Гл.10
Из дома вышли ранним утром, еще затемно. Трава покрылась инеем, уже начались первые заморозки. Холодный воздух остужал разгоряченное тело, ночью уснуть не удалось, Степанида волновалась перед дорогой. Она с вечера объявила сыну, что путь не близкий, но едут они к отцу, и просила в дороге не жаловаться и не капризничать.
- Ура! – Алешка даже не спросил, куда они держат путь, мальчику было достаточно того, что он едет к папке. – Мамочка, я не буду себя плохо вести, честное октябрятское!
Ко дню Октябрьской революции мальчика приняли в октябрята, на грудь торжественно пристегнули красную звездочку с изображением маленького Володи Ульянова. Алешка не снимал ее даже дома, носил гордо, как фронтовики ордена.
Ехали с пересадками, где поездом, где попутками, даже на телеге пришлось добираться. Степанида запаслась плюшками, вареными яйцами и водой, прекрасно зная, что сын в дороге будет просить еду. Ранним утром он едва выпил несколько глотков горячего чая, да отломил кусочек плюшки.
В Перми на вокзале людей оказалось очень много, одни возвращались из эвакуации, другие ехали на заработки, много мужчин было в военной форме, в основном фронтовики.
На глаза женщине попался безногий инвалид, с орденами и медалями на груди, он тихо сидел у вокзальной стены на картонке. Перед ним на грязном полу - шапка для сбора денег, в которой лежало уже несколько мелких купюр.
Стеша едва подавила в себе порыв тоже положить пожертвование, но денег у нее было очень мало, а еще предстояло вернуться назад. С горечью она прошла мимо, буквально волоча за собой ошарашенного сына, который все время оглядывался, но, к счастью, ни о чем не спрашивал.
В Мамадыш они добрались лишь к вечеру третьего дня, уставшие и голодные. Большой поселок, растянувшийся на несколько километров, встретил путников лаем собак, в воздухе пахло дымом – люди топили печи. Постройки в основном были деревянные, лишь кое-где возвышались каменные здания, как поняла Степанида, это местные предприятия.
Улица, на которой жили Каримовы, находилась в самом центре. Степанида остановила первого прохожего, обратилась на русском, спросила, как дойти, назвав адрес. Человек говорил на татарском, но ее понял и проводил до самого дома. Степанида взглянула на окна, замерла у ворот в нерешительности, сердцебиение участилось от волнения. Времени на раздумья не оставил Алешка – мальчик устал и проголодался.
- Папка здесь живет?
- Нет, сынок, но сегодня мы остановимся здесь. Тетя Лена, которая живет в этом доме, родная твоя тетя – сестра папы.
- А почему я ни разу ее не видел?
На этот вопрос Степанида сыну не ответила, толкнула калитку и прошла во двор. На заднем дворе залаял пес, женщина с испугом оглянулась и увидела, что он на цепи. Постучала в двери, взялась за ручку и попыталась открыть. Дверь оказалась заперта, а через секунду из комнаты донесся сначала женский голос, потом мужской.
Лешка прятался за спиной, все время поглядывая в сторону, где на цепи захлебывалась лаем огромная псина. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге появился хозяин – молодой черноволосый мужчина в широкой светлой рубахе.
- Здравствуйте! – Степанида не знала, как ей представиться, потому начала с вопросов. – А Елена Каримова здесь живет?
Наверное, в доме говорили о ней, даже ждали, потому что мужчина посторонился, пропуская гостей со словами: «Проходите. Как я понимаю, вы жена Андрея».
- Я Степанида, а мальчика зовут Алексей.
- Меня зовут Тагир.
Стеша лишь взглянула на женщину, которая встречала ее в комнате, как сердце зашлось в немой боли – поразительное сходство с Андреем резануло ножом, те же глаза, нос, брови, губы, словно под копирку.
- Ну, здравствуй, Стеша! – Елена протянула руки, чтобы принять в объятия сноху, которой в глаза не видела ни разу, хоть она и была женой ее родного брата вот уже шестнадцать лет.
Степанида шагнула в эти объятия, да и сама обняла Елену, подавив комок в горле.
- Какой ты уже большой мальчик, - опустив руки, повернулась тетя к племяннику, - ну, иди ко мне.
Но Алексей попятился, спрятавшись за спину Степаниды, он родню не признал. Женщина не стала его уговаривать, переключилась на гостью, засуетилась, помогая раздеться.
Хоть Елена и проявляла гостеприимство, накормила ужином, не Бог весть каким, конечно, – картошкой с солеными огурцами, да парой сырых яиц, напряжение чувствовалось обеими сторонами. Недоговоренность давила. Степанида не смогла больше сдерживаться, заговорила первой, как только Алексея уложили в комнате, где уже спали его двоюродные сестры - Замира и Айша.
- Елена, ты написала, что…
- Я все тебе сейчас расскажу, Стеша, - перебила ее золовка. – Только, давай, я начну с самого начала. Это объяснит тебе многое, в том числе и поведение твоего мужа.
Отец у нас русский, а мама татарка. Она глубоко верующий человек и заставила отца принять ислам. Когда Андрей вступил в партию, его, можно сказать, изгнали из дома. Братья не стали вмешиваться, боясь испортить отношения с родителями, ведь нас воспитывали в строгости и послушании.
Именно поэтому Андрей ни разу тебя к нам не привозил. Из его писем, а он постоянно писал братьям, мы знали, что он женился, потом сообщал он и о рождении детей. Много раз я пыталась поговорить с мамой, но она оставалась непреклонна, запрещая мне даже имя Андрея упоминать дома.
Когда началась война и в наш поселок стали приходить похоронки одна за другой*, мама очень изменилась. Конечно, она любила сына и желала ему счастья. Испугавшись, что может никогда больше его не увидеть, она попросила написать Андрею. Лично я написала брату, что дома его любят и чтобы он простил родителям все обиды, он это письмо получил.
Я понимаю твои чувства, в чем-то осуждаю брата, но его решение обязана уважать, так нас, женщин, воспитывали. К счастью, Андрей не погиб, как его братья, а вернулся живым. Мама счастлива, отец… тоже был бы счастлив, но он не пережил смерти сыновей, папы больше нет.
- Я сожалею... Не знала.
- Спасибо, я уже свои слезы выплакала, надо жить, растить детей, - Елена продолжила рассказ. – Мы ничего не знали о ранении Андрея, он нам об этом не написал. Когда объявили об окончании войны, сама понимаешь, какие были эмоции у мамы, которая потеряла двоих сыновей и мужа, ведь фактически его тоже отняла война.
Я думала, если Андрюша вернется живой, то вы переедете к нам всей семьей, ведь здесь и климат теплее, и дом большой, и мать… Но он вернулся не один.
Катерина – хорошая девушка, тоже татарка, как мама и хотела. Она из Елабуги, правда, у нее там никого уже нет, родители погибли на фронте, и мать, и отец. Да и ей война жизнь сломала…
Елена замолчала, Стеша тоже сидела молча. Последнюю фразу она пропустила мимо ушей, но услышала, по голосу поняла - новую сноху приняли в доме, пришлась ко двору, как говорят в народе.
- А мы? – наконец, выговорила она.
- Вы? – Елена вздохнула. – Вот завтра утречком встретишься с Андреем, там и решите, что дальше делать. А сейчас, пойдем, я тебе постель постелю, мне завтра рано подниматься, поздно уже.
* Историческая справка: в Мамадышском районе из призванных на фронт 16151 чел., домой не вернулось 8893 чел.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2017/12/11/1361