***
В прошлый раз Бану-хатун оставила Максуду Исаевичу достаточно большую сумму денег. Терпеливо выслушав его гневное возмущение, Бану сказала:
- Дорогой Максуд Исаевич, выслушайте меня, пожалуйста. Если Вы займётесь поисками, то Вам придётся звонить своим коллегам в Иране, в Турции, а, возможно, и тем, кто живёт в других странах. Потому, что, насколько мне известно, Бану – Хатун, вместе с тремя жёнами своих деверей, у одной из которых было три дочки, вынуждены были бежать в Иран, а оттуда - в Турцию.. Звонки за рубеж – удовольствие дорогое. Вы же не будете звонить за счёт музея? Потому, что я к Вам обращаюсь, как частное лицо..
Максуд Исаевич, всё ещё багровый, несколько минут продолжал, гневно, смотреть на неё поверх очков. Затем, почесав кончик носа, он, уже другим, примирительным тоном, произнёс:
- Ну, да.. В принципе, Вы правы.. – Помолчав ещё немного, он, смущённо отведя взгляд, пробормотал: - Вы, уж, простите меня, я тут разошёлся что-то.
- Всё в порядке, Максуд Исаевич.
- Но я Вам предоставлю все чеки!- Сказал Максуд Исаевич, смешно вздёрнув голову, от чего его очки слетели с носа. К счастью, очки висели на шнурке..
Бану, пряча улыбку, кивнула. Она сразу прониклась симпатией к этому, похожему на старичка –боровичка из советских мультфильмов, седовласому, с окладистой бородкой, старичку.. Кругленький, с розовыми щёчками, глазками – щёлочками, с белоснежной бородкой и смешным голосом.. Ещё она поняла сразу, что этот старичок - боровичок - одержим своей работой. Буквально живя ею, такие люди совершенно неприспособленны в быту. О чём, в данном случае, говорил криво застёгнутый костюм, наполовину вывалившийся из кармана брюк платок и торчавший в чашке с остывшим чаем карандаш, в то время, как чайная ложка гордо красовалась в большом, настольном канцелярском наборе, а так же, о том, что Максуду Исаевичу и дела нет до того, что не касается, непосредственно работы, красноречиво свидетельствовала куча разноцветных стикеров, исписанных как его, каллиграфическим, почерком, так и множеством других. Некоторые записки заканчивались многочисленными восклицательными знаками. Но, судя по тому, что края стикеров уже загибались, писавшие их старались зря..
- Максуд Исаевич, я ведь тоже оставляла Вам свой номер, записала на стикере. – Сказала Бану, взглядом указав на стикеры, рикреплённые повсюду..
Максуд Исаевич, смущённо, откашлявшись, снял очки, надел их, снова снял и, с деловитым видом, стал протирать стёкла полой пиджака, хотя на столе, рядом с канцелярским набором, лежал пластмассовый футляр с бархоткой, специально предназначенной для этого дела..
- Не помню куда я его прикрепил. Вот так со мной всегда. Жена постоянно из-за этого пилит.. Надо бы блокнот завести, в который я буду записывать, куда и что я положил! Хотя, какой в этом смысл?… Я, обязательно, забуду и то, куда положу блокнот.. – Задумчиво проговорил он.. Затем, водрузив очки на кончик носа, он, глядя поверх них на Бану блестящими глазами, бодрым голосом сказал: - Это всё - ерунда! Слушайте, что мне удалось выяснить. – С этими словами он, подойдя к огромному, во всю стену, стеллажу, пробежал глазами по полкам, уставленным папками, книгами, тетрадками, сложенными и скрученными в рулоны картами, и, уверенно, взял с одной из полок тоненькую папку, из серой, плотной бумаги.
Сев за стол, он поставил папку поверх других бумаг, книг и папок, загромождавших стол. Но Бану не сомневалась, что Максуд Исаевич прекрасно разбирается в этом хаосе, потому что это связанно с его работой..
- Итак, Бану-Хатун - в возрасте пятнадцати лет вышла замуж за Ахмедхан –бея. - Развязав ленточки, медленно и с любовью, с просветлевшим лицом, доставая по одному листы бумаги, исписанные его, каллиграфическим почерком, пробегая по ним глазами, стал рассказывать Максуд Исаевич. А сердце Бану, то замирало, то бешено билось в горле : - Через год, вернее, девять месяцев, у них родился сын - Мирзябей.. А когда Бану- Хатун был тридцать один год, она, вместе с тремя своими свояченицами, у одной из которых было три дочери, действительно, покинула наш город и страну. Причиной стала дошедшая и до нас революция.
Максуд Исаевич замолчал.. Белоснежные брови сошлись у переносицы.. Качая головой, глядя в окно, невидящим взглядом, он, медленно и тихо, произнёс:
- Господи… Деточка, не дай Вам Бог пережить то, что пережили мы.. Хотя, и Вашему поколению , увы, немало досталось.. Я даже представить себе не могу - что испытывали эти, молодые женщины, с тремя, юными девочками..
«Да.. Дедушке было пятнадцать лет.. Значит, моей прабабушке - тридцать один, когда она покинула этот городок.... Я уже сейчас старше её, тогдашней, на год.. »
Максуд Исаевич, тяжело вздохнув, вновь перевёл взгляд на лист бумаги, который держал в руках, и продолжил:
- К сожалению, до Тегерана, живыми, добрались только трое из них.
Сердце Бану, болезненно, сжалось.
- Бану- Хатун и две девочки.. Остальные три женщины и одна из девочек умерли по дороге, не выдержав невзгод и лишений..
…..
То ли её вновь посетило видение, то ли это произошло благодаря её, богатой, фантазии, которая, переплетясь с отрывками из фильмов и книг, посвящённых тем, смутным, временам, которые она видела и читала, но перед мысленным взором Бану, оживали события, которых в её жизни никогда не было.. Но она всё видела ..всё ощущала, с пугающей реальностью..
Первым, в её сознание, ворвался запах - тяжёлый, кисловатый.. Затем, услышала отдалённый вой собак, переходивший временами, в заливистый лай..
В тёмной хижине, освещённой мутным светом огарка, отбрасывая огромные, странные тени на стены и земляной пол, забившись в угол, обнявшись, сидели две девочки.. Худые до изнеможения, с полной апатией в глазах, они, смотрели на молодую женщину, которая разрывала на длинные полоски шаль и складывала их несколько раз. Перед женщиной, на земляном полу, лежала другая, смертельно – бледное лицо которой, ярким пятном, выделялось во мраке хижины.. Заострённый нос.. тёмные круги вокруг глаз.. впалые щёки.. Женщина умирала.. Только светлые локоны, обрамлявшие лицо, были, казалось, живыми. Они не утратили своего блеска и шелковистости, несмотря на то, что уже давно не были мыты и их не касалась расчёска..
Женщина, рвавшая шаль, пригнулась к той, что лежала на земляном полу. Даже при этом, слабом, освещении, даже осунувшаяся, с потрескавшимися губами, с царапинами на лице, на которых запеклась кровь, с выбившимися из толстой, чёрной косы, прядями, она была всё ещё красива..
- Мехрибан, Мехрибан, ты меня слышишь? – Прошептала Бану-Хатун..
За спиной раздался скрип, открываемой двери. В хижину вошёл высокий, худой мужчина, тоже измождённый. В одной руке у него была связка дров, в другой - большой мешок.. Из-за спины торчало дуло винтовки.
- Ханум*(госпожа), я принёс дрова и накопал картошки в огороде. А женщина, пустившая нас в эту хижину, дала мне хлеб и немного вяленого мяса.. – Сказал он. Во всём его облике и голосе читалось неподдельное почтение к той, к кому он обратился.
- Спасибо, Джанполад.
Джанполад, поставив связку дров и мешок на земляной пол, развязал мешок, достал из него большой свёрток, обёрнутый чистым куском мешковины, от которого исходил аромат мяса и хлеба, и протянул его Бану-Хатун.
- Отрежь немного хлеба и мяса, накорми девочек и сам поешь..
- Ханум, но Вы уже три дня только воду пьёте!
- Ничего, Джанполад, я поем, позже. А вот ты должен быть сильным, чтобы помочь нам дойти.. Девочки совсем плохо выглядят… - Бану- Хатун кивнула в сторону девочек, которые сидели, всё так же, обнявшись, с отрешёнными взглядами.. – Так, нам нужно разогреть воду.
- Я - мигом. – Джанполад, взяв из связки несколько дров, подошёл к стоявшему в углу хижины, давно остывшему, очагу. Через пару минут огонь ожившего очага осветил убогую хижину, отражаясь язычками пламени в глазах девочек..
Потом он вышел и вернулся через несколько минут, неся в руках ведро с водой.. Он повесил ведро на крючок, висевший над очагом.
Пока вода закипала, Бану –Хатун, с трудом уговорила девочек поесть. Отказавшись, напрочь, от вяленого мяса, девочки съели по одному, тонкому ломтю хлеба.. Всё с тем же отрешённым взглядом, направленным на огонь, весело и жарко плясавший в очаге.. Джанполад согласился поесть только в том случае, если поест и она.
- Хорошо, Джанполад, я поем..
Женщина на земляном полу всё это время лежала, чуть постанывая и бредила.. Пара овечьих шкур, брошенных на солому, служили, этой несчастной женщине, постелью..
Мехрибан была женой второго по старшинству брата Ахмедхан- бека...Несколько дней назад она стала жаловаться на боли внизу живота.. Оказалось, что она - беременна.. Столько лет, столько долгих лет мечтать о ребёнке и узнать об этом при таких, жутких обстоятельствах! Изнеженный организм не выдержал всех тягот и у неё, сегодня утром, началось кровотечение.. Пришлось поменять маршрут и на свой страх и риск идти в сторону села, видневшегося вдали..
- Джанполад, мы подождём тебя здесь, в лесу.. Пойди, посмотри - что там да как.. Только, пожалуйста, будь осторожен.. – Сказала Бану –Хатун..
Оставив ей винтовку и мешок, на дне которого было несколько лепёшек и кусок овечьего сыра, Джанполад направился в сторону села.. Вернулся он через два часа, показавшихся Бану- Хатун бесконечно долгими.. Девочки ни на что не реагировали, Мехрибан, уже потеряв сознание, тихо стонала…
Вернувшись, он рассказал, что, большевиков в том селе уже два дня, как не было. «Установив» советскую власть, назначив директора колхоза, парткома, разгромив запасы жителей села, отряд борцов за равенство умчался. Но люди были скованы страхом…К счастью, Джанполад постучался в дверь одинокой старушки. Он соврал, что держит путь вместе со своей женой и золовкой с двумя дочками, в Баку. Но жена стала неважно себя чувствовать..
- От этих, красных, если бежишь, то в Баку вам нельзя.. – Сказала старушка, внимательно глядя ему в глаза.
Джанполад выдержал проницательный глаз старушки..
- Ну, да ладно, не моё это дело.. Домой пустить не могу. На том конце села хижина пустует.. Там давно никто не живёт, так, иногда кто-то привал себе устроит.. Мы, местные, не против, делаем вид, что не замечаем ничего.. Но только, если переночевать кто-то решит.. Утром рано должны уйти.. Отведи своих в хижину, потом, приходи, в сарае вязанку дров возьмёшь, а в огороде - картошки накопай, сколько сможешь - столько и забирай.. Только, сразу не уходи, постучи в окно. .
Джанполад так и сделал.. Оставив женщин, вернулся, накопал картошки, полный мешок, зашёл в сарай, взял вязанку дров и постучался в окно.. Через несколько минут окно открылось и старушка протянула ему свёрток, обёрнутый чистой мешковиной..
- Иди, Аллаха ЭманЕт( Храни тебя Бог). Только, запомни.. Как –только начнёт светать - уходите…
Джанполад, приняв свёрток, задержал руку старушки в своей и, прижав к губам, поцеловал.
- Саг ол, анА -джан.*(Спасибо, матушка.. )
Старушка, тяжело вздохнула.. Это был даже не вздох. А, скорее, стон..
- Тебе сколько лет, ай балА? – Спросила она, глядя на него глазами, полными сочувствия и тоски.
- Двадцать шесть..
- Ох, а весь седой…Джан, ай, балА…, джан*(В данном варианте -слово "джан" - душа, используется, просто, как сочувствующий возглас.)
…Джанполад, грустно, улыбнулся и ещё раз поблагодарив старушку, пошёл в сторону хижины, стараясь держаться в тени домов и деревьев..
.. Джанполад был одним из тех, кому Ахмедхан - бек доверял безгранично. Ахмедхан –бек подобрал Джанполада совсем мальчишкой. Осиротевший в двенадцать лет мальчишка попрошайничал, бродя из одного села в другое.. Нередко его били – как взрослые, так и мальчишки, считая, что оборванец может что-то украсть..
И однажды, после того, как его, в очередной раз, избитого, бросили на окраине городка, возвращавшийся с охоты Ахмедхан –бек, подобрал его, окровавленного и без сознания..…
Только через неделю Джанполад окреп настолько, что смог самостоятельно ходить. Он вышел из комнаты, которую ему отвели в той части дома, где проживали слуги, и, тихо, морщась от боли, ступая на цыпочках, решил осмотреть дом, в котором очнулся.. .. Плутая по коридорам, Джанполад оказался в другом крыле дома, где жил Ахмедхан – бек со своей семьёй. И первая дверь, которую Джанполад открыл, привела его в библиотеку..
Джанполад, с открытым ртом уставился на всё это великолепие.. Он хорошо владел арабским языком - пока родители были живы, он посещал школу при мечети, где обучался грамоте.
А по соседству жила семья Фёдора - мальчишки, с которым Джанполад дружил. Никто уже и не помнил - откуда и когда в их селе поселился русский солдат, у которого не было правой руки. Но эта семья сразу стала какой-то своей. Однорукий солдат, обладая недюжинной силой, помогала отцу Джанполада в кузнице. А его жена - тихая, красивая женщина, была сестрой милосердия и приходила на помощь к каждому, в любое время и в любую погоду.. Отец Фёдора научил Джанполада читать и писать на русском языке.. К сожалению, Фёдор с родителями уехали из села, когда Джанполаду исполнилось девять лет.. Но, чтобы не забыть то, чему учил его отец Фёдора, Джанполад, разжившись хоть крохотным куском бумаги, писал слова, складывал и вычитал..
Джанполад обладал живым умом и был предрасположен к математике, а природная его любознательность часто становилась причиной того, что гази, нещадно, хлестал его по пяткам тонким, смоченным в воде, ивовым прутом. Джанполад хотел знать, например, истинную причину того - куда пропадает каждый вечер солнце. Почему молния вспыхивает так ярко, что больно глазам? Ответ «На всё Воля Аллаха!» Джанполада не устраивал.
А когда Джанполаду исполнилось десять лет, не стало родителей. Сначала умер отец. Его ударила копытом лошадь, попав точно в висок. Не прошло и месяца, как мама, стиравшая бельё соседу- богачу, ошпарилась кипятком.. Если бы несчастной женщине оказали своевременную помощь, она, наверняка, осталась бы жива. Но, жестокий сосед –богач, приказал своему верному слуге запереть бедную женщину в сарае, завязав той рот, чтобы её стоны не нарушали его покой.. Утром слуга доложил хозяину о том, что женщина умерла.. Подонок, испугавшись наказания за то, что обрек несчастную женщину на мучительную смерть, щедро заплатив своему слуге, попросил того, незаметно, перенести тело умершей в её дом, чтобы отвести от себя подозрения.. Джанполад, всю ночь не сомкнувший глаз - впервые в жизни мама не пришла домой! - увидел, как в их, крохотный дворик, въехала повозка. Джанполад узнал Фикрета, слугу соседа - богача. Спрыгнув с повозки, ласково улыбаясь Джанполаду, Фикрет сказал, почти шёпотом:
- Твоя мама ошпарилась кипятком. Но ты не бойся, ничего страшного.. Хафиз -бей позвал врача, тот осмотрел ожоги, намазал специальным маслом и дал твоей маме лекарство, чтобы она не чувствовала боли. Мама твоя сейчас спит, ты до завтрашнего вечера её не беспокой, хорошо? Показывай, куда нести?
Фикрет занёс, уже давно остывший, труп несчастной женщины в дом, куда вошёл вслед за Джанполадом, постоянно приговаривая шёпотом:
- Шш-шш, Джанполад, тихо. Не шуми! Ради Аллаха, пусть спит. Если проснётся - то опять станет испытывать мучительные боли. А так, во сне, и боль пройдёт, и раны быстрее заживут..
Положив труп на кровать - соблюдая все предосторожности, якобы, не желая разбудить «спящую» женщину - Фикрет, приложив палец к губам, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
- Дядя Фикрет! – Обратился было к нему Джанполад, но тот, прижав ладонь ко рту мальчишки, зашикал на него.
- Шшш! Ну что ты за сын такой? - Шептал Фикрет, выталкивая Джанполада во двор. И только там, убрав руку с лица мальчишки, сказал, но вполголоса:
- Ай балА, бу бойдА сёз дедИм ахЫ! * (Детка, я ведь столько слов тебе сказал!) Не шуми!! Доктор сказал, что даже дверь в её комнату до завтрашнего вечера открывать нельзя! Ты что, не любишь свою маму? Хочешь, чтобы она умерла?
Джанполад, сдерживая слёзы, сначала закивал, потом, замотал головой и зашептал:
- Люблю!! Не хочу!!
- Ну, значит, ты всё понял? Не будешь заходить в комнату?
- Да-да, я всё понял!! Я не буду заходить в комнату до утра..То есть, до вечера! -Быстро поправился Джанполад.
- КищИ сёзЮ? *(Слово мужчины?) – Как равному, протягивая ему руку, спросил Фикрет.
- КищИ сёзЮ!!! – Вложив все свои силы в рукопожатие, ответил Джанполад…
Джанполад бежал… бежал куда глядят глаза, только бы подальше из родного села… Ведь он не сдержал слова мужчины.. Он, несколько раз открывал дверь комнаты, где спала его мама…Вот она и умерла…
Джанполад, затаив дыхание, подошёл к полкам, из красного дерева, заставленным книгами.. С благоговением взял одну.. Раскрыл.. Буквы не были знакомы ему.. Он положил книгу на место.. Рядом стояла другая.. Джанполад, улыбнувшись, взял книгу в руки.
- Рус-ска-я ис-то-ри-я.. С древ-ней-ших вре-мён.. - По слогам, водя пальцем по буквам, вполголоса, читал Джанполад. - Эм..Эн.. По- кров-с- ка- го..
- Прекрасно, молодой человек! – Услышал Джанполад за спиной голос и вздрогнув, он, чуть не выронил книгу..
- Я.. Простите.. – Пробормотал Джанполад, испуганно.
Ахмедхан долго разговаривал с Джанполадом в тот день, задавал вопросы, Джанполад отвечал на них честно.. Даже признался в том, в что тяжёлым грузом лежало на его, детской душе..
Шли годы. Джанполад служил Ахмедхан-беку верой и правдой, всем сердцем привязавшись к семье своего спасителя и благодетеля.. И именно Джанполаду, Ахмедхан-бек и его братья, доверили своих жён и дочерей, когда вынуждены были отправить тех в Персию…
…Вся одежда Мехрибан и овчина, на которой она лежала, были пропитаны кровью..
- Джанполад.. – Прошептала Бану –Хатун..
- Да, ханум! – Тут же отозвался Джанполад.
- Она истекает кровью…Подойди, пожалуйста..
Джанполад подошёл.. Бану -Хатун указала на лужицу крови, которая уже просочилась и на солому, под овчиной..
- Я ничего не могу сделать, Джанполад.. Нам нужно просто подождать, пока…– Она не договорила, оглянувшись на девочек. Те, к счастью, спали.. На лицах обеих блуждали улыбки.. Что же им снилось, несчастным, юным созданиям? Пусть, хотя бы во сне, они будут далеки от того кошмара, в который попали..
.. Бану -хатун держала руку Мехрибан в своей, иногда, подносила к своим, совершенно бледным, потрескавшимся губам, целовала нежно.. поправляла светлые локоны, обрамлявшие уже не белое, а какого-то буро - серого цвета, лицо.
Умерла Мехрибан тихо..Не приходя в сознание..Смерть, словно, напоследок, вернула былую красоту той, которая совсем недавно была так красива, счастлива и беззаботна…Бану- Хатун, боясь разбудить мирно спящих девочек, вцепившись зубами в свой кулак, укусила его, до крови.. Слёзы, градом, катились из её необыкновенно синих глаз, безумно красивых даже сейчас.. Она тряслась в безмолвных рыданиях.. Сердце, казалось, вот-вот, разорвётся… Ей хотелось кричать…Кричать так громко, чтобы замолкли, испуганно, заходившиеся в тоскливом вое, где-то вдали, волки, в ответ которым заливались в лае собаки..
Бану- Хатун, медленно, обернула тело Мехрибан большим куском мешковины, который, словно специально дожидался их в этой хижине, в нише глиняной стены.. Прочитала молитву над бездыханным телом.. Потом, встала и вышла из хижины.. Невдалеке темнел силуэт Джанполада.. Он сидел у края только что вырытой им ямы и курил.. Услышав шаги, он, погасив самокрутку, заложил её за ухо и вскочил.. Одного взгляда на Бану -Хатун было достаточно, чтобы он понял - всё.. Мехрибан-ханум умерла...
- Аллах рэхмЭт элясиН.. (Пусть покоится с Богом..)– Сказал Джанполад тихо..
- Аллах ДжямИ оленлерЯ рэхмЭт элясиН..(Пусть все усопшие покоятся с Богом..) – Ответила Бану –Хатун, садясь на холмик земли.
- Садись, Джанполад, давай, несколько минут просто посидим.. До рассвета у нас ещё есть несколько часов..
Джанполад сел чуть поодаль..
- Джанполад, что с нами будет?..- Тихо спросила она..
- Ханум, я поклялся Ахмедхан –беку, что доставлю вас всех живыми, ценой собственной смерти.. Но.. – Джанполад, не стесняясь, всхлипнул.
- Это не твоя вина, Джанполад.. Не кори себя.. Ты не виноват ни в чём.. Ни в том, что Зейнаб, Туран и Лейла подхватили лихорадку. Ни в том, что у Мехрибан случилось кровотечение.. .. – Голос Бану-Хатун дрогнул и она замолчала. Затем, произнесла твёрдым голосом: - Остались мы вчетвером. Афсане и Натаван тоже не важно выглядят, но это, к счастью, не физическое недомогание.. Просто, они в шоке.. Они потеряли маму, сестру и двух..- Бану –Хатун помолчав, добавила: - теперь уже трёх тётушек.. А им всего одиннадцать и двенадцать лет.. Я уже не говорю обо всех остальных кошмарах.. Главное, чтобы ничем не заболели в пути.. Ладно, Джанполад, принеси Мехрибан.. Будем хоронить..
- Ханум, Вам ведь нельзя..
- Почему? Аллах не позволяет? В Коране написано? - В глазах и голосе Бану было столько боли и ненависти, что Джанполад осёкся и не рискнул перечить.... - Только, ответь мне, где он, Аллах? И где в Коране написано, что можно убивать людей?
…. Бану – Хатун, отбросив лопату, которой выравнивала края холмика, обессилено села на камень, неподалёку от могилы, в которую только что, собственными руками, опустила тело Мехрибан.. Белокурой красавицы, которая когда-то сводила с ума своей красотой, блистала на балах, отражаясь в огромных зеркалах роскошных дворцов, щеголяя нарядами и драгоценностями..
- Скрути мне папироску, Джанполад....