ПЛАЦКАРТНАЯ ИСТОРИЯ
Илья начинал путешествие так. Обосновавшись на боковушке, не дожидаясь проводницы с бельём и момента когда поезд трогается, вытаскивал курицу, в газете, обрывки которой так пришлись бы кстати к концу третьего дня, (когда прочитано все от семисотстраничного романа до СПИД-Инфо), и молча приступал к трапезе.
Илюшка был православный, старого обряда, неофит, мяса не ел. Но когда садился в поезд говорил:
- Путешествующим можно! - и пятерней отрывал ногу от зажаристо-коричневой птицы.
- Ах, люблю поезд, это театр! - говорила мама восторженно.
Не знаю как насчёт театра, но, по крайней мере, лучше самолета. Хоть брюхом - но по земле, "Земля-Воздух"- выбираю землю.
Илья поёт, стих, великопостный, крестится "двумя", глаза его творожистые, голубые, далеки от проплывающей за окном действительности. Спев, он садится, растерянный, на эту неправославную лавку, и кажется, что все вокруг него лишнее, и должно отлететь, за ненадобностью.. Вот только курочка, тут вопрос... Курочка хороша. Илья берет белье, смотрит на него изумленно, но стелет, своими ладонями-клешнями, привыкшими к топору, смешно надевает наволочку, и тихо ложится. И поезд везёт его, стучит, показывает сны, наверное, черно-белые, а может и цветные..
Ночью подсели в Екатеринбурге. Я ещё не вставала и выстраивала свой планчик проскользнуть в конец вагона незамеченной. Новый сосед был виден - нога в носке торчала из под простыни. Внизу тоже спали, было тихо, черные ветки цеплялись за занавески, поезд постанывал, и особо не спешил, мой план как-то незаметно растворился и я опять уснула.. Мне снились сны - нелепые, липкие и длинные как вагоны - я с трудом сбросила их обрывки, проснувшись. Было тихо, солировала дребезжащая ложечка в подстаканнике, в такт колёсам, вместе образуя необычную и изящную плацкартную Sinfonietta.
Мой поздний кофе, остывший, ожидал меня и создавал особенное настроение.
Итак, напротив меня, внизу - женщина, та которая нарезает мясо, сверху- никого. На боковушке, у раскрытого столика - двое: мой мужчина в носке и женщина, судя по всему, с пустующего верхнего. Они обедали. Во всяком случае, что- то лежало в распахнутой фольге и дымился чай. Я и сейчас помню этот лёгкий дымок, но так и не могу вспомнить этот миг, мгновенье импульс, отчего эти двое стали мне интересны. Мы ехали уже минут 50, а они так и не притронулись к еде. Какая -то особенная тишина висела, как дымок над чаем.
Ей явно- "за", даже "за-за", отбелённое лицо, нежное как подмороженная роза, глаза, большие, выразительные, с укором, и голова, о, голова, даже не голова а прическа, вернее цвет, свекольный, розово- свекольный, розово- абрикосовый, которым красятся пенсионерки, чтобы закрасить средину...
Он - на поколение моложе. Седой ёжик, сильные плечи...
Но мужчина держит её руку. А она нежна. Красива в изгибе. И он её не отпускает. Тонкое кольцо на правой руке у неё, у него- (я даже встала, сделала вид что выглядываю очередь к кипятку)- у него тоже кольцо.
- Вы не будите выходить на станции?- спросили меня мои визави, резавшие мясо, - Не приглядите за вещами?
Я и приглядывала. И, по привычке, переводила в формат ЧБ. Это был красивый арт- хаус. Что-то было, черт возьми, в них... Но не хватало лейтмотива.. Я не понимала. Долгие проводы? Короткие встречи? Первая учительница?
"Стучат колеса тра- та-та"- почему- то крутилось в голове из "Денискиных рассказов"...
- Ночью.. Кофе.. - ворчала сонная проводница.. А мне не спалось... С пакетиком кофе в кулаке, я и открыла дверь ... Зеленый холодный тамбур, с лязгом и грохотом вывалился на меня, почти ударив по лицу, меня качнуло и я почти упала на них, но они не увидели меня, а я испугавшись, дёрнулась назад, чуть не прибив себя дверью и ударив ногу, чужая и сладкая тайна накрыла меня с ног до головы, и мне казалось, что я свечусь. Я легла и накрылась с головой и сердце моё стучало.
Утром мы прибыли в большой город.
Он вышел первый. Встречающая блондинка быстро забрала его к себе под зонт, и они поспешили, укрывшись от дождя...
А на следующей станции встречали её- дети, и внуки. Я сидела у окна, на боковушке, ещё хранившей её тепло, и смотрела- платформа медленно уносила их большое и радостное семейство, с шарами и фотоаппаратами, седой хромающий мужчина с палочкой, с седыми усами, держал её за талию, радостно улыбаясь.
"Стучат колеса тра -та -та"...
По вагону носили большие, лоснящиеся беляши. Илья купил пять штук, с удовольствием откусывал оранжевый бок, и мысли его были далеко.
Как-то у него все проще, думала я...
"Грешить нельзя!" - и все тут,- наверное, думал он, и сок тек по его рыжей, молодой бороде...
"Путешествующим можно"- сама с собой продолжила я и засмеялась вслух,
и все на меня посмотрели.
Ешь, Илюха, ешь, - у тебя этих постовых дней 364 в году.. Да и похожи они были, Илюшка и беляши эти, новоиспекшиеся, рыжие..
Молодые..
Стучат колеса...