Груша, я тебя вижу!

Юрий Панов 2
Тебе глаза есть,
А посмотри – нету!

Дерсу Узала

  Я не видел ее десять лет. Смотрел и не видел, не замечал. Кто-то при открытии школы случайно посадил ее в ряду акаций в глубине двора, и там она росла тихо, набираясь сил. Но даже когда она впервые зацвела, не обратил особого внимания. Подумал – ранетка, мало ли таких на пришкольном участке. И даже когда деревце рвануло ввысь, обогнав акации, я только покачал головой, что это она. Пробудил меня восторг мальчугана, воскликнувшего как-то после урока ботаники:
- Ох,  и вкусные у нас на участке груши!
- Какие груши? Где?
- Да напротив столовой!
Пошел я к дереву и удивился – не яблонька, кипарис какой-то! Ветки начинались высоко над головой и уходили прямо в голубое небо и, казалось,  вершина терялась среди белых облаков. Никаких плодов среди листвы я не рассмотрел. И только на следующую осень стали округлые плоды с глухим  стуком падать с неба на землю. Прошел еще год,  и   зелено-красных плодов стало так много, что ветви под их тяжестью  опустились вниз,  и крона стала не пирамидальной, а шаровидной.  Технички и поварихи собирали груши (а это была действительно груша) ведрами и, говорят,  варили вкусные компоты. Мальчишки умудрялись грызть груши сырыми. Удивительно крепкие зубы у мальчишек – гранит  грызут! Вот только тут мою толстую шкуру пробило понимание. Груша то дикая. Определитель подсказал – груша не простая, уссурийская! И открылась мне целая грушевая вселенная. Впервые из европейских ученых  увидел и описал эту грушу сто пятьдесят лет назад не обычный,  легендарный ботаник, из тех, кого называют первопроходцами. Звали его Карл Иванович Максимович. Впрочем, может он  по-настоящему был  и не Максимович, не Иванович, а может и не Карл, ботаники почему-то эту тайну до сих пор не раскрыли. Точно известно, что отец его был немцем. Как и положено первопроходцу отправился Максимович после университета в Русскую Америку на легендарном фрегате «Диана». Но посреди Тихого океана команда фрегата узнала о начале Крымской войны, пришлось повернуть к азиатским берегам  России. И здесь новое таинственное событие. Оказалось, что во время войны штатским на фрегатах не место и Максимовича одного, почти как Робинзона,  высаживают в устье Амура! Это сегодня Амур – обжитый край, а тогда толком даже не знали, остров Сахалин, или полуостров, а Приморье было почти ничейной землей, где жили и охотились на соболя гольды и наезжали за этими соболями и женьшенем китайцы. Русских не было вообще. И здесь меня уже не удивляет судьба ботаника Максимовича.   Писатель Гончаров, тоже был вынужден в этот год из-за войны расстаться с командой не менее легендарного  фрегата «Паллада», на шхуне отправился в Охотск, а затем целый год добирался до столицы через Сибирь верхом, на лодках, в санях, проклиная плохие дороги и постоялые дворы.  Максимович, в отличие от него,  приступил, как и положено ботанику, к открытию неведомых земель! На гребных лодках поднялся он по Амуру и по Уссури, собирая гербарий. Причем собирал не только для себя, для всего мира. Все растения имели дубликаты,  и разослал он гербарные листы после экспедиции и в страны Европы и в Америку! На берегах неведомых рек и встретил Максимович дикую грушу и еще почти тысячу невиданных растений, из страны,  где в одном сообществе можно встретить и кедр и грушу, и виноград и пихту,   а по озерам и тихим заводям  цветут лотосы!  Росли вдоль рек целые рощи груш, грушовники, лакомились круглыми твердыми плодами  кабаны да гималайские медведи. У кабанов зубы такие же крепкие,  как у наших мальчишек! В грушовниках грушам хорошо, не дают, как правило, плоды одинокие деревья (наверное, за исключением нашей ненормальной груши на пришкольном участке). А медведи не люди – трясут груши, не столько натрясут, сколько поломают, но от этого меньше груш не было, это сегодня она в Красной книге.

    Три года собирал коллекции ботаник, уехал в столицу, стал знаменитостью, получил свои медали и премии, но не успокоился. Снова вернулся в Приморье, снова поднялся на лодке по Уссури и,  перевалив через Сихотэ-Алинь, вышел к берегам Тихого океана. Впереди лежала Япония, страна тогда  не менее таинственная, чем Приморье. Иностранцев в империю не пускали. И все-таки Максимович рискнул, добрался до Хоккайдо, тогда насеянного почти исключительно айнами, а затем перебрался и на другие острова и везде собирал гербарий.  Максимович открыл флору Японии не только для Европы, но и для самой Японии, садовников в этой стране было много, ботаников – никого. До наших дней Максимовича помнят и уважают и ценят японские ученые.  А Максимович вернулся в столицу, в любимый ботанический сад и до самой смерти мечтал продолжить путешествия, даже на работу, будучи академиком,  ходил исключительно пешком. Ведь он был первопроходцем!
   Сегодня на Дальний Восток едут неохотно. А в прошлом туда, в этот ад наполненный комарами, мошкой и хищными тиграми, стремились как в рай. Пржевальский в юности подал рапорт с просьбой перевести его на службу в Приморье. Получил отказ, отсидел наказание на гауптвахте, и все-таки добился своего, попал на берега Уссури, и, конечно, его интересовала личность и судьба Максимовича. Однажды он даже переночевал в той самой избе казака, изнывающего на чужбине,  где за десять лет до него жил  и сушил гербарий неугомонный ботаник.  Про Максимовича хозяева помнили, интересовались, не полковник ли он? А вот занятие ученого не одобряли – травник какой-то, собирал всякий гнус! И Пржевальского жалели, тяжела видно царская служба, сушить под бесконечными дождями сотни огромных гербарных листов!  А еще позже в уссурийской тайге  учил  Арсеньева понимать природу Дерсу Узала.  Старый гольд и смотрел и видел в отличие от меня. Но я всегда радуюсь, когда осознаю свою слепоту, когда кусты и деревья вокруг  становятся источниками раздумий о судьбах природы и человека. Стоит в школьном  дворе молодая груша, ей и тридцати лет нет, а предназначено  расти до трехсот! Может,  не будет когда-нибудь  ни нашей школы, ни поселка, а груша будет продолжать весной поражать сибирские березы ослепительно белыми цветами, вздыхая о кедрах и винограде,  и будут падать на землю со стуком тяжелые плоды.
А сегодня по дороге в школу утром я бросаю взгляд вглубь двора и говорю мысленно, как герой "Аватара"   
- Груша, я тебя вижу!