Камни перестройки, взгляд свидетеля и участника
Конец двадцатого века ознаменовался событиями, которые существенно изменили весь ход истории нашей страны, под названием Союз Советских Социалистических Республик (СССР) и занимавшей одну шестую часть суши. Из тех событий я хочу остановиться на процессе, получившем название "Перестройка", свидетелем и участником которого я был в должности директора Всесоюзного научно-исследовательского института медицинских полимеров. Кроме исследовательской части в институте было организовано опытное производство, позволяющее выпускать небольшие партии одноразовых медицинских изделий, разработанных в стенах института, для удовлетворения потребностей министерства здравоохранения и министерства обороны страны.
Процесс "перестройки" предшествовал не только разрушению СССР, как государственного образования, но и поражению социалистической формации советского типа. Конечно, всё, что происходило и произошло в нашем государстве имело глубокие корни и являлось следствием многолетних процессов протекавших в общественном сознании, идеологии и экономики!
Термин "перестройка" сам по себе не несёт однозначности, поскольку обозначает только стремление что-то переделать и не содержит какой - либо информации о цели предполагаемого действия. Мне кажется, что мало кто, даже сейчас, может точно сказать, чего же, всё-таки, хотели высшие руководители нашей страны во главе с М. С. Горбачевым? Конечно, если при этом отбросить банальное объяснение некоторых людей, что они были агентами другой державы и за деньги выполняли задание по развалу СССР. Тогда уж заодно и президента Франции генерала Шарля де Голля можно считать нашим, советским, агентом, поскольку он фактически упразднил французскую империю, предоставив свободу Алжиру, Камбодже, Вьетнаму и некоторым другим странам, вывел её из блока НАТО и отказался использовать доллар в международных расчётах.
Скорее всего время политических империй, как структурных образований, при всём их разнообразии форм и названий просто прошло и ход истории упразднил их, как устаревшую форму государственного устройства. В этой связи, можно уверенно утверждать, что, была бы в стране перестройка, или её не было, всё равно империя под названием СССР в том виде, в каком она существовала, была обречена, и вопрос только, когда и в какой форме это бы произошло, и во что бы СССР превратился!
Наверное, со временем в мире будут доминировать какие-то другие новые варианты экономического и политического объединения стран, делегирующих часть своих полномочий центральному органу управления и власти, если конечно этот переходный период не приведёт к ядерной катастрофе.
Официально процесс перестройки в СССР был провозглашён на 17-м съезде КПСС в марте 1986 года. В то время огромное большинство людей в стране, после череды больных и быстро сошедших в могилу Генеральных секретарей коммунистической партии, хотело, чтобы во главе партии и страны появился молодой лидер, с крепким здоровьем и свежими идеями, которые способствовали бы дальнейшему развитию страны и улучшению жизни простого народа. И поэтому приход на пост Генерального секретаря коммунистической партии молодого пятидесятичетырёхлетнего Михаила Сергеевича Горбачёва был принят народом с энтузиазмом!
Тем более, что ещё во времена Леонида Ильича Брежнева стало ощущаться, что у нас в стране далеко не всё благополучно и в экономике, и в общественно-политической жизни. Гипертрофированная оборонная промышленность забирала практически все материальные и интеллектуальные ресурсы страны, обрекая всё остальное народное хозяйство жить по остаточному принципу или просто чахнуть. Научный и технологический прогресс обходил стороной большинство отраслей нашей промышленности и поэтому многие блага обычной, повседневной жизни человека на Западе советским людям были просто недоступны.
Однако значительная часть народа была довольна стабильностью жизни в стране и её уровнем, легко принимая тезис верхов, что при капитализме трудящимся живётся ещё тяжелее, чем в СССР, и они мечтают о победе социализма в своих странах. Тем более, что, по нашей идеологии, весь мир всё равно придет к социалистическому строю, и поэтому от добра, добра не ищут! Большинству советских людей очень нравилось утверждение, что наша страна самая сильная, строй самый справедливый, а наши правители самые честные и мудрые!
Да и сам социализм мы, почему-то, представляли только по нашему образцу, хотя многие слышали, что в Югославии социализм какой-то другой, и что в коммунистических партиях Италии, Франции и Австрии говорят о модели социализма, совсем не похожей на советскую. Я сам имел возможность видеть шведскую модель социализма, на практике обеспечившую один из самых высоких в мире уровней благосостояния народа. При этом у власти в стране находилась социалистическая партия, а совсем не коммунисты.
В нашей стране все дружно смеялись над "липой", которую публиковали в официальной печати и передавали по радио и телевидению, вроде сданного в эксплуатацию моста, построенного лишь наполовину; принятых под заселение домов, но без подвода газа и электроэнергии; почти построенных заводов, однако годами работавших после этого по временной схеме. План в стране всегда выполнялся, однако количество незавершённых строителями объектов росло, а производительность труда и качество продукции неуклонно ухудшались. Экономика стала явно пробуксовывать, несмотря на все усилия руководства страны.
Научно-техническая революция в нашей стране буквально вязла в созданной системе хозяйствования, когда всё оказалось ничьим, всё - никому не нужным, а инициатива, как правило, была наказуема. Делать разрешалось только то и так, как это предписывалось сверху, какими бы глупыми и нелепыми такие указания ни были. На некоторых оборонных заводах я видел целые цеха, где не использовалось ни одной единицы технологического оборудования нашего производства, а только станки и приборы западных стран. У нас, к сожалению, годами не могли наладить выпуск нужных промышленности материалов и изделий! Многие оборонные отрасли держались на должном уровне не за счёт надежности технологии производств, а на предоставляемой им возможности отобрать из большой массы изготовленной продукции изделия с требуемыми характеристиками, а всё остальное направить на нужды народного хозяйства. Страна буквально тонула в отходах производства и в незавершенном строительстве! Пьянство на работе бушевало снизу доверху. Любой приезд начальства, комиссии, сборы, учёба, повышение по службе, выполнение плана - всё это обязательно отмечалось застольем, часто перераставшим в банальную пьянку. Первая половина дня в понедельник на большинстве заводов, фабрик и строек была фактически нерабочей, поскольку "трудовой коллектив" приходил в себя после воскресных возлияний! Спирт и водка превратились в валюту, которой можно было расплатиться за любую услугу или работу. Страна, в лице её населения, просто спивалась! Все эти накопившиеся проблемы не обсуждались среди народа в серьезной форме, а высмеивались в виде различных анекдотов, при этом, почему-то, не осознавая, насколько все эти явления опасны для страны, и что они совсем не смешны!
Не удивительно поэтому, что одним из первых шагов в перестройке была попытка "борьбы" с пьянством, выразившаяся в резком ограничении продажи спиртных напитков, уничтожении запасов вина, вырубке виноградников и закрытии спиртовых заводов. К сожалению, как и большинство благих намерений, которыми так богата была перестройка, эта антиалкогольная мера была плохо продумана и вызвала сильное недовольство в народе, хотя и заметно способствовала уменьшению распространения пьянства и росту населения. Кроме этого, руководство страны явно не предусмотрело адекватного замещения "пьяных" денег от продажи алкогольной продукции другими поступлениями в доходную часть бюджета, что оказалось первым ударом по его наполняемости. А тут ещё началось "во время" организованное американцами искусственное падение цен на нефть и газ. Бюджет начал быстро худеть, и все планы по объёму ввода новых мощностей в промышленности, а также и улучшению благосостояния советских людей, перестали быть реальными. Товаров на потребительском рынке становилось всё меньше и меньше, а цены на них устремились вверх, разгоняя спираль инфляции!
"Неожиданно" для многих советских людей (наверное, не без идеологической и финансовой помощи извне) начал обостряться и национальный вопрос: 1986 год – волнения в Алма-Ате, в связи с назначением Первым секретарем компартии Казахстана русского вместо казаха, потом Сумгаит в Азербайджане, затем Баку и Тбилиси. Не оказалась в стороне от этого и Прибалтика. Да и с нашей передовой техникой тоже стало что-то не так. Авария на Чернобыльской АЭС, гибель атомной подводной лодки "Комсомолец" - дошло до того, что немец из ФРГ Матиас Руст сажает свой самолет на Красную площадь, а наша система противовоздушной обороны "не стала" ему помехой!
Наверное, многим становилось понятным, что дальше жить по старым сложившимся экономическим отношениям и правилам просто нельзя, страна двигалась в тупик, и её руководству нужно принимать меры, чтобы не допустить развала народного хозяйства, оставаясь в рамках социалистического строя. Причём не исключено, что для развития производственных отношений нужно будет пересмотреть ряд идеологических догм и правил, которыми руководствовалась наша коммунистическая партия в хозяйственных вопросах. В этом смысле я считал, что главной целью партии в экономике являлось создание более эффективного, по сравнению с капиталистическим строем, производства, как это и должно было бы быть, в соответствии с теорией марксизма-ленинизма, у более передовой социалистической общественной формации. Тупик в экономике - это же верная гибель политической надстройки над ней, которая может вызвать развал страны!
Вот почему, когда начались изменения в экономике, меня это обрадовало! Я был сторонником перестройки, хотя меня и весьма настораживало, что многие решения нашего партийного и советского руководства были очень "непродуманны" и шли по варианту: сначала ввяжемся в драку, а там видно будет! Во всех постановлениях и законах, принимаемых в то время, чувствовалась какая-то "двойственность". Условия существования хозяйствующих субъектов и их взаимодействие между собой и с органами управления государством существенно менялись, а вся структура партийных и государственных органов оставалась неизменной, хотя управлять экономикой старыми методами и способами те уже, фактически, не могли, так как функционально не были приспособлены к этому! Раскрепощая субъекты хозяйственной деятельности и давая им больше самостоятельности, руководство страны делала шаг необходимый для подъёма экономика страны, а в то же, время, сохраняя неизменными структуру органов партийно-хозяйственного управления, отчётность и правила бухгалтерского учёта, тормозило этот процесс. Складывалось впечатление, что, принимая эти законы и решения в экономической области, руководство страны просто не могло правильно рассчитать или хотя бы "спрогнозировать" их последствия на ближайшие два-три года! Не говоря уж о социальных, политических и идеологических аспектах таких шагов!
Одним из типичных примеров "неудачных" решений была попытка организовать кооперативное движение в стране. После принятия в 1986 году закона СССР "Об индивидуальной трудовой деятельности ... ." кооперативы сначала появились в торговле, пищевой и легкой промышленности, то есть там, где для их функционирования не требовалось иметь в своём распоряжении дорогое технологическое оборудование и использовать фондируемое сырьё, которые выделялось предприятиям страны только по решению Государственного планового комитета Совета Министров. Получить что-либо поверх плана было практически нереально, поскольку избыточных мощностей в промышленности не было! Тем не менее, без учёта особенностей функционирования социалистической плановой экономики, в 1988 году принимается закон "О кооперации в СССР", по которому разрешалось создавать кооперативы также и в основных отраслях промышленности. Поскольку все хозяйственные проблемы в то время решались путём команд и директивных указаний, то министерства получили задания по количеству кооперативов, которые должны были в них появиться на базе промышленных объединений, комбинатов, фабрик, заводов и институтов. Естественно, что директора государственных предприятий, в том числе и я, получили соответствующие указания и сроки их исполнения с отчётом о проделанной работе.
Надо сказать, что в некоторых странах за рубежом кооперативы успешно работали. Так, в Швеции кооперативами была охвачена большая часть сельского хозяйства, также и в Финляндии имелось несколько крупных известных промышленных фирм, являющихся кооперативной собственностью. Процветали кооперативы разного типа в Венгрии и в Восточной Германии, правда, в основном в торговле и сельском хозяйстве. Так что сама по себе идея кооперативного движения показалась мне не такой уж глупой, тем более, что у многих промышленных предприятий имелись достаточно большие отходы основного производства, переработку многих из которых можно было отдать на откуп кооперативам, правда, при этом государству нужно было наладить, хотя бы на первом этапе, производство технологического оборудования для этих целей. Ну, а уж внедрить кооперативы в сельское хозяйство было бы совсем неплохо!
Подавляющая часть директоров государственных предприятий, производящих товарную продукцию, встретило указания о создании на их площадях кооперативов очень неоднозначно, а скорее враждебно. Надо было изыскать для них свободные площади, выделить хоть какое-то списанное, устаревшее или ненужное оборудование, обеспечить теплом, водой и электроэнергией, создать условия для безопасной работы сотрудников кооператива.
Поскольку положения об аренде государственного имущества не существовало, то кроме хлопот, никаких прямых денег с кооператива предприятие получить не могло. Правда, обустройство помещений, ремонт оборудования и другие работы, необходимые для пуска и функционирования производства, кооперативы делали за свой счёт. А поскольку на вверенных мне мощностях выпускались полимерные изделия медицинского назначения, не допускающие использования вторичного сырья, образующегося в виде отходов в основном производстве, то наличие на нашей площадке кооператива по изготовлению из полимерных отходов товаров народного потребления позволяло снять с себя довольно хлопотливую заботу об утилизации отходов. Отходы нужно было складировать, а затем отправлять на уничтожение своим транспортом или находить завод, готовый те принять для использования. В Москве такого завода не было, да и вообще, любому заводу было проще получать сырьё по плановой разнарядке, чем иметь дело с довольно специфическими по составу внеплановыми отходами нашего производства.
В общем, я не стал возражать и даже приветствовал появление такого кооператива на наших площадях.
Первое время кооператив ограничивался использованием наших полимерных отходов, однако довольно быстро для загрузки своих мощностей они стали добывать для себя сырьё и материалы, покупая их за наличные деньги через недобросовестных сотрудников государственных предприятий, включая и наше, которые были заинтересованы увеличить свои личные доходы. Эти неучтённые излишки можно было легко организовать, поскольку на большинстве производств расходные нормы на сырьё, материалы и комплектующие часто превышали действительные затраты, особенно если к этому относиться рационально и бережно. И если рабочие имели материальную заинтересованность в таком деле, то навар был неплохим, да и прямое воровство расцвело пышным цветом на всех уровнях, подпитываемое деньгами кооперативов. Этим грешили и некоторые руководители предприятий.
Поскольку руководство кооперативов имело возможность расплачиваться за оказанные услуги наличными деньгами практически в любое время, то весь обслуживающий персонал предприятий, начиная с наладчиков и кончая уборщицей, всегда был готов бросить свою работу, чтобы получить сразу же деньги в карман, и только затем исполнять свои непосредственные обязанности! Да и многие работники основных профессий на предприятиях стремились подработать в кооперативах после завершения своей смены. В общем, появление кооперативов на базе государственных структур было встречено большинством трудящихся масс с одобрением! Однако среди директорского корпуса стало нарастать недовольство, поскольку технологическая дисциплина и управляемость на таких предприятиях падали, а количество хищений росло. Естественно, что эта проблема не могла не возникнуть и на моём производстве, и поэтому спустя примерно год я был вынужден выпроводить кооператив со своих площадей.
Следует заметить, что за произведённую товарную продукцию, потраченные материальные и трудовые ресурсы кооперативы не отчитывались, расчёты вели за наличные деньги (хотя все государственные структуры имели дело с безналичными деньгами, за исключением заработного фонда). Неудивительно, что в условиях планово распределительной социалистической системы появление "свободных денег", не учтённых в балансе бюджета, привело к сбою всего хозяйственного механизма страны. Кроме этого, неожиданно выяснилось, что через кооперативы в оборот выплеснулось огромное количества наличных денег, накопленных и не реализованных в теневой экономике, поскольку это позволяло сделать их легальными. По некоторым оценкам к началу 1986 года стоимость произведённых в теневом секторе экономики товаров и услуг достигала 20% от всего валового внутреннего продукта страны, и можно только себе представить, какие суммы, не обеспеченные товаром, оказались в обороте: товар-деньги-товар, что привело, в дальнейшем, к пустым полкам в магазинах. А тут ещё оказалось, что в кооперативах, в отличие от государственных предприятий, можно было, на вполне законных основаниях, зарабатывать большие деньги и становиться "богатыми", по социалистическим меркам, людьми, что усиливало брожение в стране. Не зная, что предпринять, руководство страны сочло за благо всё вернуть на "круги своя". Кооперативная деятельность к середине девяностых годов была практически свёрнута.
Одним словом, непродуманная попытка внедрить на государственном уровне кооперативы в сфере материального производства, не увязав их деятельность с плановым учётно-распределительным механизмом движения материальных и финансовых ресурсов, в условиях тотальной государственной собственности, а также без изменения системы управления, учёта и планирования, была просто обречена на неудачу. Что и произошло. По этим же причинам не удалась и попытка поднять экономику страны с помощью создания совместных с иностранными фирмами предприятий.
Кооперативы-то исчезли, а вот запущенные через них в оборот огромные суммы наличных денег, не найдя себе места в промышленном производстве, продолжили своё разрушительное и криминальное шествие, грозя превратить экономику огромной страны в руины!
В 1991 году была предпринята попытка, с помощью денежной реформы, изъять "лишние" деньги из оборота, однако поставленной цели не достигла. По своему содержанию реформа носила конфискационный характер и базировалась на ограничении возможности обмена старых купюр на новые, отличающиеся по внешнему виду, но не по номиналу. Были установлены лимиты на срок проведения обмена и размер суммы денег, подлежащих обмену, включая накопления граждан, имевшиеся на руках и на личных счетах в государственном сберегательном банке СССР. Организована эта реформа была из рук вон плохо, с компонентами мошенничества и наживы. Огромные очереди людей в отделениях сбербанка, ругань, ажиотаж, возмущение, непонимание народом происходящего, и всё это на фоне слухов об авантюрах, связанных с незаконных обменом за взятки и по знакомству крупных сумм отдельными гражданами, а также об утечке из правительственных кругов сведений о предстоящей реформе нужным людям, которые сумели "правильно" распорядиться своими накоплениями. Получилось так, что в результате реформы государство фактически ограбило честных граждан, а жулики всех сортов, поделившись частью денег с чиновниками и управленцами, сидевшими в государственном банке, сумели сохранить свои богатства. Из планируемых к изъятию 81,5 миллиардов "лишних" рублей удалось заполучить только 14 миллиардов, а остальные оказались благополучно обмененными или превратились в товар и другие материальные ценности. Вызванный реформой всплеск покупок за несколько дней буквально смёл весь товар, имевшийся в продаже, так как все бросились скупать за имевшиеся на руках "старые" деньги всё, что можно было купить, в том числе ненужное!
А спустя примерно два месяца правительство вынуждено было установить на все товары новые цены, превышающие дореформенные в несколько раз, что ещё больше усилило недовольство людей и способствовало дальнейшей утрате доверия к действиям властей.
Нельзя не остановиться на принятом в июле 1987 года законе СССР "О государственных предприятиях и объединениях", который мог бы сыграть значительную роль в улучшения положения дел в экономики, если бы не допущенные в нём, на мой взгляд, "ошибки". В соответствие с этим законом, предприятиям на основе полного хозяйственного расчета и самоокупаемости, предоставлялось практически полная самостоятельность в решении производственно-хозяйственных вопросов. Директору, наконец-то, было дано право самому назначать своих заместителей и бухгалтера, определять зарплаты сотрудников, их численность и утверждать профессиональный состав работников. Кроме этого, можно было, по согласованию с трудовым коллективом, вводить свою систему оплаты труда и премирования. Предусматривалось, что, при условии выполнения государственного плана, предприятие могло поставлять потребителю свою продукцию по хозяйственным договорам. В общем, предприятие стало независимым от министерства почти во всем, кроме планового задания, которое фактически являлось государственным заказом, и было обязательным для выполнения! Теперь, слава Богу, можно было самому определять, на что тратить заработанные институтом или предприятием деньги, включая обновление основных фондов, ремонт помещений, социальную сферу и внутренние научно-поисковые исследования!
Наконец-то, вроде бы, закончилось время, когда всё, что "можно и не можно" определялось чиновниками министерства, даже когда деньги давали не они, а заводы или другие ведомства!
Однако, наряду с расширением прав директора предприятия, что, конечно, вызывало у меня положительные эмоции, в законе вводилось понятие трудового коллектива и Совета трудового коллектива, которые воспринимались мной неоднозначно по своим последствиям. Этот орган во многом подменял профсоюзную организацию с её профкомами и месткомами, поскольку брал на себя все вопросы взаимодействия с администрацией и по своим правам был выше других общественных организаций, включая партийную. Из чтения закона складывалось впечатление, что Совет трудового коллектива был предназначен на роль некоего хозяина предприятия, хотя в собственность ему ничего не передавалось.
Все основополагающие документы и распоряжения, касающиеся основной деятельности предприятия, как хозяйственного субъекта, теперь нужно было согласовывать с этим общественным органом, в том числе образование фондов и распределение полученной прибыли. Кроме этого, Совет трудового коллектива наделили правом организовывать проведение выборов директора своего предприятия на собрании трудового коллектива.
Меня буквально поразила непродуманность со стороны государственных мужей последствий этого шага, поскольку, по моему мнению, это прокладывало путь к анархии в производстве и к ухудшению качества выпускаемых в стране продукции. Вот если бы и само предприятие передавалось в собственность трудовому коллективу, без права продажи, как это было сделано в социалистической республике Югославии, то в этом хотя бы была какая-то логика, а так… Для промышленности это была дорога в тупик, поскольку трудовой коллектив не нёс ответственности за долгосрочную судьбу предприятия!
При этих условиях было заведомо ясно, чем же будет руководствоваться трудовой коллектив при выборе директора. Либо выберут прежнего директора, побоявшись, что материальное положение сотрудников с приходом нового человека может ухудшиться, либо выберут директором того, кто пообещает, что работать все будут меньше и вольготнее, а получать – больше! При социализме предприятие банкротом быть не могло, и риска для его сотрудников при выборе директора не было никакого. Кроме этого, кто же из сотрудников предприятия захочет вкладывать деньги в долгосрочное развитие, если пенсии платит не предприятие, а государство, и будут ли работать на предприятии дети сотрудников, неизвестно. Да и сами сотрудники могли в любой момент найти новое место работы. Везде, в то время, ощущалась нехватка рабочих рук!
Следует отметить, что обладание правом принимать решения без ответственности за их последствия ведёт к разрушению любой системы управления. Даже шайка разбойников, выбирая атамана, рискует по его вине быстро оказаться за решеткой, передраться между собой или погибнуть! А тут промышленность целой страны! Система управления тогда устойчива, когда в неё заложен принцип ""весов и противовесов", а в этом законе он явно был явно не соблюдён! А, кроме того, в стране вряд ли существовал избыток хороших директоров и управленцев, из которых можно было бы устраивать конкурс на командные должности у штурвалов предприятий! Скорее всё было ровно наоборот: хороших директоров не хватало, а вот болтунов и проходимцев было достаточно много!
Но, тем не менее, других вариантов остаться директором лично у меня не было: выборы - так выборы! Моими стараниями совсем недавно сотрудники получили заметную прибавку к своей заработной плате, институт и производство начали комплектоваться новым оборудованием, тематика расширялась, численность росла - в такой ситуации вряд ли много голосов будет против меня, разве что только лично мною чем-то обиженных. Тем не менее, перед голосованием я довольно сильно волновался, как будто мне предстояло, как в молодости, сдать очередной экзамен, хотя умом и понимал, что, в отличие от студенческих лет, в этом мероприятии мне гарантирован положительный исход.
По предложению Совета трудового коллектива голосование по кандидатуре директора предприятия было тайным. Этот вопрос, конечно, был со мной согласован до начала собрания и, как ни странно, соответствовал и моему желанию. Мне почему-то хотелось знать, как реально оценивают люди мою деятельность на посту директора и насколько высок мой авторитет в коллективе. А это можно было узнать только при тайном голосовании!
На волне своего успеха на выборах ( против был подан только один голос), мне удалось утвердить на собрании трудового коллектива все жизненно важные положения и документы, которые определяли взаимоотношения между администрацией и сотрудниками предприятия. Это были: система оплаты труда и премирования работников в зависимости от достигнутого результата, возможность введения контрактной формы трудового договора, порядок перевода сотрудников из одного подразделения в другое, различные фонды предприятия и распределение по ним прибыли и тому подобные документы, что в дальнейшем заметно облегчило управление экономикой как института, так и производства.
Вся эта шумная, будоражащая коллектив, кампания выборов начальников ограничилась только должностью директора и быстро затихла, словно ее и не было. Однако далеко не на всех государственных предприятиях процесс выборов директора и начальников цехов прошёл гладко. Нередко были случаи, когда к руководству государственных предприятий пришли некомпетентные люди или просто демагоги. На этих предприятиях существенно упали технологическая, финансовая и трудовая дисциплины, что подрывало и без того тяжёлое положение в хозяйственной жизни и сеяло недовольство среди людей.
Экономическая ситуация в стране продолжала неуклонно ухудшаться, а уровень жизни народа падать.
В общем, практически все проведённые под руководством М. С. Горбачёва экономические реформы и преобразования были какими-то "неудачными" и внесли немалый вклад в дискредитацию идеи перестройки, её авторов, и всей советской власти!
Очень неоднозначно выглядели также изменения в партийной жизни. Было принято решение о превращении коммунистической партии из структуры, впаянной в государственный механизм и напрямую управляющей государственными органами (партийные лидеры на вверенной им территории решали все экономические, социальные и политические вопросы), в чисто политическую партию, как это принято во всех демократических странах. Однако при этом так и не было определено, где же место партии в предлагаемой структуре власти, каким образом партия будет влиять на принятие решений в органах государственного управления и контролировать выполнение решений, поскольку в соответствии с уставом партии и с Конституцией, она должна была выполнять функцию руководящей и направляющей силы советского общества. В Конституции страны не сказано, что постановления партийного съезда или Центрального комитета партии обязательны для исполнения высшими структурами государственной власти, особенно если во главе их окажутся непартийные люди, поскольку предлагалось допускать их на все государственные посты. Если партия оставляет за собой только политическое управление страной, то нужно менять Конституцию, а если партия отказывается от безальтернативного удержания власти в стране, то - Устав партии и Конституцию. В общем, всё было как-то зыбко и непонятно, оставляющее впечатление очередной нелепости!
Постановили расширить внутрипартийную демократию, однако при этом ни на йоту не прибавили прав первичным партийным организациям и рядовым коммунистам в решении вопросов партийной жизни. Не был предложен и механизм доведения мнения низовых организаций до высшего партийного руководства и ответов на их вопросы, если райкомы партии не могли на них ответить. Получалось, что наши партийные лидеры хотели чего-то изменить, ничего не меняя по существу!
Структура государства, как союза равных социалистических республик, и устройство партийной организации в СССР почему-то были не тождественны. В каждой республике были свои правительства и свой парламент, а вот коммунистические партии и первые секретари были во всех национальных республиках, кроме Российской Федерации. Чем же эта республика была хуже других, было не очень-то понятно! Но, тем не менее, такая партия вдруг неожиданно появилась, без обсуждения и дискуссий ни в низовых партийных организациях, ни на съезде российских коммунистов, да ещё с каким-то нелепым, карикатурного вида, руководителем, которого никто из коммунистов не выбирал на эту должность. Это у меня, как и у многих других членов партии, вызвало непонимание и раздражение. Такого рода событие, на мой взгляд, свидетельствовало только о каких-то интригах внутри высшего партийного руководства, и больше ничего!
В стране явно усиливалось брожение. Народ хотел перемен, как в политической, так и в экономической жизни страны, а партийная верхушка делала вид, что ничего особенного не происходит. Она была убеждена, что всё в партии должно быть неизменным, а её действия, методы и идеология точно соответствуют марксистко-ленинскому учению, которое верно на все времена и не требует поправок и уточнений. При таком подходе получалось, что общественная наука в СССР, в отличие от любой другой науки, которая по мере накопления знаний вынуждена менять свои взгляды на то или иное явление, должна оставаться на уровне начальных десятилетий прошлого века. Любые положения марксистко-ленинского учения подвергать сомнению было не положено, и всё тут, даже на съездах партии!
Аналогично, было запрещено сомневаться в кристальной честности и государственной мудрости наших партийных вождей, в правильности и безошибочности их оценок событий, явлений, произведений искусства и просто людей!
Когда я вступал в партию, мне, конечно, многое из её истории не было известно, и я искренне считал, что коммунисты – это наиболее сознательная, честная и морально устойчивая часть общества, объединенная заботой об интересах нашего государства и всего народа. И, надо сказать, многие коммунисты, особенно нижнего и среднего звена, этим качеством действительно обладали. Однако с течением времени мне становилось всё более и более заметно, что система отбора руководящих кадров в партии приводит к власти людей, которых в действительности мало волнуют коммунистические идеалы и мораль, и они, как правило, готовы ради должности отказаться от любых принципов и согласиться с любым мнением вышестоящего руководства! Все высшие руководители нашей партии всегда строили удобную для себя лично систему управления страной, совсем не руководствуясь коммунистическими принципами, а коммунистическая идеология была только способом воздействия на народные массы для достижения своих собственных целей! Меня раздражало лицемерие партийных верхов, да и многих знакомых членов партии, которые ради "великой идеи" легко называли чёрное белым, а белое чёрным, и не считали преступлением нарушение общечеловеческой морали, включая и уничтожение людей, совершаемое якобы ради достижения коммунистических идеалов и целей. Как я полагал, "бандитские" способы управления или решения проблем нельзя оправдывать или возвеличивать, даже если при этом достигается нужный эффект, и решаются государственные задачи.
Расстрел царских детей не имеет оправданий, уничтожение польских офицеров в Катыни – преступление, расстрел рабочих в Новочеркасске – массовое убийство мирных людей, уничтожение сталинским режимом тысяч безвинно осуждённых людей – преступление против человечности, которому нет оправдания и прощения. Ссылки на то, что и наши враги совершали такие же преступления, или, что они вызваны исторической необходимостью, неуместны, и могут служить, на мой взгляд, только смягчающими обстоятельствами и не более. Преступление, оно и есть преступление, в какие бы словесные и идейные формы его ни облачить!
Мне казалось, что было бы правильнее, если бы партия публично признала, что на определенных этапах развития страны её бывшие лидеры и часть коммунистов совершали преступления и ошибки. При этом нужно было бы не посыпать голову пеплом и заниматься самоистязанием, а попросить за это извинения у народа и принять меры к недопущению повторения прошлого, понятные для всего общества. Я считал, что нужно сказать всю правду рядовым членам партии, какой бы горькой она ни была, и действительно начать советоваться с народом в сложной ситуации, а не морочить ему голову, как это было сделано при проведении референдума о сохранении СССР. Если уж наша страна СССР являлась действительно добровольным союзом равноправных государств, то о желании выхода из него нужно было спрашивать у населения каждой отдельной республики, а не у всех вместе, когда желанный ответ был заранее известен и определялся численностью жителей Российской Федерации.
Я считал, что в коммунистической партии достаточно много политически грамотных и честных людей, и поэтому наши руководители, опираясь на них, сумеют провести преобразования в стране, соответствующие историческому моменту, даже если часть наших республик, я имел в виду прибалтийских, выйдет из состава СССР. Я полагал, что нужно дать больше хозяйственной и культурной самостоятельности входящим в состав СССР республикам, и по-другому сформировать центральные органы управления страной и, конечно же, внести коррективы в экономическую модель развития страны, с тем, чтобы поднять эффективность производства и сделать его восприимчивым к внедрению научных достижений. Главное, при всех преобразованиях сделать всё, чтобы сохранить экономическую целостность страны и однотипность политического устройства входящих в неё государств. Но всё получилось иначе!
Уже после первого заседания нового Верховного совета СССР, который на две трети был выбран населением страны на альтернативной основе, а одна треть укомплектована делегатами от общественных организаций, стало ясно, что правящая партия далеко не едина, и, к сожалению, у её руководства нет четкого плана вывода страны из кризиса. Руководство коммунистической партией быстро теряло своё влияние на умы людей, включая и её членов. На политическую сцену всё активнее и активнее стали выдвигаться общественные деятели, не разделяющие коммунистическую идеологию и не согласные с внешней и внутренней политикой СССР, хотя многие из них продолжали носить партийный билет и состоять в партии коммунистов.
В соответствии с решениями Второго съезда народных депутатов СССР, который состоялся осенью 1989 года, из Конституции страны было исключено положение, по которому КПСС являлась руководящей партией и направляющей силой государства, а в качестве главы страны избирается Президент с соответствующими правами и обязанностями. На эту должность был избран Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев.
Поскольку большинство депутатов этого съезда были коммунистами, то получалось, что партия добровольно отказалась от власти в стране, а её члены уже не верили, что руководство КПСС сумеет осуществить требуемые обществом реформы! Тем самым период перестройки в стране закончился!
У меня после этого события вообще сложилось впечатление, что руководство партии просто бросило рядовых коммунистов на произвол судьбы, и партией никто фактически не руководил!
Этот бурный водоворот политических страстей, конечно, не мог не затронуть сотрудников предприятия и не вызвать активного обсуждения ими происходящих в стране событий. Я стал опасаться, что возникшие под прикрытием политических лозунгов и призывов разногласия и споры расколют коллектив, расшатают технологическую дисциплину и нарушат рабочий ритм предприятия. Поэтому мною были предприняты меры, чтобы всё оставалось спокойно, и коллектив занимался бы непосредственной работой, а не участвовал в митингах, шествиях и других общественных мероприятиях, и уж тем более не служил опорой для каких-либо политических течений и организаций. И это мне удалось сделать, хотя, может быть, это было и не совсем правильно, так как эта позиция нейтралитета, занятая руководителями многих предприятий, открывала дорогу в политику различным авантюристам, бездельникам и любителям командовать, а вернее манипулировать, людьми.
Когда началось выдвижение кандидатов в депутаты готовящегося Первого съезда народных депутатов СССР, то ко мне подошли представители коллективов нескольких предприятий с просьбой дать согласие баллотироваться на эту должность от нашего Черёмушкинского района Москвы. Они уже создали группу поддержки и были готовы начать агитацию в пользу моей кандидатуры среди коллективов институтов, предприятий и жителей нашего района.
Я взял несколько дней на обдумывание этого предложения, поскольку хорошо понимал, что мне нужно будет сделать выбор между совершенно разными видами человеческой деятельности и разными целями в жизни. Карьеру хозяйственника и учёного мне предлагали сменить на путь политика со всеми вытекающими последствиями, включая и возможные в будущем гонения, козни верхов и политических соперников, направленные не только против меня, но и, возможно, членов моей семьи! Жена, узнав о предложении стать депутатом, высказалась ещё более прямолинейно: "С твоим-то характером! Да тебя просто уберут из политической жизни физически. Я останусь без мужа, дети без отца, вот и всё, чем закончится твоя политическая карьера! Ты что, не видишь, какие наступают времена?".
Конечно, тогда я не очень-то верил в такую возможность, но хорошо понимал, что в политике, прежде чем занять какую-либо влиятельную должность, нужно будет пройти длинный путь, состоящий из речей, обещаний и сговоров с людьми, обладающими общественным влиянием, деньгами и властью. Даже если эти люди тебе противны, и ты не разделяешь их цели и мораль, тебе всё равно придётся с ними общаться и вступать во временные союзы для достижения своих целей. Один в политике ты ничего не стоишь! Хочешь или не хочешь, надо будет любым путём завоевывать поддержку у большинства, которое, как флюгер, может менять своё мнение, поддаваясь уговорам, обману и обычным, человеческим, страстям и эмоциям. Логика и разум в сложных вопросах далеко не всегда убеждают людей, особенно когда их много. Быть большим политиком означает, прежде всего, умение быть артистом и вовремя чувствовать, какую роль правильнее играть, в угоду ситуации!
В общем, от сделанного предложения я всё-таки отказался, и на это депутатское место был избран Сергей Станкевич, который в дальнейшем прославился только своими непонятными денежными махинациями и умением говорить гладкие, но совершенно пустые, речи!
Правда, впоследствии меня иногда посещала горькая мысль, что поскольку, в своё время, многие порядочные и достойные люди не захотели идти в политику, считая это, как и я, грязным делом, то не удивительно, что этот вакуум заполнился совершенно другим типом людей, ввергнувших страну в катастрофу по неразумению или для своей личной выгоды! Что посеешь, то и пожнёшь!
Меня совсем не удивило, что первые же свободные выборы в восточноевропейских странах, где свою модель социализма наша страна насаждала силой оружия, а совсем не идеологии, привели к падению коммунистических режимов. Я был в Германии, когда была снесена берлинская стена, которая была предназначена удерживать поток людей, желающих покинуть навязанный социалистический "рай", и видел искреннее ликование немцев, сбросивших чуждые им порядки. Наверное, было бы всё-таки лучше, если бы после войны мы сами ушли из этих стран добровольно, как из Австрии, подписав соответствующие договора о нейтралитете, а, не проиграв новую, но уже холодную, войну (войну идей и экономик), показав при этом неэффективность выбранного нами способа социалистического хозяйствования. Пребывание советских солдат и советников так и не сделало народы этих стран нашими сторонниками. Когда видишь только то, что тебе хочется, а не то, что есть на самом деле, обычно всё это рано или поздно заканчивается катастрофой!
Примерно так же был мною воспринят и выход из СССР наших прибалтийских республик, народы которых, так и не получив из центра большей экономической самостоятельности и культурной автономии, отстранили коммунистические партии от власти и провозгласили свою независимость. Вся их цивилизация и культура имели больше общности с европейскими странами, а не с восточными, включая Россию, жить в одной семье с нами они явно не хотели, и с этим нам нужно было бы больше считаться!
После выхода в 1991 году из состава СССР прибалтийских республик, государственного суверенитета явочным путем добилась самая экономически мощная и многонаселённая республика, которая была стержнем Союза – Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Становилось очевидно, что старая система связей в стране на уровне руководства республик дает сбои и трещит по всем швам! Руководство страны в лице Президента СССР стало говорить о необходимости подписания нового Союзного договора, условия которого должны были бы больше соответствовать реально сложившейся ситуации, но никаких сведений о его содержании или хотя бы о заложенных в него идеях нигде не публиковалось и не озвучивалось. А ведь речь тогда шла об изменении Конституции страны с названием СССР!
Президент в начале августа 1991 года отправился на отдых в Крым, на свою дачу в посёлке Форос, вроде бы, для того, чтобы в спокойной обстановке поработать над этим документом и представить его сначала руководителям республик, а потом и всему народу. В стране всё было тихо, мирно и спокойно.
Однако утром, 19 августа, по телевидению и радио было объявлено, что, в связи с болезнью М. С. Горбачёва, он не может выполнять свои обязанности Президента, и поэтому власть в стране переходит к Государственному комитету по чрезвычайному положению.
Это странное объяснение причины взятия самозваным комитетом власти в стране показалось большинству народа, и мне в том числе, надуманным и вызвало чувство обиды и гнева – опять нас, как всегда, держат за дураков! Сколько же раз это может в нашей стране продолжаться?!
В тот день рано утром со своей дачи под городом Икша я поехал в подмосковный поселок Катуар на встречу с директором завода Полимерконтейнер, чтобы переговорить с ним о возможности организовать на свободных заводских мощностях выпуск крупногабаритных полимерных деталей для наших изделий. Когда я приехал на завод, то оказалось, что директора на месте нет, а его испуганная секретарша объяснила, что он срочно уехал в министерство, так как в стране объявлено чрезвычайное положение и для поддержания порядка в Москву введены войска!
Так ничего толком и не поняв, я бросился к машине, чтобы вернуться в Москву к себе на предприятие. На пересечении Дмитровского шоссе с Московской кольцевой автодорогой я с удивлением увидел несколько танков и бронетранспортеров, державших шоссе под прицелом пушек и пулеметов.
По самой кольцевой дороге движение автотранспорта шло медленно, поскольку то здесь, то там среди потока автотранспорта двигались крытые грузовики с солдатами, а по обочине грохотали колонны танков и бронетранспортеров. Танки и бронетранспортеры стояли на всех перекрестках кольцевой дороги с автомагистралями, контролируя дороги к центру Москвы. Двигаться на машине под дулами пушек танков и пулеметов бронетранспортеров было довольно жутковато, а вид тяжёлой военной техники, даже с родными красными звёздами на бортах, вселял на этот раз чувство тревоги и приближающейся опасности.
"Неужели всё обстоит так серьезно? Неужели дело может дойти до развертывания боевых действий в Москве? Ведь в случае применения тяжёлой военной техники и, не дай Бог авиации, в городе жертвы среди мирного населения будут насчитываться десятками тысяч, это же понятно всем! Для чего же тогда политики вздумали вывести на улицы Москвы такое количество тяжёлой боевой техники? Для охраны порядка в городе вполне достаточно и нескольких пехотных подразделений с десятком бронетранспортеров. А тут танки, боевые машины пехоты! Что-то с наведением порядка это совсем не вяжется! Может быть, часть армии не подчинилась верховному командованию, взбунтовалась и двигается на Москву? Тогда их надо было встречать на подходе к городу! А может быть, власть сменилась, и новые правители страны хотят запугать людей видом боевой мощи? Запугать нас, граждан огромной державы, как будто мы жители Африки или Латинской Америки, вот же сволочи!", - бились в голове тревожные мысли.
Добравшись, наконец, до своего кабинета, я в первую очередь включил стоявший в нём телевизор и дал команду охране не пропускать на территорию предприятия посторонних людей без моего личного разрешения, если даже для этого придется применить силу.
И вот, к вечеру, на экране телевизора появились государственные мужи, взявшие на себя ответственность за происходящее в стране.
К моему великому изумлению и негодованию я увидел перед собой не политиков во главе с железным диктатором, а какую-то разношерстную группу обывателей, которые вдруг решили взяться за несвойственное им дело - стать правителями огромной страны. Несмотря на занимаемые некоторыми из них высокие государственные должности, было с первого взгляда видно, что они даже себе не отдают отчёта, за что же они взялись и чего же они хотят добиться.
Трясущиеся с перепоя руки Вице-президента страны Г. И. Янаева, который по конституции вступал единолично в права Президента, если тот, официально, не мог, по состоянию здоровья, выполнять свои функции. Распухшее лицо, с ничего не выражающим взглядом, премьер-министра В.С.Павлова, глупые, вызывающие смех, ответы В.А.Стародубцева журналистам, мрачное молчание министра внутренних дел Б.П.Пуго и какой-то виноватый вид министра обороны Д.Т.Язова, всё это делало происходящее на экране каким-то глупым спектаклем. Вид этих людей, их пустые слова и детское объяснение своих действий вызывало у меня, да и, наверное, не только у меня, чувство неприятия таких руководителей страны и желание выразить своё негативное отношение к затеянному ими государственному перевороту.
Хотя к тому времени особо теплых чувств к М. С. Горбачеву у меня, как и, наверное, у большинства советских людей, уже не было, но такой способ решения политической проблемы вывел на улицы Москвы тысячи протестующих против происходящего людей, несмотря на все угрозы и танки. В Москву были введены подразделения Тульской воздушно-десантной дивизии, дивизия имени Дзержинского министерства внутренних дел, части Таманской и Кантемировской дивизий, общей численностью около четырех тысяч солдат, 362 танка и более 400 боевых машин пехоты и бронетранспортеров. Как будто эти войска должны были бы провести в городе крупную боевую операцию, правда, не очень понятно, против кого же. Президент в Крыму, в Москве нет вооруженных неконтролируемых групп, конечно, если только не считать, что эти части предназначены подавить ожидаемый бунт мирных жителей, который могут поддержать какие-то войсковые части.
Москва действительно встала на дыбы, не желая подчиняться воле непрошенных поводырей, требуя выступления по телевидению Президента своей страны. Достаточно было появиться лидеру, взявшему на себя руководство сопротивлением, в лице председателя Верховного Совета Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина, как этот стихийный протест людей приобрел целенаправленность и организованные формы. Народ стал требовать возвращения власти Президенту страны и отказывался повиноваться путчистам, несмотря на угрозы применить силу.
Массовый выход людей с протестом на улицы Москвы, их готовность идти против армейских подразделений, и переход на сторону Б. Н. Ельцина Таманской дивизии, заставил путчистов отказаться от своих не очень понятных планов и уже 21 августа вылететь в Крым, к М. С. Горбачеву, стараясь получить у него прощение. Путч как глупо начался, так же бесславно и закончился, породив массу недоуменных вопросов. Такое впечатление, что весь он был построен на эмоциях группы высших чиновников, разгорячённых спиртными напитками и не имевших ни лидера, ни чётких целей!
Ну а дальше все хорошо известно! Возвращение из Фороса в Москву М. С. Горбачева, его какое-то детское "возмущение" предательством его близких соратников, организовавших путч. Триумф Б. Н. Ельцина, который публично, в грубой форме, буквально бодал Президента страны, словно молодой бычок, почувствовавший свои силы, и запрет деятельности в стране Коммунистической партии Советского Союза, встреченный большинством людей, в том числе и членов партии, с каким-то усталым равнодушием. Я тоже положил свой партбилет в ящик стола, испытывая сожаление, что ещё одна очень привлекательная теория общественного развития потерпела крах, столкнувшись с прозой реальной жизни и стремлением отдельных людей использовать благородные порывы человеческих масс для удовлетворения своих личных амбиций и желаний власти. Советский вариант социализма явно исчерпал себя и шёл к своему концу, и никто из тогдашних лидеров страны не решался сказать, что же придёт ему на смену!
Одна за другой союзные республики, ещё остававшиеся связанными союзным договором от 1922 года о создании Советского государства, стали провозглашать свой суверенитет, а Молдавия и Грузия вообще заявили о своем выходе из состава СССР. Первого декабря 1991 года на Украине состоялся народный референдум, на котором 90% её населения высказались в пользу создания независимой республики Украины. Страна с названием СССР ещё продолжала юридически существовать, но уже в каком-то новом, непонятном, виде. Её первый и, как оказалось, последний, президент М. С. Горбачев стал говорить о необходимости подписания нового союзного договора, однако каких-либо действий в этом направлении, понятных народу, не происходило!
Не ожидая появления на свет этого договора, президенты трех славянских республик: Российской Федерации, Украины и Белоруссии подписали в Вискулях Беловежские соглашения, в которых они констатировали прекращение существования СССР, как субъекта международного права, и декларировали создание Содружества Независимых Государств, в которое первоначально вошли только сами эти республики. Конечно, можно много говорить и спорить о юридически-правовых аспектах такого решения назревшего политического кризиса в стране, однако это был первый официальный документ, в котором было заявлено, что страна СССР, как субъект международного права, перестала существовать.
Это соглашение заставило Президента этого образования М. С. Горбачева уйти в отставку, а союзные органы власти прекратить свое функционирование и, по сути, самораспуститься. Тем самым были запущены процессы дезинтеграции на пространстве бывшего СССР, последствия которых мы ощущаем до сих пор.
Я думаю, что впоследствии наши потомки сумеют оценить правильность решения М. С. Горбачева добровольно уйти с поста Президента СССР без борьбы за сохранение своей власти, призывов к сопротивлению, лозунгов отдать жизнь за сохранение единства государства и верности присяге для военных, чем бы он ни руководствовался в действительности! Он, конечно, мог бы отдать приказ командующему Белорусским военным округом арестовать, как предателей интересов СССР, всех трёх президентов республик, однако далеко не факт, что такой приказ был бы выполнен или что не нашлись бы военные, которые могли бы вывести свои соединения в их защиту! Гражданская война с её остервенением и жестокостью, да ещё при наличии на территории страны ядерного оружия, превратила бы её города и сельские поселения в пустыню, а освободившееся пространство - объектом захвата сопредельными государствами!
К сожалению, амбиции и политические игры лидеров новых государств, образовавшихся на территории СССР, быстро привели к разрыву не только политического пространства, но и экономических связей в некогда едином хозяйственном механизме со всеми вытекающими последствиями такого шага. Пролетариям всех стран давно уже объединяться стало не нужно, коммунистический интернационал и дружба народов в СССР закончились разводом и началом благоустройства своих национальных квартир. Большинству народа бывшей великой страны от этого стало жить заметно хуже, чего не скажешь о представителях новых элит, которые получили больше власти и возможностей откусить благ от национального пирога, который им достался. При этом было непонятно, какие экономические законы, формы собственности и государственные устройства будут превалировать на этом огромном пространстве, поскольку ни социалистические, ни капиталистические отношения ещё не гарантируют процветания экономики страны и её защиту от политических неурядиц и потрясений. Нищий капитализм развивающихся стран, особенно в Африке, ничем не лучше для простого, рабочего, человека нищего социализма наших последователей в разных концах земного шара! Если в СССР вся власть была построена на идеологии, то на чём же она будет базироваться в этих новых появившихся государствах? На голой силе оружия или на деньгах? Тогда наши народы ждут тяжёлые времена с точки зрения морали и человеческих отношений! Пожалуй, только в наших бывших азиатских республиках к такому варианту развития событий люди были более или менее готовы, поскольку в их жизненном мировоззрении большую роль играли законы ислама. Может быть, и нам в качестве спасения ещё предстоит вернуться к вере в Бога, так как жить без Веры народу очень трудно!
Всего только одно событие, а сколько вопросов! Было ясно только, что всем нам предстояло жить в новой стране, и пути назад уже нет.
Таким образом, моя жизнь, как и жизнь всех людей, переживших революцию, раскололась на две составные части - до этого события и после него!
15.11. 2017