Я представлял свою смерть, представлял смерть близких, при этом, ничего не чувствовал.
Точно сторонний наблюдатель, пришедший издалека и лишенный каких-либо полномочий в этом лохматом мире, который чем-то напоминает разинувшего пасть Цербера.
Напоминает, потому что представляет собой видоизмененные врата Геенны, вдоль и поперёк которых периодически проплывает на треть облысевший Харон.
Я проплывал вдоль и поперёк им исследованных рек, кореллирующих с гаванями и маяками. Ничего так и не нашёл, кроме, разве что, отсыревшей книги мертвых прямиком из Тибета.
Она пришлась мне по вкусу.
Я заглянул за край переплёта и, как следствие, там пропал на длительный срок, никого, причём, об этом не уведомив заблаговременно.
Затем вернулся, вопреки умопомрачительному нежеланию, исходящему от Шивы, которого я повстречал, плутая по двести пятьдесят шестой странице.
Он подполз к изголовью моей кровати и сказал, что то, что я вижу, ныне пробужденным, в действительности, тоже сон, и, когда я проснусь, следующее раскрытие век будет очередным сном и им останется, пока я не спрыгну с колеса Сансары.
Во всем Шива корил Брахмана, почему, не знаю, их внекосмическая коллаборация, видимо, не заладилась с самого начала.
Я внимал его пряным увещеванием, весьма основательным, стоит отметить, однако после, воспользовавшись весами, что одолжил у Фемиды, все-таки решил вернуться, о чем уже, собственно говоря, сообщил выше.
Так я продолжил своё существование, выбравшись из мира мертвых в мир спящих.
Теперь думаю: не зря ли?