Начинал писать я этот текст, как рецензию на статью С.В.Савченко «Об украинском языке или малорусском наречии», однако написанное вылезло за все допустимые рамки, поэтому размещаю, как самостоятельную статью.
Статья Савченко: http://www.proza.ru/2017/11/19/1619
Прежде всего, никакого «российско-украинского противостояния» нет. Есть только наскоки агрессивных галичанских националистов на русскую культуру, на совместную русско-малороссийскую историю, на преемственность русской истории от Киевской Руси и на человеческое достоинство россиян в целом. Надо признать, что русские дураки отвечают совершенно зеркально, чем составляют с галичанскими националистами трогательную единую купку – националистическое быдло. Национализм национальности не имеет – события на бывшей Украине и вокруг неё это ярко показывают.
Малороссийский язык полтавского происхождения, конечно, не «испорченный русский» - фонетика и архаичность грамматики резко отличают его от русского. «Испорченными» можно назвать разве что галичанские диалекты, конструированные в австрийское время из местных русских и малороссийских говоров с изрядной добавкой полонизмов. Для примера – цитата из I тома «Истории» Грушевского (вышедшего во Львове при поддержке австрийских властей):
«На закінченнє нам треба переглянути ще дві категорії предметів з круга матеріальної культури.
Одна – се зброя, орЖжІЄ (загальносл.). Серед нього, як і у иньших Індоевропейцїв в розвою оборони переважала зброя аґресивна. Найбільше значіннє мала стара, найстарша властиво зброя – спис; найпримітивнїйшою формою його був гострий сук дерева, або обсмалений кілок, який приготував Одісей на Полїфема і які уживались на Українї ще в XVII-XVIII в. під час народнїх рухів, за браком лїпшої зброї. Розумієть ся, і в прасловянські часи уживались списи з зелїзними вістрями. Маємо для них дві загальнословянські назви – копиІЄ (того-ж самого пня що копито, копати – бити) і сулиця (сунути). Далї маємо: ніж (ножь – ньзити, низати -протинати, слово се звязують з прус. nagis, кремінь, се виглядало-б як память колишнїх кремінних ножів, як нїмецьке sax – меч, лат. saxum камінь, але воно має деякі лїнґвістичні трудности). Меч (ґот. m;keis)-слово уважають за перейняте з нїмецького, як иньше прасл. коръда (у нас забуте) виводять з перського k;rd; треба сказати, що взагалї довгий меч в індоевропейській арматурі був чимсь пізнїйшим в порівнянню з коротким, подібним до ножа. Далї сокіра – секыра (лат. securis, споріднене з словом сїкти, сЂкж), і поруч сеї друга загальнословянська, але перейнята назва – топіp (перс. tabar): кий (від пня ku – бити, як і ковати); праща (тогож корня що пракъ, порок, машина до розбивання стїн). Лук з тетивою (лит. tempt;va), стрілами (спільне з нїм. strala) і тулом – сагайдаком для них становить теж зальнословянську і певно прасловянську арматуру.
Дуже бідно на слова для другої катеґорії зброї-оборонної. Маємо загальнословянське, чи властиво европейське – щит (лат. scutum, кельт, sc;ath); загальнословянськими треба уважати броню, старосл. бръни (виводять з стар. г. нїм. brunja, спорідненого з кельтським bruinne – груди) та шоломъ (шлЂмъ, виводять з нїм., ґот. hilms). Але на тім і кінчить ся».
Здесь «загальносл.» слова – почти не изменённые русские. Но интересно, какую оценку получил бы школьник, напиши он сочинение «языком Грушевского»?
У Михаила Сергеевича была тяжкая задача – сотворить «едину вкраiнську мову» из множества диалектов и говоров, которые и сейчас живут на Украине.
«Грушевська мова» заметно отличается и от языка Котляревского и от языка Шевченко. Собственно, конец XIX – начало ХХ века – время формирования общеукраинского академического языка, поэтому все разговоры о древности «соловьиной мовы» не имеют под собой оснований. Как и любой язык, он выделился из материнского, прошёл положенные стадии развития (дробность на говоры и диалекты), первые его поэты и писатели создали на его диалектах произведения, академики и администраторы слепили «державну мову». Процесс шёл медленно, поскольку Юго-Западная Русь оказалась в культурной тени шляхетской Польши с её немецко-еврейскими городами, отчего появившийся язык имеет более архаичный вид по сравнению с соседними русским и польским.
Заинтересованность австрийских властей в создании «украинской нации» очевидна. Революция 1848 г., когда фактически развалившуюся империю спасли русские войска Николая I, показала силу центробежных настроений ведущих народов государства – венгров, поляков, итальянцев. После присоединения Галиции к Австрийской империи, Вена ограничила крепостное право барщиной, были проведены реформы, способствовавшие культурному и экономическому подъёму края. В результате имперская власть получила поддержку самых обездоленных низов Галиции – украинского и польского крестьянства. Поэтому все панские революции, предпринимавшиеся пол лозунгом восстановления Речи Посполитой крестьянами воспринимались, как попытки вернуть прежние ужасы крепостничества и паны платились за свою нелояльность короне головами. Причём, в восточной части Галиции – собственно Галичине – расправы над помещиками приобретали особенно жуткий характер.
Вена извлекла из лояльности галичан империи политическую выгоду на 300%. Во-первых, «Королевство Галиции и Лодомерии» было «самым польским» регионом среди всех территорий бывшей Речи Посполитой – краю даровалась самая широкая автономия (после 1850 года) при политическом господстве польской шляхты. В Галиции сохранялось положение холодной гражданской войны, когда при возмущении какой-либо части населения – русинской или польской – на мятежников можно было спустить карательные отряды из другой её части. Одновременно оба этноса настраивались против спасительницы Австрии – Российской империи. Если с поляками тут трудностей не возникало, то с русинами требовалось хорошо поработать.
В решении последней проблемы австрийцам хорошо помогли польские «специалисты».
Современная русская азбука в достаточной мере способна передать украинскую фонетику, буквы «ы», «э», «е», «ъ» просто механически заменены «украинскими». Буква «ять» подверглась изгнанию, как невольный свидетель единства языков в не таком уж далёком прошлом. Дело в том, что в русском языке звук, передававшийся этой буквой, эволюционировал в звук «е» (лес), а в украинском – в «и» (лiс). «Ять», как маркер, показывает время начала расхождения языков – XV – XVI века. Все эти изменения чётко просчитываются лингвистикой. Поэтому «ять» и была изгнана из «украинского» алфавита. Есть только два звука, которым в русском алфавите не нашлось букв – это «г с хвостиком» (твёрдое, не гортанное «г») и «и с двумя точками» (та самая «свiчечка», нечто среднее между «и» и «й»). Но, во-первых, «г с хвостиком» вошла в «украинский» алфавит недавно – в 1992-93 году (для слов «иноземного походження), а «свичечку» можно было бы без проблем добавить в русский алфавит. Кроме того, во всех языках число фонем в разы больше числа букв (в русском, например, специалисты различают более 60 фонем), практически всегда мы читаем не так, как написано, а так, как говорим.
Конечно, можно создать азбуку, точно передающую звуки живого языка (как того хотел автор «Грамматики малороссийского наречия Алексей Павловский), но, во первых, число букв окажется безобразно большим, а во-вторых, меняющаяся фонетика уже через пару столетий потребует новых букв или удаления части старых. Альтернатива – превращение фонетического письма в иероглифическое (почти как в нынешнем английском). То есть, написанное слово будет передавать только образ, но не звучание.
Русская азбука XIX века была переполнена такими устаревшими буквами (твёрдый знак в конце слова потерял всякое звучание), поэтому Кулиш, озаботившийся грамотностью малороссийского народа повторил с некоторыми изменениями азбуку Павловского – «с целью облегчить науку грамоты для людей, которым некогда долго учиться». Впрочем, Кулиш, кажется, искренне считал малороссийский язык диалектом русского, поэтому вначале он не считал, что его азбука разделяет два народа. Позже он сожалел о своём изобретении, но поздно – «кулишовка» попала в польские руки.
Сам же Кулиш был сторонником панслявянского единства (хотя бы в рамках польско-русского мира):
«Без єзуїта Лях, Москаль без бюрократа
Зустріне серед нас приятеля і брата.
Топімо ж у Дніпрі ненавись братню, дику,
Спорудьмо втрьох одну імперію велику»
В 1886 году в «Малорусско-немецком словаре» Е.Желеховского «кулишовка» легла в основу разработанного этим представителем древнего шляхетского рода правописания, с небольшими изменениями дошедшее до нынешних времён.
Потом оставалась самая малость – доработка грамматики, начертания букв, закрепление звучания – и вот новый «древний» язык готов!
Подсуетился и Грушевский, в десяти томах написавший не «историю Украины-Руси», а мифологию, выдаваемую им за науку.
«Метод Грушевского» прост: выдвигая какую-либо гипотезу, он отбрасывает источники, противоречащие его гипотезе и заключает изложение сакраментальной фразой «В тім не може бути непевности». Догматик в чистом виде, создатель «священного писания» для свидомых. Владение Грушевским «украинским» языком можно передать короткой цитатой: «разом півтринадцятої тисячі людей» (II том). Что бы означало приведённое числительное – спросить уже не у кого.
Надо «святому Мыколе» доказать, что территория южнорусских княжеств оставалась постоянно населённой в XIII – XVI веках, несмотря на батыевское нашествие и последующие татарские набеги и он пишет:
«Гадки про повне спустошеннє й упадок Поднїпровя сягають далеких часів. Уже в першім друкованім підручнику руської історії – київськім Синопсисї ми бачимо такий погляд, а заразом можемо слїдити, під якими впливами він виробив ся. Не знайшовши в своїх джерелах нїяких звісток про київських князїв по татарськім погромі, хиба яких титулярних, автор приходить до переконання, що Татари тодї „государство Кіевскоє ни во что обратиша”, і опираючи ся на династичних звязках, перекидає нитку історичного оповідання на державу Московську, як дальше продовженнє Київської. Реальні слїди або традиції про татарське спустошеннє, що стрічали ся на кождім кроцї в Київщинї й взагалї на Українї, а йшли від ріжних татарських спустошень, котрим підпадала вона – як нпр. спустошеннє Ідики 1416, а особливо – страшні спустошення Менглї Герая при кінцї XV в. і дальші набіги в першій половинї XVI в. – сї слїди й традиції в пізнїйших поглядах, коли затратила ся історична перспектива, сконцентрували ся коло погрома Бату, так що його руїнні наслїдки розростали ся in infinitum, і утворив ся погляд, що тодї Поднїпровє запустїло зовсїм і тільки по столїтях почало відживати».
Не коротко, но ясно – это москали придумали, что степная и лесостепная зона Малороссии несколько веков оставалась практически безлюдной, а население разбежалось по окрестным христианским странам. Этот пункт особенно важен в конструировании «непрерывной украинской истории», этнической идентичности современных «украинцев» и киевских руссов, а также вековечной боротьбы «украинского народа» с ордынско-москальским игом. Допусти лишь на чуток, что малороссийские земли обезлюживались – и сразу возникнут нехорошие вопросы об этнической принадлежности новых поселенцев «Украины».
«Видко, що Татари в сїм своїм походї дїйсно не жалували краю: які міста брали, то нищили сильно, й народу при тім загинуло богато (при поворотї вони спішили ся, й здаєть ся – так страшно не нищили, принаймнї не маємо на се вказівок). Припускаю, що як Переяслав і Чернигів, так і Київ мусїв сильно потерпіти в пригодї 1240 р., хоч загальній фразї далекої Суздальської лїтописи не можна надавати особливого значіння. Але було б помилкою думати, що сї взяті й погромлені Татарами городи по тім запустїли. Се й a priori неправдоподібно: неможливо подумати, аби Татари мали таку міцну постанову вирізувати „до ноги” всїх, кого в містї знаходили».
Вот так – останется кроха населения от разрушенных городов – и вот уже через пару десятков лет они цветут прежним многолюдием.
Ну, а как стольный град?
«Не пропав і Київ, про знищеннє котрого стільки говорило ся потім. Слїдом по татарськім погромі перебуває там Михайло, випрошує його собі Ярослав і садовить там свого боярина – „обдержати” Київ. Карпінї вправдї каже, що Київ по погромі „зійшов на нї що” – „ледви лишило ся в нїм двіста домів, та й ті люде живуть в тяжкій неволї”. Але сї нарікання, певно записані з слів Киян, що мали всяку підставу нарікати на татарську пригоду – представляли річ далеко гірше, нїж вона в дїйсности була: з иньших оповідань Карпінї бачимо, що в Київі він бачив тисяцького й бояр, а що ще важнїйше – приїздили туди тягом цїлими компанїями купцї з ріжних країв. Так Карпінї згадує, що з ним разом приїхали до Київа купцї з Вроцлава (і видко, там лишили ся, далї з ним не поїхали), далї – купцї з Польщі й Австрії, компанїя лєвантських купцїв з Царгороду, де були купцї з Ґенуї, Венеції, Пізи, Акри, Франції. Отже Київ вів далї заграничну торговлю, певно – не попілом від татарських згарищ».
Неважно, что там говорили сами киевляне – у них привычка жаловаться не пропала и доныне. Слухайте св.Мыколу.
«В XI–XIII веках население Киева (до татарского нашествия) достигало 50 тыс. человек.
В начале XVI века население Киева составляло 5 тыс.
В XVI веке население Киева – 7 тыс. человек».
То, что Киев находится на скрещении торговых дорог и при любом разгроме на его месте будет хотя бы купеческий майданчик – под защитой татар, конечно, Грушевскому, похоже, неведомо.
И всё-таки…
«Разом взявши, упадок князївсько-дружинного устрою, еміґрація вищої єрархії й взагалї упадок церковного житя, вкінцї часткова еміґрація боярсько-патриціанської верстви – все се мусїло зле відбити ся на культурнім житю Київщини. Ослабли або й зникли суспільні елєменти, що своїм роскішним житєм та ритуальними вимогами підтримували артистичний промисел, що плекали й опікували ся штукою й письменством, на котрі ще не було попиту в народнїх масах. Се мусїло повести за собою пониженнє культурних і взагалї духових інтересів в Київщинї. Теж саме, хоч і в меньшій мірі, мусїло стати ся і в Чернигівщинї наслїдком з'убожіння краю через татарські спустошення й тяжку дань, та наслїдком ослаблення сили й засобів князївських і боярських через полїтичне роздробленнє. Історичне огнище українського культурного житя – середнє Поднїпровє упадає, й українська культурна традиція живе далї й розвиваєть ся ще якийсь час тільки на заходї, в Галицько-волинській державі, поки й тут не спадає на неї нагла катастрофа, з кінцем самостійного державного житя сеї частини України-Руси».
А вот этот пассаж должен показать, где сохранилась Русь в часы упадка Среднего Поднепровья. Только в Галиции. Северо-Восток запрещён по идеологическим мотивам.
Именно антирусская его позиция оказалась востребованной в годы советской украинизации УССР, когда письменность народов СССР переводилась на латиницу и пошли разговоры о «латинизации» и русского языка. И хотя Грушевский с 1929 года – академик АН СССР, я не могу назвать его подлинным учёным. За одну только фразу - «В тім не може бути непевности». Учёные догм не освящают.
Однако, вернёмся к тексту Сергея Викторовича Савченко.
«Но без украинской научной или культурной терминологии австрийская администрация вполне могла обойтись, однако не обходилась. В украинских школах Галиччины преподавали на украинском языке. Издавались украинские газеты и журналы, в театрах ставились украинские спектакли».
Преподавание на «руском» языке в школах Галичины было разрешено только после революции 1848 г. Любопытно, что «Королевство Галиция и Лодомерия» называлось сразу двумя «Пьемонтами» - польским и украинским. Эта провинция Веной предназначалась для выращивания антироссийских националистических кадров, а сохранение провинции в составе империи гарантировалось взаимной непримиримой враждебностью польской и «руской» общины. Кроме того, Австрии нужна была дубина против венгерской части империи, откровенно вёдщей дело к независимости. Не было в австрийской политике поощрения «украинства» ни капли бескорыстия – народы Австро-Венгрии должны были взаимно удерживать друг друга в составе империи.
Перечисление преступлений «русификаторов» против «украинского» языка.
«1763г. – указ императрицы Екатерины II о запрещении преподавания в Киево-Могилянской академии на малороссийском наречии».
Жидковатое начало. У авторов перечня гонений первой датой стоит 1622 год: «сожжение в государстве все экземпляры отпечатанного в Украине «Учительного Евангелия» К. Ставровецкого». Смотрим подробнее: глава Киевской митрополии «Иов Борецкий, на соборе 1625 года вынес решение о несоответствии творчества Кирилла Транквиллиона-Ставровецкого православному канону, следовании его католической традиции и составил список «ошибок» «Евангелия Учительного».
«Евангелие учительное» было, в соответствии с решением Киевской митрополии, признано в Москве сочинением папистическим и царским указом его было приказано уничтожать».
Причём текст «Евангелия», разумеется, был на церковнославянском.
«Указ Екатерины» - автор очень обяжет меня, если предоставит источник, откуда взят этот указ 1763 года. Я не нашёл. А нашёл то, что основным языком преподавания в Киево-Могилянской академии была латынь. Русский язык (то ли малороссийский, то ли московский – непонятно) был только одним из предметов изучения.
«Валуевский циркуляр запрещающий давать цензурное разрешение на печатание малороссийской духовной и популярной образовательной литературы». 30 июня 1863 года – разгар польского восстания, вызван исключительно политическими обстоятельствами, срок действия – до ликвидации восстания и его последствий. Направлен не против малороссийского языка, а польской пропаганды на этом языке.
«1876г. – Эмский указ Александра II о запрещении печатания и ввоза из-за границы любой литературы на малороссийском наречии…»
После поражения польского восстания 1863 г. многие его участники эмигрировали, в частности в австрийскую Галицию, где приступили к пропаганде политического украинофильства среди галицких русинов. В 1866 г. в предисловии к первому номеру журнала «Siolo», основанного польским эмигрантом П.Свенцицким, было сказано, что если путем исследований как исторических, так и литературных обосновать национальную отдельность «русинов-украинцев» от «москалей», то между Москвой и Западом «встанет непробиваемая стена – славянская Украина-Русь».
К 1875 году появился перевод ««Тараса Бульбы» на украинский язык, где слова «русская земля, русский устранены и заменены словами Украина, украинская земля, украинец, а в конце концов пророчески провозглашен даже свой будущий украинский Царь». В связи с этим любопытны факты истерик свидомой общественности Киева и окрестностей по фактам появления чего-либо русского с позитивным смыслом. Сразу появляется шквал в соцсетях с нецензурным хамством в конкретный адрес, начинается битьё стёкол и физиономий с поджогами и раскрашиванием офисов. И чем отличается такой «патриотизм» от стремления имперского правительства защитить культурное пространство империи от дезинтеграции? Разве что гораздо более диким исполнением.
Эмский указ вполне вписывался в европейскую практику: в Германии «почему-то» официальный язык – «хохдойч», несмотря на то, что некоторые диалекты немецкого близки к понятию отдельного языка (напр. «байериш» в Баварии). Кстати, и Австрия не стремится изобразить официальный «австрийский язык», а обходится тем же «хохдойчем», подчёркивая тем самым единство германского культурного пространства. На французской Корсике корсиканский язык никогда не признавался официальным или равным французскому, хотя любители местной мовы (и незалежности) порою доходят до терактов. В Италии с её обилием диалектов, государственный один – литературный на основе тосканского. При этом сицилиец и ломбардец не поймут друг друга, если попробуют общаться на своих диалектах.
Ах, да, забыл ещё «1864г. – принятие Устава о начальной школе».
В рамках системы реформ «царя-освободителя» прошла и реформа народного образования – на всей территории империи. Только что отгорело польское восстание, Царство Польское фактически ликвидировано – из всех национальных окраин империи свои особые законы сохранила одна Финляндия. А вначале, при разработке проекта реформ, подход к языку обучения был много либеральнее. Что ж, любая власть дует на воду…
Впрочем, уже через полтора десятка лет жизнь внесла свои коррективы и «местные» языки, пусть и с чёрного хода проникают в начальную школу.
Украинский закон о языках 2017 ничем не уступает вышеназванному Уставу.
Сергей Викторович ещё не упомянул о злодейском сожжении москалями библиотеки Киево-Могилянской академии. Царские агенты действовали масштабно – поджигали город, чтобы доверчивые малороссы не догадались об истинной цели поджога. Но ныне национально продвинутым украинцам нет преград в познании прошлого, даже и на десятки тысяч лет тому. Поэтому они чётко выводят на свет божий москальских злодиев. Нема проблэм.
Далее мы подходим к самому сладкому в работе Сергея Викторовича. Если Грушевский инстинктивно старался не затрагивать тему Северо-Восточной Руси иначе, как в её «москальском зверином виде», то наш автор подробно расписывает, как заселялся этот регион и какие почтенные дикари влезли в кровь и язык пришлых славян.
«Академик А.А.Потебня уточняет – «Раздробление этого (единого древнерусского – прим.авт.) языка на наречия началось многим раньше XII века, потому, что «в начале XIII века находим уже несомненные следы разделения самого великорусского наречия на северовеликорусское и южновеликорусское, и такое разделение необходимо предполагает уже и существование малорусского, которое более отличается от каждого из великорусских, чем эти последние - друг от друга»». Диалектные различия между севером и югом Киевской Руси – вещь известная, но делать вывод о существовании уже тогда отдельных языков Севера и Юга крайне опрометчиво, поскольку даже польский, чешский и прочие славянские языки только-только начали отдаляться от материнского языка. Во всяком случае, все славяне ещё понимали друг друга без переводчиков. Более того, славяне ещё не настолько разошлись с балтами, чтобы не понимать их язык, пусть с пятого на десятое. Так что в киевский период на территории Руси существовала общее языковое поле с локальными, переходящими друг в друга, говорами.
Но автору очень хочется – даже не разделить – противопоставить русский язык рускому. «Ростов, Муром, Суздаль, Ярославль и Рязань. Неужели в этих пяти городах, основанных до XIII в., новгородцами и переселенцами из Приднепровья, говорившими на праукраинском языке, уже успели сформироваться сразу два великорусских наречия - северное и южное?»
Различия в наречиях были на то время чисто фонетическими, не доходя до стадии языкового разделения. Поэтому говорить об «украинском», «русском», «белорусском» языках до XVII – XVIII веков неправомерно.
Не случись массового радиовещания в ХХ веке (а с 60-х годов и телевидения), возможно уже сейчас на месте великорусского языка уже оформлялись бы три, если не четыре самостоятельных наречия: северный – с центром в Питере, среднерусский (Москва), южнорусский (Ростов-на-Дону) и сибирский (возможно, ещё и дальневосточный). По крайней мере, по законам фонетических изменений к тому шло дело.
«Первые русичи шли на северо-восток из Новгорода, Смоленска и Полоцка. Движение из Киева началось позднее, когда по непроходимым лесам и болотам вятичей стали прокладывать пути между юго-западными княжествами Руси и Суздальской землей, называемой в Приднепровье Залиссям. До того пользовались обходными путями через верховья Волги».
Тут возражений нет. Следы этого движения многочисленны.
«Смешение финских туземцев с рускими переселенцами не прошло бесследно для последних. Меряне постепенно и мирно исчезли, но их кровь влилась в жилы южных и северных жителей Руси от чего изменился их славянский тип и характер. Появился новый этнос позднее названый великороссами».
А вот здесь можно смеяться до слёз. Но вместо этого зададим вопрос: почему русичи так легко и быстро освоили пространство до Урала и Ледовитого океана, но не смогли славянизировать древних эстов? А заодно и ливов с куршами и прочие балтские племена? У Сергея Викторовича ответа нет.
Ответ на поверхности. Эсты и балты уже перешли к земледелию, а финно-угры, обитавшие в лесах средней полосы и севернее ещё вели древний образ жизни, основу которого составляли охота и скотоводство с редким, очаговым земледелием. Для того, чтобы прокормить семью, земледельцу достаточно 2-5 га земли (пашня, луг). У охотника площадь угодий – не менее 5 кв.км – в 100 раз больше, чем хозяйство крестьянина. Соответственно и население лесов в 100 раз реже. Русич оседает по берегам рек, охотник живёт на междуречье. Спор может выйти только из-за заливных лугов. Кроме того, ценный мех охотнику удобнее сбывать осёдлому соседу, чем пришлому купцу-ушкуйнику, потому что взамен получает хлеб, мёд, домотканые материалы. Получается симбиоз, естественно переходящий в смешение. И какую долю крови передадут угро-финны славянам при соотношении численности 1:100?
Если говорить о влиянии на язык, то кроме топонимов и чисто локальных лесных терминов это влияние не прослеживается. Костяк языка – грамматика. Она осталась неизменна.
Кроме того, смешение происходит только между близкими языками – русским и малороссийским, русским и белорусским и т.п. Смешение разнородных языков приводит к пиджинам – пришлая лексика на упрощённой грамматике автохтонов. Пиджины отмечены в зонах английской колонизации островов Тихого океана. Хотя и сам английский язык является пиджином – на упрощённую германскую грамматику легла франко-саксонская лексическая смесь. На территории России подобного вроде не наблюдается. Так что говорить о «финской основе» русского языка неправомерно. Хотя, понимаю, очень хочется.
То же самое – о тюркском компоненте русской лексики. Много тюркских слов в русском? Много – около 2 тысяч. Для сравнения – в «украинском» - 4 тысячи. Многие тюркские слова пришли ещё из докиевских времён, когда Второй Тюркский каганат дотянулся до Черноморья. Гунны пронесли тюркскую лексику по степям. Хазары брали дань с Киева.
Второй пласт – из Киевской Руси. Печенеги, половцы (с последними киевляне охотно смешивались, видно забыли спросить своих далёких потомков о чистоте славянской крови).
Эти два пласта тюркизмов – общие для русского и малороссийского языков.
Батыево нашествие и последующие татарские набеги обогатили лексику малороссиян в большей степени, чем русских. Последнее обогащение русского языка тюркизмами произошло от длительного контакта с Казанью. Тут было и физическое смешение, но только по границам контакта. Малороссов крымские татары обогатили в большей степени.
Надо ещё добавить, что в степях Дикого поля (а оно в XIV – XVII веках вплотную подходило к усохшим древнерусским городам) в разное время обитали аланы (иранская ветвь), черкесы (адыги), остатки хазар, печенегов, половцев – ославянившихся и христианизированных. Так что у малороссов в крови – гремучая смесь разных народов. И в зыке тоже. Окончания фамилий на –ко и –чук – тюркские.
Если говорить о Княжестве Литовском, то идиллической жизни малороссов в нём не получалось – местные князья частенько восставали против литовского сюзерена. Пока Литва не сбагрила беспокойную область Польше.
Полякам очень досаждал исключительно мирный и дружелюбный народ – крымчаки. Бандеровские поезда дружбы в русскоязычные области «Украины» скопированы с турпоходов конных крымских татар. Когда поляки попробовали отменить для них безвиз, в дело вмешалась Блистательная Порта, уже тогда претендовавшая на место в Европе. Получалось это у неё куда лучше, чем у современной Турции.
Пришлось полякам допустить существование на южной границе (точнее, на ничейной земле) особого народца – казаков. Сам термин – тюркский, одежда – тюркская, поведение – безбашенное, происхождение – никто никого не спрашивал рода-племени. Крест есть, православный – и ладно. Лишь бы шашкой да ружьём владел.
Сказать, что казаки – «чистопородные» славяне – как-то слишком… Жили казаки узаконенным разбоем. Пограничье, понимаешь…
Вот эту пограничную область, недоступную для державного контроля, но в целом, как буфер, прикрывающую коронные земли, поляки и назвали польским словом «Украина». Они есть и в современном польском языке – не как название страны, а как обозначение окраины. То же самое значение, что и в старорусском языке.
Зона горячей дружбы народов распространилась по всей границе турецких вассалов с христианским миром. Появились Донские казаки…
Польская власть длилась на Правобережье 85 лет, на Левом берегу – значительно дольше – до последней трети XVIII века. А если учесть, что имперская Россия польскую шляхту не трогала, даже вобрала в своё дворянское сословие, сохранив имения за панами, то польское влияние длилось до начала ХХ века.
Такие вот дела.
Итак, что мы имеем. Честное слово, я ожидал от Сергея Викторовича серьёзного научного анализа проблемы «украинского» языка, но, прочтитав труд, увидел давно известную агитку, направленную на «цивилизованную» демонизацию «русского мира» (термин отвратительный, неточный, но в Киеве он нынче в ходу и понятен). Русские, конечно, достойные люди, но неславяне, а турко-финны (интересно, кто-нибудь сможет привести пример турко-финского языка?). В 90-х годах, когда перепечатывали галицийско-канадские сочинения 30-х на заданную тему, русские вообще описывались, как нелюди ордынского пошиба. Так что, культура межнационального общения всё-таки прогрессирует, хотя и медленно.
Статья научной ценности, к сожалению, не имеет. Но показывает уровень пропаганды – наукообразный. Нельзя копировать стиль Грушевского – обязательно последует сидение в луже.
И ещё. Все грехи против «украинства» нынешним киевским правительством повторяются с увеличением по отношению к русскому языку. Царское правительство наделало много глупостей, но оно действовало в рамках европейских стандартов – кто ж тогда знал, что у Европы стандарты двойные?
Кончится эта эпопея с «украинским видродженням» аналогично – мова уползёт в галичанскую цитадель, ибо действие равно противодействию. Англичане не всегда врут.
Написано всё это как рецензия, а вышла статья. И писалось с горечью и болью, что нас, потомков одной Киевской Руси, до крови стравили чужинци, использовав самую отсталую часть некогда братского народа.
Но всё это уже в истории было. И не раз. Времена руин проходили и русские с малороссами строили единое государство, способное защитить оба народа. Пройдёт украинское ослепление и на этот раз.
Да будет так!
Г.Томск, 26.11.2017