начало в http://www.proza.ru/2017/11/19/663
Под утро Ирма забылась тяжёлым сном.
Утром она вбивала в своё лицо крем, украдкой, но жадно посматривая на подруг.
Они были невероятно свежи и красивы, и в свою сторону Ирма от них никакого интереса не ощущала. Таня и Софа словно бы вошли в молчаливый сговор против неё, и расшевелить их не было никакой возможности.
Завтракали на богатом шведском столе. Но аппетита у Ирмы не было. Ни смузи из лесных ягод, ни пирожные со взбитыми белками, ни горячий бекон – ничто не вызывало у неё воодушевления.
Таня с Софой ели молча и аккуратно, как самые настоящие светские дамы. Ирма пыталась рассмотреть других отдыхающих, но никак не могла собрать внимание в точку. Взгляд словно бы не фокусировался, волнение сбивало ритм сердца. Мир казался нереальным как фильм, происходящий вокруг неё. Мир сам по себе, и она сама по себе.
В поисках маячков реальности Ирма набрала номер мужа. Там ей ответили недовольной скороговоркой. Самое утро и на работе планёрка. Действительно, что ей мерещится?
И всё же можно представить, что так выглядит загробная жизнь - красивый отель, вкусный завтрак, всеобщее молчание.
Все едят, но даже не слышно позвякивания столовых приборов.
- Девчонки, Вам не кажется, что на нас напустили что-то типа наркотического дурмана? – осторожно спросила Ирма.
- Не кажется, - ответила Софа.- Ирма, если бы ты танцевала с нами, в том зале, ты бы почувствовала, как сквозь тебя идут токи пространства. Они наполняют тебя силой и блаженством. А ведь это не просто токи, ребята создали особое пространство.
- И вас они пригласили туда в качестве подопытных кроликов?
- Да хотя бы и так, Ирма. Пусть мы будем первые в этом невероятном эксперименте, - это уже сказала Таня своим аккуратно прорисованным ротиком гейши, сказала, как отрезала.
У Ирмы появилось одно желание – сбежать. Сесть за руль и прочь отсюда. Домой. Немедленно. Проехать все туннели и добраться до своей спасительной норы, забиться в неё, закрыть все двери, вернуть себе себя.
Кажется, что есть название тому – состояние изменённой реальности. Может быть, у самой Ирмы что-то изменилось в работе мозга? Ведь никто кроме неё не бьёт тревогу. Все спокойны, все движутся по своим орбитам, выполняют свои программы.
Вот и Таня, и Софа похожи на говорящих кукол.
Что-то неестественное в их поведении, да и в поведении окружающих людей и тех, кто прислуживает им. Сколько Ирма ни пытается разговорить персонал, они отвечают ей односложно или отделываются дежурными улыбками, словно уходя вглубь себя. А чего такого особенного есть у них в глубине?
- Люди! Проснитесь! – хотелось закричать Ирме.
Но кричать сил не было.
Всё вокруг благоухало и цвело, продолжался карнавальный день.
Завтрак закончился, зеркальные лифты принесли женщин обратно в номер.
Таня с Софой принялись примерять наряды для прогулки в город.
С нарядами у Тани было туго, вернее, просторно. Теперь она казалась карандашом в стакане своих широких бриджей. Софа перебирала её одежду, пытаясь соорудить из балахонов нечто более-менее имеющее форму, где-то подпоясать, что-то подтянуть.
- Таня, возьми моё синее платье, примерь, - сказала Ирма, протянув ей платье и ажурные красные сапоги, добытые на вчерашнем фантастическом складе одежды.
Таня молча приняла дар, даже не послав ей ответной улыбки.
Сама Ирма надела свои спортивные штаны в гламурный горошек, майку со звёздами, на ноги сандалии. Внутренняя тревожная дрожь и неспособность к сосредоточению, требовали от неё каких-то решительных действий.
Пока подруги возились с нарядами, Ирма незаметно вышла из номера. Сумку с вещами она прихватывать не стала, решила сбежать налегке.
Улица встретила Ирму ярким солнце, от которого стало больно глазам. Шумела река на камнях, кабинки подъёмника продолжали своё вечное движение в горы. Мысли Ирмы расслаивались, путались, создавая острое желание сесть за руль и попробовать уехать из этого места. И ноги уже понесли её прочь от отеля к стоянке.
Рыжий ждал её возле машины. Волоски его бородки поблёскивали на солнце как осенние паутинки.
- Привет, дядя Вова, - сказала она ему.
- Привёт, тётя Ирма.
- Следишь за мной?
- Нет. Жду тебя.
- Зачем?
- Хочу показать тебе кристальный город.
- А я хочу посмотреть?
- Не хочешь?
- Нет!
-Ты уверена? Неужели, тебе не хочется побывать в месте абсолютной гармонии? Твои подруги уже там. А я тебе покажу дорогу. Поедешь сама и меня заодно довезёшь.
- Мои подруги ещё в номере.
- Ещё и пока… Забудь эти слова. Ты думаешь, что город это пространственное материальное образование? Но он соткан не в пространстве и не из материи, а во времени и из времени.
Пространство – это грязная энергия, а время - чистая. Пространственный мир существует в одной точке времени, а временной мир в каждой точке пространства. Так что вопрос о доезде и доходе до города чисто символический. Есть вопрос только о согласии на вход.
- А… Значит, всё-таки моё согласие нужно?
- Конечно. Согласие и желание войти. Ну и… Подходит любая дверь, практически любая… Когда я доработаю механику входа, вход можно будет сделать в любом месте, а пока у меня в распоряжении всего лишь две двери – одна из башни, а до другой надо добираться по дороге.
Ирма набрала в рот воздуха, чтобы сказать Рыжему всё, что она о нём и о его городе думает. Но он её опередил тихой фразой.
- Это место, где нет разрушения, нет разрушения, нет разрушения…
Тихо так повторил. Так врач повторяет буйному больному что-то простое, но в то же время очень важное для него, втыкая тем временем, в его тело иголочку со снотворным и погружая его в дурман сна.
Ирма из последних сил попыталась удержать оборону.
- А почему я? Тебе не хватает моих подруг? Да и есть вокруг много всяких разных женщин. Почему, дядя Вова, тебя так заклинило на мне? Твоя настойчивость меня пугает.
Рыжий постарался, но не смог удержать дежурную улыбку на губах. В голосе его Ирма уловила раздражение.
- Мне нужен совет. Незаинтересованный взгляд со стороны, так сказать. Более того, критический взгляд. Ты прошла мой тест на ценителя. Помнишь, я спрашивал вчера тебя о том, что бы ты выбрала для себя – блаженство, радость, ясность, вдохновение? Ты выбрала вдохновение. А мне как раз и нужно проверить рождает ли мой мир вдохновение?
- Судя по моим подругам, так они от твоего мира без ума.
- А ты с умом. Поэтому мне нужно знать твоё мнение.
- Льстишь. Ты считаешь меня полной дурой.
- Ну, так и все люди в этом мире по сравнению со мной - дураки. Я один - гений. Пассивные дураки кушают всё, что им спускают сверху, а вот активные дураки не всё. И мне нужно, чтобы строптивая дура дала оценку моему миру.
- Эх, дядя Вова, а если я откажусь?
- Сделаешь глупость. Ты должна увидеть моё гениальное изобретение во всей красе.
- А гарантии безопасности?
- Если боишься, пойдём к портье, я напишу бумагу, что еду с тобой, приложу данные паспорта.
- У тебя есть паспорт, дядя Вова? Это уже смешно.
- Да, ладно тебе. Поехали. Я не людоед и не маньяк. Я – инженер. Здесь недалеко. Можем и не ехать. Есть ближний вход через вчерашний зал.
- Хорошо. Давай через ближний вход.
- Страшит неизвестность? Но ты не пугайся. У меня к тебе есть коммерческое предложение о сотрудничестве.
- Ого! Я – ценный кадр?
- Ценный, - неохотно согласился Рыжий.
Ирма подумала о том, что у неё в сумке нет даже примитивного оружия. Хорошо, что хоть в кармашке лежат маникюрные ножницы.
- Мне нужны свидетели.
- Вчера ты не боялась.
- А мои подруги?
- Они уже там. Ты ведь их не бросишь, Ирма. Они счастливы, а ты в страхе.
- Так, Вова, давай договоримся, ты оставляешь свой паспорт на рецепшен, и тогда пойдём.
Они вернулись в гостиницу. Ирма попыталась объяснить девушке за стойкой тот факт, что уходит с данным мужчиной в сторону здания на площади. Получилось как-то сбивчиво и неубедительно. Девушка выслушала её без должного внимания, кивнула, взяла данный ей паспорт, даже толком не разглядев его, спрятала его во внутренних полках стойки.
***
Приняв необходимые меры предосторожности, Ирма не избавилась от страха. Во-первых, паспорт у Рыжего мог быть фальшивым и, наверняка, он таковым был, а во-вторых, Ирму страшило само понятие «перехода».
Рыжий предлагал пройти через некую дверь, словно предупреждая её о пересечении некоей границы. Перейти то можно попробовать, но вот будет ли оттуда обратная дорога?
Заходя в башню с часами, Ирма оглянулась, будто бы за ней закрывались двери преисподней. Волевым усилием она погасила внутреннюю панику – идти или не идти.
Не идти, потому что Рыжий похож на сумасшедшего изобретателя, циничного маньяка, для которого человеческая жизнь - ничто.
Идти, потому что это шанс узнать новое, и Рыжий вполне может быть изобретателем кристального города.
В Рыжем же не было ни грамма волнения.
- Да не бойся ты. Страшно жить в том мире, в котором ты живёшь, а в моём жизнь превосходна.
С этими словами он распахнул вчерашнюю дверь фантастического склада с одеждой. Никакого склада там уже не было, глаза ослепило сияющее белое пространство. Рыжий уверенно перешагнул черту, разделяющую два мира.
В голове у Ирмы замелькали мысли о мотыльке, летящем на лампу, о мышке, сующей лапку в мышеловку, такие вот звериные страхи, сжимающие её внутреннее существо в дрожащий комок.
Между тем, глаза привыкали к сияющему свету, и он раскладывался вверху на привычное синее небо, а внизу – на ослепительно белый песок морского берега.
Прямоугольник входа стоял перпендикулярно линии раздела воды и суши. Тёплая, мелкая волна лизнула Ирмину ногу, обутую в сандалию.
- Ой, как страшно! – заверещал Рыжий с той стороны двери. – Люди добрые! Да что же это делается! Нам страшен свет, милее нам мраки подземелья!
- 3 д?
- 133 д. Наслаждайся. Я даже не прикрою дверь, чтобы тебе было спокойно. Я ухожу, ты видишь. Могу и руки вверх поднять, чтобы ты не боялась.
Рыжий пошёл в глубину берега, туда, где виднелись дома из белого камня. Ирма посмотрела ему вслед, пытаясь хоть как-то сориентировать себя в новом пространстве. Перешагнуть границу она никак не решалась.
Она стояла на границе открытой двери не в силах принять совершенную иллюзию.
Сзади неё был тёмный коридор, впереди голубоватое сияние морского побережья. Подкатывающаяся мелкая волна не закатывалась за границу двери. Но если Ирма высовывала ногу, то нога попадала в воду.
Неизвестно, сколько бы она так простояла в нерешительности, если бы вдруг со стороны коридора ей не послышался какой-то подозрительный шорох. Задний страх стал ощутимей, чем передний, и вытолкнул Ирму за дверь.
Дверь закрылась, но не исчезла, так и осталась тёмным прямоугольником на берегу.
Наверное, так выглядит рай. Даже если Ирма и умерла в старом мире, но сохраняет при этом своё сознание, почему бы и не принять новую реальность? Судя по всему, она не кусается и ничем особенным ей не угрожает.
Поблизости не было ни одной живой души. Впрочем, и мёртвые души здесь тоже никак себя не проявляли. Ирма прислушалась к своим ощущениям. Они молчали. Борьба-возня за выход и невыход прекратились. Внутри неё бутонами набухали старые-новые желания.
Ирма знала, что многие люди мечтают о свободе, и она искренне их не понимала. Свобода всегда казалась Ирме чем-то безумным, лишённым смысла и, соответственно, чёткого вектора действия.
Но сейчас свобода, а это была именно она, открывала Ирме свой заветный массив «Весьмирумоихног».
Белые дома Ирма оставила на потом. Её магнетически притягивала к себе большая вода. Гладь моря казалась то синей, то изумрудной, она переливалась слепящими бликами. Тихий плеск воды манил негой полного расслабления.
Ирма скинула свою нехитрую одёжку и вошла в прозрачную воду голышом. Слюдяной песок, сохраняя идеальную чистоту моря, уходил полого в глубину, подсвеченную снизу отражением солнечных лучей на гранях крошечных кристаллов.
Слабый привкус йода, солёность – всё было как в самом настоящем море. Вода держала, не тянула вниз гирей на дно, не выталкивала пробкой, она, именно, держала, словно бы чутко реагируя на желания тела занырнуть поглубже или наоборот всплыть.
В таком море можно было плыть и плыть далеко и без остановки.
Конечно, благоразумие отвратило Ирму от желания покорить длинную дистанцию. Мало ли что могло измениться на глубине. А вдруг там чудище морское?
Но не было, не было здесь никаких чудищ. Ни одной нотки тревоги не было в симфонии этого удивительно красивого места.
И страх таял, тело словно бы вбирало в себя потоки воды и вместе с ними некую чарующую силу абсолютного бесстрашия.
Выйдя на берег, Ирма надела свои горошчатые штаны и футболку. Дверь, через которую она зашла в этот мир, продолжала оставаться чёрным прямоугольником на берегу. Но сейчас она не вызывала у Ирмы никаких лишних эмоций. Все эмоции были растворены в морской воде, вымыты ею до радостного блеска и собраны в уверенность в том, что всё будет хорошо, что всё и сейчас есть хорошо, и не просто хорошо, а замечательно.
Итак, вперёд! Что у нас там приятного в нашем городе?
Через десять метров, отведённых на пляж, начинался сплошной покров белого мрамора. И здания, и дороги в этом городе были сделаны из белого мрамора. Ощущение идеальной чистоты и чёткой геометрии форм рождало чувство восхищения перед неведомым творцом мраморной красоты.
Весь этот молочно-каменный сказочный городок имел наибольшую высоту в три этажа. Сказочные дома были украшены башенками, часть из них имела золотые крыши.
Самый первый дом, вставший на пути Ирмы, начинался заманчивой открытой террасой с плетёными ротанговыми креслами и жемчужно-бархатными диванами под тенистым навесом. Далее раздвижные двери из панорамного стекла открывали гостиную, со столами, уставленными многочисленными блюдами.
Один стол был посвящён азиатской кухне, другой европейской и к ним прилагалась ещё парочка десертных столов с фруктами, мороженым, щербетом и всякой выпечкой.
Ирма поднялась по широкой каменной лестнице наверх. Второй этаж тоже утопал в белоснежной чистоте стен и мраморных полов. Светлая выбеленная древесина ясеня была использована в оформлении спален, библиотеки и большой спа-комнаты.
Из спален второго этажа открывался выход на верхнюю широкую террасу с бархатными диванами, по которым в живописном беспорядке были раскиданы разноцветные подушки..
С задней стороны дома поднимался сочными кронами сад, даруя дому прохладную тень. Тут же рядом шелестел фонтан, установленный в центре небольшого бассейна
С верхней террасы вниз, в сад, вела лестница с перилами, увитыми виноградными лозами. Крепко-сбитые медовые спелые кисти, казалось, были сделаны из янтаря. Ирма попробовала одну ягоду на вкус, чтобы убедиться в том, что перед нею не муляж.
Внизу послышались знакомые голоса, и Ирма поспешила вернуться обратно на первый этаж.
Вся честная компания была в сборе. Причём Таня и Софа показались Ирме идеально отретушированными.
Софа небесная, Таня жгучая. Когда они успели переодеться? На Софе короткая туника цвета весеннего талого неба, на Тане жгучее красное кимоно. Рядом с ними их сладкоголосые спутники.
Рыжий сидит за европейским столом, ест что-то, видимо, очень вкусное.
Ароматы еды, свежесть моря, хвойность листвы - потоки меняются, не переплетаясь, словно копируя настроение момента. Голодным – запахи еды, сытым – запахи моря…
Чего же хочется Ирме? Радостная уверенность ушла как волна, снова в голове у Ирмы поднимаются тяжёлые думы.
Все рассаживаются за столом, как на именинах. Гостиная наполнятся позвякиванием столовых приборов.
- Ирма! Давай, выпьем вина, говорит ей Таня.
- Чтобы наутро голова болела?
- Это такое вино вкусное, настоящее, от него голова не болит.
Бойтесь «танайцев» дары приносящих, - шепчет Ирма. – Никакого алкоголя. Таня, ты ли это?
- Это я, настоящая. А ты, Ирма, в плену у своего мозга. Расслабься и прими этот мир. Неужели, тебе не нравится красота?
Запахи еды перебивают все остальные желания. Ирма хочет есть. Она садится за стол, набирает в тарелку морепродуктов, зелени, поливает всё это острым белым соусом, надкусывает горячую ржаную булочку и приступает к трапезе.
Вся остальная компания тоже ест сосредоточенно, молча, полностью уходя в нирвану наслаждения вкусом.
На столах постепенно возникает непорядок
- Кто будет убирать это всё после еды? – спрашивает Ирма.
- Мы перейдём в другой дом, там свои столы, своя кухня, - улыбается Софа
- А в этом останется разруха?
- Нет, - отвечает ей Рыжий. – В моём мире нет разрухи. Здесь есть фантазия сборки. Ты можешь дать волю вдохновению и строить любые конструкции. Здесь мир кристаллов, и в нём всё собирается в идеальные формы, как в калейдоскопе.
- А кто уберёт этот свинячий стол? Кто-то же должен заниматься чёрной работой?
- В моём мире нет чёрной работы, только кристальная. Я же говорил, что он идеален.
- И кто здесь делает эту кристальную работу?
- Вы…
- Кто?
- Вы, вы… Когда вы танцуете, вы вращаете калейдоскоп моего мира. Энергия вашего танца напрямую переходит в формы красоты. Вам не надо гнуть спины, склеивать поломанное, поддерживать падающее… Только танец! Вы танцуете, вы наслаждаетесь танцем, и мир создаёт формы наслаждения. Происходит прямое перетекание энергии в идеальную материю, сотканную из времени без посредников!
- Танец Шивы? Кажется, такой танец символизирует созидание мира и разрушение, - задумчиво говорит Ирма.
- Зачем нам индийские боги? У нас всё тут честно, без сказок и фантазий, просто чёткая механика. Калейдоскоп вращается, и в каждое остановленное мгновение выдаёт совершенную красоту. Жизнь, она ведь состоит из прекрасных мгновений, не так ли?
И мой мир прекрасен. Здесь идеальная природа, здесь самые красивые вещи и здесь самая вкусная еда. Тебе нужен дом? Вот он дом, самый шикарный, какой только можно вообразить. И без налогов, слуг, забот, хлопот и мук. Ты можешь тут жить вечно, Ирма, танцевать, трансформировать своё тело в совершенную красоту. Неужели, это тебя не вдохновляет?
- Жить тут вечно? Тут… А там… А там все мои близкие умрут?
- Моя вечность не связана со смертью. Она как супербонус ко всем твоим желаниям. Этот мир соткан из времени из одного мгновения того мира, оно как клубок, из которого вяжется мой мир. Мгновение того мира равносильно вечности мгновений этого мира. Ты будешь здесь вечно, а там не пройдёт и даже минуты.
- Прямо сказка какая-то. Из нуля получается нечто бесконечное?
- Мгновение – это не совсем ноль. В нём есть ноль и единичка.
Математика – наука точная. Ноль и единичка - этой пары достаточно, чтобы создавать бесконечно разнообразные массивы. И тот и этот мир полностью описываются двоичной системой исчисления.
- А границы этого мира где?
- Хороший вопрос. Кажется, тебя начинает привлекать моё коммерческое предложение.
Машина к твоим услугам, дорога до границы тоже. Я ничего о тебя не утаиваю. Попробуй сама на зуб истинность моей ценности.
Рыжий говорил, как сеял, бросая широко и размашисто слова, которые взрастали в Ирме ростками удивления. Ростки пускали корни. Но дурман продолжал окутывать Ирмину голову.
- Да, да…Я немного тут осмотрюсь, - пробормотала Ирма.
Ощущение того, что она рыбка, пойманная в сеть, хоть и ослабело, но окончательно не проходило.
Ирма вышла на открытую террасу дома. Само собой теперь она увидела дорогу. Материал дороги - светло-розовый гранит.
Роскошь этого мира превосходила все разумные пределы.
Гранатовый кабриолет очень бы хорошо смотрелся на такой дороге, - так загадала Ирма.
Пройдя несколько шагов в сторону, она увидела стоянку для машин. Машины здесь были одна краше другой - блестели идеальные лаковые покрытия, чернели сочные новые шины.
Гранатовый кабриолет стоял чуть в стороне. Такую машину Ирма видела в одном клипе про роскошную жизнь. Внутри, конечно, кожаный салон – кожа изысканного пепельного оттенка. В салоне всё идеально новое, пластик отделан серебром, в приборную доску инкрустированы камешки-блестяшки, руль обёрнут в гранатовую замшу, ключ зажигания лежит на приборной доске.
Ирма обошла машину вокруг, любуясь новёхоньким лако-красочным покрытием, на котором не было ни единой царапинки.
В Ирминой сумке лежали права. Но, наверное, в таком месте права были не нужны.
На всякий случай Ирма перепроверила содержимое сумки. Всё было на месте и маникюрные ножнички, и маленькое карманное зеркальце тоже.
Купание в волшебном море не танец, но всё же оно не прошло даром. Кажется, что
лицо порозовело, разгладились мелкие морщинки у глаз и губы сочные без помады. Жаль, что в маленьком зеркале не помещается всё лицо. Ирма оглянулась в поисках большого зеркала. И оно возникло словно само собой, стена дома блистала теперь совершенной полировкой. Теперь Ирма могла видеть себя в полный рост. Жаль что она не в туфлях на каблуке и не в белом платье. Была бы идеальная картинка. Правда, зрителей нет. А без зрителей нет драйва. В принципе, она может попробовать представить платье. Да вот же оно, лежит на заднем сиденье и к нему туфли из серебристой кожи. Может, ей надо было уважить Рыжего и потанцевать? Стала бы идеальной красоткой, но… Но, но, но!
Ирма решительно села за руль, повернула ключ зажигания и нажала на газ, решив, что не будет рассчитывать ни на какие повороты, дабы не потерять ориентиры, тем более, что небо закрылось туманной дымкой, и по солнцу понять где какое направление не будет возможности.
Оглядываться назад Ирме не хотелось. Жажда познания толкала её вперёд и только вперёд.
Колёса закрутились и понесли её в неизвестную даль. Хотя может ли быть неизвестной даль в мире, который буквально воспроизводит твои образы? И эта дорога была похожа на панамериканское шоссе, которое показывают во многих голливудских фильмах. Герои срывают куш и мчатся на ворованных машинах в манящий мир свободы. Почему-то Ирме вспомнились фильмы именно такого содержания. Хотя она не беглянка, Рыжий сам дал ей добро на эту поездку.
Скорость Ирма держала в пределах сотни, хотя, вряд ли сиё ограничение имело смысл в мире, сотканном из времени. Здесь даже рёв мотора казался подобным шелесту листьев.
Рельеф обочин был идеально графически выписан, вокруг расстилались низины, переходящие в горные пики.
Дорога практически полного беззвучия расстилалась перед Ирмой в идеальной красоте розового покрытия, которое повинуясь мыслям Ирмы, превратилось в обычное асфальтовое шоссе. Море вместе с мраморным городом осталось где-то позади, впереди намечался туннель.
Ирма немного сбавила скорость. На другом конце туннеля виднелось слабое сияние.
***
Софа с Кириллом облюбовали один из домов в мраморном городе. В этом доме было много спален на разные вкусы, к спальням прилагались просторные ванные комнаты с джакузи. В гостиной их встречали неизменно накрытые столы с парадной сервировкой. Изысканная посуда услаждала взгляд, ровно так же как и блюда, сошедшие со столов самых лучших ресторанов мира.
Софа отдалась наслаждениям души и тела. Кирилл не уставал, и они часами не расплетали своих объятий.
Мир казался прекрасным. Не нужны были никакие крема, кожа оставалась идеальной и шелковистой, волосы не грязнились, ногти не росли. Кстати, последнее обстоятельство удивило Софу, но думать об этом не хотелось.
С Таней они встречались только вечером, перебрасывались парочкой слов, танцевали для «вращения калейдоскопа» и расходились по своим домам.
Кирилл всюду сопровождал Софу и смотрел на неё с нескончаемым обожанием. В мужской части гардеробной рядами висели рубашки фирмы «Поло» всех расцветок, а на женской части всевозможные платья, туники и сандалии. Софа перешла на древнеримскую моду.
Завтраки, обеды, ужины, танцы, ласки… До купания в море дело не доходило. Софа навёрстывала упущенные возможности за годы своего одиночества. В Кирилле она не находила ни одного изъяна. В свободное от плотских утех время он был прекрасным собеседником, чем-то вроде говорящей электронной книги – пёстрого сборника анекдотов, научных статей, рассказов из жизни и фантастики.
- Ты же геолог. Тебе ведь когда-то надо будет на работу, - сказала ему однажды Софа.
- Разведывать здешние недра, а зачем? Тут недра сами выстраиваются под твой каприз.
- И мы теперь с тобой здесь будем вечно?
- Да, любимая.
- А если у нас родится ребёнок?
- Ты хочешь поиграть в маму?
- Нет. Просто создать новую жизнь…
- Я не против.
- Ребёнок…Он здесь ничему не научится. Ему будет нужна школа, сверстники…
Софа пыталась поймать ускользающее противоречие, но нега брала верх.
Кирилл обнимал её, целовал, и всё возвращалось на круги своя.
Процесс наслаждения бытиём шёл без перерыва, но вскоре Софа стала замечать, что внутри неё исчезает острота чувства. Она словно бы заучила наизусть все свои слова и движения ровно как и Кирилловы слова и движения. Все ласковые имена были перемусолены много раз, все нежные прикосновения были известны наперёд. Исчезнувший элемент неожиданности сначала приятно грел душу, но потом неотвратимо начал приедаться до раздражения.
В какой-то момент у Софы наступило полное пресыщение повторяемостью событий. Она уже не могла вкушать ни ласки Кирилла, ни изысканные блюда.
Все разнообразнейшие вкусовые и осязательные ниточки рецепторов словно бы схлопнулись в один простейший канал восприятия пищи, света, звука и внешнего давления как у головоногого моллюска.
Софа пыталась взбодрить себя прогулками, но дальше города ей уходить не хотелось. Она понимала, что ей надо попытаться хоть на время оторваться от Кирилла. Днём она лелеяла надежду, что пойдёт гулять ночью.
Ночью на небе крупно горели звёзды, вводя Софу в сонное оцепенение. И она предпочитала лежать на кровати в полном штиле безмыслия, фантазируя о том, что пойдёт гулять днём.
Днём же начиналось обычное телесное копошение с поцелуйчиками, с едой в перерывах, опять же с какими-то разговорами, и Софа оставляла прогулку на ночь. Но ночью так было сладко спать!
Софа хотела обсудить этот вопрос с Таней во время вечерних танцев, но Таня не проявила отзывчивости, словно бы ушла в себя.
- Бесишься с жиру, - сказала она Софе.
Таня в отличие от Софы практически каждый день ходила на прогулки с Семёном. Они подолгу купались в море, совершали вылазки в хвойный лес, росший неподалёку.
Потребность в массажах у Тани отпала. Тело не доставляло ей никаких хлопот. Оно стало идеальным, как и лицо.
Пришедшая молодость ещё не избавилась от рабского груза прожитых лет, и Таня упивалась покоем и курортным отдыхом.
Страсть не была её стихией. Они с Семёном засыпали в объятиях друг друга, и их прикосновение-проникновение было чарующе сладким, и медленным.
Тане и не нужны были неутомимые самцы, ей вполне хватало духовного участия. И ласковый зверь в её жизни занял центральное место.
Семён отдавал всего себя Тане. Что она могла дать Семёну взамен? Это неравенство Таню начинало немного напрягать. Как минимум, ей надо было менять наряды и причёски.
Таня также как и Софа вернулась к платьям. Индийские, японские, эквадорские - Таня перебирала фасоны и цвета, чтобы хоть как-то удивлять Семёна. Экспериментировала она и с причёсками. Волосы отросли, вились послушными крупными волнами и легко принимали задуманную форму.
Тане хотелось найти хоть какую-то загадку в себе, но она никак её не находила. Загадочный вид, это ещё не загадка. Да и в этом мире, какая может быть тайна? Таня здесь ничего по большому счёту не может изменить, тем более, удивить Семёна.
Таня злилась, замыкалась в себе.
Семён же только улыбался в ответ.
- Да, мне просто хорошо рядом с тобой, - говорил он ей.
- Нет! – упрямилась Таня.
Беспомощность рождала в ней раздражение, оно росло внутри неё колючим чертополохом.
Вроде бы у неё всё есть в этом мире. Чего же ей не хватает? Она танцует, и от её танца в мире появляются новые дома, деревья, одежда, еда и всякие другие красоты полного изобилия. Может быть, попробовать какие-нибудь новые виды танца?
Танцевали они вместе с Софой всегда на закате. Сцена для танцев была сделана из спрессованного розового кварца. Музыка из невидимых динамиков лилась разная, словно бы по очереди включались музыкальные радиостанции со всех уголков планеты. Таня пыталась пробовать разные виды танцев, придумывала новые движения. Но всё же танцевала она механически, этот ритуал словно бы унижал её, превращая в кривляющуюся рабыню. Когда гасли лучи заходящего солнца, и музыка останавливалась, Таня с облегчением вздыхала.
Она пыталась найти в себе нечто особенное, что сделает её хоть чуточку независимой от этого мира. Она жаждала родить в себе свой собственный внутренний мир, но он не рождался. Всё, что было внутри неё, существовало и снаружи. Мысли реализовывались в предметах и обстановке. Такая нагота и открытость для Тани становилась взрывоопасной.
- Отстаньте все от меня, - шептала Таня. – Отстаньте!
Эта мысль выполнялась весьма своеобразно. В пространстве возникали лёгкие ширмы, дополнительные стены и всякие другие перегородки, словно издеваясь над Таниным желанием обрести свободу.
Таня пыталась убежать от самой себя, она заплывала в ночное море настолько далеко, насколько позволял ей Семён.
Семён всегда был рядом с ней. Даже в море он плыл где-то рядом. Может быть, она и хотела побыть одна. Но без Семёна в ней начинала нарастать непонятная тревога, а с Семёном находиться рядом ей тоже становилось совсем невыносимо.
Однажды Таня в сердцах даже изорвала простыни в одной из спален. Она знала, что как только она закроет дверь, всё восстановится. Так, может быть, дело в этой проклятой двери? Таня попыталась изрубить, загаданным и материализовавшимся топором дверь. Ну и что? Отвернёшься и повернёшься, а дверь уже как новенькая.
***
Ирма осторожно въехала в туннель. Что-то тёмное движется на неё. Резко взвизгнули тормоза. От испуга заколотилось сердце.
У страха глаза велики. Это просто Джип, стандартный Джип серой мышиной расцветки, и в нём водителя - мужчина. Обычный мужчина на первый взгляд. Не молодой и не старый, не толстый и не худой. Роста выше среднего, не сутулый, плечи широкие, глаза… Глаза в сумраке не разглядеть.
- Простите, меня чуть не занесло.
Голос у него приятный, низкий с бархатными нотками.
Неужели, вышла? Рыжий говорил ей, что есть вход в его мир через дорогу. Наверное, Ирма выехала.
Да, вот и телефон в сумочке показывает сеть. Ура! Выход нашёлся!
- Всё в порядке, - отвечает Ирма мужчине.
Теперь главное, найти отель и свою машину. Хотя в бардачке кабриолета лежат все необходимые машинные документы, даже страховка выписана на имя Ирмы.
Но чужое оно и есть чужое…
Так и есть, машина не заводится.
- Простите, Вы не могли бы мне помочь?
Мужчина открывает капот кабриолета, возится там, качает головой. Скорее всего, дело в электронике.
- Я могу Вас взять на буксир, - говорит мужчина.
- Но Вам же в другую сторону, - отвечает без выражения Ирма.
Она смотрит на мужчину. Чем-то он похож на её мужа. Что-то неуловимое в движениях, в мимике.
- Я виноват, и я исправлю ошибку.
- Мне надо в отель.
- Да, да.
- Можете не буксировать, просто отвезите меня до отеля. Я позвоню, машину заберут, - Ирма неопределённо машет рукой в сторону.
Это такая удача – встретить живого человека! Он видит её машину. Значит, машина – не дурман и не иллюзия. Машина сломалась, а это означает, что Ирма выехала из неразрушающегося мира. Ура!
Ирма села рядом с водительским сидением, отметив тонкий запах дорогого парфюма. И ещё кое-что она отметила с удивлением.
Дело в том, что у Ирмы было развито «собачье чутьё» на людей, вступавших в отношения. Она могла видеть «пятна на белой рубашке» и определять степень потасканности того или иного человека. Все эти печати-отметины прикосновений-связей невозможно смыть с человека никакими шампунями и скребками. Может быть, многие люди этого не замечают, ну, не развито у них такое чувство. А вот Ирме приходится с ним жить.
Степень потасканности каждого индивидуума мужского пола определялась Ирмой по наитию, но всегда более-менее точно.
Так вот, и этот мужской экземпляр был залапан, конечно, не мальчик же. Но ручки и губки на нём отпечатались одной генетической конструкции. Домашний коврик хоть и потрёпан, но это совсем не то, что коврик в общественном здании.
Он словно бы прочитал Ирмины мысли и сказал, глядя на дорогу.
- Я счастлив в браке.
Потом добавил:
- Был.
- Это Вы к чему сказали?
- К тому, что Вы подумали. Вас как зовут?
- Ирма.
- А меня Ян.
- Тогда меня зовите Инь, - усмехнулась Ирма.
- Я не шучу.
- И я тоже.
Мужчина замолчал, видимо, не зная, что ответить. Ирма смягчилась.
- Ваша жена, что с ней?
- Заболела.
- Неизлечимо?
- Да. Но есть шанс. Нужны деньги на операцию.
- Так продайте Джип.
- Почти полмиллиарда рублей нужно собрать. Джип тут не поможет.
- Ого-го! Мир тихо сходит с ума. И почему Вы мне сообщаете об этом?
- Не знаю, Ирма, само вырвалось.
- Ах да, я поняла… Мой кабриолет…Он стоит больше чем Ваш Джип. И Вы подумали, что я… А Вы правильно подумали! Я же миллиардами ворочаю. Не хухры-мухры! Мне же вакансию предлагают. Не просто вакансию работы, а вечной жизни. Спасибо Вам, Ян. Оставьте мне Ваш номер.
- Мы уже приехали. И…Я не оставлю Вам номера. Не в моих правилах быть попрошайкой. Просто как-то само вырвалось. Спасибо Вам.
- За что?
- Сказал Вам об этом, и мне стало легче.
- Тогда с облегченьицем!
Ирма выскользнула из Джипа. Хотя обстановка отельного городка была для неё знакомой, ясность мыслей не пришла. Стеклянные двери отеля впустили Ирму в холл. Девушка на рецепшен одобряюще ей улыбнулась и снова погрузилась в недра настольного компьютера.
Ирма поднялась в свой номер. Там уже всё было аккуратно убрано горничной. Чемоданы и сумки лежали разобранными. Подруги не взяли с собой никаких вещей, но вчерашнего роскошного Ирминого наряда не было.
-Эх-х, знала бы, не наряжала бы Таню, хоть какой-то бы бонус остался на память, - Ирма тяжело вздохнула.
Она торопливо покидала свои вещи в дорожную сумку, испытывая острое желание поскорее вырваться из этого проклятого места. Почему проклятого? Ирма не могла точно обозначить свои мысли и чувства, хотя собственное отражение в зеркале ей понравилось. Всё же немножко свежести Ирме удалось хапнуть. Немножко, совсем немножко. А могла бы взять по полной… Но за взятое надо платить. Не бывает такого, чтобы бесплатно. Не верит Ирма в бескорыстие рыжих торгашей. Пусть даже они прячутся за масками учёных.
- Я как золотая рыбка в сети Рыжего старика. Я нужна ему. Почему? Я ему нужна… И он отпустил меня. Или нет?
Загрузив вещи в багажник своей машины, она решила напоследок выпить чашечку кофе в одном из открытых кафе. Если сеть Рыжего и существует, то Ирма не будет в ней предсказуемо трепыхаться. Стоит спокойно оглядеться, включить логику и тогда в любой сети можно найти брешь.
Вот так люди начинают сходить с ума, у них возникает паранойя, мания преследования. Скажи сейчас кому про вечный мир и мраморный город, сочтут сумасшедшей или обкуренной. Не поверят! Только Ян может подтвердить, что он видел её кабриолет и что всё это не иллюзия.
Ирма выбрала место на открытой террасе одного из многочисленных роскошных ресторанов.
На улице продолжался обычный туристический день, вокруг сновали толпы ярко одетых людей. Никто и не пытался посягнуть на обретённую Ирмой свободу. Подошёл учтивый официант в белой рубашке с воротником стойка и чёрной бабочкой на шее.
Она заказала чашку кофе и сэндвич с тунцом. Всё же перед дальней дорогой надо было перекусить.
В голове сами собой побежали потоки мыслей.
- Домой, домой…
- Ты бросаешь девчонок…
- Но они сами бросили меня…
- Они влипли по полной…
- Они счастливы…
- А чего же ты не с ними? Если там так хорошо?
- Мне такое счастье не нужно. Мальчики с пальчиками…Это всё не моё.
- А тебе что надо?
- Ничего.
- Тогда уматывай отсюда поскорее. В кои-то веки тебе сделали уникальное предложение, а ты как всегда в кусты.
- Это странное предложение.
- Ты же сама мечтала о мире, где нет смерти.
- Я мечтала… Да… Но это не совсем то…
- Ты мечтала о вдохновении.
- Да.
- Так и твори там! Там ничего не разрушается! Ты ничем не рискуешь.
продолжение http://www.proza.ru/2017/11/19/688