Тётя Шура, дальняя родственница моей бабушки, на день рождения моего деда приезжала каждый год. Маленькая, крепенькая как гриб-боровик, она всегда была центром внимания. Шутила, плясала, пела частушки. Жалко, что половину слов в тётишуриных частушках я не разбирал или не понимал. Вот, например: «Я дала интеллигенту ночью на завалинке. Девки …» (тут не разборчиво) «… только очень маленький!». Все смеются, а мне непонятно, что дала и кто маленький.
В этом году что-то не сложилось, и тётя Шура приехала позже. Разместились на кухне. Взрослые выпили бражки, стали закусывать. Я ухватил здоровенный кусок пирога с картошкой. Люблю приоткрыть его, чуть сыпануть крупной соли, вцепиться в тёплую сочную мякоть и запить тёплым парным молоком. Тётя Шура начала делиться новостями про родственников, общих знакомых. Рассказывала она очень живо, в лицах, то смеясь, то плача. Хоть я никого из тех, про кого рассказывала тётя Шура, не знал, но ярко всех представлял и сидел, развесив уши.
В какой-то момент времени тётя Шура встретилась со мной взглядом, замерла на полуслове и воскликнула: – Санька, едришки-шишки!!! Ты же у нас тоже именинник!!!
Я скромно опустил глаза.
– А я тебе подарок не привезла… Уж прости старуху! Запамятовала!
Я махнул рукой, мол, да зачем, ерунда…
Надо отметить, что обычно тётя Шура дарила мне книги. Хорошие. Интересные. Чувствовалось, что бралась не первая попавшаяся книжка с прилавка, а подбиралась долго, внимательно. В прошлом году она подарила мне книжку про мальчишек. «Капитаны не смотрят назад», «Белый щенок ищет хозяина» - такие рассказы помнишь всю жизнь.
– Нет, погоди! – продолжила тётя Шура, и вынула из кармана своей зелёной вязаной кофты потрёпанный кошелёк. Достала рубль, задумчиво повертела его и положила обратно. Достала десятку, тут же спрятала и…
– Держи! – торжественно сказала она, протягивая мне три рубля. – Купи себе, чего сам хочешь!
– Ну что ты, Шура! – забеспокоилась бабушка, – Куда ему столько? Балуешь! Обойдётся!
– Нет, Кланя! – стояла на своём тётя Шура, – Пусть! Я так хочу!
Я поблагодарил тётю Шуру и убежал в маленькую комнату.
Три рубля… Три рубля, братцы, это же целое состояние!!! Да на такие деньги можно месяц в кино ходить!!! Хотя… одному в кино ходить не интересно, лучше с другом. Тогда две недели, что тоже неплохо. Правда, что это за кино без мороженого? Десять дней. А друг будет облизываться? Неделя. Тоже не плохо, но ещё бы газировки попить и пирожок с повидлом…
С ужасом следя, как стремительно тускнеет моё богатство, я одёрнул себя: – Ну, ведь друг же! А пирожки можно и дома поесть, тебя что, плохо кормят?
Рассудив так, я спрятал подарок на самый низ коробочки с мальчишескими драгоценностями вроде мотка золотистой проволоки и колёсика от будильника, и поехал кататься на велосипеде.
Хорошо у бабушки летом! Велосипед, речка, кошка Муська с котёнком, которого я ей помогал воспитывать, соседские девчонки Галка и Жанка, маленький, но всё равно такой славный сосед Андрюшка – всего и не перечислишь. Но… Дома тоже хорошо. Особенно, когда возвращаешься после долгого отсутствия. Этот родной домашний запах… Горячая вода в ванной. Своя комната, за окном которой так привычно скрипят автобусы тихими вечерами…
Ещё хорошо, когда у тебя есть заветная коробочка с мальчишескими сокровищами, где лежит моток золотистой проволоки, колёсико от будильника, а ещё три рубля, которые мне подарила тётя Шура на день рождения…
Оказалось, что Олежка ещё не вернулся. Одному в кино идти не хотелось, и я пошёл вдоль домов, в надежде встретить знакомых. Тут мне и повстречался Мишка, мой одноклассник. Не скажу, чтобы мы с ним дружили, друг ведь один, но хорошими приятелями мы были точно.
Поздоровались. Как обычно: как дела, что да как, чем заняться? Сеанс в кино уже начался, и Мишка предложил скататься в парк Маяковского. Это было далеко, но очень заманчиво, тем более, что был рабочий день и была надежда, что очередь на автодром, самый интересный и самый дорогой аттракцион в парке будет небольшая.
Скрипя и постанывая, к нам подкатил троллейбус с цифрой «Два» на лбу. Синий. Помятый. С усатым улыбчивым водителем. Мишка начал рассказывать, как он отдыхал в Севастополе, я слушал в пол-уха и вспоминал своё лето…
В парке было малолюдно. Автодром не работал, о чём извещала огромная табличка. Сердитый краснорожий дядька возился с опрокинутыми на бок автомобильчиками. Ну что делать… Прокатились на «Колесе обозрения», покрутились на «Цепочках», покачались в «Лодочках».
Погода начала портиться, и мы решили возвращаться домой. Пошли мы по главной аллее к выходу, и вдруг видим, дорожка уходит вбок и там, вдали строение. Серое такое, с колоннами. Переглянулись мы с Мишкой и решили посмотреть, что там. Где-то на полпути из-за кустов нам наперерез выскочил парень. Рослый, нескладный и странно одетый. Мешковатый пиджак, явно с чужого плеча надетый прямо на майку, брюки клёш, кепка, лихо закрученная папироска.
– Здорово, пацаны! – просипел он, сверкнув стальным зубом. – В картишки не желаете перекинуться?
Мы с Мишкой, конечно, умели играть в «дурачка» и тому подобное, но то, что играть в карты с незнакомыми людьми нельзя, знали твёрдо и отрицательно замотали головами.
– Да вы чё, не сцыте! Сядем вон в ту беседочку, никто и не увидит! – настаивал парень, – А карты-то какие у меня, только гляньте!
Он вынул из кармана колоду и ловким движением развернул карты. Да… Карты были действительно необычные! Вместо дам, тузов и королей там были… Голые тётки!!! Нагло выставив свои жирные прелести, они насмешливо смотрели на нас.
Не скажу, чтобы мы с Мишкой находились в том возрасте, когда начинают интересоваться женщинами. Интересоваться - в смысле ухаживать с конфетами-букетами, поцелуями и прочими глупостями. Но они нам уже снились, тут врать не буду, поэтому мы с Мишкой покраснели и попятились.
– У-у… – заржал парень, – да тут мамины детки гуляют! Ну, простите, может, вам деньги не нужны? – парень выхватил из внутреннего кармана зелёную банкноту. – А то смотрите, я сегодня богатый! Первый раз, если проиграете, прощу!
– Какой странный у него трояк! – сказал Мишка.
– Странный? – удивился парень, и сунул банкноту нам под нос.
– С красноармейцем! – подтвердил я, и достал свою трёшку из заветной коробочки с мальчишескими сокровищами, – А у меня с Кремлёвской стеной!
– Дай позырить! – парень потянул свою лапу ко мне.
– Щас! – возмутился я, – А шнурочки тебе не погладить? Со стрелками???
– Да вы чё, пацаны! За кого меня принимаете? Да Саньку Мишкина тут все знают! Ну, на, мою трёшницу подержи! – парень сунул мне свой трояк и я машинально взял его в руки. Моя же трёшка оказалась в руках парня.
И… тут произошло очень странное… Всё в моих глазах покачнулось, потемнело, а затем вспыхнуло ярким светом…
Протерев глаза, я увидел, что стою посередине просторного двора. Вдоль крепкого деревянного забора была сложена поленница. В дальнем углу, утопая ногами в одуванчиках, стояла голубятня, вокруг которой вились разноцветные, ухоженные голуби.
– Саша, ты помнишь наши встречи? – раздался позади меня жестяной голос и, обернувшись, я увидел двухэтажный деревянный дом с распахнутыми окнами, на одном из которых стоял граммофон.
– Саша! – высунулась из-за граммофонной трубы носатая тётка с папироской в зубах, – И ты долго будешь так стоять памятником? А ну дуй сейчас же в лавку за керосином!
– Хорошо, тётя Роза! – кивнул я, и побежал по тропинке к выходу, размахивая жестяным бидоном.
У ворот стояла собачья конура, откуда сопя, вылез лохматый и огромный, как телёнок пёс.
– Привет, Бармалей! Здравствуй, мой хороший! – я обнял пса за шею, тот улыбнулся до ушей и поднял хвостом целый вихрь.
Из-за конуры я достал железный обруч от бочки, крючок-каталку и, выскочив на улицу, ловко пустил его вдоль улицы, по деревянному тротуару.
Лето было в самом разгаре. Припекало, но в тени тополей жара не чувствовалась. Стрекотали кузнечики, высоко в небе пел жаворонок. Я бежал вниз по улице, лёгкий, едва касаясь сандалиями земли, ловко поправляя несущийся впереди меня обруч.
Вдруг на повороте я увидел реку, по широкой глади которой, бодро шлёпая колёсами, плыл маленький пароход с огромной надписью «Гордый» на борту…
Всё это я видел наяву, ощущая всем телом солнечное тепло, вдыхая полной грудью запахи лета. И в тоже время, как бы со стороны…
У будки с надписью «Керосин» была небольшая очередь. Надев обруч на плечо, я пристроился в хвост. Люди негромко переговаривались о международном положении, о том, что жить стало лучше, жить стало веселее…
Где-то, когда-то я всё это видел. Может во сне, может в старом кино…
– Мальчик, твоя очередь! – толкнули сзади, и я протянул керосинщику бидон.
– А деньги? – строго спросил он, – Ты уснул, что ли?
Я полез в карман, где обнаружилась коробочка с моими сокровищами: мотком золотистой проволоки, колёсиком от будильника. Достав со дна три рубля, я протянул их продавцу.
– Какая странная трёшка! – удивился тот, – Смотрите, Кремлёвская стена! Откуда у тебя такая денежка?
Тут голова моя закружилась, в глазах потемнело, потом вспыхнуло и…
…И я оказался рядом с Мишкой, в троллейбусе.
– Парк имени Маяковского, конечная! – крикнул нам, улыбаясь, усатый водитель. – Хорошо вам погулять, ребятки!
– Мишка, это что, мы ещё только приехали? – удивился я.
– Конечно! – засмеялся тот, – Ты так славно спал у меня на плече, как девушка!
– Да ну! – не поверил я, – Мне такое, снилось!!!
– Да ладно, – махнул рукой Мишка, – потом расскажешь! Пошли уже!
Автодром не работал, о чём гласила огромная табличка. Недовольный краснорожий дядька копался в опрокинутых на бок автомобильчиках.
Мы вздохнули. Прокатились на «Колесе обозрения», на «Цепочках», на «Лодочках». Погода стала портиться, и мы решили возвращаться. Проходя по главной аллее к выходу, мы увидели ответвление, и там, в конце серое строение с колоннами.
– Пошли, посмотрим! – предложил Мишка.
Я кивнул, но пройдя немного, сказал: – Видишь, Михаил те кусты? Сейчас из-за них выскочит парень в кепке, с папироской и железным зубом!
– Пф! – фыркнул Мишка.
– Будет нам карты с голыми тётками показывать и…
Из-за кустов выскочил парень. Рослый, нескладный и странно одетый. Мешковатый пиджак, явно с чужого плеча надетый прямо на майку, брюки клёш, кепка, лихо закрученная папироска.
– Здорово, пацаны! – просипел он, сверкнув стальным зубом. – В картишки не желаете перекинуться?
Мишка удивлённо посмотрел на меня. Я многозначительно поднял бровь, мол, смотри, что дальше будет!
А парень продолжал своё про маминых деточек, раскинул перед нами карты с тётками. Достал три рубля.
– Какой странный у тебя трояк! – сказал Мишка.
– Странный? – удивился парень, и сунул банкноту под нос Мишке.
Я наблюдал за ними, спрятав руки за спину.
– С красноармейцем! – не унимался Мишка, – а должен быть с Кремлёвской стеной.
Мишка, дав парню свой трояк, взял из рук парня банкноту, шумно вдохнул и, выпучив глаза начал падать. Я принялся ловить его, Мишка дёрнулся, больно толкнул меня в бок и…
...Я открыл глаза и обнаружил себя сидящим в троллейбусе. На моём плече, уютно, словно девушка, примостился Мишка.
– Парк имени Маяковского, конечная! – крикнул нам, улыбаясь, усатый водитель, – Хорошо вам погулять, ребятки!
– А! Что? – встрепенулся Мишка, – Где мы?
– Приехали… – вздохнул я, – парк имени отдыха Маяковского, конечная!
– О! Какой я только что сон видел, Сашка! – потянулся Мишка, – Будто мы с тобой…
– Давай уже выходить, – перебил его я.
Автодром не работал, о чём возвещала огромная табличка. Недовольный краснорожий дядька возился с опрокинутыми набок автомобильчиками.
– Я всё это уже видел! – заявил Мишка, – и колесо оборз…
– Обозрения, – поправил я Мишку, – и «лодочки», и «цепочки» и парня с голыми тётками…
– Врёшь!!! – не поверил Мишка, – Я, наверное, разговаривал во сне, а ты повторяешь!
– Угу, и тётя Роза в окне и «Саша, ты помнишь наши встречи»…
– Да, тётя Роза, точнее Розамунда, и «Мишка, Мишка, где твоя улыбка…»
– О, но вот видишь! Отличается же! – обрадовался я, – Бармалей был? Обруч, деревянный тротуар…
– Колёсный пароход…
– Бли-ин…
– «Гордый»… Сразу на ту аллею пойдём?
– Хм…– задумался Мишка, – Если рассуждать логично, то всё нужно повторить в точности, а то мы припрёмся к кустам, а парня там ещё нет!
– Согласен, – ответил я, и мы прокатились на «Колесе обозрения», «Цепочках», «Лодочках», благо деньги наши были в целости.
– Что будем делать, если тот парень снова выскочит? – спросил Мишка, с отвращением глядя на аттракционы.
– Если рассуждать логично… – передразнил я Мишку.
– Одно из двух, – не обратил внимания на мою иронию тот, – или мы не берём у него деньги…
– И едем послушными мальчиками домой!
– Или хватаемся за трояк одновременно и оказываемся ТАМ!!!
– О!!! Голова!!! – похвалил я Мишку.
Дальше было уже по накатанному. Парень, карты с голыми бабами, три рубля с красноармейцем. «Как так, а почему такой?». В самый ответственный момент, мы, переглянувшись с Мишкой, одновременно вцепились в трояк…
Тут голова моя закружилась, в глазах потемнело, потом вспыхнуло и…
…И снова голубятня, по колено в одуванчиках, «Саша, ты помнишь наши встречи…», тётя Роза, Бармалей… В этот раз я не стал доставать обруч, побежал так, раскинув руки вниз по улице. Кажется, несколько раз я действительно летел десяток метров, так спешил, надеялся встретиться с Мишкой….
У керосинщика никого не было. Я протянул ему бидон, затем три рубля и…
…Открыв глаза, обнаружил себя, лежащим на диване.
– Передаём золотую коллекцию Радио СИ, – сказало радио, – «Оркестр Электрического Света» исполнит песню «Тикет ту зе Мун».
«Гив ми ту тикет ту Даблин, плиз! – Всплыло у меня в голове. – Куда, блин? – Ту Даблин!»
Я сел, пытаясь понять, где я, кто я. Прошёлся по телу, обнаружил солидный животик.
– Я дядька… – ужаснулся я, – и, нащупав бороду, добавил, – старый дядька!!!
Комната вроде знакомая. Тихонько жужжит компьютер в углу. Смартфон…
«Откуда я знаю, что такое смартфон???» – удивился я.
«Угу, и компьютер» – поддакнул внутренний голос.
«А всё остальное, что должно быть у меня? Где???» – испугался я, – «Неужели те три рубля перенесли меня в далёкое будущее, в глубокую старость???»
«И где моё счастливое детство, юность, поцелуи при луне, зрелость и…» – поддел меня внутренний голос, – «Иди, умойся лучше, там всё и вспомнишь, фантазёр!!!»
Из зеркала на меня глянула бородатая рожа. Ничего, в целом, но мог бы выглядеть и лучше….
«Ага! – начал вспоминать я, хлебнув холодной воды, – прилёг, значит, я после обеда вздремнуть полчасика… А до этого что?»
Запиликал смартфон. Номер неизвестный.
– Угу, – ответил я неприветливо.
– Александр Сергеевич? – спросил на том конце мужской голос, – Это Вас Михаил Львович беспокоит…
– Мишка… – выдохнул я, – как ты меня нашёл? Мишка!!! – заорал я, – Это ты???
– Ага! – хохотнули на том конце, – Ты всё такой же балбес!
– Ха, а я тебя только что во сне видел, представляешь!!!
– Представляю! – ответил Мишка, – Парк Маяковского, автодром не работает, парень с голыми тётками…
– Врёшь!!! – не поверил я.
– Факт! Может, встретимся? Есть мысль!
– А что, – обрадовался я, – Давай прямо сейчас?
– Через час в центре!
Я приехал раньше. Мишку я узнал сразу. Животик, лысина, ну и рожа конечно… Так ведь и не «шешнадцать» нам.
– О! – обрадовался Мишка, – Красавчик! Пузень! Бородень!
Мы обнялись.
– Ну что, едем? – сказал Мишка, когда мы успокоились.
– Куда? – не понял я.
– Балда! – ответил Мишка, – Туда!
– В парк??? Так ведь туда троллейбусы больше не ходят, я смотрел!
Скрипя и постанывая, к нам подкатил троллейбус с цифрой «Два» на лбу. Синий. Помятый. С усатым улыбчивым водителем.
– Так что? – улыбнулся Мишка.
– Конечно! – обрадовался я.
Троллейбус плавно покачивался, мы сидели рядом, Мишка рассказывал о себе. Я слушал в пол-уха и думал, что теперь-то точно не буду спешить к керосинщику. Обратно я всегда успею! Главное, что у меня в кармане есть билет в детство. Билет, который лежит у меня в кармане в коробочке с мальчишескими сокровищами, рядом с мотком золотистой проволоки и колёсиком от будильника…
***декабрь 2017***