АННА ШУСТЕРМАН - http://www.proza.ru/avtor/ashusterman - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В 6-М КОНКУРСЕ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Воспоминания о моём детстве, как черви, выползают из моей памяти, ползут по мозгу, раздражая и заставляя моё сердце трепетать! Меня до сих пор волнуют эти воспоминания, полные любви и ненависти, безнадежности и надежды, суровой реальности и волшебного миража...
Когда мне было плохо, когда я задыхалась от обиды, я бежала к морю. Когда Чёрное море обнимало моё тело, я чувствовала, что я любима. Чёрное море никогда не отвергало и не уставало от меня! Я плавала и ныряла, как рыбка. Когда я уставала, я ложилась на тёплый песок и засыпала под колыбельную прибоя, пока ревнивое солнце не жгло моё тело. Я не хотела жить с вечно занятой тётей, вечно пьяным дядей. Я не хотела ходить в школу, где меня звали «жирная жидовка», не хотела падать на ровном месте... Я хотела быть рыбкой, чтобы я могла плавать и остаться в море навсегда.
Я выглядела намного старше своих лет, мне тринадцать, переходный возраст. Я стала дерзкой и непослушной. Много времени проводила перед зеркалом и пристально изучала изменения, которым подверглось моё тело, оставалась не довольна своим внешним видом.
"Кушать надо меньше и больше двигаться", - слышала я тётины наставления, от которых только портилось моё настроение. И вот тот день настал, когда я решила вернуться навсегда к моей родной маме в холодный и голодный дом.
Моя первая и вторая мама решили, что я окончательно рехнулась, если решила променять город Одессу на Брянск!
1963 год. Я не хочу никого обвинять в случившемся, но весь мир от меня отвернулся! Весь мир интересовался другими трагедиями. Был убит Джон Кеннеди, перестали дружить, как прежде, СССР и Китай, Дядя Хрущёв, который оплевал дедушку Сталина, сам ходил оплёванный. Красная, как у поросёнка рожица Хрущева не сходила с экранов телевизора и кинотеатров, и весь народ сидел и слушал его болтовню, а потом стоял в очередях за ВСЕМ!!!
Так, обойденная мировым вниманием, но все-таки под влиянием изменений на всей планете в моем сердце росла моя "Брянская стена", которая отделила меня от моей второй мамы и её мужа. Я не могла больше жить с алкоголиком. Я перестала называть его папой. Все восемь лет он обещал мне бросить пить...
Mоя вторая мама не хотела бороться за мою мечту.
Я мечтала, что она разведётся с мужем, чтобы жить отдельно.
Но квартира была студией и размену не подлежала, а также ей было жалко "этого несчастного пьяницу".
Первый в мире полёт женщины-космонавта на космическом корабле запустил меня в МОЙ космос – я окончательно разорвала земное притяжение города Одессы и приземлилась в Брянске.
Мама с моим братом и сёстрами жили в доме-срубе, с огородом, в котором сажали картошку и зелень. Кусты смородины и клубники отделяли лужайку от огорода. Дикая груша и кусты сирени росли за домом, окружённым деревянным забором. Bишня с кислыми ягодами росла перед домом. Туалет был во дворе, вода – в колонке, в конце улицы.
Я уже не была гостем, который приезжал повидаться. Я приехала на постоянное место жительства в Брянск.
Mой брат, который был старше меня на три года, решил научить меня, как копать огород, и пропалывать сорняки.
Мне кажется, он причислял и меня к одному из видов сорняков и боролся со мной как мог. Его почему-то возмущало, что я не хочу копаться в земле, потому что имею болеё важные дела.
Его вопрос: а кушать ты хочешь? - возмущал меня. Пока я рылась в своих, по-одесски закрученных мозгах, что же ему на это ответить, я почувствовала, что первый раз в моей жизни не нахожу нужного ответа.
Когда я летела кувырком по лестнице, я ещё не знала, что моё падение не связано с моей косолапостью, а произошло преднамеренно! Так началось моё знакомство с тяжелым характером моего братца.
Моим родным братом был нанесеё удар кулаком в мой нос, из которого выливалась
одесская кровь, такая солёная, насыщенная, ароматом Чёрного моря...
Получивший нокаут признается проигравшим бой!!!
Я частично потеряла ориентацию в результате удара, но вдруг вспомнила, как в одесском “лягушатнике” я тонула, но не сдавалась! “А помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела" - звенела у меня в ушах старая песня...
Рефери была мама, которая объявила, что бой был без правил, незаконным, а закон она знала и придерживалась!
Привыкшая рыскать по шкафам в надежде найти что-нибудь пожевать, я нашла пустые бланки, справки, печать, спрятанные в шифоньере.
Я знала: мама не была коммунисткой, значит, не будет просить меня писать за неё партийные доклады, как делала моя тётя (давать письменные обещание, что в указанные сроки добьёмся чего-то такого – ого-го!! )
Так зачем ей вся эта канцелярия, подозрительно думала я.
Она была уличкомом, справедливая принципиальная, неподкупная, уважаемая всеми уличком.
Bсе прохожие с ней здоровались, называя её Владимировна.
Мои шуточки: «а что она с этого имеет?», намёки на блат, по которому в Одессе моей тёте доставалось всё дефицитное, и открывались все двери, - встречались резким, холодящим кровь ответом: «Это тебе не Одесса!»
Вдруг я поняла: моя мама ненавидела Одессу и всё одесское! Одесса отняла у неё дочь, отравила чуждой культурой, или, по маминому понятию, научила бескультурью.
Отравила Анечке мозги “вливанием одесской крови”, как когда-то врачи убили её мужа, влив кровь не той группы!
Она была очень строга с детьми. Мой брат и три сестры дрожали от её пронизывающего взгляда, но для меня он нёс положительную, энергию, проникающую глубоко в мою сущность.
B Одессе я научилась читать между строк, отличать притворство от искренности, и это помогло мне увидеть в её взгляде тоску по мне и любовь!
Mне предстояло учиться любить своих близких, а это было совсем непросто! Ведь для них я была избалованной эгоисткой, насмешницей, «одесситкой» и лишним ртом, который хотел всё время чего-нибудь пожевать, взбесившейся от жиру в прямом и переносном смысле!
Это были голодные хрущёвские годы картофельной похлёбки и ливерной колбасы, годы горохового хлеба...
Придя после работы на обувной фабрике, мама, устало валилась в кровать. Я слышала, как она плачет... Чувствовала, что она страдает, потому что не в состоянии защитить, накормить, одеть, согреть своих голодных детей. Но гордая, полная горечи, отказывалась от помощи своего отца, который часто навещал нашу бабушку в Бежице, и помогал ей. Но, увы, он имел другую семью в Почепе, а предательства мама не прощала!
Даже груши на мамином дереве были горькие, они падали, как мамины слёзы.
Мы собирали груши, прятали на чердаке, со временем груши становились сладкими. Сладость этих груш я никогда не забуду!
Я мечтала, чтобы слёзы моей матери стали такими же сладкими со временем, чтобы она научилась быть ласковой и нежной, а не строгой и недоступной.
Я никогда не обижалась на неё, я была счастлива. Она готова бороться за меня до победного конца!
Новые чувства рождались в моей душе и согревали мне сердце!
Я быстро подружилась с девочками на моей улице, их не трогала моя национальность. Меня удивляли их непосредственность и добродушие.
У моих подруг были мозолистые руки, они с удовольствием капались в огороде, таскали вёдра с водой от колонки, катали меня на санках, купались со мной в Десне, благодаря им я стала понимать моих сестёр и брата. Я не жалела, что вернулась в мамин дом. B этом холодном и голодном доме я искала и нашла душевный покой!
...........
Только однажды моё сердце остановилось, когда я увидела мираж над горячим асфальтом... Чёрное море открыло мне свои объятья, прибой был сильным, нежным, звал меня с ним поиграть!
Ой, я босиком, и горячий асфальт обжег мне ступни, вернул меня на землю!
Tем летом были жаркие дни в Брянске...