ветра оба, юноша и девушка, "видят" лето. Им грезится долгожданное короткое северное лето, всегдашнее воплощение любви, счастья.
В своем творчестве Борген отдал дань и жанру поучительной истории, басне, притче, образцом которой в данном сборнике служит новелла "Зверь". Это своеобразное аллегорическое повествование, где олицетворением зла выступает доисторическое ископаемое - животное с мудреным латинским названием, основным элементом которого является слово "тиран". Некий фантастический кровавый Tyranosaurus purpurus является в дотоле мирно существовавшее звериное царство и объявляет, что все вокруг принадлежит ему, и сами звери - тоже. После периода растерянности, покорности звери начинают понимать, что им грозит полное истребление; совместными усилиями они нападают на Зверя и уничтожают его. Таким образом, безоговорочной власти этой "сильной личности", злобного диктатора приходит конец. Зло в мире не является неодолимым - такова основная мысль Боргена.
Сборник "В добрый путь" (1974) - итоговый в творчестве писателя. Из него взяты, пожалуй, наиболее остросоциальные новеллы.
В рассказе "Семейный портрет" дается поистине собирательный портрет "ячейки" современного западного общества. Глава семьи - воинствующий апологет капитализма, "национальный герой", явившийся "причиной гибели множества людей". Он сильный мира сего, один из тех, кто "никогда не ездил в трамвае, автобусе, метро, никогда не чистил и не варил картошку... никогда не видел изнутри двухкомнатную квартиру, не здоровался с рабочим, не ждал в приемной у зубного врача". Его дочь, радикалка левого толка, давно покинувшая отчий дом, пишет в одну из редакций, выражая протест против того, что из таких, как ее отец, пытаются делать образец для подражания. Он провоцирует убийство в собственной семье. Его сын, спившийся мошенник, темная личность, находясь в нравственном тупике и под воздействием наркотиков, убивает сестру. Таковы отцы и дети в среде столпов современного буржуазного мира.
Рассказ "Кто есть кто" - обличительная сатира на нравы буржуазной прессы. Молодая журналистка берет интервью у человека преклонных лет с "репутацией революционера", того, кто боролся против буржуазных общественных устоев. В глубине души журналистка признает, что ее вопросы, в частности о том, боится ли этот уже достаточно пожилой человек смерти, были неэтичными, но она целиком следует законам того общества, в котором живет и которому служит. В опубликованный текст интервью не попадают исполненные горечи и гнева слова о том, что, к сожалению, у них "на сто Наполеонов придется не больше одного Фритьофа Нансена", а в каждом чиновнике-бюрократе дремлет фашистский палач Эйхман. Вместо этого из-под ее бойкого пера выходит очерк с броским заголовком "От арестанта - до столпа общества. Юбилей "Золушки". В нем есть слова, что "умереть не страшнее, чем удалить зуб", что рабочая молодежь в его время действительно переживала революционную ситуацию, которая теперь "давно утратила актуальность". А апогеем этого очерка являются слова, якобы сказанные интервьюированным, на самом же деле представляющие прямую противоположность тому, что он думает: "...Мы живем в обществе, где существует свобода слова! Человек может сказать все, что он думает. С этими словами седовласый воитель проводил нас до двери". Цель интервью достигнута, провозглашен еще один миф об общественном конформизме.
О некоммуникабельности в современном западном мире и трагедии человеческого одиночества рассказ "Декабрьское солнце". Слишком поздно пожилой преуспевающий предприниматель осознает, что он "всю жизнь провел в бесполезной борьбе с воображаемым врагом", каким представлялось ему "все, что вовне". Догадайся он раньше о неразрывной общности, взаимосвязи всех людей, и он был бы спасен...
Мысли о взаимосвязи всех людей и о чувстве ответственности за то, что было и есть, буквально пронзают благополучного героя новеллы "В добрый путь!", едущего с покупками домой. Но вдруг из окна поезда он видит заброшенное кладбище. Он осознает, что истинный путь его - не к своему благополучному дому, а туда, к кладбищу, туда, где покоятся "жертвы минувшей войны" или "матросы с одного и того же затонувшего корабля", чтобы разделить муку и боль погибших. Новелла эта - современная притча. Действительно ли герой пошел, пополз на кладбище, или это пригрезилось ему? Важно, что отныне он уже не может и не хочет быть одним из тех, кто кладет "в рот какое-нибудь лакомство, сидя у телеэкрана и глядя на исхудалых негритят со вздутыми животами".
Мысль о невозможности жить в своем замкнутом мире, тема взаимосвязи людей, причастности каждого к судьбам других, звучит с особой силой в новелле "Письмо от Ива". Эта эмоционально насыщенная новелла была названа критикой еще при жизни Боргена его литературным завещанием. Ее герой пожилой человек, живущий в уединении на берегу моря, - получает письмо, отправленное несколько десятилетий назад и написанное случайно знакомым мальчиком, приезжавшим на каникулы в Норвегию и, вероятнее всего, погибшим во время войны в одном из лагерей смерти.
Взволнованный герой успокаивает себя тем, что у него не может быть никакой вины перед этим мальчиком, он в свое время внес свой вклад в борьбу с фашистами. К тому же ведь он не из тех, кто способен взять на себя "бремя вселенской вины". Он заслужил мир и покой, у него есть внутреннее убеждение в том, что Норвегия, а шире Скандинавия - наиболее безопасное место в современном мире, где столько зла. Он с содроганием думает о войне, о голодных детях, о борцах за свободу, брошенных в застенки, о "политически неблагонадежных" профессорах, которых полицейские до смерти избивают дубинками и плетьми. И внезапно герой ощущает свою причастность ко всему этому. Возвратившись домой и глядя на письмо, он думает, что его писал мальчик, Ив, - ребенок, который хотел верить в то, что далекий норвежский дядя жив и получит его письмо. Он не может отмахнуться от руки этого ребенка, протянутой к нему 30 лет назад. Письмо послано ему и, значит, непосредственно его касается, как и все происходящее в мире касается всех и каждого. А Норвегия не является идиллическим островком среди бушующих на земном шаре бурь. Все человечество - это единое целое, и все происходящее в мире касается всех и каждого.
Важнейшей чертой литературного произведения Борген считал его "коммуникативную функцию", а главным стимулом для художественного творчества - "навязчивую" идею каждого писателя, "что у него есть, что поведать миру" 11). По собственному признанию в 70-е годы, Борген всегда ощущал себя человеком, принадлежащим к поколению Нурдаля Грига, Сигурда Хёля, Арнульфа Эверланна, к боевому поколению 30-х годов, борцам Сопротивления, вместе с которыми писатель отстаивал национальную независимость и духовную культуру Норвегии в 40-е годы.
"Цель искусства - улавливать малейшие изменения в духовном климате общества"12), - неоднократно заявлял Борген, и это в полной мере применимо к нему самому, всегда жившему тревогами и заботами нашего времени.
1) Писатели Скандинавии о литературе. М" "Радуга", 1982, с. 259.
2) Там же, с. 257, 258.
3) Johan Borgen 1902-1962. Oslo, s. 32.
4) Писатели Скандинавии о литературе, с. 249.
5) 1 Цит. по кн.: "Flukt til virkeligheten". Oslo, 1977, s. 32.
6)Там же, s. 32.
7) Там же, s. 3.
8) Там же, s. 173.
9) Л. С. Выготский. Психология искусства. М., "Искусство", 1965, с 28.
10) Нацистская партия в Норвегии (NS), которую возглавлял Видкун Квислинг, казненный в 1945 г. как военный преступник.
11) "Friheten", 1979, 17 okt., s. 2.
12) For den uskyldige. - В кн.: "Ord gjennom ar", s. 216.