Потолок открывает вид на общую концепцию комнаты, которая, если отдалиться от этого потолка и приблизиться к атмосфере, напоминает часть архитектурного плана. Там детали комнаты теряют какое-либо значение. Но “там”, в отличие от “здесь” недосягаемо при отсутствии подобающих средств, а “здесь” более чем доступно глазу человека без всяких сподручных материалов.
В центре потолка - брешь, из которой, выползает провод с лампой, наделенной блеском в цвет металла. Она рождает искаженную тень расцветшего тюльпана вокруг бреши. Это если смотреть снизу вверх. Сверху вниз - совершенно иная картина.
Отправной точкой перспективы комнаты служит объемная линия, заостренная к концу. Дверь. Она падает к стене. Две другие, чуть менее масштабные линии - сложенные стулья - прислонены рядом к той же стене. За ними следует деревянный стол, окропленный посудой и столовыми приборами. Чуть заострив взор, можно разглядеть несколько искристых золотых капель. В противоположной стороне - пастельные шкафы, прячущие под собой пустую столешницу, чей край проскальзывает наружу вместе с ручками от ящиков, вытяжной трубой и серебряным квадратом, символизирующим холодильник. Перпендикулярно им, соединяя стены, простирается покатый подоконник. Он и стол направляют свои ветви к двум телам, прижавшимся друг к другу на узком диване, плед на котором медленно затягивает их в сферообразный омут сновидений.
Однако дремлет лишь один, сжимая обмякшую руку другого в своей. Расширенные зрачки бодрствующего сосредоточены на дымчатых фигурах, плавающих по потолку, пьющих настой из его белой краски. Зрачки опускаются на пол, представляя, что узор ламината - это созвездия, а потолок - заснеженная земля. Мысли плещутся в аромате спящего, в спокойном дыхании, которое с тихим свистом вырывается из ноздрей. Дыхание его [спящего] чем-то сродни медитации для того, кто это дыхание слушает. А он [бодрствующий] слушает предельно внимательно.
Спящий блуждает по лабиринтам подсознания, сталкиваясь с деформированными образами яви, которая внутри сна кажется ему более реальной, чем за его пределами, хотя за ними она столь же деформированна, как и в них. И только содержание несколько отлично. Спящий пытается увидеть там, во сне, что-то, чего не заметил, пока его веки были разомкнуты. Теперь они чуть подрагивают, давая, тем самым, наблюдателю понять, что скрывают под собой беспрестанные поиски духа в обители снов.
Это древнее царство, сюрреальный мир, состоящий из амальгамы времени: осколков прошлого, предначертаний будущего и страхов настоящего. Их рисует разум, когда изможденное тело парализовано. В подобные моменты разуму открыто все, если не больше, поскольку именно он находится в вечном полете, пробуждаясь полностью, когда телесная оболочка не отвлекает его на повседневность. В подобные моменты разум становится ближе к вселенной, чьи процессы, протекающие вдали от солнечной системы, отождествляемы с тем, что происходит в сновидении. На арену вновь выходит время. Иллюзорная амбивалентность времени, которая заключается в его перемежающемся онемении и ускорении, позволяет думать, что сон - микровселенная в нейронной системе мозга. Она мнится безумной, нестабильной, однако, в действительности, именно в ней законы сознания наиболее прочны и устойчивы. “Устойчивость кроется в безумии…”
“Устойчивость кроется в безумии…В нем - тысячелетняя мудрость…Отсутствие звука - наличие света…светлая тишина…здесь светлая тишина…только дыхание…общение с энергией космоса протекает во сне…на нас кто-то смотрит с потолка…это энергия, просочившаяся сквозь оконную раму…запах, пряный, приглушенный запах, источаемый жилами на шее…часы…песочные часы…огромные песочные часы в пустоте галактик…безжалостно милосердный фатум…у нас ничего нет, кроме нас самих…только мы останемся…без тела, без одеяний, без крова над головой, наш кров - космос…вечный кров потерянных душ…он тоже когда-нибудь исчезнет…одна секунда…и…небытие…как же она богоподобна…преодолевая одну границу сновидения за другой, минуя поросшие лесами мыслей холмы…в этой светлой тишине остановившихся часов…как же она богоподобна…”
В раковину с крана падает капля. Потолок удаляется...Веки бодрствующего смыкаются. Он поворачивается к спящему, ощущая на своих губах тепло его губ, ощущая остроту согнутых коленей. Потолок удаляется,..разверзая этажи и лестницы, разверзая крышу. Скоро он будет в атмосфере. А потом канет в небытие. Два тела останутся в комнате, прижавшись друг к другу на узком диване. Два тела. Души будут скитаться по лабиринтам древнего царства снов.
“…пока не найдут выход, которого нет…”.