Скоро Новый год!
Сидим мы с девочками на подоконнике и отлыниваем от отбоя...
Варвара Васильевна задрыхла раньше времени, и даже здесь, в туалете, был слышен её богатырский храп. Дверь мы не стали закрывать, потому что из коридора весело сияла ёлка и, чтобы, если что, смыться в комнату.
Меня девчонки подталкивали:
– Маша, напиши что-нибудь новогоднее!
А что писать?! Про то, как мы света белого не видим из-за праздников?! Кому интересна беготня, прогоны, репетиции! Опять эти ужасные Щелкунчики на нашу шею!
Мне даже во сне приснился намозоливший глаза квадратный человечек... с тыквой вместо головы! И я точно знала, что под тыквой – физиономия Гарковского! Не видела, но знала, как бывает в снах.
И сегодня с Катей в столовой мы тряслись от смеха, когда представили его в этом наряде.
Катя – девушка непредсказуемая, я знаю! Но тут она превзошла себя:
– Маш, поговори с Багдасаровым! Пусть он внесёт изменения в спектакль – поменяет костюм главного героя. Прикинь, как бы классно мы прогремели с тыквой!
– Ты серьёзно?! – старалась я держать себя в руках. И даже посмеялась вместе с ней. Действительно, было смешно! Но неприятная накладка на весь день была обеспечена. Такая непредсказуемая энергетическая клякса, то и дело возникавшая в душе чёрным пауком. Мысленно я дала себе слово больше никому не рассказывать свои сны!
Но, как говорится – сон в руку!
Вечером на ступенях оперного мне сунули записку в которой было всего два слова: БЕРЕГИ НОГИ!!!
Вот уроды!
Мне даже дурно стало! Неужели опять какую-нибудь колючку в пуанты затолкают?!
Нас на ступенях стояла целая толпа, но записку ткнули именно в мою ладонь. Я даже не заметила, кто. Там с нашего курса почти все были и с других тоже, и мелкотня тёрлась, и, вообще, среди колонн невозможно было кого-то выделить. Единственное, что бросилось в глаза – довольная физиономия Гарковского, подпиравшего одной ногой цветочный вазон. Он, вообще, всегда был всем доволен, но в этот момент его самодовольство почему-то сияло лукавой застенчивостью... Представьте себе этот взгляд чёртика из табакерки?! Кроме того, Анжелка-змея была подозрительно возбуждённой: щёки красные, глаза, как у вампирши! У неё такое бывает, когда она плетёт свои интриги.
– Чё там? – засопел через моё плечо Димка Венгерцев и выхватил записку, за что молниеносно получил тычок от Катьки, которая тоже успела сунуть в неё нос.
– Это тебе, Димон! – обрадовалась она. – Просто перепутали – не в ту руку сунули! Тебе предназначалась!
Димка снова засопел, разглядывая писанину.
В тот момент к театру подплыла местная костюмерша – тётенька дородная, гламурная, хотя по возрасту уже почти бабушка.
Неожиданно Гарковский подскочил и галантно подал ей руку. А она ничего, склонила шляпку к плечу и, как само собой разумеющееся, приняла его ухаживания, с достоинством поднимаясь по мокрым ступенькам к входной двери.
Когда она проходила мимо нас, Гарковский молниеносным движением выхватил из рук Венгерцева записку и ловко сунул в карман её шубки. Виртуоз! Из него бы карманник вышел классный! Кончик бумажки чуть торчал из кармана мадам, но она ничего не заметила.
– Он что, идиот? – провожали мы их глазами, даже не догадываясь, каким неожиданным будет продолжение.
После прогона, когда мы с Катей уже выходили из театра, наше внимание привлекла взбудораженная прима-балерина. Она стояла, ещё не успев переодеться и что-то горячо рассказывала небольшой группе постоянных солистов балета, которые сочувственно ей кивали и передавали из рук в руки что бы вы думали – мою записку!
Она была уже изрядно помята, но, видимо, ещё сохраняла текст.
– Нашла в кармане куртки... Представляете?! – донеслись до нас слова примадонны. При этом она коротко ругнулась и зашвырнула записку в урну.
– Жесть! – вырвалось у меня с Катькой, и вновь всплыл перед глазами тыквоголовый Щелкунчик с глазами Гарковского в полукруглых прорезях ...
После того случая мы перед спектаклем прежде, чем надеть пуанты, трясли их и проверяли внутри рукой. Особенно Динка старалась: остервенело била свои о косяк двери, выбивая пыль.
И не только "зелень" занималась этим. Я заметила, как балерины со стажем делают то же самое, и даже мужская половина солистов балета, в частности, та лысая троица, что исполняла в Щелкунчике китайский танец, перед выходом на сцену шарили руками в своих гольфах, как и мы в пуантах.
Венгерцев сам был этому свидетелем! Ссылаюсь на него с его же разрешения.