Под старой липой море некошеной травы.
Она поднялась выше пояса и пахла мёдом.
Мы всей семьёй пришли сюда на греблю.
Недалеко от развесистой липы одиноко стоит развалившийся дом.
Я заглянула в проём окна. Серые от ветра и дождей доски свисали с потолка.
Ветер свистел сквозь бывшие окна. Внутри уже росла трава.
Я ничего не знала ни об этом доме, ни о большой липе.
Каждый дом – это чьи-то судьбы.
У каждого дома есть рождения и есть кончина.
Некоторым из них больше двухсот лет. Но прямо ещё стоят двухэтажные пятистенки.
А этот отжил своё.
Липа кудрявая.
И откуда она здесь одна на ветру и морозе зимой?
Кто посадил её?
Мне некогда было об этом думать.
Муж два дня тому назад скосил траву . Она высохла и лежала пластами.
От неё пахло сухим разнотравьем.
Мы с дочкой сгребали сено деревянными граблями. Я смотрела, как она старательно подгребает за мной маленькими легкими грабельками.
Эти лёгонькие грабельки сделал ей дед Митя. Каждый год он приезжал из города в свой маленький аккуратный домик. Старухи одинокие и бабы молодые несли ему поточить и поправить косы. Он делала эту нехитрую работу за добрые слова, ничего не брал. Поэтому и запомнился многим.
Садился дед на скамейку возле дома и рассказывал кому-нибудь об удивительных подземных жилах.
- А вы молодцы! – скажет он и мне однажды, когда мы будем проходить мимо него.
Молодцы, что почистили Лодок.
Какая вода там сладкая и пользительная!
В трёх местах подземная жила выходит наружу. Это ключ Студёный, что по дороге с СемЕнькина болота и ближе к ЛобАнихе.
Второе место – ЛодОк, что за речкой КОлонкой.
И третье место – ключ Гремячий, что у деревни бывшей Шибыринской.
Вся вода в них лечебная и вся из одной земной жилы. Там как подземная река.
Пот выступил на наших лицах. В горле пересохло от жары.
- Возьми тарку и сходи по тропинке ко ключу, - сказал муж.
И я, покачиваясь от усталости, с радостью пошла с этого пекла, утонув в зарослях не кошеного кипрея и малинового клевера.
Надо мной в жарком мареве жужжали надоедливые слепни и оводы.
И тропка сама привела меня в небольшой овражек.
Только по серебряному журчанию подземных жил я поняла, где ключ.
Наклонилась над этим настойчивым звоном, раздвинула сиреневые маковки иван-чая, расплела косы влажного клевера и увидела песчаное дно, из которого бились наружу семь ледяных струн. Струны водяные поднимали фонтанчики жёлтого песка.
Они пели свою звонкую песню, выплёскивая радость в этот знойный день.
Я буду потом снова и снова приходить на это место летом, весной и осенью, но никогда больше не откроется для меня этот ключ.
А он радовался, что снова пришли к нему, что снова попросят воды.
Я зачерпнула в ладони воду и плеснула в горячее и солёное от пота лицо. Холод и сила земная прокатились по моим щекам. Я прикрыла глаза.
И зачерпнула в тарку воды до самых краёв.
И только потом я узнаю, что здесь была деревня. В ней жили люди. Над избами плыл дым. Вдали сверкало большое озеро. Рядом было гумно, А сейчас оно проросло коротким малинником. Ягоды поспели. Так и просятся в рот.
Дети играли под липой. Мужики строили избы, пахали на лошадях землю, сеяли ячмень и овёс, рожь и лён.
А девочки и женщины долгими зимними вечерами ткали на больших деревянных крОснах льняные и шерстяные полотна и яркие половики.
В хлевах мычала скотина. В ночное мальчишки пасли коней и грелись у костра.
Воду возили зимой на чУнках от Гремячего ключа. Ну и колодцы были почти у каждого дома.
И только один мужчина каждое лето приезжает сюда к родным местам.
Старая липа давно упала, вскинув небо большие ветки, которые потом почернели. Одинокая чайка сидела на ветке, когда я шла мимо.
И больше никто не присядет под ней в тени, не будет вспоминать свои детские игры под липой.
Но однажды в светлой горнице на пожелтевшем листе я прочту такие простые и душевные стихи женщины, которая когда-то жила в исчезнувшей деревне.
Вот моя деревня.
Здесь был дом родной.
Здесь моя большая липа,
Где росли с тобой.
Вот моя деревня,
Здесь был дом родной.
Липа вековая!
Рядом я с тобой
Я теперь смотрю и плачу,
Липа, Липонька моя!
Ты прости меня, родная,
Что оставила тебя.
Я смотрю теперь и плачу,
Не могу сдержать я слёз.
Липа, липонька родная,
Постарела ты от гроз.
Каждый раз, когда бываю,
К тебе я, липа, подойду.
Снизу доверху я гляну
И в тоске я помолчу.
Но ты послушай, моя липа,
Что тебе я расскажу.
Была деревня тут большая.
Теперь к руинам прихожу.
И обхватив большую липу,
я горько-горько слёзы лью.
Присев на корточки здесь рядом
Я в даль безмолвную гляжу.
Как много силы нам даёт любовь и память о самом дорогом, о малой исчезнувшей деревушке, о её рассветах в тумане, о звоне ключей, о материнских тёплых руках, о тропинках и о деревьях, что нас окружали.
фото автора