Поставь на Попа! Одесские байки
В пятницу, когда заканчивался последний рабочий день недели, секретарь
в приёмной директора завода (а ныне ООО*) приняла из горкома партии-
дело было в 1988 году, в те, ещё партийные времена – срочную телефонограмму
«В понедельник, у вас на профсоюзном собрании будет присутствовать
т. Борисов Е.Н.» Боже ж ты мой! Ведь предупредить кого-то надо! А кого и
Где сейчас найдёшь? ! Пол-объединения уже на улице: ждут автобуса, домой
ехать ! В профкоме никто не берёт трубку, директор завода уже неделю
гриппует, а его заместитель сразу после обеда уехал на филиал, да там и
застрял.
У секретарши Ирочки голова пошла кругом.
Стоп! Что ж это я! Надо бы сначала присказку выложить! А присказка – это
про Фиму, классного плотника Фиму, со странной фамилией, не гармонирующей
ни с его именем, ни с его национальностью, и которую трудно было с первого
раза слитно произнести. Фамилия была – Попозогло. Фима любил
интересующимся объяснять наличие турецких корней в его генеалогическом древе,
но мы оставим это в стороне. Другой интересный вопрос: что делал Фима, как
плотник, на ООО «Мединструмент»? Он делал тару для больших термостатов,
чинил столы, стулья, двери и стеклил окна.
А времени и древесины оставалось навалом. И разве нужно что-то объяснять?!
Фима был всем нужный человек: тому табуреточку домой, тому стульчик для внука,
а тому – стремянка на дачу. А парторгу какое кресло взялся делать? По собственным чертежам самого парторга! А какие стеллажи, 2 метра в высоту, 7 полок , за бесценок
– 15 руб штука, и даже лаком покрывал для нужных людей. А нужных людей вокруг завода – масса! Магазины, больница через дорогу, дом отдыха в подшефном селе.
К чему я это говорю? Понятно же, что всё это был , так называемый , «левак». Из получаемой для заводских нужд древесины, за которую и копейки никто не платил.
А Фима брал только за свой труд. В общем, жили тогда, да и сейчас живём! - согласно бессмертной латинской пословице «manus manum lavat», т.е. «рука руку моет».
А сказать про Фиму нужно было только то, что он отзывался на кличку «Поп», а за «Попу» мог и морду побить. Но это новичкам, молодым и весёлым.
А теперь вернёмся в приёмную к Ирочке, которая искала, кому бы передать пренеприятное известие, что «к нам едет ревизор Борисов»
На её счастье в приёмную заглянул с прощальным визитом парторг Андрей
Маслюк . Молодой инженер, решивший делать карьеру на партийной стезе, он
уже второй срок сидел в кресле парторга. (Некрасиво звучит, понимаю, но как
сказать иначе?) Всё-таки какая-никакая власть, в отсутствие директора.
Председатель же профкома Толя, которого собрание касалось в первую очередь,
где-то по цехам ходит, будущих выступающих на собрании подготавливает.
- Вот, Андрей Николаевич, слава Богу, Вы появились! Держите сообщение –
Борисов на собрание приедет, с коллективом, видно, хочет познакомиться.
А я ушла, меня уже нет, - и Ирочка, подхватив сумку, выскочила за дверь.
« Подумаешь, Борисов! Мужик, как мужик. Давно мы знаем, что неспроста он
приглядывается к заводу. Вероятно, нас ожидают переменв», - так размышлял
парторг Маслюк, бодро насвистывая и закрывая приёмную. И тут он вспомнил,
что сказал директор про пианино. А на собрание директор мог явиться, даже
будучи больным.
Маслюк прибавил шагу, спустился на проходную, отдал ключ «ночному
директору» и выглянул на улицу.
Автобус ещё не отошёл. Маслюк выманил из него проф.активиста Осика
Кушнира, бригадира из сборочного цеза.
- Ты пианино вынес из профкома в актовый зал?- взяв Осика крепко под
руку, ласково спросил его Маслюк.
-Не-а, - озадаченно сказал Ося. – Так никто ничего ж не говорил,- и Ося
попытался вырваться из цепких объятий партийной власти..
- \Ты, наверное, забыл, что я просил тебя об этом? Но я тебя прощу. Ты,
главное, не дёргайся, Иосиф, и на автобус не оглядывайся. Домой поедешь
сегодня трамваем. А сейчас дело срочное – будущее начальство, ты ж
понимаешь, в понедельник присутствовать будет, - и Маслюк отпустил Осю,
зная, что тот уже никуда не денется.
Вдвоём они вернулись на территорию завода, и уже другим тоном Маслюк,
смерив оценивающе здоровяка Осю, выдал ЦУ:
- Найди кого-нибудь себе под стать, и быстренько вытащите пианино
на сцену, в актовый зал!
А я поищу твоего председателя, обрадую его. Перед уходом загляну к вам.
Иосиф, правая рука председателя профкома Анатолия Ивановича, или Толи, к
ак его все звали на заводе, возглавлял в профкоме комиссию по технике
безопасности и, имея недюжинный дар артиста разговорного жанра, являлся бессменным оратором на любом собрании . Любил покритиковать тех, разумеется,
кого можно было критиковать.
Вот и на понедельник он был намечен шефом в выступающие . А кого критикнуть –
щеф должен был подсказать!
Профсоюзный комитет помещался в небольшой комнате, и войти в неё
можно было только через актовый зад, а вернее сказать – красный уголок, мест
ам было всего на человек сто, не более. И всё это было в одноэтажном флигельке, пристроенном к одному из цехов. А под флигелем , в полуподвале, находились мастерские плотника и художника..
Пианино было приобретено давним председателем, любителем искусства,
надеющимся создать на заводе художественную самодеятельность. Пианино
прямо с кузова грузовика, говорят, переселили через окно в профком., так
как дверь была узкая. Самодеятельности не получилась, и стояло никому
не нужное пианино, вызывая насмешки всех проверяющих, которые всегда
задавали один и тот же вопрос: «А чем это вы здесь занимаетесь?»
И стояло бы оно там неизвестно, сколько ещё лет, если бы директор перед тем,
как заболеть, ни зашёл бы в профком и ни бросил фразу: « Ещё раз увижу
его здесь…»
При этом присутствовал и парторг , и профорг, и оба дружно не вспомнили
за прошедшую неделю про пианино.. А теперь вот аврал!
- Андрей Николаич, - крикнул Ося вслед Маслюку, - найдёте Толю, напомните,
что он так и не дал мне кандидатов на критику! -кроме пианино Осик держал
в уме и свой содоклад.
Из профкома Осик позвонил в инструментальный цех –там всегда кто-то
оставался делать что-то «для себя» – и позвал на подмогу фрезеровщика Шурика, .
Роста тот был небольшого, , но крепыш с с хорошими бицепсами.
Вдвоём они попытались протащить пианино в дверь. Пять сантиметров не
хватало, чтоб прошла клавиатура. Именно в том месте, где был в двери замок.
Они чесали в затылках, пока Шурику не пришла в голову оригинальная мысль
-Слушай, Осик, что мы тут мудрим? Есть приказ – вынести , и мы вынесем!
А каким способом – неважно, никто не узнает. Вырежем 20 сантиметров из
Дверной рамы вместе с замком, вынесем пьяно и поставим кусок на место,
как там и был. А в понедельник поставим на клей , замажем чем-нибудь –
и всех дел! До собрания молчим, а после - пусть делают, как хотят, хоть
новую раму ставят!
Тут Шурику надо было бы поплевать через плечо! Голова у него, что
Совет министров, как похвалил его Осик, но и министры иногда ошибаются!
«Мудрый» Шура принёс инструмент, и через полчаса кусоу рамы был
выпилен и выбит вместе с замком. Пиано было вынесено и пристроено на
сцене, за столом президиума.
И тут в окно окликнул Маслюк:
- Осик! Как там дела?
- Нормалец! – отрапортовал Ося. Шурик прошептал: «Молчи! Хорошо, что не
зашёл».
- Молодцы, ребята! Огромное вам спасибо! Закрывайте контору – и по домам!
- Подожди, Андрей! А где шеф? Он же должен сказать, кого озвучить на собрании?
- Что ты дёргаешься, Иосиф? Впервой тебе, что лт? Сам всё знаешь.. Толя сказал:
« Пусть ставит на Попа!»
- Опять на Попа??? Сколько можно? Я ж на прошлом собрании уже о нём …
- Так то на прошлом! А теперь для будущего директора повтори, что непонятного?
За Толей жена приехала. Уехал он. И вы кончайте там.- И Маслюк, посвистывая, побежал на проходную.
(Естественно,Толя давал совет поставить пианино "на попа", т.е. поставить на
боковую сторону в высоту, предполагая. что так пианино можно будет вынести.
Но парторг подумал о Попе, плотнике, которого привыкли критиковать, и передал
Осе слова Толи в своей интерпретации.)
- Сечёшь, Шурка? Да с меня Поп семь шкур спустит!- разволновался Осик.-
При том, что он мне шкаф не доделал! Ну, и как тут быть?! Убиться веником!...
- Да не нервничай, Ося! А Поп может на собрание и не прийти - обед он не пропускает….
Ося пошёл в коридор веник искать, чтоб замести следы преступления, а Шурик
взялся поставить на место деревяшку с замком. А она никак и ни в какую! Что-то
там нарушилось в раме, стало места мало для деревяшки. А ведь домой же надо.
В общем, работнички завернули в газету результат своего труда, положили на
шкаф, прижали дверь, подпёрли её рядом кресел , закрыли на ключ и – на выход!
В понедельник, с утра пораньше Ося по телефону позвонил в подвал Фиме:
«Срочно зайди в профком, посмотри, что можно сделать с дверью?»
Фима пришёл, осмотрел, сказал: « Эту рухлядь пора в печку», снял дверь с
петель и потащил к себе в мастерскую.
И повстречал во дворе Толю с бархатной красной скатертью подмышкой
- Ты что же, басурман, сделал? Кто позволил?- Толя захлебнулся нехорошими
словам, - Ты ж меня без головы оставил? Что директору скажу?
- Да я завтра тебе новую дверь в новой раме поставлю! Там же старую в….
разломали! Кто-кто….Откуда я знаю! Ося позвал…
- Ладно, тащи её с глаз долой! Разберёмся…
Толя вошёл в актовый зал, бросил скатерть на стол, увидел пианино и свой
приветливо распахнутый кабинет , и понял, что, примерно, произошло.
Времени до собрания и приезда незваного гостя оставалось в обрез!
Наконец. решился предстать пред очи шефп Иосиф, принёс на плаху свою
повинную голову:
- Понимаешь, Толя, ну никак эта «бандура» не проходила, и так и этак
двигали- ну, никак,! – и Ося обречённо развёл руки.
Толя недаром возглавлял заводской профсоюз. В чрезвычайных
обстоятельствах он умел быстро находить мудрое решение.
- Перестань тут размахивать руками! – прикрикнул он на Осю – Живо сюда
молоток, гвозди, стремянку и пару ребят, А с тобой мы ещё разберёмся! –
И Иосиф трусцой побежал выполнять распоряжение шефа.
Хочешь быть своим человеком в профкоме – побегаешь даже не трусцой,
а быстрее!
Когда к началу собрания прибыл товарищ Борисов, и в сопровождении
Маслюка вошёл в актовый зал – оба были сражены праздничным убранством зала.
- У Вас тут уютненько! – только и сказал Борисов.
- Стараемся – запинаясь, пробормотал Масюк, на которого профорг Толя,
нисколько не робея, вежливым рабочим языком возложил всю вину за ситуацию
из-за непонимания парторгом положения «на попа».
- А как же. стараемся! – бодро подхватил Иосиф, но споткнувшись о взгляд
сидевшего в последнем ряду Фимы Попозогло, вспомнил, что накатал на него
за выходной день, и сразу притих
А Красный уголок сегодня был, действительно, красным - весь в кумаче!
Позади президиума на сцене стояли знамёна, на их фоне чёрным траурным
пятном выделялось пианино с бюстиком Владимира Ильича на крышке. Стол
был обтянут красным ситцем, который лет 10 пропылялся у Фимы в мастерской
на всякие траурные ЧП..
Оптимизмом веяло от прибитого над сценой транспаранта «МИРУ – МИР»,
Изъятым у Фимы вместе с красным ситцем. Но не оторвать было глаз от входа в профком, который был задрапирован бархатной скатертью с бахромой и с
мотрелся, как правительственная ложа в Большом театре. На уровне
отсутствующей дверной ручки, скатерть была изящно перехвачена кожаным
ремешком из рабочих штанов Шурика.
Усевшись за стол президиума, Борисов спросил в полголоса Толю:
- У вас что, всегда открыта дверь в профком?
- Нам нечего прятать от народа, - пошутил Толя.
На лице товарища Борисова появилось недоумение с примесью досады, как- будто
дорогу перед ним перебежала чёрная кошка. Он понял, что дружеской заключительной части при закрытых дверях не ожидается, и это выражение на его лице оставалось до окончания собрания.
Ничего неординарного не случилось, всё прошло, как обычно. Иосифу
шеф посоветовал сократить критику в выступлении, но перестроиться
Осик уже не сумел.
И, таки, накидал камней в адрес потрясённого Фимы, перечислив, кому
и что делает тот из «заводской» древесины.
В заключительном слове тов. Борисов отметил, что правильно понял
отмеченную Иосифом Кушниром проблему: завод получает излишнюю
древесину, что способствует здоупотреблениям , и он это берёт
на заметку и под свой контроль.
Когда народ побежал в столовую, Борисов, проходя мимо пианино,
Открыл клавиши и, сыграв одним пальцем «Чижик-пыжик, где ты был?»,
спросил у парторга;
- А зачем у вас здесь инструмент не медицинского назначения? Отдайте
в подшефный дом отдыха. Резонно?» - «Резонно», - согласились парторг
с профоргом..
А Иосиф поспешил в мастерскую к Фиме Попозогло.
- Ты пойми меня, Фима, я бы никогда и слова бы против тебя не сказал!
Но парторг крикнул мне в окно «Поставь на Попа!» - что мне было делать?!»
Чуть ни рыдая, друзья обнялись. Фима дал отхлебнуть Осику глоточек из
припрятанной в табуретке чекушки и сказал: «Тёмный ты, Ося, хоть и бригадир!
Тебе пианино надо было на попа ставить... А ты весь завод на Попа поставил,
Ты не менч обидел, а весь коллектив - без древесины оставил…
Шкафчик теперь сам будешь доделывать!»
И глядя из своего подвальчика на удаляющиеся ноги парторга Маслюка, он
с болью сказал : «Ну, парторг, теперь и ты сам без кресла останешься!».
Как в воду глядел…