Жил-Был

Григорий Стынин
Принц. В достатке. Только семьи у него не было. И нападала на него грусть печаль вечерами, что ложиться ему в постель студеную, квелую опять одному. Вот он и сидел целыми днями у окна по тихой грусти и смотрел на дорогу в ожидании, не проскачет - ли какая, никакая принцесса на коне. А по дороге только бабы с коромыслами, корзинами, козами на поводке туда-сюда шастают. Да коровы стадами по утрам и вечерам. И не понять кого больше. Главное все не то.

Но вот однажды видит он, на горизонте востока  шатры цветные запестрели с повозками и лошадьми. Не царица - ли, Шамаханская объявиться изволили. Ан, нет. Табор цыганский на бивак обустроился.

Вышел принц на околицу из любопытства, и тут вдруг, как из-под земли, цыганка нарисовалась о двадцати юбках, платках цветных, все пальцы в кольцах, зубы в золоте и грудь в бусах с каменьями.

- Здравствуй, касатик, позолоти ручку, погадаю на тебя. Что было, что будет, чем дело кончиться, чем сердце успокоится.

Подал медный пятак ей принц. Оценила, ворожея, щедрость (в ту пору на пятак можно было пол деревни в кабаке споить) и завела песню складную.

- Что было, то прошло. Что будет одному Богу известно. Чем дело кончиться, лучше тебе не знать. А успокоение сердце твое найдет, когда ты иномарку, мерина, черного, шестисотого, навороченного, в салоне возьмешь в лизинг иль кредит. Можешь и б/у с рук, но непременно 4 ВД, на литье. Не на палке бери, а автомате. Мощную машину бери, что б за 6 сек сотку выжимала. Вот тогда, глазом моргнуть не успеешь, сбудутся все твои желания, и  будет тебе счастье.

- Ты прости меня женщина добрая, но на каком таком языке заморском ты мне повествуешь, я не ведаю. Только последнюю фразу уразумел и слово сладкое, слух ласкающее услышал. Счастье.

- Извини, касатик. Много кочевала, много стран повидали. Сейчас я на твой рязанский язык все расталмачу.

- Купи скакуна вороного, железом добротным подкованного. Не в степях Руси выращенного. Молодого бери, резвого, что б с аллюра в галоп за один миг переходил. Иначе счастья тебе не видать. Тут без вариантов. Где ты видел, что б на нашей Руси, за принцев у которых коней нет сватались или конь есть, но по сути, он просто мерин захудалый?  Видал такого принца из своего сословия?
- Нет.
- То-то и оно.
- А где мне взять коня такого, скажешь, за деньгами не постою.

- Свезло тебе, касатик. Иди к барону нашему. Есть у него такой. Чистый арабский скакун. Правда, не вороной, а ворованный, но тебе какое дело какого он происхождения. А ПТС мы тебе на него нарисуем, от настоящего не отличишь.

Не понял принц, что последнее означает. Ему было достаточно, что конь есть. Метнулся принц в палаты свой, но цыганка его осадила. Тру-у-у-у.

- Не гони, касатик. Дальше внимай. Коня искупай в реке, напои, на ночь в стойло пристрой, и ясли ему с овсом организуй. А сам на покой отправляйся. Утро вечера мудренее. Затем ни свет, ни заря поднимайся, верхом на коне три раза вокруг уезда по левой стороне обернись. А по прибытии чистое платье надень и готовься к кастингу. Это к смотринам, по-вашему. Попрут к тебе сваты толпой, а ты гляди в оба, счастье свое не проворонь. Такая козырная карта один раз в жизни выпадает.

Сказала цыганка и как в землю провалилась. Чудеса.

Принц все, что в песне цыганки было, так и сделал. Куплет в куплет, припев в припев. По амбарам, по сусекам деньки наскреб, в долги влез, имение заложил, но коня сторговал.

Скакуна накупал, напоил, овса вдоволь задал и сам на почивальню стопы направил. С первыми петухами поднялся. Умылся ключевой водой, надел рубаху в петухах, выпил ендову парного молока, искушал полушкой хлеба из русской печи.

Утро задалось прекрасное. Яркое солнце, на синем небе ни облачка. Лепесток, не шелохнется. Грозы ни что не предвещало, пока он, обувшись в сафьяновые сапоги, не дошел до конюшни. Скакуна в ней не было. Увели.

На горизонте востока, в лучах восходящего ярило, цветных шатров не наблюдалось. Ветром сдуло.

В голове принца появились мысли на непонятном заморском языке, которым владела ворожея. « Развели как лоха, менеджеры корпоративные». Но принц их понял, а вслух  произнес всем понятные слова: - Твою, мать.

Мораль:      БДИ!