Истории всплывают в памяти постепенно, и, казалось бы, менее интересная порой заслоняет ту первую, о которой хотелось рассказать. Появляются вдруг новые смыслы, связи, наконец переосмысление и осознание чего-то важного, но непонятого и потому пропущенного. Так случилось и сейчас. В августе 1997 года к нам в Арт-агентство пришел Сашка Пальцев. Повод у него был убедить дирекцию, то есть нас, дать камеру BETACAM для съёмок Патриарха Алексия. Его Святейшество собирался нанести визит на остров Свияжск. После долгих споров, а просил он её забесплатно, мы пошли навстречу, все-таки историческое событие.
Так получилось, что поехал сопровождающим я. Уже добравшись до речного порта, к нам привязался подросток – возьмите меня помощником – поспевая за нами, просил он – я камеру буду носить, штатив, что хотите. Если надо за пивом сбегаю, только возьмите. Меня Лёхой зовут. Видимо обратил внимание на массивные кофры и кейсы со съемочной аппаратурой, которые мы с Сашкой тащили к кассам рейса на «Свияжск».
Худой, с выгоревшими до соломенного цвета волосами, какие часто видишь у людей, живущих в деревнях вблизи Волги, в рваных кроссовках, которые прикрывала бахрома не знавших стирки джинсов, а голубые, широко открытые глаза, пугавшие пустотой, не оставляли сомнений в его мелко воровском прошлом. Первой мыслью было – что-нибудь стащит. И, не знаю, что подтолкнуло, но Сашка вдруг предложил – на тащи – протягивая кофр со штативом.
Высадившись из «Ракеты», мы побрели в гору к дому Главы администрации Свияжска. Остров нас встретил пронизывающим ветром и моросящим дождем. Сквозь морось, теряясь куполами в облаках, высился собор Божьей Матери. Невольно взглянув на Лёху, скользившем по глине в своих лысых кроссовках, на котором из верхней одежды была только рубашка с короткими рукавами, облепившая его костлявую фигуру, мне пришла на ум Голгофа. Тот, казалось, не замечая колючих капель, тащился за нами согнувшись под тяжестью ноши.
Жилище ничем не выделялось от общего фона избушек, построенных, казалось, задолго до революции, а какие-то и при Иване Грозном. Хозяин оказался невысоким худеньким мужичком с окладистой бородой. Звали его Арсением Степанычем. Поздоровавшись, он внимательно посмотрел на шмыгающего Лёху, но спрашивать ничего не стал, хотя мне показалось, в дебрях усов мелькнуло что-то наподобие улыбки.
Засиделись допоздна. Лёха уже спал на печке, а мы под треск березовых поленьев, обсуждали план съемки, график движения делегации и много всяких мелочей, рождая в мыслях фильм-летопись визита Патриарха. Наутро, позавтракавши вареными яйцами с монастырским хлебом и чаем, начали собираться. Арсений Степанович приспособил Лёхе рубашку и старенькую куртку, оставив мокрую сушиться.
Мы ждали уже час, вместе с журналистской братией, когда услышали шум вертолетов, а потом увидели причаливающий катер. Делегация направилась в нашу сторону. Собственно, другой дороги просто не было, а любая дорога в Свияжске ведёт к храму. Дождь не прекращался. Лёха защищал нашу камеру зонтиком, с завистью посматривая на экипировку репортёров центральных каналов.
Арсений Степанович ещё вечером рассказал про старушку. Никто не упомнит сколько лет ей было, но сказала она – не умру пока не увижу Патриарха. Тем и жила. А мы, уже зная маршрут, выбрали подходящую точку у её избушки, вросшей в землю по самые окна. Патриарх, отделившись от процессии, подошел к тому домику и остановился возле заборчика. Внезапно небо прояснилось, выглянуло солнце и осветило лицо бабушки в платочке в окне у самой земли среди сорняков. И уж сколько лет прошло, а светлое лицо старушки в окне мне помнится до сих пор.
Тот день прошел, как во сне, под непрестанный колокольный звон, пение и вместе с тем в звенящей тишине, будто всё замерло вокруг, утихли посторонние звуки. Даже не вспомню сейчас, как Патриарх покинул Остров. К реальности я вернулся, когда вечером собрались за столом у Арсения Степановича. И тогда он спросил – Лёха. а ты, наверное, некрещеный?
– Нет – ответил Лёха.
– Давай мы тебя покрестим, ведь праздник-то какой сегодня? Сам бог велел.
– А что, я не против.
– Сейчас мы придём – обратился он к нам.
– А крестик?
– Крестик мы найдём – от радости повысив голос до крика Арсений Степанович, шумно отодвигая стул.
Не знаю сколько прошло, но вот в сенях послышались шаги, и на пороге появились они. На груди у Лёхи матово поблескивал нательный крестик, а лицо, нет, скорее глаза, будто впервые увидели мир.
– все к столу! - скомандовал Глава – будем праздновать!
Уже в Казани приехав в офис, мы собрали Лёхе денег, кое-что из одежды, и он ушел, буркнув – надо мамку повидать, вот обрадуется. Больше мы его не видели. Только слухи дошли, что вроде он в монастырь подался.
И сейчас думаю, что тут было предопределено: визит Патриарха или Лёхино крещение?