Цена откровения

Белый Налив
                Тот, кто знает людей, - благоразумен.
                Знающий себя – просвещён,
                побеждающий других – силён.
                Побеждающий самого себя – могущественен.
                Лао Цзы



    Две женщины, сидя в купе поезда «Москва – Рига», разговорились. Это обычная вещь. Именно в поезде с незнакомым человеком мы способны на откровенный разговор, раскрываем ему душу, не заботясь о том, а так ли уж нужны ему наши откровения. Но иногда чувствуем: попалась родственная душа, ей нужны эти откровения и, как на исповеди, мы рассказываем этому человеку о своей жизни или о каком-то её отрезке.
    Да, всё-таки жизнь – интересная штука. Почему нельзя самое сокровенное передать родственнику или соседке по подъезду? Получается, что нельзя. Потому что мы видим их каждый день, изучили их натуру, иногда знаем о них нелицеприятные вещи. Неинтересно.    
    А под стук колёс с понравившимся нам человеком можно говорить всё и обо всём, так как знаем: всё рассказанное он воспринимает только в тот момент, когда слушает. Потом либо забудет, либо вспомнит ненароком, задумается – и махнёт рукой. Зачем вспоминать, если ты с этим человеком, может быть, встретился в первый и последний раз? Он никому и рассказывать-то не будет. К чему? Ему неинтересно слушать про человека, которого он не знает, зря время тратить. Или отмахнётся от рассказчика, как от назойливого комара.
   
    Леночке, моей попутчице в купе, было двадцать семь лет. Она года три как закончила вуз и работала теперь в школе. Я не спрашивала, в какой. Мне же было вдвое больше. Я тоже работала в школе, но чувствовала, что работать наверно придётся только лет пять от силы: подводило здоровье.
    Леночка собиралась замуж в следующем году, на Покров. Но сомневалась в будущем партнёре, тем более что претендентов на эту роль было два: молодой учитель истории Павел Степанович, мужчина лет тридцати, и человек постарше, правда, разведённый, . Этому последнему было 39 лет, была у него десятилетняя дочь, которую мать увезла в другой город. Человек он был солидный, имел свой строительный бизнес, построил дом и себе. Да и внешне Валерий Георгиевич был хорош собою. Но пугала Леночку в нём какая-то жёсткость, и она склонялась к тому, чтобы выбрать Павлика - коллегу, чтобы быть с ним в браке на равных – но менее симпатичного и менее желанного.
    Вот и металась теперь Леночкина душа по купе, по вагонному коридору, вылетала и снова залетала в открытое окно – в общем, не могла угомониться.
    - Маргарита Петровна! Расскажите мне что-нибудь о себе. Вы красивая женщина, наверняка у вас были романы и встречи с интересными людьми. Может быть, из вашего богатого опыта я почерпну и для себя что-нибудь.
    И я начала свой рассказ.
 
    - Я встретилась с этим человеком, когда ему было 35 лет. Мне же в ту пору было всего лишь 26, то есть я в ту пору была наполовину моложе себя нынешней. Он долго не обращал на меня внимания. Но как-то в пустой учительской мы с ним остались одни, и тогда он снял очки и внимательно посмотрел на меня. Я почувствовала, что разоблачена, ибо страсть к нему хранила глубоко в душе, никогда её не выдавая.
     Я густо покраснела. Конечно, он понял всё. Может быть, и раньше понимал, но не показывал этого понимания. Мы стояли друг напротив друга и молчали. И он был женат, и я была замужем. Супруги у нас были хорошие, но страсть не спрашивает. Она расставляет нам ловушки, сталкивает с предметом своего обожания, хотя мы стараемся избегать этого.
     Но мы с ним были сильными. Нам удалось обуздать страсть, подчинив её логике жизни. Это стоило больших усилий и душевных терзаний. А ещё – невидимых миру слёз. Встречая его неожиданно, я буквально теряла голову, как будто в первый раз. 
    - А он? – перебила Леночка.
    - Он был старше, опытнее меня и, естественно, лучше владел собою. Наверное, и  темперамент у него был поспокойнее. Но по едва заметным признакам я понимала, что небезразлична ему.
    Я вспоминаю его в тот период. Подвижный, энергичный, устремлённый вперёд мужчина с искоркой в глазах. Он так хотел работать и отстаивал своё право на это, будучи молодым директором школы – ведь тогда в школах конкуренция была пожёстче, чем сейчас, и оступиться было нельзя.
    Так я и проработала бок о бок с ним шесть лет, ничем более не выдав себя.
    Потом мы с мужем уехали в другой город. Предмету моего обожания было уже за сорок, да и я не помолодела. Началась другая жизнь. Были и романчики, и встречи, как вы выразились, но мимолётные, не затронувшие мою душу. А его облик всё равно продолжал жить во мне. Видимо, та страсть, так и не утолённая, оставила след в душе, не могла не оставить.
    Жизнь иногда всё же сталкивала нас – то в поезде, то на станции, то в родном городке, где он остался директорствовать. Но это были уже не те встречи, что рисовались в моём воображении. Да и мы были не те, изменились и внутренне, и внешне. Да что мы? Мир коренным образом изменился. И век уже был другой. А под влиянием изменений в обществе и мире меняешься и ты и уже по-другому смотришь на человека, несколько лет назад владевшего твоим умом и сердцем, по-другому воспринимаешь его.   
     Здесь немаловажную роль играет и духовная сторона. Допустим, ты духовно выросла, приняла Бога в сердце. А он остался таким, каким был. То есть, в его духовном облике какие-то подвижки незаметны. В таком случае он становится уже неинтересен тебе. Я часто слышала даже такое: «Почему ты не общаешься со старым другом или соседкой?» Это я не о себе говорю, а в общем. А второй собеседник отвечает: «Да неинтересно мне с ним – у него, или неё, нет души», имея в виду, наверное, духовное содержание и саморазвитие человека. Для общения это очень важно.
    Но я отвлеклась от своего рассказа. След всё-таки остался… Так, видимо, бывает всегда, когда неординарный человек трогает твою душу. Он необязательно должен быть с одними плюсами, могут быть и минусы, но он неповторим, оригинален, интересен.
    - А что бы вы пожелали сейчас этому немолодому интересному человеку, оставившему след в вашей душе? – прервала мою исповедь Лена.
    - Оставаться самим собой до конца и, конечно же, молодости духа.
    - А хотели бы встретиться с ним ещё? Поговорить обо всём?
    - Нет. Уже нет! Мы уже перешагнули черту. Есть такое выражение – «линия невозврата». Жизнь всё уже расставила по своим местам. Она мудрее нас. Я преодолела самоё себя – ценой больших и малых потерь и обращения к Богу. Я не хотела бы больше ворошить такие страницы своего прошлого.
    - Но ведь без прошлого нет будущего! – возразила Лена.
    - А вы мудры, Леночка. Да, да, это так. Но на последнем этапе жизни я выбираю спокойный путь развития и самосовершенствование, ни в коем случае не отметая работу, пока есть такая возможность. Один человек, по-моему, кто-то из актёров, сказал: «Не суетитесь, люди. Жизнь отнимает слишком много времени». С этим можно и поспорить, но по отношению к последнему периоду жизни это высказывание очень подходит, приобретая философский смысл.
    - Маргарита Петровна! А я знаю, о каком человеке вы мне рассказали.
    - Как?! – вырвалось у меня. – Неужели до сих пор работает? Ему же за семьдесят!
    - Нет, он на пенсии, Но он приходил к нам на юбилей школы. Искорки в глазах  - или вы говорили «огоньки»? – у него ещё не потухли.
    - Мне приятно это слышать, - ответила я.
    Потом мы замолчали, после и вовсе задремали под перестук колёс.
    А прошлое бежало вслед за поездом, пытаясь догнать меня. Но куда там! Во сне, как и в жизни, я всё ещё была устремлена в будущее.