Ссылка народа.
По воспоминаниям 79 летнего Шери Кадыхаджиева, бывшего Советского политзаключённого. Из села Бачи – Юрт Курчалоевского района ЧР.
* * *
...Мы- дети страшных лет России –
Забыть не в силах ничего.
А. Блок.
В свои первые 17 лет жизни Шери умудрился трижды стать "предателем" Родины. Точной даты своего рождения он, как и все дети, подвергшиеся депортации в 1944 году, не знает. Но он хорошо помнит, как целый месяц до выселения в их доме жили трое русских солдат. Говорили, что они, как и другие военные, прибыли с фронта на отдых и проживали во всех домах старинного плоскостного села Бачи-Юрт Курчалоевского района Чечено-Ингушской АССР.
Рассказ Шери.
За месяц жизни в общем доме эти солдаты, буквально влились в нашу семью. По крайней мере, так мне казалось. Всегда ласкали, возились со мной, подкидывали вверх, учили разным словам, когда пытался, коверкая, произносить русские слова, заразительно смеялись. Часто угощали кусковым сахаром, на вид больше жёлтого оттенка, чем белого.
А в то утро 23 февраля, ещё до рассвета, отца вызвали в колхозный двор, как и всех мужчин от 15 лет и старше, якобы для объявления важного государственного указа. Как они потом рассказывали, им объявили: "Вы бандиты, вы предатели, в общем, вам здесь жить нельзя. Так решила партия и правительство". Наступило гробовое молчание... А потом возгласы возмущения… И вдруг солдаты начали стрелять из пулеметов поверх голов – дали понять, что возмущаться не стоит.
С наступлением темноты в сёлах детские игры прекращались. Жили при керосиновых лампах, поэтому рано ложились спать, и также рано просыпались. Проснувшись от шума и криков, я встал, и в одной рубашке подошёл к печке погреться у открытого огня.
Вдруг с улицы стал доноситься крик, больше похожий на чудовищный стон, в котором будто слились в едином хоре все живые существа, издающие звуки. И в то же время в комнату заскочили двое "наших" солдат с оружием наперевес – у одного автомат, у другого винтовка. Они стали кричать на мать, нас с сестрёнкой бесцеремонно, винтовкой, оттеснили от печки к двери, а потом и вовсе полураздетыми выгнали на улицу. А там, у калитки, стоял грузовик (студебекер), в кузов которого, прямо на снег, погрузили детей.
Наша мать билась в истерике. Не зная русского языка, не понимая, что происходит, она просила у солдат разрешения одеть замерзающих детей.
Позже, вспоминая, как всё это происходило, мы поняли, почему ей не позволили зайти обратно в дом. У них была строгая инструкция – не выпускать подобных отчаянных женщин из вида, ведь они могли в любой момент достать из укромного места оружие, от этих чеченских женщин можно ожидать всего. Уже потом солдаты, как бы издеваясь, кинули нам в кузов две столовые миски и старое облезлое ватное одеяло, которому суждено было стать нам на время и одеждой, и постелью.
От тех добродушных солдат не осталось и следа. Они превратились в зверей. Люди с нормальной психикой не смогли бы совершить то, что сделали они за сутки с целым народом.
Заранее определив, кто и где живёт, они собрали мужчин на окраине колхозного скотного двора. Чеченцы, не предполагая что их ожидает, послушно отправились к сборным пунктам. При входе тщательно обыскивали и отбирали любые колющие, режущие предметы, не говоря уже об огнестрельном оружии. Вокруг места сбора установили пулемёты, часто ради профилактики стреляли поверх голов. Так и держали их на скотном дворе до тех пор, пока село не очистили от женщин и детей.
Кроме нас с матерью у нас была большая семья. К нам присоединилась семья дяди, брата нашего отца, которого также вызвали на всеобщий сбор. Была и бабушка, мать отца. Всё это я помню урывками, но не могу забыть адский гул, который стоял над селом: истошные человеческие вопли, через которые пробивались тонкие детские крики ужаса, а также рев крупного и мелкого рогатого скота, пущенного на произвол судьбы, шарахающегося от грузовиков, лай собак, кошачий визг, кудахтанье кур, крики петухов. Всё живое во весь голос выражало протест происходящему произволу. Где то слышались одиночные выстрелы, автоматные очереди, жуткий предсмертный вой подстреленных собак.
Это было ужасное утро, которое можно сопоставить разве что с днём конца света. Женщины с детьми, лишённые мужской поддержки и опоры, не знающие русского языка, не могли спросить у солдат, что происходит, куда и зачем их везут, за что хвататься. Дети видели слёзы, незащищённость и беспомощность своих матерей, их колотило скорее от страха, чем от холода.
Падал густой мокрый снег, казалось, небо опустилось до крыш домов.
Я помню, как привезли нас на станцию Джалка Гудермеского района, а там народу море, десятки тысяч, мне не приходилось видеть столько людей на одном месте – ни до, ни после. И в этой сутолоке отец и дядя нашли нас. После этого мы поднялись под окрики солдат по деревянному настилу в вагон – теплушку. Так загоняют скот, только нас загоняли не палками, а штыками.
Первым признаком взросления человека является осознание реальности, и я её постиг в тот самый день, в самое тяжёлое для моего народа время.
Помню суровые лица мужчин, истошные вопли женщин, кричащих, что нас везут убивать, и короткую волнующую речь седого старика с кузова грузовика: "Х1ей нах (люди), нет такого места на земле, где Аллах отсутствует! Успокойтесь, молитесь и берегите своих детей".
Деревянные вагоны, в которые нас загоняли, не были оборудованы под перевозку людей, и с любого места сквозь щели можно было видеть всё, что происходит снаружи. Но людей туда забивали, как говориться под завязку, и закрывали двери-ворота снаружи на засов.
Дальше всё происходило в полудремоте, осталось в моей памяти отрывками, и рассказывать, как мы ехали – выше моих сил. Но у всех на устах было одно слово – Сибирь. Значит, мы ехали в Сибирь… Зачем?
Сибрех, Сибрех, Сибрех (Сибирь – по чеченски), сколько раз после возвращения в Отчизну мы слышали из уст родителей это зловещее слово.
Кормили ли нас в пути? Да. На станции двери открывали, и несколько человек, дежурных по вагону, шли получать еду. Кашу и ржаной хлеб. Но людям, словно обречённым на смерть, этот кусок хлеба в горло не лез. Чтобы подержать в себе силы, заставляли и себя, и детей, есть эту пищу. Того скудного запаса, прихваченного в спешке из дома, хватило ненадолго.
А нужду справляли тут же, в вагоне, через отверстие в полу. Это место было огорожено ширмой и разделено на две половинки – мужскую и женскую. Из всех мук и страданий это было самое унизительное. Процесс, конечно, естественный, но постыдный, особенно для молодых женщин на виду у стариков. Бывали случаи смертельного исхода от перенапряжения. Бывало, что люди в отчаянье накладывали на себя руки.
Существовала инструкция – в каждый двухосный вагон производить посадку не менее 240 человек спецконтингента.
"В переполненных до предела "тельячих вагонах", без света и воды, почти месяц следовали мы к неизвестному месту назначения... пошёл гулять тиф. Лечения никакого, шла война... Во время коротких стоянок, на глухих безлюдных разъездах возле вагона чёрного от паровозной копоти снегу хоронили умерших (уход от вагона дальше, чем на пять метров, грозил смертью на месте)..."- зав. отделом Северо-Осетинского обкома КПСС ингуш Х. Арапиев.
Депортация чеченцев и ингушей в конце февраля 1944 года не была военной необходимостью. В это время Красная армия вышла на правый берег Днепра и, преодолев эту стратегически важную водную преграду, форсированным маршем, очищала от немецкой оккупации западную часть СССР. Со стороны власти эта депортация была карательным актом против конкретного народа.
Примерно через 20 дней, а может быть, через месяц привезли в какие-то степи, выгрузили прямо в снег. Пригнали подводы, запряжённые волами, лошадьми, погрузили на них семьями, и развезли по разным районам и сёлам.
Местом нашей депортации было село Васильевка Ворошиловского района Киргизской ССР. Нас приютила русская семья. Нас разместили в общем дворе, в своём хлеву. После всего пережитого нам казалось, что мы очутились в раю. Хозяин носил длинную белую бороду, был из раскулаченных крестьян. Через неделю он вызвал отца к себе, и поставил перед фактом: дальше жить совместно не представляется возможным, и нам надо искать другое жильё.
И ещё сказал отцу, что не верит брехне коммунистов о том, что все чеченцы – предатели. Оказывается, ещё до приезда чеченцев, местному населению сообщали, что к ним на постоянное место жительства скоро привезут чеченцев с Кавказа. Людям внушали, что чеченцев и ингушей выселили с родной земли за сотрудничество с оккупантами. Но фашистов в Чечне не было – они смогли только захватить небольшую часть Малгобекского района, да и то на короткое время. И как же вайнахи могли сотрудничать с оккупантами, если оккупации не было? Об этом никто не задумывался.
Но оказалось, вопрос стоял намного драматичнее. Людям, которые чеченцев никогда не видели, и слышать о них ничего не слышали, малограмотным и, мягко выражаясь, неразумным народам Казахстана и Киргизии, куда должны прибыть спецпереселенцы объясняли, что чеченцы вовсе не люди, а людоеды.
Немного остановимся на этой трагической ноте, почему это жуткое название партийные органы так легко применили по отношению к чеченцам? Как бы то ни было, чеченцы такие же советские люди, как люди других национальностей огромной страны, и жить им не в изоляции, а среди такого же советского народа! Это было жестоко по отношению к чеченцам, а особенно к их детям, а также по отношению к жителям Средней Азии, Казахстана и Киргизии, которым подселили "людоедов".
Это немыслимое враньё про "чеченцев-людоедов" распространялась везде и всюду на обширных территориях. Объяснить, с какой целью это делалось, с логической точки зрения невозможно.
Как будто без этого нельзя добиться конечной цели – коммунизма. Руководители государства считали, что для достижения цели все средства хороши. А эти средства не всегда соответствовали общечеловеческой нравственности. И какими же лживыми были лозунги о братстве народов свободного Отечества!
В отличие от других народов республик, куда по различным причинам принудительно были высланы многие народы СССР, коренные жители, казахи и киргизы были шокированы, когда увидели в чеченцах, в ингушах не людоедов, а своих братьев по вере, добропорядочных мусульман.
Только для последователей марксизма-ленинизма людоедство было в порядке вещей и не вызывало никакого шока. Почему? Они что, нЕлюди? Трудно сказать… Давайте обратимся к фактам.
Такое социальное явление, как людоедство в истории человечества массово встречалось в первобытных племенах. Это мы понимаем и прощаем нашим человекообразным предкам, говоря: "Что с них возьмёшь, дикари, они и есть – дикари".
В России людоедство появилось в 1922 году во время массового голода, вызванного засухой – люди ели траву, грязь, насекомых, кошек, собак, глину, конскую упряжь, падаль, шкуры животных и в итоге прибегали к людоедству. Очень многие люди ели членов своих семей и охотились за человеческим мясом.
В начале 1930-х годов правительство Советского Союза решило, что все индивидуальные крестьянские хозяйства выгоднее заменить на коллективные. Это привело к одному из самых больших вспышек голода в истории.
В 1932-м году Советский Союз был не в состоянии производить достаточное количество зерна, и страна пережила массовый голод. На Украине голод был особенно свирепым. Во время Голодомора на Украине было широко распространено людоедство. Люди сбивались в банды, убивали членов своих семьей ели мёртвых детей. Был случай, когда человек по имени Мирон Емец и его жена были схвачены за приготовлением в пищу своих детей и приговорены к десяти годам тюрьмы. О случаях людоедства сообщали в милицию, но та ничего не сделала, поскольку людоедство считалось методом выживания.
Существуют также доказательства того, что люди убивали брошенных детей, чтобы поесть. Люди потеряли все нравственные принципы и часто питались человеческим мясом. Некоторые ели своих детей, другие менялись детьми, чтобы не чувствовать себя ужасно из-за того, что едят своих. Явление каннибализма во время Голодомора приобрело в Украине угрожающие масштабы. Такого массового людоедства не знала ни одна страна, ни один народ за всю историю существования человеческой цивилизации. Судите сами: в Украине десятки тысяч населенных пунктов, и в каждом из них были каннибалы, в каждом зафиксированы десятки фактов людоедства.
Как же можно было на благодатной почве Украины, где земля даёт хорошие урожаи любой сельскохозяйственной культуры, довести народ до людоедства? Кроме того, есть сведения, что работники НКВД окружали целые районы, чтобы люди не могли проникнуть ни туда, ни обратно, пока там жители не умирали. Бывало, люди находили лазейки через кордоны чекистов и спасались, и путь их пролегал на Юг, в том числе в Чечню, в Ингушетию. Современниками того периода времени были наши родители…
Я хочу напомнить благоразумному читателю, что выселяли чеченцев и ингушей те же самые руководители государства, которые довели хлебный край – Украину – до голодомора. При этом тех, авторов деклараций о чеченцах– каннибалах, не очень- то шокировало антропофагов в ХХ веке. А что тут необычного? Почему чеченцы, из плоти и крови, не могут быть людоедами, раз украинцы могут. В общем, в тех коридорах, где находилась кухня ЦК ВКП (б) Сталина, из которой шёл запах людоедства, знали, что можно заставить человека съесть одного из членов собственной семьи, дабы спасти остальных от голодной смерти.
Причина этого зла – чудовищного социального геноцида собственного народа – до сих пор не раскрыта. Нет такого священника в мире, который выслушал бы исповедь ЧК – НКВД – ФСБ и смог отпустить грехи этой антинародной организации. Но есть многострадальный народ бывшего СССР и ныне живущие потомки этого народа.
"Нет зла. Есть темнота и невежество" – говорил Будда. В том, что чеченцы являлись людоедами, не согласятся даже самые тёмные и невежественные, остаётся зло в чистом виде.
Если был бы зафиксирован один случай людоедства, то за чеченцами носился бы этот факт, как "злой чечен" и кинжал Лермонтова.
Однако мы отвлеклись от основного вопроса. Вернёмся к судьбе семьи Шери.
Бывшие кулаки, на себе испытавшие тяготы принудительного выселения их родных мест, в душе сочувствовали депортированным чеченцам. А те, кому не пришлось познать тяготы и лишения, не могли не слышать о голодоморе на Украине.
Вот тут в дело вступала пропаганда. Изо всех сил пытались очернить изгнанников. Людям внушали, что чеченцы и ингуши в Красной Армии не служили, а вместо этого во время наступления немцев на Кавказ помогали врагам и убивали советских солдат. А чтобы уж окончательно настроить население против чеченцев и ингушей, был пущен слух, что чеченцы – людоеды.
И русский мужик, хозяин усадьбы, куда определили чеченскую семью, чесал затылок: а чёрт его знает, что это за народ – чечены! Может и на самом деле такие... И что остаётся ему делать, когда он, как человек, чувствует чужую боль, и ему жалко детей, хоть и чужих. Но и своих детей надо уберечь от соседей-людоедов. Да и власть поставила его в рамки советского строя: "Шаг влево, шаг право от линии партии – выстрел на поражение".
Сердобольному русскому мужику было неловко за свои опасения, но, на всякий случай, сидит у окна с топором в руках, оберегая своих чад. И теперь он признаётся нашему отцу, что дети его боятся выходить ночью из дома по нужде, и просит чеченца найти другое жильё.
«Хозяин даже извинился перед отцом», – рассказывает Шери. Люди устают от постоянного страха.
Тогда отец на склоне холма выкопал просторную землянку, в потолке проделал отверстие для дымохода, двое суток раскочегаривал, пока стены не стали твёрдыми и тёплыми. Так мы и жили в этой землянке. Костёр разжигали на полу, было тепло. Только на высоте выше 1, 5 м стоял густой дым, и взрослым приходилось ходить, согнувшись.
С трудом наша семья пережила эту зиму без потерь, за ней наступила весна. А здесь, как и на Кавказе, обильно росла крапива. Но если там мы ели первые весенние ростки крапивы как деликатес, со свежеиспечённой кукурузной лепёшкой, то здесь – чтобы не умереть от голода. Но без хлеба одной крапивой сыт не будешь.
От властей в качестве еды мы получали семена льна и конопли, от такой еды болел желудок. Люди умирали, особенно дети. Весной нам выдали семена кукурузы, по 8 кг на человека. Местные жители уверяли, что кукуруза в этих краях растёт превосходно, но отец категорически отказывался сеять. Они с бабушкой спорили, отец предлагал зажарить и съесть семена потому, что скоро нас увезут обратно домой. Что на запасных путях станции Пишпек (Бишкек) стоят в ожидании те самые ж/д составы, которые нас сюда привезли.
В этой "битве титанов" бабушка победила, и мы заострёнными палками делали отверстия в земле, и в каждую лунку кидали по одному зёрнышку. У нас не было ни инструментов, ни физических сил, чтобы обработать землю. Но благодатная земля спасла нас от голодной смерти – осенью она дала нам такую кукурузу, от которой любой фермер пришёл бы в восторг!
Однажды зимой в селе арестовали старого чеченца Паки Мусхана. Он не понимает, какая на нём лежит вина, за что его заперли в кутузку? Ему разъясняют через переводчика в комендатуре, что он, мол, срубил на топку колхозный карагач.
– Вот в этом ваша вина!
Кстати, в каждом селе, где были рассредоточены ссыльные чеченцы, стояли комендатуры, куда они ежедневно приходили отмечаться! А там сидели молодые, здоровые нквдшники, в которых так нуждался фронт. Ведь до 9 мая 1945 года было далеко – один год и три месяца.
Мусхана говорит, что он не виноват.
– А кто?- допытывается комендант.
– Талин (Сталин)! Это он привёз меня сюда. Мне дома для топки печи на сутки хватало одной чурки отливающего золотом Кавказского бука, а ваш карагач больше бздит, чем тепло даёт! Откуда мне знать, колхозный он или нет – стоит у дороги, вот я и срубил. И запах от горения вашего дерева паршивый. Пердит, прямо как человек.
Паки Мусхана повезло, комендант обладал чувством юмора, он ограничился принудительными работами в колхозе, да и то за упоминание Сталина. А так мог загреметь под фанфары. Всё зависело от настроения и порядочности коменданта, и советские законы тут не причём.
ЖИЗНЬ ССЫЛЬНОГО НАРОДА.
Для улучшения жилищных условий, каждой семье спецпереселенца была выделена ссуда 500 рублей. Отец и дядя автора повести за 1150 рублей купили дом на две семьи – с общим коридором, деревянным полом и русской печкой. Кровля, как у всех – камышовая.
Чеченцы очень падки на слухи со времён Кавказской войны, их распускали агенты спецслужб, зачастую они становились реальностью. В политике всё делается сознательно, преднамеренно, и на первый взгляд кажущиеся банальные слухи имели под собой определённую подоплёку.
Ещё до начала войны среди чеченцев шёл хабар о грядущем выселении. И тут же со стороны народа возникал вопрос:
– За что? Мы же боролись за красных комиссаров в годы гражданской войны, против белого генерала Деникина!
И опять с обратной стороны, откуда слухи, шли ответы:
– А за то, что отошли от линии партии, что мы не признаём советской власти, с трудом вступаем в колхозы, развит бандитизм, было несколько крупных и масса мелких восстаний. Это было впервые в истории народа, когда враг добился своего, и взгляды у чеченцев разделились. То, что царской России не удавалось, удалось чекистам, у которых не было Бога, отсутствовала нравственность.
Ни Политбюро, ни ЦК ВКП (б) не задавались вопросом, а почему чеченцы так поступают, что им больше делать нечего, кроме как громить сельские советы, бегать по лесам в холод и стужу, скрываясь от чекистов? Подставлять свои семьи? Почему они вчера были За, а сегодня Против. Почему?
Такой вопрос не стоял. "Всякая власть от Бога," – выступали продажные священнослужители от Ислама. И люди, которые смотрели в рот священнослужителям, откуда произносились священные слова – Аллах, Пророк Мухаммед (с. а. в.) – не могли им не верить.
Сегодня мы убедились, что выступления против советской власти, на территории СССР были не только в Чечне. Не будем вдаваться в полемику: где-то было больше, где-то меньше. Всему советскому народу досталось.
Слухи о грядущем выселении чеченцев и ингушей усилились с началом войны в 1941 году, а в феврале 1944 года превратились в реальность.
Теперь у чеченцев и ингушей появилась одна общая цель – выжить.
Основной причиной депортации чеченцев и ингушей официально назывался бандитизм.
Полковник НКВД Султан Албогачиев, бывший в период с февраля 1941 по сентябрь 1943 года наркомом внутренних дел Чечено-Ингушской АССР, в 1963 году писал: «Бандитов в горах Чечни было не больше, чем в других регионах страны… По моим подсчётам в горах Чечни было в то время около 300 бандитов, в том числе около 160—170 активно действующих… Повторяю ещё раз — не было никаких причин для выселения чеченцев и ингушей». Реальные причины депортации не установлены до сих пор.
На Кавказе только ленивый не имел живность. После выселения вайнахов в сёлах оставалось огромное количество животных. Оставшись без хозяйской руки, коровы, без дойки, остались на попечении воинов НКВД, и рев этих животных доносились на десятки километров. Об этом чеченцам рассказывали русские, армяне, евреи – жители города Грозный. Солдаты собирали животных в стада и передавали в колхозы Дагестана, Ставропольского края, Северной Осетии и Грузии. После чего, по данным статистики тех лет, животноводство в этих республиках резко выросло. Естественно, эти стада потом ушли на нужды фронта.
А тут каждой семье спецпереселенца выделили по одной корове и по пять овец. Не будем заглядывать дареной корове в зубы, хотя колхозная корова сильно отличалась от той, которую чеченец оставил на Кавказе. Однако из-за отсутствия продуктов, помещений и кормов для содержания скота, депортированные вынуждены были забить до 90 % полученного от государства скота. Многие семьи отказывались получать от государства даже такую помощь. Пошёл опять слух, что потом будут отбирать в десятикратном размере. Люди не верили этому антинародному государству.
Смертельной ошибкой нашего народа было то, что они надеялись в скором времени вернуться домой. Каждый прожитый месяц, как и каждый прожитый день, считали последним на чужбине. Они не собирались здесь проживать до осени, поэтому съели всё эти гос - ссуды, коров, овец.
В официальных документах были отмечены факты потребления депортированными в пищу трав и кореньев, заболевания на почве истощения, безбелковые отёки.
Как описывает сторонний наблюдатель ссыльных народов Солженицын в своей книге "Архипелаг ГУЛАГ": "Среди всех отменно трудолюбивы были немцы ...немец что верба, куда не ткни, тут и принялся".
"Но была одна нация... это – чечены", в общем, работать не хотят, воруют, все их бояться.
Смертельной ошибкой нашего народа было то, что они надеялись в скором времени вернуться домой. Каждый прожитый месяц, как и каждый прожитый день, считали последним на чужбине. Они не собирались здесь проживать до осени, поэтому съели всё эти гос - ссуды, коров, овец.
Есть у чеченцев пословицы: "Орла без Родины и ворона не замечает", "Спасённый Родиной остался в живых, покинувший Родину – погиб". И слухи о скором возвращении домой чеченцы распускали сами, выдавая желаемое за действительность. После традиционных приветствий при встрече, вайнахи задавали друг другу один и тот же вопрос:
– Что слышно? Не говорят ли, что нас домой отправят?
Душа не принимала чужую землю, а тело не мыслило своей смерти на ней. Пахари, сеятели, люди от земли, но эту землю они не хотели обрабатывать. А к земле надо относиться с любовью, иначе она не даёт всходы. Потому те, кто не посеял семена кукурузы, умерли от голода. Умирали целыми семьями, а просить подаяния с протянутой рукой они не могли.
Особенно тяжёло становилось в зимние периоды 1945 - 1946, 1946 - 1947 годы. Людей косил голод и тиф. Копать могилы в промерзшей земле не было сил. Покойников забрасывали больше снегом, чем землёй. И только через три-четыре года чеченцы, наконец, обратились к земле, когда на околице села появились уже свои переполненные кладбища.
А как жили эти три-четыре года?
Вайнахский народ численностью в 521 тыс. человек, раскидали на обширной территории двух союзных республик Казахстана и Киргизии, на которых можно разместить несколько Европейских стран. Для того, чтобы они навсегда потеряли свою национальную идентичность.
Вспоминают осетины, на второй день после выселения чеченцев, ингушей на площади перед правительством в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ) собрали митинг, где с трибуны выступал Берия. С гордым видом победителя он предложил осетинам вселяться в освободившиеся ингушские дома. Люди не предъявляли особого желания. А вдруг хозяева вернутся? Тогда Берия демонстративно закурил папиросу, стряхнул пепел на ладони, выдул и развеял вокруг. "Чеченцев, ингушей мы так разбросаем по стране, что их заново собрать не удастся, как нельзя собрать этот пепел ".
Согласно Постановления Совмина СССР от 1948 года за самовольный выезд из места проживания сажали на 25 лет!
А как же с "Декларацией прав человека,"– принятой Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1948 года, где сказано:
Статья 1. Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах.
Статья 2. Каждый человек имеет права на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность.
Статья 5. Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию.
Статья 9. Никто не должен быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию.
Хороша ты, международная декларация, да не для чеченцев писана!
Во многих семьях члены одной и той же семьи были разобщены друг от друга – одних к моменту высылки не оказалось дома, растерялись во время посадки по вагонам. А поиски, хождения в пути при остановках на вокзале, категорически воспрещались.
В Чечне, между двумя сёлами Бачи-Юрт, откуда была выселена семья Кадыхаджиевых, и селом Центорой – всего один километр. Центороевцы оказались в северном Казахстане вокруг шахт Караганды, а бачиюртовцев привезли на юг, в Киргизию. Центорой был основан после Кавказской войны цонтороевским тайпом, там жили, в основном, выходцы из Бачи-Юрта. В этих двух сёлах жили близкие родственники: сёстры, тётушки, бабушки, двоюродные братья с сёстрами, племянники, внуки.
А там, на чужбине, их разделяло расстояние 1000 км.
В таком разобщении чеченцам в первую очередь надо было доказать окружающему миру о своей вере в Единого Бога, что такие люди не могут быть каннибалами. Доказать, что они нормальные, и что ничто человеческое им не чуждо. Могут украсть, ограбить, отнять силой, если довести до отчаяния, от безысходности домашней обстановки, где лежат беспомощные голодные дети, старики.
Звериный закон, умри сегодня ты, завтра я! Нет уж, не чеченцы являются прародителями этих волчьих законов. В ХХ веке они вышли в народ из Сталинских поступков, применяемых им к своим вчерашним соратникам в борьбе за власть.
А бедные колхозники в двух республиках, на собственной шкуре усвоившие гнёт НКВД, не очень доверяли этим спецслухам. Как рассказывали наши родители, местные жалели их, делились чем Бог, послал. Но Бог не был шибко щедр к своим строителям социализма.
А в чём Его винить, ОН тоже соткан по образу и подобию человека, а когда тебя отвергают, не признают, закрывают твои дома, создают конюшни, то Бог может послать и куда подальше. Как это случилось в эСеСеСеРи. А принять на иждивение целый народ, пока он не обустроится, местные колхозники не могут и никогда не будут.
Но и скинув овчинную папаху, просить милостыню чеченец тоже не станет. Это такой же абсурд, как принять целый народ на содержание другим народом.
Ещё в XIX веке, во время Кавказской войны, к чеченцам в плен попал русский солдат С. Беляев. И пока сообщали его родным, пока они собирали выкуп для освобождения, в течение 10 месяцев он жил в селе Гельдыген, которое находится на расстояние 12 км от того места, где я пишу эти строки. В плену Беляев писал дневник и выпустил книгу "Десять месяцев в плену у чеченцев". Вот цитата из его бесценного для чеченцев дневника:
''Чеченцы очень бедны, но за милостыней никогда не ходят, просить не любят, и в этом состоит их моральное превосходство над другими. Чеченцы в отношении к своим, никогда не приказывают, а говорят ''Мне бы нужно это, я хотел бы поесть, сделаю, пойду, узнаю, если Бог даст.'' Ругательных слов на здешнем языке почти не существует....''
А что тогда делать? Жить, как говориться, всё - таки надо!
Отцы судеб народных Союза не усвоили историю Кавказской войны прошлых столетий, не знают, что чеченцы сильно отличаются от украинцев, они не станут жрать друг друга, когда на обширных пастбищах Средней Азии пасутся в одиночку или гуртом стада животных. Неважно чьи: частные или колхозные. Ведь казахи и киргизы не собирались есть бешбармакх из кхиз бала (молодая девушка). Значить кто-то будет употреблять общечеловеческую пищу, когда чеченцы грызут чёрт знает что. Плохо ты знаешь их, Отец народов!
Семьи, в которых не было ходячего, или отсутствовал сам хозяин, в том числе и семьи фронтовиков – были обречены на смерть.
И этот ходячий снабжал едой около 20 человек – братьев, сестёр, родных и близких, в которых еле теплилась жизнь. Люди, склонные проявлять мужество для спасения ближнего ценой собственной жизни, здесь потеряли этот многовековой нрав, ради собственной семьи.
Во всём округе были уничтожены грызуны, суслики. Если человек ковырялся в "лепёшке" животного в поисках зёрнышка, не обработанного желудком, то это конец света для мусульманина.
Казахстан и Киргизия сами страдали от недорода. Но местные люди тем не менее жили сносно – имелось свое хозяйство, птица, животные. А чеченцы были поставлены перед дилеммой: или умереть, но не трогать чужого, или воровать. А ходить по дворам с сумой – об этом и речи не могло быть.
И тогда чеченец выбирает второе. Но Бог ему судья, а не люди. Начинается великая битва народа во имя жизни на чужой земле. Давайте ещё раз вспомним, что это был 1944 год, в тылу самый тяжёлый, голодный военный год. Многие вайнахи попали в те места, где воровать-то было нечего. И в таких местах люди умерли до 90 %.
Был ли у народа другой выход? Почему они не трудились в колхозе, как и все, не зарабатывали свои трудодни. По природе чеченский народ всегда вёл оседлый образ жизни, и, как говорил выше, три-четыре года ушли на адаптацию. Это было роковой ошибкой. Власти, которые запланировали выселение чеченцев и ингушей, прекрасно знали, что они умрут, если не от голода, то от тоски по Отчизне, где похоронены их предки. Для них это важнее, чем жизнь на земле, где нет дороги до кладбища, до прошлого их предков.
"Когда надежда нас покидает, она уходит копать нам могилу" – гласит русская пословица.
Но коммунистические идеологи просчитались. Человек не теряет надежду, пока он жив, даже на чужой земле, а здесь ночь принадлежала им. Мясо ворованных животных, ночами ели до отвала. Мяса было так много, что без маленького кусочка хлеба душа его не принимала.
Автор этого повествования родился в 1952 году там же, где происходят описываемые мною события. Родился, когда ссыльный народ с огромными потерями пережил этот страшный голод. Родился ценою утрат в двух разных семьях: у отца умерла первая жена, у матери муж погиб на фронте (в Польше), а двое детей умерли от истощения. Мать... сама хоронила.
А семья Кадыхаджиевых – наша близкая родня.
И я далёк от мысли использовать для моего народа слово "геноцид", оно в наши дни во всем мире ничего не стоит. А Россия ещё в 2000 годы по-своему откупилась от этого народа, выделив по 10 т. р. на семью.
Но, что он или оно означает? В Конвенции ООН 1948 года, геноцид определяется как "действие, совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую либо национальную, этническую расовую, или религиозную группу как таковую..." В том числе предумышленное создание, для какой – либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение её..."
Только мои родители об этом не знали. Мать рассказывала, как однажды отец украл две курицы, одну из них они съели в ту же ночь, а вторую спрятали в трубе дымохода.
При обнаружении любой пропажи, местные жители тут же доносили в комендатуру, а те делали обыски только в чеченских семьях. Пришли и к нам с обыском, но не обнаружили, ни капли куриной кровушки, ни единого пёрышка. Вторую курицу съели во вторую ночь. Мать беспокоилась за нашего отца, на вид хилого, поймают - верная смерть, изобьют в комендатуре.
Нашу семью спас двоюродный брат Заурмакан, которому в 1944 году исполнилось 17 лет. Сам рассказывал, как он попал в местную воровскую шайку, где были представители разных народов. Вначале воровали, чтобы утолить голод, а потом перешли на крупный грабёж госимущества – склады, магазины. Но главное в жизни вора – это остановиться вовремя. А это пытка не для слабохарактерных, ведь аппетит приходит во время еды. Но Заурмакан остановился, это заставил сделать его отец, мой дядя. Хотя постоянно был в поле зрения органов, но ни разу не был пойман за руку.
А напротив дома Кадыхаджиевых жил ходячий инвалид Отечественной войны, одинокий русский мужик, бывший разведчик. Орденоносец! Он был прекрасно осведомлён, чем ночами часто занимается его сосед.
Однажды, пригласив Шаду к себе, старый фронтовик предложил свои услуги: хранить ворованное мясо у него. Впоследствии так и делали, а подобные герои у комендатуры считались вне подозрений.
Сыщики зачастили с обысками. Прежде чем зайти с обыском к Шаде, приветствовали соседа, сидящего на крыльце с папироской, а потом уходили от Кадыхаджиевых ни с чем. А искомое мясо лежало у фронтовика в подвале или на чердаке. Ведь желание жрать как можно слаще и жить как можно дольше – не грех. Это любой мулла подтвердит…
...Прошло 13 долгих лет. Всё это время Шери, как и всем чеченцам, пришлось носить позорный ярлык – "изменник Родины". Так раньше коммунистические бонзы называли своих политических противников в борьбе за власть. А теперь этот ярлык навешивался на целые народы. Шери стал "изменником Родины" в четырёхлетнем возрасте, а автор этих строк получил клеймо предателя в эмбрионом варианте в утробе матери в 1952 году. Не верите? Могу показать справку о моей реабилитации!
Таких "изменников Родины", по данным МВД Чеченской Республики, свыше 61256 человек. "Рождённые в труде и в бою" мы мало что помним из мест высылки наших родителей.
А Шери за годы ссылки, не выходил за пределы установленных комендатурой рубежей. Не успел стать никем. Окончил семилетку, чтобы учиться дальше в школе, надо было платить. Денег не было, да и тяги особой к наукам у парня не было.
Бригадир Ковалёв.
В колхозе, где жили Кадыхаджиевы, работал бригадиром человек по фамилии Ковалёв.
Однажды бригадир получил от председателя колхоза Выродова наряд на окучивание саженцев. Для выполнения этой, как ему казалась, лёгкой работы бригадир собрал женское звено.
Звено состоялось из женщин разных национальностей, среди них была и одна чеченка. Во время работы бригадир стал заигрывать с женщинами, в основном с русскими. Кого за талию схватит, кого попытается поцеловать, а кого и за мягкое место ущипнет. В общем, был мужчиной любвеобильным и развязным.
Выходки бригадира всем осточертели, и одна из женщин указала на чеченку и произнесла в шутку: "Если ты такой смелый, дотронься до неё". Весёлый, разгоряченный от выпитой водки бугай пошёл на чеченку с вытянутыми руками.
- Да я всех вас расцелую!
Но неожиданно получил удар тяжёлой лопатой в плечо. Бригадир оторопел от такого обращения к своей персоне, а женщины рассмеялись: "Вот и получай свой поцелуй".
Бросив тут же казённое имущество, чеченка ушла домой.
Вечером после работы к дому Ковалёва прикатила тачанка самого председателя колхоза, но ней сидели трое молодых чеченцев. Тачанку с двумя жеребцами ребята одолжили за бутылку водки на один час у председательского ездового. Бригадир был гордым человеком. На команду парней сесть на тачанку и прокатиться с ними Ковалёв отреагировал усмешкой: " Да вы что, щенки, на кого вы тявкаете?". Но кинжал, приставленный в бок, был железным аргументом, и вскоре они приехали на центральную площадь села. Здесь находились клуб, сельский совет, магазины. Это было общественным местом, где вечером после работы собирался народ.
Ребята заставили бригадира сплясать барыню у всех на виду.
Обычно вольное или невольное прикосновение мужчины к чужой женщине чеченцы не прощают. Это относится ко всем, независимо от национальной принадлежности и социального положения в обществе. Наказание может быть самым неожиданным. Но в пределах обычаев и адата (адаты - свод неписаных законов). Например, наносят мужчине ответное оскорбление, прикоснувшись адекватным образом к одной из его родных женщин (жене, сестре, матери), или заставляют его пройти по селу без штанов. Последнее делается, если поступок человека является особо тяжким.
После такого позора мужчины обычно покидают родные места, однако ни расстояние, и ни время не стирают с него и с его потомков пятно позора.
Но Ковалёв не высказал ни одного бранного слова в адрес чеченки, и даже не успел дотронуться до молодой женщины, поэтому ему позволили оставаться в нижнем белье. Однако родственники женщины посчитали оскорблением его намерения, дурные мысли в его голове и вольность в поведении.
Известный в селе бригадир Ковалёв в одних кальсонах под смех зевак с блеском исполнил танец, хлопая в ладони и подпевая себе.
Вот, одним из трёх молодых людей был он – Шери Кадыхаджиев.
Выстрел в ночи.
Всё проходит,
Да не всё забывается.
Иван Бунин
Осенью 1957 года мне едва исполнилось 17 лет. В ту роковую ночь мы смотрели в сельском клубе индийский фильм "Материнская любовь", - рассказывает Шери. Показ в селе фильма, особенно индийского, был всеобщим праздником.
Клуб был заполнен до отказа, сидели даже на полу между рядами. Ещё до начала сеанса в задних рядах я заметил одноклассницу Надю. Она была отличницей, комсомольской активисткой, и мы симпатизировали друг другу. А кто знал, что после этой ночи наши симпатии перерастут в настоящую любовь? Мы встречались тайно, отношения наши не выходили за рамки приличия. И здесь мы с Надей перекинулись лишь мимолётным взглядом.
Только увлеклись сюжетом, зажгли свет и раздался крик: "Выродова убили!" Это был наш председатель колхоза.
И кто мог предположить, что с этого момента жизнь нашей семьи изменится в худшую сторону, и будет намного хуже, чем была за последние 13 лет ссылки. Казалось бы, куда ещё хуже! Из-за смерти Выродова, к которой мы не имели никакого отношения, наша семья долго не могла собраться вместе. Нам пришлось вести тяжелую жизнь.
И кто он такой – этот Выродов? Имени его не помню, только фамилию. Отставной полковник, фронтовик, орденоносец, жил с женой и пасынком, парнем чуть старше меня. Совместных детей у них с женой не было...
Про самого Выродова не могу сказать ничего плохого. Мне не приходилось сталкиваться с ним по работе, но, по словам отца, он не был самодуром. Был порядочным руководителем, коммунистом – в самом высоком смысле этого слова.
Ежегодно колхозникам для личного пользования выделяли 15 соток колхозной земли, а они пытались оттяпать лишний клочок, хотя бы квадратный метр. И наш отец не исключение. Выродов терпеть не мог подобные "маленькие хитрости" колхозников. Однажды он заставил и нашего отца вернуть забор на своё место – других трений, а тем более конфликтов не было. Не было и не могло быть у нашей семьи ненависти по отношению к нему, к его жене или к пасынку.
В эту же ночь милиция арестовала человек шестьдесят чеченской национальности.
От автора.
Это было интересное время. 16 июля 1956 года с чеченцев и ингушей были сняты ограничения по передвижению, но возвращаться на родину им не разрешалось. Чеченцы, ингуши должны были возвращаться домой поэтапно, чтобы каждый раз власти могли решить вопрос о расселении вернувшихся на Кавказ и отправить "гостей" обратно из наших сёл. Например, в селе Бачи-Юрт, в наших домах, жили аварцы, а село называлось Первомайское.
Несмотря на запрет, многие самовольно и нелегально вернулись домой, и жили в землянках на окраине родных сёл. Они рассуждали так: "Ничего! Выдержали на чужбине и здесь не умрём".
9 января 1957 года вышел Указ о восстановлении Чечено-Ингушской АССР, и весной 1957 года на родину возвратились 140 тысяч насильственно депортированных, и плевать они хотели на всякие предписания о переселении.
В то же время для их проживания были закрыты несколько горных районов, и бывших жителей этих территорий стали селить в равнинных аулах и казачьих станицах.
А тут ещё пошёл слух, что выезд спецпереселенцев на Кавказ временно приостановлен. Но, как говорил первый и последний президент СССР, процесс пошёл. На вокзалах творилось столпотворение, как перед военной эвакуацией 1941 года.
Чеченцы и ингуши за бесценок продавали свои дома и имущество, чтобы получить у чиновников разрешение выехать на родину, толпились на вокзалах, предлагая проводникам пачки денег, чтобы посадили на поезд.
При возвращении из депортации автору было столько же лет, сколько было Шери в феврале 1944 года. Это одно из самых радостных, ярких, незабываемых впечатлений, со стопроцентным отличием от того, что рассказывает Шери. Но это удовольствие было уже не бесплатное. Отец и дядя, не дождавшись очереди в получении пассажирского экспресса, согласились ехать в товарном вагоне. И я летом 1957 году, отлично провёл неделю, в движущем домике от станции Фрунзе до станции Гудермес.
Арест.
Шери продолжает свой рассказ.
В числе вынужденно оставшихся была и наша семья. Из каждой чеченской семьи арестовали по одному или два, а то и по трое мужчин. И что удивительно, нашу семью почему-то не трогали.
Только через три дня после убийства председателя арестовали моего отца, меня и моего двоюродного брата Шахида. А тех чеченцев, которых арестовали ранее, стали постепенно выпускать. Спустя два месяца вернулись домой все, кроме нас. Нас держали в одиночных камерах, не давали общаться друг с другом, не устраивали очные ставки.
Нам предъявили обвинение в зверском убийстве председателя колхоза. Выродов был убит ночью на своём рабочем месте в правлении колхоза одним выстрелом двуствольного ружья 16 калибра. Две пули, выпущенные одним выстрелом, вышибли мозги председателя прямо на стену, на которой висел портрет руководителя государства. Это уже считалось групповым антисоветским выступлением, попадающим под статью 58, ч. 1
Уголовного кодекса: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и … правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции».
Признания из нас выбивали самым жестоким образом. До нашего сведения довели признательные показания чеченца по имени Ризван в том, что он совершил убийство, а мы якобы являлись соучастниками преступления. Этот Ризван, алкаш и тунеядец, жил по соседству с нами. Он не был плохим человеком, я не могу сказать о нём ничего дурного. Просто – враг себе и своей семье. Ризван не выдержал издевательств и пыток следователей, и под давлением подписал признательные показания, оговорил себя и указал на нас как на сообщников.
Сам процесс убийства следователями был расписан как в детективном романе. Заказчиками расправы над председателем колхоза назначили двух человек. Ими были названы мой отец Шада и тесть самого Ризвана Умар. Якобы за определённое вознаграждение мой отец обещал Ризвану два ковра и охотничье ружьё, а тесть пригрозил зятю, что заберёт свою дочь, оставив его холостым.
Умар пользовался определённым авторитетом среди мусульман (чеченцев, киргизов, уйгур), был прекрасным соседом, отзывчивым человеком, только вот не повезло ему с зятем. По лжесвидетельству Ризвана убийство было совершено таким образом: он стрелял через окно, а я в момент выстрела подставлял плечо, чтобы его рука не дрожала. А в это время мой двоюродный брат Шахид якобы следил за перекрёстком.
Моё железное алиби – в момент выстрела я находился в сельском клубе, где меня видел полный зал зрителей – в расчёт не принималось.
http://www.proza.ru/2018/05/17/1146